Сбегая утром

      Чимина практически размазало по столу небольшого кафе в ожидании своего заказа. Его сонный взгляд был направлен на сцену в углу, где его сестра спокойно настраивала звук и готовилась к вечерней смене. Ее приглашали во множество кафе, но это она любила особо сильно, здесь были пережиты многие теплые воспоминания, здесь она когда-то выступала в первый раз. Его блаженная улыбка явно веселила Хосока и Юнги, которые тоже успели устать за несколько часов, которые были потрачены на поиски подходящей для концерта сцены. Довольно скоро Чимин сильно оживился, когда у его носа оказалась ароматная еда, ожидание которой заняло целую вечность, по его меркам. – Юнги, расслабься, мы же нашли место. Чего такой загруженный сидишь? – Хосок завернул в лист салата всех ингредиентов понемногу и отправил в рот Юнги, когда он собирался что-то ответить. – Так много тонкостей в каждой работе! Я все эти три года существования школы в бизнесе пытаюсь разбираться и управлением процессами. Это невозможно! Каждый раз что-то новое. А все эти законы! – он снова завернул мясо и рис в лист перилы и отправил прямиком в рот Юнги. – Как же я рад, ты бы знал. Сколько времени было потрачено на поиски. И все без толку. А ты за одно утро решил. Этот вариант в разы лучше того, что у нас оборвался до этого. Я тебе поражаюсь! – Это моя работа, сэр. На самом деле, я с вами ненадолго здесь. Надо ещё встретится с Намджуном, обсудить место для их ярмарки или что-то вроде того. Я до конца так и не понял, – он снова принял завернушку от Хосока. – Ты же приезжал отвлечься, а в итоге постоянно работаешь. Надо как-то тебя завлечь, переключить твоё внимание. – Работа – лучший способ отвлечься, – грустно парировал Юнги. – Тем более, что в работе с недвижимостью я действительно хорош. Почему бы не приносить людям пользу в таком случае.       Чимин был слишком голоден, поэтому сметал все, что было вокруг него, с долью зависти поглядывая, как Хосок кормит Юнги. Еда довольно быстро наполняла его желудок, поэтому он мог наконец соображать и слушать своих друзей. Он как раз вовремя вслушался в разговор. – Может, попробовать свидания вслепую? – кажется, еда давила не только на желудок, но и на мозг. – Что вы так уставились? Девушки прекрасны! С ними приятно, они залечивают душевные раны. Ну и не только, – максимально пошло ухмыльнулся Чимин. – Ты, конечно, прав. Но все это не имеет никакого значения, когда утром ты просыпаешься один в кровати, а от неё только воспоминания и след духов на подушке остались, – Юнги видел в Чимине себя. Того себя, который затерялся где-то в глубине сознания. Легкий на подъем, местами безрассудный. – Малой дело говорит, – Юнги от неожиданности подавился. – Как тебе Туан? – на этот раз Юнги подавился газировкой, которая чудом не пошла через нос. – И как обычный ужин превратил вас из бизнесменов в типичных свах? – Не, ну Туан мы давно замуж выдать пытаемся. Я даже свою кандидатуру выдвигал, но Ен сказала, что не позволит мне разбить ее сердце, – грустно вздохнул Чимин. – Правильно, потому что последней своей девушке ты вполне спокойно изменял, – снова начал отчитывать его Хосок. – Это не измена. Это просто секс. А ее я и правда любил, – он отвернулся от причитаний хена, делая вид, что очень занят своим напитком. – Не думаю, что эти вещи живут раздельно, – взглянул Юнги в глаза младшему, смахнув челку движением головы. – Я влюбился в девушку из клуба, с которой планировал просто провести ночь. Одну. – И что случилось потом? – Ничего. Я плохо помню, что вообще было в тот день. Я только приехал в Корею, решил вернуться в то время, когда здесь жил, отвлечься. Сразу пошёл в клуб, но теперь она не покидает мою голову, даже снится. – Ха, было бы проблемой! Мы ее в два счета найдём. Тэхен занимается рекламой, мне кажется, он весь Сеул знает. – Я не помню ни имени, ни внешности. Я был сильно пьян. Кажется, мы даже и не переспали в итоге, я не уверен. Мы приехали ко мне и всю ночь разговаривали. С ней было так легко, я действительно отвлёкся. – А утром? – А утром я проснулся от хлопка двери. Ни записки, ни даже малейшего намёка на ее существование в моей жизни. Даже подумал, что это галлюцинации на почве недосыпа. – Погоди, но хоть что-то ты же помнишь? А клуб, в котором встретились? – эта тема очень взбудоражила Чимина. Он готов был из-под земли достать эту девушку. – В этом клубе я ее больше не видел. Ходил туда почти неделю, но не нашёл. Даже если она там и была, то я помню только духи и ноги. – Ноги? – в один голос удивились парни футфетишизму своего знакомого. – Ноги, – утвердительно ответил Юнги, не понимая, что их так удивляет. Но потом до него дошло, он неловко рассмеялся и замахал руками. – Нет, нет. У неё ноги устали от туфель неудобных, поэтому я ей делал массаж. Было как-то неловко после того, как открыл душу незнакомому человеку, смотреть ей в глаза, поэтому разглядывал ее стопы в своих руках. Даже родинка у мизинца в памяти осталась, – Юнги рассматривал свои руки, будто снова ощущая тепло ее стоп. – Ну это уже что-то. Ищем Золушку. Ну, почти, – неожиданная решительность Чимина напугала даже Хосока, но Юнги его опередил. – Стой, не думаю, что это имеет смысл, – Чимин на него уставился как на сумасшедшего. – Она