Сэрим в растерянности. В конкретном замешательстве, сильнейшем шоке, полном ауте, в ахуе, если уж совсем нецензурно выражаться — где угодно, но точно не на этой планете. И уж тем более не в комнате, которая и не комнате вовсе, а огромный съемочный павильон. Вокруг носятся стилисты с косметикой и кисточками в руках, поправляя группе макияж, операторы с камерами и остальные участники группы, переодеваясь для следующей части съемок. Все перекрикивают друг друга, шумят фенами и различным съемочным оборудованием, громко переговариваются, но Сэрим словно не замечает ничего. С трудом понимает, что стилист зовет его уже несколько минут и с тихим «простите, нуна» наконец отрывает тяжелый взгляд от небольшой фигуры в другом конце павильона. Перед этим замечает мягкую улыбку на пухлых губах той самой фигуры и не знает чего хочет больше: убиться самому или прибить владельца этих губ.
Пак искренне не понимал, как все пришло к этому, точнее просто не хотел понимать. Он был ответственным, трудолюбивым, много работал будучи стажером и благодаря этому стал лидером. Хорошим лидером и старшим товарищем для семерых своих младшеньких. Однако с Эллоном проебался почти сразу, еще даже до дебюта.
Тот в глазах старшего с самой первой встречи был необыкновенным и исключительным. Новый трейни их компании оказался красивым. Не то, чтобы Сэрим был великим оценщиком мужской красоты, да и за годы тренировок в качестве трейни он видел не мало красивых людей, но Эллон был действительно запоминающимся. Помимо этого, он оказался талантливым и харизматичным танцором, от выступлений которого было невозможно оторвать взгляд. Парень двигался четко и сексуально, привлекая к себе всеобщее внимание, но после выступлений вновь возвращался в свое привычное состояние: становился застенчивым и милым. Сэрим считал этот контраст умилительным и постоянно тискал за щеки не тактильного от слова совсем младшего, с которым был едва знаком.
Когда выяснилось, что они оба будут участниками новой дебютной группы, парни легко сдружились. Много болтали о будущем их команды, вместе практиковались в репе и танцах и просто классно проводили время. Так помимо чужих красоты и таланта Пак открыл для себя, что Эллон еще и очень забавный, интересный в общении и смешно дует и без того пухлые губы, когда обижается. Сэрим считал милым и это.
Потом они наконец дебютировали. Начались постоянные промоушены, концерты, шоу, трансляции и съемки, которые забирали все силы, но группа была рада. Их начинали замечать и узнавать, появлялись первые фанаты. Становилось труднее, но Сэрим старался быть хорошим лидером: заботился о каждом участнике, проявлял знаки внимания ко всем своим «детям» в одинаковой степени (даже если один из них был едва младше его самого), тискал и обнимал каждого, но смотрел только на Эллона. Смотрел и по непонятным причинам взгляд оторвать не мог. От сонного и не накрашенного с гнездом на голове Эллона, от смеющегося над очередным сонминовым видео Эллона, от делающего эгье на камеру Эллона, от сексуального и раскрепощенного во время выступлений Эллона — от любого его проявления.
Пака это все пугало до жути. Недолго правда, потому что он быстро понял, что к чему, но пугало.
Он что-то чувствовал к Эллону, что-то другое, отличное от того, что чувствовал к остальным участникам. И это настораживало. Заставляло старательно скрывать возникшие из ниоткуда чувства и прятать их в приставаниях к младшим: Хёнджуну или Сонмину, не важно. И у Сэрима даже почти получалось, но взгляд темных паковских глаз все равно то и дело возвращался к Ма.
А потом в один чудесный день Сэрима накрыло. Они тогда выпили группой, совсем немного, но видимо достаточно для разыгравшихся в его двадцатидвухлетнем организме гормонов и, когда они с Эллоном остались вдвоем на кухне прибирать разведенный младшими срач, просто поцеловал его. Глубоко, мокро и по-взрослому пошло. Ма отвечал не менее рьяно, цеплялся за чужие плечи и тихо скулил в поцелуй. А потом бегал от Сэрима целую неделю, как позже выяснилось из-за собственных сомнений и бесконечного внутреннего спора о правильности произошедшего. Однако спустя эти самые семь дней бесцеремонно влетел в его с Тэёном и Хёнджуном комнату почти ночью и, выгнав последних, поцеловал Сэрима уже сам так же напористо и чувственно как в их первый раз.
В тот день они и начали встречаться. Долго как подростки шкерились по подсобкам и темным коридорам агентства, стараясь урвать побольше поцелуев и объятий, улыбались влюбленно и старательно скрывались от камер и остальных мемберов. Много позже все же рассказали про свои отношения одногруппникам и те с радостью и пониманием приняли их. Лишь Чонмо с Убином, заткнув троим самым младшим уши, попросили прилюдно друг друга не домогаться для сохранения итак шаткой из-за все того же Чонмо с Минхи на пару психики группы. Старшие тогда чуть ли не на Библии поклялись, что все пучком будет и что всеобщая менталка останется в целости и сохранности, однако легче было сказать, чем сделать.
