Сбегая утром

      Аккуратно выскальзывая из некрепких объятий, девушка легкой поступью отправилась в ванну, чтобы хоть немного освежить лицо после пятничного вечера. Прохладное дерево паркета заставило слегка взбодриться. По пути она подбирала детали своей одежды и заметила электронные часы на полке, в очередной раз удивляясь, как организм ее будит неизменно в 5:55 утра в субботу.       В ванне немного застыла перед своим отражением. Странно, что прежний опиум не приносит больше никакого удовольствия, и она лишь по привычке совершает одни и те же действия, снова и снова просыпаясь в 5:55 утра в субботу в чужой постели.       В надежде, что хлопок двери не заставил проснуться парня, она выскочила на улицу, не боясь, наконец, издать лишних звуков. Легкий летний ветерок приятно обдувал ноги, поэтому она решила прогуляться пешком. На траве еще лежит роса. Для нее это как воспоминания из детства. Туманное раннее утро и роса на траве. Казалось бы, почему маленький ребенок не спал в такое раннее время. Или это воспоминание лишь об одном дне, которое почему-то так сильно врезалось в память, это уже совсем не важно.       Дым от сигареты уносило прочь, но не уносило воспоминания о вечере. Абсолютно не имеет значения, сколько она выпила на кануне, ее мозг помнил все в мельчайших деталях еще долго. Кажется, она все такие пятничные вечера и ночи могла воспроизвести в диафильмах. У этого парня были мягкие волосы смоляного цвета. Настолько черные. Она определенно помнит его руки. Пальцы словно музыкальные, которыми он играл по ее коже, вызывая мурашки и легкие стоны. Он был выше ее, что ей очень нравилось. Нравилось заглядывать в его глаза, которые он будто прятал, на какой-то момент даже могло показаться, что он стесняется. Именно эти мысли она пыталась выдохнуть с каждой затяжкой, но все тщетно. Этот образ вытатуирован в памяти.       Собственная квартира встретила тишиной, знакомыми запахами благовоний, радушной зеленью комнатных растений. С особой любовью и заботой она осматривает каждый листочек, попивая утренний кофе. В квартире того парня она не заметила ни одного цветочка. Ей очень нравилось посещать разные квартиры и иногда даже было жаль не остаться на утренний чай, не встретить закат, обнявшись, не смеяться вместе на кухне, приготавливая ужин. Из мыслей ее резко вырвала вода, которая из лейки уже давно начала литься на пол и вот только сейчас коснулась голых стоп.       Определенно, надо чем-то занять голову и руки. Уборка, определенно да. Но она так часто делает уборку в надежде спрятаться от мыслей, что не успевает создать хоть намек на беспорядок. Спорт, определенно да. Но она спала всего три часа, даже похмелье еще немного сказывается. Рисование, определенно да.       И вот уже карандаш выводит свои линии. Движения все медленней, рука с каждым штрихом все более расслабленная. В итоге карандаш просто падает на пол. За ним последовал блокнот. – Хм, а этот ничего такой. Только почему без глаз? – в ответ была тишина. – Туан, просыпайся! Уже вечер. – Напомни, зачем я решила дать тебе ключ от своей квартиры? – послышалось крайне недовольное еще сонное бурчанье. – Чтобы не дать тебе умереть в депрессии от алкоголизма в одиночку, – слишком беззаботно выпалила Ен. – Забудь. Надо было дать мне тогда умереть. – Неужели даже этот загадочный красавчик не спас тебя от похмелья? – повернула она блокнотик, который внимательно разглядывала все это время. – Мне кажется он знакомым. – Что? – резко вскочив, Туан схватила блокнот, чтобы убедиться в том, что натворила ее рука, но тут же откинула его на диван. – Я даже во сне умудряюсь рисовать! Черт. Хотела же композицию из цветов сделать. – Ну, цветы там определенно есть. Как раз перекрывает глаза. Так