Рядом с Эллоном у Сэрима словно крыша ехала, ведь «он весь такой скромный, тихий и мягкий, но при этом сексуальный, и вообще ты ничего не понимаешь, Убин». Тот действительно не понимал, лишь вздыхал тяжело, поддерживающе хлопал друга по плечу и сваливал из комнаты, оставляя лидера наедине со своими загонами размером с Тихий океан. Пак готов был уже об стену башкой биться, да только не помогало нихрена — необратимый процесс деградации обратно в пубертатного подростка был запущен с первым неловким перепихом на его же кровати.
Сэрима крыло с тех самых пор. Крыло так, что стабильно срывало тормоза примерно раз в неделю в абсолютно не подходящее для этого время и местах. Приходилось снова шкериться по подсобкам, целуясь и чуть не срывая друг с друга одежду прям там, прятаться за дверями своих комнат, когда в тех никого не было и в принципе активно стараться угомонить разбушевавшиеся гормоны. И ладно бы они бушевали только у старшего, Эллон бы его хотя бы немного тормозил, но того хоть и реже, но тоже накрывало, а у Сэрима в такие моменты желания сопротивляться даже на мгновение не возникало. Потому что заводило пиздец как то, что Эллон скромный и тихий, но может вытворять подобное средь бела дня, вжимая его в любую горизонтальную и не очень поверхность и вытрахивая душу. Сэрима вело по новой, попросту сносило голову от Ма, в любом его проявлении.
Как сносит и сейчас, когда он смотрит на чужое отражение через зеркало и не видит ничего кроме затянутой на белоснежной шее ленты. Выглядит красиво, эстетично и элегантно, но Сэрим, с его потонувшим в гормонах мозгом думает лишь о том, как красиво это будет выглядеть намотанным на его кулак пока он втрахивает Эллона в кровать. От подобных мыслей позвоночник словно током прошибает, старший дергается невольно под аккомпанемент из ворчания стилистки и резко выпрямляется на стуле, часто-часто извиняясь. Женщина вздыхает тяжело, стирает кривую линию подводки на чужом верхнем веке и берется рисовать новую, пока Сэрим пытается не потонуть в собственной похоти. Однако мозг, в сговоре с богатой сэримовской фантазией, хозяина не слушается от слова совсем, подкидывая все больше красочных картинок возможного развития событий, и Пак искренне жалеет, что вообще позволил себе задуматься о подобном хоть на секунду.
Он вновь переводит взгляд на Эллона в отражении. Тот увлеченно объясняет Вонджину хореографию их части перформанса, показывает нужные движения и при этом выглядит так соблазнительно, что Сэрим решает больше не смотреть в его сторону вообще. До конца съемок как минимум, предпочитая вместо этого начать оттачивать свою часть. Но совершенно не железной вопреки расхожему мнению лидерской выдержки хватает ненадолго — на пару минут репетиции, несколько чистовых прогонов и съемку, а потом Пака кроет по новой. Потому что они снимают последнюю часть полным составом, и Эллон, весь такой обольстительный и желанный до невозможности, стоит совсем рядом, теребит в руках злополучный ремешок, двигает своими блядскими бедрами и улыбается так же блядски — Сэрим готов уже своей нервной системе завещание писать, но продолжает старательно держать себя в руках общественной безопасности ради.
Он пытается сосредоточиться на движениях, на хореографии, на своем выражении лица, но все равно косячит неимоверно, отчего выступление приходится несколько раз перезаписывать. Остальные смотрят на лидера обеспокоенно да глупое в данной ситуации «все хорошо» спрашивают, получая в ответ натянутую улыбку и нервное кивание, потому что не скажешь же им правду.
Пак старается усерднее. Как и Эллон, который полностью отыгрывая образ, отдаётся на полную и двигается так, будто внутри костей нет. Это заводит. Выбивает старшего из колеи, заставляет снова ошибаться в своих движениях, терять равновесие и тихо ругаться себе под нос, но Сэрим все еще держится.
А потом его все же ломает, когда после запоротого из-за плохого освещения дубля им устраивают небольшой перерыв и Эллон, дурачась с Сонмином, тянет за конец своего гребанного ремешка да язык высовывает карикатурно, как в мультиках, когда персонаж ласты склеивает. Сэрим следит, за тем, как ткань стягивает нежную кожу, старательно игнорируя идиотское «интересно как сильно нужно потянуть чтобы остались следы?» в голове и застывает, когда натыкается на ответный взгляд Эллона. Пак невольно думает, что его спалили и что ему скорее всего пиздец, потому что Эллон не очень любит отвлекаться на зажимания со своим парнем в разгар рабочего дня и уж тем более съемок, но чужой темный и глубокий взгляд опровергает его опасения получить после выговор с претензиями к его либидо и надутыми губками. Сэрим смотрит удивленно, а Ма глаза щурит хитро, глядит понимающе. И улыбается, сука. Пока Сонмин отворачивается, перехватывает за застёжку, оттягивая ее большим пальцем сильнее, ведет одними кончиками пальцев по шее и губы облизывает, а в паковской нервной системе все оставшиеся предохранители разом перегорают.
Сэрим, не думая совершенно, хватает Ма за запястье и тащит за собой на выход из зала, под убиновское «до конца перерыва пять минут». Пак благодарно ему кивает уже у двери и задумывается о том, что по возвращении стоит извиниться перед стаффом за подобные фривольности, но единственная здравая на данный момент мысль вылетает из головы так же быстро как появилась, как только Сэрим заталкивает Эллона в первую попавшуюся не запертую подсобку, вжимая в закрывшуюся за ними дверь.
— Ты этого добивался? — шипит он в лицо парня, на что тот ухмыляется довольно, что точно красным горящая бегущая строка «да» орет, и Сэрим окончательно перестает себя сдерживать — впивается в пухлые губы сразу резко, настойчиво.
Эллон выдыхает задушено, словно только этого и ждал, и отвечает с такой же несдержанностью, пытаясь перехватить инициативу, но старший не дает: ведет языком по чужой нижней губе, тут же углубляя поцелуй, и кусается. Целует властно, грубо, руками крепко обхватывает талию и притягивает ближе, и Ма под таким напором сдается сразу. Дышит сбивчиво, за плечи широкие судорожно хватаясь, и к волосам руки тянет, но вовремя вспоминает, что нельзя — стилисты за испорченную укладку его по голове точно не погладят. Он скулит тихо, то ли от сложившейся несправедливости, то ли от того, что Серим к его бедрам своими прижимается вплотную. За шею обнимает, сразу же становясь податливым, обмякает в сильных руках и ближе ластится, позволяя делать с собой что угодно. Пак его понимает без слов, целует мокро, сплетая языки и вылизывая рот. Ма стонет едва слышно в чужие губы, в рубашку чужую вцепляется крепко пальцами, отчего та трещит угрожающе, тем самым ненадолго приводя совсем поехавшего Сэрима в чувства — в голове сразу «не портить и не мять сценическую одежду» среди прочих правил в бесконечном списке запретов, который он сам и придумал для их же безопасности.
Пак слегка замедляется, целует спокойнее, но с не меньшим желанием и страстью. Параллельно ладонь на чужую в успокаивающем жесте кладет, а второй ведет по белоснежной коже шеи, добираясь до ремешка, что всю съемку ему продохнуть спокойно не давал. Гладит большим пальцем кружева, подушечками прослеживает границу ткани. Оттягивает едва, но у Эллона уже дыхание сбивается. Он дрожит слабо, а Сэрим ухмыляется, сильнее натягивая тесьму. Смотрит на то, как стягивает кожу под ней теперь вблизи и снова прощается с рассудком. Несдержанно резко выдыхает, целует немного покрасневшую в этом месте шею, мажет языком следом, пробираясь им под украшение, и Ма ведет. Парень глаза от удовольствия закатывает, скулит едва слышно и сжимает пальчиками чужие плечи, пока Сэрим прокладывает дорожку поцелуев к уху младшего.
— Тебе так идет, — шепчет хрипло, покусывая мочку. Следом кончиком носа ведет по шее и целует нежную кожу за ушком, вызывая у Ма мурашки, — Такой красивый сегодня. Не представляешь, что я уже успел с тобой сделать в своих фантазиях.
Эллон от подобного стонет несдержанно, краской заливается, смущаясь якобы, но Сэрим знает как глубоко внутри он этим наслаждается. Ухмыляется, опаляет горячим дыханием щеку и отстраняется нехотя. Оба дышат тяжело, зрение словно в расфокусе, а в мозгу где-то на периферии информация о пяти минутах перерыва крутится. Но элоновские пухлые губы блестят от слюны так соблазнительно, что Сэрим не может отказать себе в этой небольшой слабости. Притягивает вновь за ленту на шее и целует мягко, почти невесомо по сравнению с тем, что было до этого. Второй рукой нежно талию поглаживает и снова отстраняется.
— Продолжим дома, — обещает старший хрипло. Переводит взгляд на все еще зажатую в пальцах ленту, а потом опять поднимает его на Ма, — Прихвати с собой.
Пак смотрит недобро, так, что пизда котенку, ухмыляется и наклоняется к лицу напротив. Дышит горячо куда-то в щеку и вновь мочку кусает.
— Хочу повторить то, что делал в своих фантазиях, — снова в самое ухо, уже шепотом от которого Эллона жаром прошибает и он стонет вымучено.