почему глаза закрыты? – Я их не помню. – Что? Не верю. Мне кажется, ты не можешь не помнить. – Однако, – девушка развела руки в стороны и с тяжелым вздохом, упирая их в колени, начала вставать. – Один плюс – я хорошенько выспалась, – и в качестве подтверждения потянулась, разминая немного затекшие на кухонном диване конечности. – Да, всегда удивляюсь, как прекрасно ты выглядишь даже после очень бурных ночей. Кстати, как был этот парень? Обычно ты более воодушевленная после таких встреч, а в последнее время подавлена. – Это перестало помогать. Больше не приносит такого морального удовлетворения. Я устала сбегать по утрам. Каждый раз будто день сурка. Все по одному сценарию. Мне надоел этот ситком. – Может, это просто никогда и так не помогало? – Ты сейчас скажешь: "А я же говорила"? – Нет. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива наконец уже. Я рада, что ты нашла успокоение хоть в чем-то, но по итогу это было лишь временным решением. Может, пора уже попробовать кому-то довериться? – от этих слов Туан откинуло как черта от ладана, ее глаза расширились в страхе, паническая атака вот-вот готова была захватить ее вновь в свои не самые ласковые объятия. – Ну, не сейчас. Но хотя бы задуматься. – Прости, я не хотела тебя напугать. Но я боюсь одной лишь мысли. Поэтому предпочитаю думать о предстоящем концерте! Я еще в понедельник продумала наряд и макияж. И для тебя тоже! – Туан вновь надела на себя ту маску, с которой обычно ее знают большинство людей.       Ен – исключение, Ен – тот человек, который буквально спасла жизнь, который видит ее сквозь эту маску, ценит именно такую Туан. За что получает огромную любовь и поддержку. Ен – человек, о котором Туан думает раньше, чем о себе. И каждый раз, как опускаются руки. ***       Небольшая галерея вместила в себя точно больше сотни людей, что для этого места очень даже не мало. Все друзья и родственники пришли полюбоваться своими близкими на этом камерном концерте учеников музыкальной школы. Такие молодые и талантливые ребята, которые горят своим делом. Туан всегда восхищалась музыкантами. Их образ мысли, их умение из любого звука собрать музыку, как они умеют жонглировать словами. Все это ее воодушевляло, поэтому она особенно сильно ждала появления на сцене своей любимой Ен. Ее голос, особенно нежный и глубокий, успокаивал ее в те моменты, когда бессонница атаковывала. Туан не могла спать сутками, но когда Ен напевала ей колыбельные, то получалось увидеть хоть немного снов.       Сцена была весьма импровизированной, сделанной из деревянных помостов в виде ступенек, где можно было сразу сесть с гитарой, установки барабанов не было, вместо этого ударники сидели на специальной тумбочке и отбивали ритм своими ладонями. Многие зрители стояли, но некоторые и просто сидели на полу вокруг музыкантов. Максимально камерное мероприятие, которое отрывает от обыденности и переносит в мир чьих-то фантазий и чувств.       Ен волновалась, ходила по кругу и постоянно разогревала связки, делая довольно забавные упражнения для голоса. От волнения постоянно крутила свои пальцы, что-то в них переминала, будь то телефон или ткань ее кофты. Туан пока разглядывала картины, которые висели здесь совсем недавно, ведь это новая экспозиция, поэтому она особо внимательно рассматривала каждый штрих и мазок художника. Она вовсе не стала убирать от картин свое внимание, когда высокий молодой человек встал слишком близко к ней напротив большой картины грозового неба. – Так непривычно видеть тебя столь спокойной в этих стенах. Обычно бегаешь, снося все вокруг, – с легкой улыбкой начал парень. – Там сейчас Чонгук в мыле бегает. Я слушаюсь старших. Ты говоришь учиться делегировать обязанности. – Ну хоть где-то ты старшего брата слушаешь. Но теперь я переживаю, что виноват в нервном срыве Гука буду. – Намджун, не стоит. Мне вчера Хосок с самого раннего утра позвонил, сказал не жалеть Чонгука. Он говорил очень яростно и сбивчиво, но я поняла, что Гук поцарапал его машину, взяв ее без разрешения ночью девочку покатать, – старший очень старался придать себе серьезности, но все-таки засмеялся в голос, потому что просто представил лицо Чон Хосока, когда он увидел эту картину.       