— Боже, Сэрим, — роняет Ма едва слышно и запрокидывает голову, несильно прикладываясь затылком о дверь позади. Пак улыбается вызванной реакции, пару раз нежно целует открытую шею и отстает наконец-то.
Конечно же к продолжению съемок они опаздывают. Оба чуть ли не в пол кланяются, пока Сэрим извиняется с миллион раз, параллельно заливая про то, что им как старшим нужно было срочно кое-что обсудить по поводу дел группы и желательно наедине. Менеджер ему с трудом, но верит в отличии от одногруппников, которые стоят в сторонке и тихо посмеиваются, глядя на опухшие губы и красные щеки вошедших хёнов. Вонджин ржет громче всех, так что Убину приходится затыкать его рот ладонью, а Чонмо лишь смотрит как обычно хитро и знающе, заставляя смутиться даже Сэрима, но тот не подает виду — еще пару раз извиняется и вместе с Эллоном наконец возвращается на съемочную площадку.
Дальше съемки проходят спокойно и быстро. Они доснимают тот последний кавер и просматривают весь отснятый материал, подмечая лишь незначительные ошибки. Сэрим, довольный работой группы, с улыбкой на лице нахваливает младших. На Эллона он старается даже не смотреть, комментирует его работу, не отворачиваясь от экрана ноутбука, но тот все равно смущается и заметно краснеет. Напряжение между ними искрит с новой силой, и кто-то даже умудряется над этим глупо пошутить, но заработав уничтожающий сэримов взгляд тут же затыкается под смех остальных. Пак поздно понимает, что в очередной раз малость проебался, спалившись, неловко смеется вместе со всеми и уходит собирать вещи. Закончив, липнет к Хёнджуну, пока тот собирает свои и смеется. Пару раз натыкается на ревнивый взгляд Эллона, на зло с особым азартом тиская щечки их младшего Джуни, и улыбается довольно. А потом Ма мстит — после разговора со своим стилистом крутит в руках злополучный ремешок, не перед Сэримом даже, но они оба знают для кого это представление предназначается. Сэрим слышит, как тот хвастается новым предметом гардероба перед Сонмином и Минхи, как те галдят «здорово» и «тебе очень идет, хён» и как Ма смеется, снова его примеряя. Пока младшие не видят, тянет сильно за конец ремешка, затягивая его на шее, прикусывает и без того пухлые губы и смотрит помутневшим взглядом так, что Сэрим с трудом верит, что дотерпит до общаги, а не зажмет Эллона прямо в той подсобке, где они целовались около двух часов назад.
Подобные представления очень хорошо стимулируют к ускоренным сборам, поэтому Пак мгновенно отлипает от Хёнджуна, бьет его по бедру несильно с грозным «давай быстрее» и уходит помочь стаффу, чтобы хоть чем-то занять руки и мозг. Остальные тоже неторопливо собирают свои вещи, разбросанные по всему павильону, ржут и переговариваются, задерживая уборку. Бегающие друг за другом Чонмо и Вонджин тоже не способствуют ее быстрому окончанию. Однако после громкого гарканья лидера сборы заканчиваются спустя пару минут и группа, попрощавшись со стаффом и рассевшись по машинам, наконец отправляются в общежитие.
На месте они оказываются уже около полуночи. Все сразу разбредаются кто куда: Вонджин первым занимает душ, радуясь, что успел перед Сэримом и Минхи; последний и Эллон расходятся по комнатам; Убин уходит поискать чего-нибудь съестного на кухне, а самые младшие во главе с Чонмо уходят в магазин за снэками. Сэрим же терпеливо ждет Вонджина, надеясь поскорее принять душ, по возможности затащив с собой и Эллона, и скорее закрыться с ним в комнате, чтобы воплотить в жизнь то, что не покидает его голову с самой студии. Но птица обломинго вновь к херам рушит все его планы.
— Там дорама новая вышла, давайте посмотрим? — предлагает эта самая птица сегодня в виде Тэёна, стоя в дверях общей комнаты с полными пакетами. Все тут же соглашаются, радостно улюлюкая, а Сэрим бесится, однако, тут же отвешивая себе мысленный подзатыльник. Подумать только, из-за собственного недотраха он начал срывать злость на младших. Пак трясет головой, окончательно отгоняя подобные мысли, и натягивает теплую отеческую улыбку. Им дали выходные на ближайшие два дня, поэтому он быстро соглашается и самолично организовывает место для просмотра в общей комнате и вскоре все девять парней рассаживаются перед телевизором: кто на диване, а кто прямо на полу.