Он даже не мог представить, что было на самом деле. Хосок с абсолютно покрасневшим от ярости и недоумения лицом смотрит на младшего убийственным взглядом с утра пораньше, пока тот спокойно завтракает, уверенный, что никто не заметил ночью пропажи. Но ничто не скроется от внимательного дотошного взора старшего. Так он пришел к своей малышке утром, чтобы отправиться на работу, и заметил странную потертость на зеркале. На самом деле, ничего серьезного, вполне заполируется, но старший брат уже успел засучить рукава в ожидании расправы. – Да, я так же старалась не засмеяться, когда он меня разбудил вчера. Но ты не переживай, за ним Джин хвостом ходит и все мне докладывает. Пока Гук отлично справляется, на удивление. – А ты хорошо учишься! Зарплату что ли тебе повысить? – Очень интересное предложение, господин директор. Советую Вам его обдумать серьезней. – Айщ! Как же не люблю, когда ты формально со мной разговариваешь, – Намджун приобнял свою сестренку, которую чаще всего видел именно на работе, а не дома или в любой другой неформальной обстановке. Все чаще их разговоры были лишь о студии, картинах и сотрудниках. – Туан! Туан! Туан! – кажется, что-то все-таки произошло, раз Чонгук поднял такую сирену. – Намджун, скажи, что меня нет, – пробубнила девушка куда-то в грудь брата, пока младший пытался отдышаться, опираясь на свои колени руками. – Боюсь, он тебя застал. На самом деле, я уже пойду, мне тоже пару вопросов надо решить. – Вот он был и вот его не стало, – произнесла она в спину брата, смахнув воображаемую слезинку, и тут же обернулась к Чону. – Я могу обнулять счетчик без происшествий? Тебя хватило всего на пару часов? – она проверила свой секундомер на часах. – Ой, и тринадцать минут, – она впилась в младшего таким взглядом, что стало жутко от того, насколько это напоминает его старшего брата. Его снова передернуло от вчерашнего утра. – Пришел Чимин и искал тебя, – обиженно донес информацию младший. – И нет, счетчик не обнуляй. Все выступающие уже у меня отметились, проверка звука тоже прошла успешно. Уже продано больше сотни билетов, хотя до начала еще сорок минут. Выступающим выдал списки, показал, за кем они, чтобы не уходили далеко в случае чего. Джин все проверил. Ты же его ко мне приставила, – выпалил он скороговоркой, но уже не обиженно, а вполне себе гордо. – Джина, пожалуйста, больше не присылай. Он причитает еще больше тебя, – не успела Туан что-то ответить на словесный поток Гука, как на его плечо легла ладонь упомянутого Джина. – Бью я тоже сильнее! – постарался он сказать как можно строже, но тут же засмеялся в своей привычной манере, заряжая энергией. – Не, ну вообще, младший и правда молодец. И я не причитаю! – в такие моменты голос Джина всегда срывается на особо высокие ноты, а глаза словно хотят выпрыгнуть. – Я переживаю! Я вообще боюсь ее! – спрятался он за спину Чонгука. – Я думала, учителя обычно бесстрашные. – Когда учителем музыки в обычной школе работал, то да. А музыкальная школа расслабила совсем. Здесь дети повзрослее, да и пришли сами, поэтому более заинтересованы. – А Чимин зачем искал? – А. Он боится к Ен подходить, переживает за нее сильно. Хотел у тебя спросить, как она. – Ой, и его еще успокаивать. Что ж старшие братья такие нервные. Когда я из художки выпускалась, Намджун там вонью успокаивающей настойки всю школу пропитал, – она помахала ладошкой у носа, будто снова почувствовала этот раздражающий запах.       