Дорама оказывается весьма интересной и местами смешной, что Сэрим даже втягивается невольно, но, когда тянется к пульту, чтоб включить следующую серию, замечает, что Вонджин вырубился, тихо сопя на плече у Сонмина и высыпая попкорн из чашки. К концу второй серии, вцепившись с объятиями в предплечье Эллона так, что не оторвешь, засыпает сам Сонмин и Хëнджун на плече у уже дремлющего Минхи, а к середине третьей отрубается Тэëн свернувшись калачиком прямо на полу. Старшие, глядя на это умиляются невольно и под ворчание Чонмо о том, что «больше всех смотреть хоте-ли и раньше всех уснули», выключают дораму. Серим полу отводит полу тащит на своей спине Хëнджуна в их общую комнату, пока Эллон чуть ли не на руках относит Сонмина. Пак уже в дверях видит, как следом за ними плетутся Минхи и едва проснувшийся Вонджин, хотя его совместная с Эллоном и Чонмо комната находится в противоположной стороне — Сэрим почему-то не удивлен. Лишь в очередной раз тяжело вздыхает, проводив их взглядом, потому что что-либо другое делать бесполезно — Вонджин словно прописался в постели макнэ, а тот хоть и ворчит постоянно, но не выгоняет, да и остальные уже смирились, поэтому забивает и Сэрим, возвращаясь в гостиную за Тэëном.
Когда все младшие наконец оказываются по кроватям, Пак уходит помогать Убину с уборкой. Чонмо норовит с ними, что ему вообще не свойственно, но от Сэрима аура раздражения и злости за километр ебашит, поэтому он быстро передумывает и сваливает в их с Эллоном комнату. Последнего, однако нигде не видно, и Пак почему-то бесится от этого лишь сильнее, хотя вины Ма в этом обломе вселенского масштаба нет никакой. Просто вся ситуация сама по себе действует на итак не очень крепкие паковские нервы, так что Сэриму приходится вымещать злость на не в чем не повинных кружках. Однако его агрессивное намывание посуды неожиданно прерывает оповещение о входящем сообщении. Он наскоро вытирает руки о подол футболки, вытягивает телефон из кармана шорт и, сняв блокировку, открывает каток.
Лени ❤
твое предложение все еще в силе?
я могу выгнать Чонмо к Минхи
Серим не понимает как Эллон может одновременно заводить его и быть настолько милым, что в груди щемит, но именно это он сейчас с ним и делает.
Старший улыбается мягко, и вся злость испаряется словно по щелчку пальцев, заменяясь приятной нервозностью от предвкушения.
Серим 🖤
ты уверен?
в плане, я все еще хочу, но если ты передумал или устал я пойму
Как бы сильно не сходили с ума его гормоны, Сэрим никогда не сделает чего-либо хоть немного неудобного или неприятного своему парню. Поэтому он терпеливо ждет, держа телефон в одной руке, а второй оттирая столешницу от пролитой пару часов назад колы, но высвечивающееся на экране «набирает сообщение» горит уже минут пять и Пак начинает волноваться, в итоге набирая первым.
Серим 🖤
Лени?
После этого ответ приходит почти мгновенно.
Лени ❤
это сойдет за ответ?
*фотография*
Сэрим воздухом от неожиданности давится, а приобретенное совсем недавно душевное равновесие мгновенно улетает в сектор «валить и трахать», потому что Эллон на фото это пиздец и по-другому это назвать не получается. Там даже лица не видно, лишь шею с открытыми ключицами, но гребанный ремешок, затянутый так сильно, что сдавливает кожу, заставляет чувствовать придушенным уже себя. Он на самом деле будто задыхается, смотрит в экран тяжело дыша и матерится про себя. Быстро набирает «гони оттуда Чонмо нахрен», а у самого в голове уже каша полная и ни одной приличной мысли. В себя приходит только тогда, когда замечает вторжение в свое личное пространство, совершенное головой Убина, с любопытством глядящего в экран чужого телефона. Контент хоть и не восемнадцать плюс, да и Убину уже все двадцать, но младший все равно увидел лишнего, и Сэрим понимает это слишком поздно. Пялится на друга, глупо хлопая глазами и не зная, что сказать, разве что про себя радуется, что перед ним не Чонмо или Вонджин, да краснеет смущенно. И только он наконец собирается с силами чтобы вымолвить хоть слово, Убин его опережает.
— Иди, — выдает парень как ни в чем не бывало и возвращается к натиранию посуды, а у Пака глаза от удивления шире раза в два становятся. Он не двигается с места, сверлит непонимающим взглядом чужой затылок и совершенно точно оказывается сбитым с толку. Младший смотрит на него через плечо и, заметив чужое замешательство, снова поворачивается всем корпусом.
— Чего стоишь? Иди говорю к любви своей, — вновь почти спокойно разве что с едва заметной краснотой лица бросает Убин, — Мелкие спят, а мы с Чонмо если что наушники наденем.
Сэрим невольно краснеет еще сильнее, прекрасно понимая зачем им наушники и тупит взгляд, ведь так откровенно палится перед одногруппником с тем, что он прямо сейчас пойдет заниматься сексом со своим парнем, ему до этого не приходилось. Он все еще смотрит на друга с неуверенным вопросом во взгляде, а тот лишь глаза по-доброму закатывает.