Ну кто мог вообще догадываться, что Чимин бывает таким нервным. Не то, чтобы прям кремень, но и не истеричка обычно. А сейчас он переживает больше, чем его сестра, ходит бубнит, вот-вот скоро сосуд в глазу лопнет. Пока остальные продолжали заниматься организаторскими делами, Чимин остался на плечах Туан (в каком-то смысле вполне буквально), хотя она пыталась спихнуть его на Чонгука и вернуться к своим более привычным делам.       Перепробовав все знакомые ей методы поддержки человека в панике, она решила прибегнуть к самому изощренному, но обычно действенному. Тяжело вздохнув в своем откровенном бессилии и заранее извинившись, девушка занесла ладонь, звонко рассекая ей воздух. Сквозь приятный звук гитары, которую кто-то настраивал, и прочий шум прорезался четкий хлопок, который привлек внимание многих. – Все хорошо, не переживайте, продолжайте заниматься своими делами, – как можно аккуратней и вежливей пролепетала Туан, пока ошеломленный Чимин держался за свою щеку. – Ну, ты как? – все же было страшно получить ответку за такие выкрутасы. – Спасибо, – парень стал работать челюстью, проверяя, все ли в норме. – Хороший удар, надо признать. А выглядишь, будто тяжелее кисти для рисования ничего поднять не можешь, – его голос был максимально спокойным и равномерным. – Спасибо? – тут в бешенстве была уже Туан. Если бы знала, что его так просто угомонить, то не церемонилась бы эти полчаса, которые казались вечностью. – А какой ты реакции хочешь? Проклинать? Заслужил. Что силы не рассчитала? Ну да, можно было бы полегче. Неужели других вариантов не было? – Еще был вариант поцеловать, но ты так руками размахивал, что я боялась, мне прилетит. – В следующий раз выбери, пожалуйста, этот вариант. Тебе тоже кажется, что на нас все смотрят? – Намного дольше, чем тебе кажется, – устало вздохнула девушка, потирая переносицу. – Нет, я об этом, – он повернул девушку, спрятавшись за нее при этом. На них были направлены две пары глаз, которые, видимо, уже давно наблюдают эту картину. – Так вот, – словно от транса отмер Джин. – Это Туан, администратор этой галереи, сестра Намджуна. Это Чимин. Его сестра у меня училась вокалу, – начал он представлять ребят молодому человеку. – А это Юнги – мой одноклассник, о котором я рассказывал. Мы вас долго искали, поэтому сейчас убегаю вести мероприятие. Оставляю Юнги на вас.       Парень с глубоким черным цветом волос вежливо поклонился новым знакомым, похлопал по плечу друга в приободряющем жесте и снова обратился к Чимину и Туан. От поклона челка немного съехала на глаза, поэтому парень аккуратно сдвинул пальцем ее по линии бровей. Длинные пальцы привлекли внимание девушки, но тут же спрятались в карманах куртки. Неужели она начала сходить с ума, что ей везде стал мерещиться парень, с которым она провела всего одну ночь. То рисунок, сделанный буквально во сне, будто она лунатит, а теперь и вот это. Она заметно подвисла, удивляясь, как Юнги и взглядом не повел, ни намека, что он ее узнал. Или он и вовсе не должен был ее узнать, потому что она обозналась.       Ен ошибалась в памяти своей подруги. Она хороша только в запоминании картинок, лиц, но вот имена – никогда. Весь концерт Туан не могла сосредоточиться на музыке, пытаясь отогнать от себя мысли об этом брюнете. Ведь если это действительно он, то как мог и бровью не повести и притвориться, что не знает ее. Все время она взвешивала в голове факты, прислушивалась к его голосу, тембру, иногда откровенно рассматривала, но в итоге так и оставалась в полном замешательств, а неопределенность сводила ее с ума.