— Иди давай, — произносит он в последний третий раз и улыбается мягко.
Иногда Убина расцеловать хочется, но Пак этого не делает — Эллон не поймет. Кивает только и благодарит тихо за понимание, покидая наконец комнату. В дверях сталкивается с Чонмо, который смотрит как обычно хитро и бесяче-всезнающе играет бровями, за что получает от Пака тычок в ребро. На это младший лишь тихо смеется ему вслед, но Сэрим уже не слышит — подходит к двери в комнату Ма и стучит слабо, а когда из-за нее доносится тихое «да, заходи», толкает ручку.
Эллон стоит у окна в одних боксерах, просторной белой футболке и с ремешком, затянутым на шее, освещаемый лишь светом уличного фонаря, и выглядит словно ангел, таким неземным, что у Пака сердце заходится бешеным стуком. Зачарованный видом, он чуть ли не на ощупь запирает дверь и медленно приближается к парню, потому что им, наверное, впервые некуда торопиться. Тот все слышит, но не оборачивается, ждет молчаливо и улыбается слабо, когда наконец чувствует чужие крепкие руки на своей талии и подбородок на плече.
— Я уже успел соскучиться, — тихо выдыхает прямо на ушко старший, а следом целует тонкую кожу за ним.
— Я тоже, — признается следом Эллон с тихим смешком и ластится ближе. Сэрим улыбается мягко, продолжает шептать еще какие-то глупости и спускается ниже. Губами ведет по коже и кончиком языка касается чуть напряженной венки, отчего Эллон тихо хмыкает в ответ.
Пак несколько раз мягко целует шею, слабо прикусывает мочку, а ладони перемещает на живот, поглаживая сквозь футболку и притягивая к себе вплотную, так чтобы между их телами не миллиметра свободного пространства не осталось. Мажет губами по линии челюсти, заставляя Ма блаженно прикрыть глаза — даже самые обычные прикосновения вызывают лёгкую дрожь.
Эллон пальцами зарывается в чужие темные волосы на затылке, чтобы снова притянуть Пака к своей шее — у Сэрима на губах от этого самодовольная ухмылка появляется; он целует настойчивее, оставляет на коже красные метки, которые сойдут уже через пару часов, и прикусывает иногда, наслаждаясь чужим сбившимся дыханием. Ма же жмется к нему всем телом, дрожит слабо и несколько раз клюет куда-то в уголок губ, потому что больше не до чего не дотягивается. Пак на это мягко улыбается, оттягивает ворот футболки, целуя насколько это возможно в их положении ключицы, и наглеет окончательно, впиваясь зубами куда-то в изгиб шеи. Эллон от неожиданности стонет несдержанно, пока Сэрим мягко зализывает укус и руками лезет под ткань футболки. Ведет по ребрам одними кончиками пальцев, едва касается груди и ладонями спускается к поясу боксеров, поглаживая кожу внизу живота — у Ма дыхание тут же сбивается. Он дышит тяжелее, шепчет нуждающеся «ну же», но Пак продолжает дразниться, играется, потому что знает — Эллону от его властности крышу сносит, а это именно то, чего сегодня хочет Сэрим. Он чуть оттягивает резинку белья и едва пробирается руками под ткань, параллельно продолжая выцеловывать шею и наконец обращая внимание на ремешок: свободной рукой слабо тянет за пряжку, немного стягивая кожу, и кусает ее прямо по кромке ткани, отчего Эллон слабо дрожит в его руках и подается бедрами вперед к паковской руке в его трусах, но Сэрим притягивает его обратно, не давая желаемого.
— Такой нетерпеливый, — шепотом, от которого мурашки по коже и словно ток по венам.
Ма стонет жалобно, отпускает руку, которой держал Сэрима за волосы все это время, и запрокидывает голову на чужое плечо, предоставляя полный доступ к молочной коже. Еще несколько раз пытается толкнуться в ласкающую спереди ладонь, но Пак продолжает его мучать — отстает от ремешка на шее, вместо этого придерживая за бедра, мягко целует плечи и изгиб шеи, но Эллону хочется совсем не этого.
— Серим, — шепчет он, в надежде, что парень над ним сжалится, но тот делает все в точности наоборот — нежно касается кожи губами, совсем убирая руку из чужих боксеров и перемещает ее выше, поглаживая талию и впалый живот.
Ма чуть ли не воет от этой вопиющей несправедливости, хватается за чужое запястье, направляя вниз, туда, где прикосновений хочется больше всего, но Сэрим сильнее физически — перехватывает, сплетает их пальцы и тянет к губам, мягко целуя костяшки.
— Сэрим, прошу, — снова едва слышно, а Пак на это лишь смеется тихо, кусает слабо запястье и снова лезет ладонями под чужую футболку, оглаживая бока, — Пожалуйста.
— Плохо просишь, Лени.
У Эллона вырывается искренний стон негодования; он прикрывает глаза и сбито дышит от прикосновений и редких поцелуев в шею, снова зарывается в сэримовские волосы, сжимая пальцами пряди, и только тогда Сэрим решает пойти навстречу — обхватывает полутвердый член ладонью, пару раз проводит на пробу, распределяя смазку по всей длине, и дрочит неторопливо. Эллона дугой выгибается в его руках; он дышит сбивчиво и за чужое предплечье цепляется, когда вторая рука Серима снова скользит к груди и зажимает сосок между пальцев.
— Блять, Сэрим, — всхлипывает Ма, толкаясь в чужую ладонь. Поворачивает голову насколько это возможно и мажет губами по щеке, потому что целоваться хочется невыносимо. Дотягивается до паковских губ и целует сразу с напором, скользит по губам, размыкая их кончиком языка. Пак отвечает с неменьшей страстью, кусается от нетерпения и снова тянет за ремешок, на этот раз сильнее, так что, у Ма дыхание перехватывает. Он дышит горячо в чужие губы, скулит тихо и Сэрима ожидаемо кроет.
Они целуются бездумно, грязно, сталкиваясь зубами, пока Пак нетерпеливо подталкивает Эллона к кровати и валит на постель, тут же подминая под себя. Устраивается между разведённых ног, и целует глубоко, мокро, выбивая весь воздух из лёгких. Ма обвивает поясницу старшего ногами, за шею притягивая ближе, ведет языком по ключице и прикусывает линию челюсти, отчего Пак резко выдыхает. Он сжимает в руках задницу младшего и, оторвавшись от чужих пухлых губ, тянется к поясу боксеров, чтобы их снять наконец. Ма послушно приподнимается, помогая стянуть с себя лишнюю одежду, и, когда та оказывается на полу, сам первым тянется вперёд, снова впиваясь в губы Сэрима. Не глядя тянет вниз и его шорты вместе с бельем, зацеловывает шею и кусает выпирающие ключицы, перемещая руки на спину — чужая футболка летит вслед за остальной одеждой, открывая своему взору чужое крепкое тело. Эллон тут же целует подкаченную грудь и крепкую шею, гладит руками пресс с заметными кубиками и стонет тихо, теряясь окончательно. Пак на это лишь ухмыляется, притягивает к себе за подбородок и снова требовательно целует, пока свободной рукой тянется под матрас, выуживая оттуда презервативы и смазку. После чего, устроившись между бедер Ма, выливает ее себе на пальцы. Незапачканной рукой подкладывает подушку под поясницу и удобнее усаживается между разведенных ног.
Эллон задерживает дыхание, когда в него осторожно входит первый палец. Они давно не занимались сексом, поэтому приятного мало, но он терпит, кусая губы и вцепляясь пальцами в подушку. Сэрим отвлекает его как может: мягко выцеловывает шею, касается губами груди, талии, живота — всего куда дотягивается. Покрывает маленькими поцелуями лицо, отчего младший тихо смеется.
Когда Ма наконец расслабляется, Сэрим добавляет второй палец, растягивая на манер ножниц и выбивая из парня тихий скулеж. Двигает рукой резче и глубже, потому что выдержка летит коту под хвост с каждым эллоновским стоном и держать себя в руках не получается от слова совсем. Эллон дрожит в его руках, сам толкается навстречу и мычит несдержанно, когда Пак целует и кусает его бедра, оставляя следы там, где никто не увидит — младшего от этого действия конкретно ведет.
— Сэрим, — выдыхает он, утягивая парня обратно наверх за плечи, — Иди сюда.
Сэрим слушается, поднимается к любимому лицу, пару раз задевая губами кожу, и улыбается мягко. Эллон отвечает тем же, целует первым тягуче-медленно и громко стонет в паковские губы, когда его пальцы почти задевают чувствительный комок нервов внутри — Пак торопливо добавляет третий. На этот раз они попадают куда надо и Ма выгибает на кровати; он стонет по-блядски высоко и надрывно и Сэрим клянется про себя, что готов слушать такого Эллона вечно.
Когда Ма нетерпеливо подается бедрами навстречу, Пак понимает, что тот готов. Он вынимает пальцы и, быстро раскатав презерватив, заменяет их своим членом. Одним плавным движением входит на всю длину и глухо стонет в чужие ключицы, прикусывая в некоторых местах. Мысли в голове путаются, а перед глазами плывет и хочется забить на все и перейти на бешенный темп чуть ли не сразу, потому что Эллон сжимает его слишком приятно и правильно, но Сэрим держится. Оглаживает бока и ребра, целует покрасневшую грудь и терпеливо ждет. Сэрим не двигается долго, давая младшему привыкнуть, нетерпеливо целуя, вылизывая рот, язык и кусая губы. А потом, не видя на чужом лице дискомфорта, делает первый толчок.
Пак двигается плавно и размеренно, однако Эллон стонет громче и протяжнее, из-за чего приходится затыкать его поцелуями, и надавливает ногами на поясницу старшего, намекая на более быстрый темп. Пак слушается тут же, потому что самому хочется уже очень сильно, немного ускоряется, жмется теснее и резче двигает бёдрами. Внутри младшего горячо, узко и Сэрим с ума сходит от наслаждения. Особенно когда Ма сам подаётся вперёд бёдрами, подмахивая толчкам и сжимая его волосы на затылке. Эллон громко стонет и сильно царапает спину Сэрима, когда тот попадает по нужной точке. Просит еще и быстрее, а Пак буквально давится от переполняющих его эмоций. Эллон великолепен сейчас — соблазнительный, полностью раскрытый перед ним, блядски красивый и до безумия желанный.
Старший смотрит на него и впиваяется голодным поцелуем в мягкие губы. Целует со всей жадностью, глубоко и мокро, сплетая языки, заглушая стоны. И двигается: сильно, размашисто и глубоко. Ма извивается под ним подобно змее, стонет в поцелуй крышесносно и просит большего — у Сэрима тормоза рвет окончательно. Он приподнимается немного, находит конец ремешка на чужой шее и наматывает на руку как мечтал все это время, затягивая украшение на шее. Кожа под ним стягивается, краснеет опасно, но им обоим на это абсолютно все равно. Эллон захлёбывается гортанным стоном и хватается за плечи старшего, впиваясь в кожу короткими ногтями. Дышит через раз, глаза закатывает от удовольствия и шипит тихо:
— Прошу... Ещё...
— Ты уверен? – обеспокоенно спрашивает Сэрим.
— Боже, да…Пожалуйста…
Ма смотрит на него блестящими от возбуждения глазами и выглядит таким затраханно-красивым, что Сэрим не выдерживает — рычит тихо и с удовольствием исполняет чужую прихоть. Натягивает ленту еще сильнее, так, что пряжка опасно впивается в нежную кожу и бешено вбивается в податливое тело. Эллон с трудом дышит, заходится в хриплых стонах и цепляется за тело Пака, сильнее царапаясь — это сводит с ума обоих.
— Сэрим…Блять, как же хорошо... — Ма, облизывая губы, судорожно тянется ближе, дышит тяжело и дрожит всем телом, — Я скоро...
Пак сам еле как держится, уже скулит от напряжения в паху, но отвести взгляда от младшего не может. Раскрасневшееся лицо, помутнённые похотью глаза, приоткрытые в стоне пухлые губы. Бледная кожа в паковских метках, сильные руки, обнимающие его плечи. У Сэрима в голове при виде такого Эллона миллионы звёзд рождаются и взрываются, оставляя за собой абсолютную пустоту в мыслях. Такого Эллона хочется трахать так, чтобы потом везде всё болело.
Сэрим отстает от шеи парня и касается его члена, надрачивая в такт толчкам. Эллон от прикосновения громко всхлипывает и вскидывает бёдра навстречу ласкающей ладони. В уголках его глаз собираются слезы и Ма хнычет тихо, с протяжным «блять, Сэрим» кончая в чужую руку. Он содрогается всем телом и сжимается там так сильно, что Пак не выдерживает тоже — с хриплым стоном изливается внутрь. Руки не держат, заходясь в оргазменной дрожи, и Сэрим падает на парня сверху, подминая под себя. Тот хрипит от тяжести и тихо матерится, а Пак смеется, откатываясь в сторону и обнимая податливое тело. Тактильный и в повседневной жизни Сэрим, после секса становится самой настоящей липучкой, обвивая своего парня всеми конечностями, а тот, на удивление, и не возражает, обнимая в ответ.
В комнате пахнет сексом, и надо бы прибрать беспорядок да в душ сходить, но никто из них даже не пытается пошевелиться и что-то сделать. Они просто лежат рядом, наслаждаясь друг с другом и пытаются отдышаться. Пак трепетно целует Эллона в лоб и в висок, вызывая у того мягкую улыбку, а Ма непривычно ластится к чужой груди. Сэрим тоже улыбается, нежно поглаживает чужую шею и, заметив на коже следы от ремня, касается их губами.
— Ты как? — спрашивает он хриплым шепотом.
— Отлично, — заверяет в ответ Эллон и улыбается, заставляя поверить, что это действительно так. Целует нежно, лениво сминая губы Пака и щурится хитро, — Только в следующий раз с этой штукой на шее будешь ты.
Сэрим на это неверяще округляет глаза и слабо краснеет, вызывая у Эллона приступ смеха. Глядя на парня, он бросает короткое «ладно не будешь» и снова лезет обниматься. Однако мозг Пака всерьез задумывается над этим предложением, вскоре соглашаясь.
Потому что Сэрим любит Эллона и готов с ним на все.