мне многое дала этой встречей. Кажется, что и я ей тоже. Это был очень прекрасный первый вечер в Корее. Возможно, он должен остаться именно таким. – Тем более. Ты же говоришь, что почувствовал какую-то взаимность, – Чимин наглухо отказывался понимать, почему старший так легко хочет проститься со своей возможной судьбой. – Чимин, – голос Юнги был максимально серьёзным, такого ещё они не слышали, поэтому оба неосознанно вытянулись в напряжении. – Знаешь синдром попутчика в поезде? Ты можешь раскрыть свою душу человеку, которого видишь в первый раз в жизни лишь потому, что больше никогда определённо точно его не увидишь. Думаю, она именно так и думала. Я не хочу ставить ее в неловкое положение и переворачивать весь Сеул вверх тормашками, лишь потому что она мне понравилась. – Но… – Чимин хотел ещё что-то возразить, но тут же получил лист салата прямо в рот от Хосока.       Юнги же оглядел парней взглядом, который не терпел каких-либо возражений. Он уже успел передумать абсолютно все возможные исходы событий за эти почти две недели. Но потом решил просто с благодарностью отпустить эту девушку вместе с мыслями о ней.       Он почти ничего не помнил. Он был пьян. Вполне вероятно, ему вообще не сама девушка понравилась, а возможность выговориться, возможность очистить мысли, как и планировал изначально, когда решал переехать на родину.       На его телефон пришло сообщение, заставившее вздрогнуть парней во внезапно появившейся тишине, которая разбавлялась лишь стуком столовых приборов и звуком масла на плитке, где Хосок все ещё переворачивал мясо в середине стола. – Мне пора, Намджун уже подъехал. – Юнги, мы… – Хосок хотел как-то извиниться, что неожиданно для самих себя растеребили и без того болезненную тему для хёна. – Мне правда важна ваша забота. Но пока рано, дайте время. И я искренне рад, что теперь у меня есть такая крутая компания друзей. Чимин вообще на меня в молодости похож. Так что не переживайте, – он похлопал Хосока по спине и выскочил из кафе, все еще толком не понимая, как относится к такой заботе новых для себя людей и к тому, что эта девушка не выходит из его головы уже добрых пару недель. Вроде он и принял решение, как ему казалось, вполне разумное, но его сердце кричало об обратном.       Юнги плюхнулся на задний ряд машины Кимов, возвращаясь вновь в рабочий ритм, в среду, где ему практически нет равных. Сначала он боялся, что его отсутствие на корейском рынке сильно скажется на качестве работы, но по итогу он так ловко и быстро погрузился в корейскую недвижимость, будто и ни отсутствовал на родине несколько лет. – Я нашел парочку вариантов и еще немного отложил, пока арендодателю не звонил, потому что не до конца понял, насколько ангар нам нужен. Какие цели? – сразу завалил он вопросами Намджуна и Туан, которая что-то активно вырисовывала в блокноте, даже толком не поздоровалась, только угукнула то ли ему, то ли своей работе, которой она была явно довольна. – Туан вчера наконец договорилась с художником, которого мы очень давно хотели к себе пригласить, но он достаточно избирательный. Мы тогда еще были для него маленькой студией, – Намджун говорил об этом с нескрываемой гордостью, ведь это его любимый художник, выставки которого он посещал даже в других странах, а теперь у него есть возможность с ним поработать. – Тема этой выставки – индустриальный взрыв, – Юнги хотел записывать пожелания к месту, но уже на первом же разъяснении зашел в еще больший тупик. – Что должно означать это «индустриальный взрыв»? – он подчеркнул кавычки пальцами в воздухе. – Вот, держи, – с переднего пассажирского сиденья показалась худенькая ручка с зажатым блокнотом. Юнги немного смутился, вспомнив, как парни пытались только что выдать эту девчушку за него замуж без ее ведома. Он принял протянутую вещь и сначала пытался понять, где у этого чертежа верх, а где низ. – Пружины слева, – все-таки сказала Туан, хихикнув. – Давайте, вы мне это на деле покажете, на примере первого места, что я заготовил, потому что пока это похоже на рисунок комнаты пыток или скотобойню. – Ну вот, а говорил, что не разбираешься в современном искусстве, – Намджун был в предвкушении этой выставки, поэтому его особо позабавила реакция друга. Запустив двигатель автомобиля, он последовал указаниям навигатора.       Юнги же рассматривал попавший в его руки блокнот, который очень хотелось полистать, но ему неловко стало просить, а без разрешения он бы не посмел. Поэтому рассматривал лишь те две доступные страницы, на одной из которых был уже чистовой чертеж выставки, а на второй половине девушка, видимо, размышляла. Зарисовки отдельных экспонатов, внезапная ветка сакуры, что-то сильно перечеркнутое, видно, совсем не понравилось, чья-то рука с большим кольцом-печаткой. Вокруг всех этих зарисовок, которые чудом умещались на листе А4, были подписи и пояснения, бесконечное число стрелочек и связей, что-то обведено, что-то зачеркнуто. Взгляд снова вернулся к руке с кольцом. Пальцы будто что-то особо сильно сжимали в кулаке, несколько вен даже надулось. Лицо Юнги побледнело в разы, когда разглядел кольцо еще внимательнее. Он снял кольцо со своего среднего пальца и поднес к рисунку. – Но как? Они же один в один! – Юнги сказал громче, чем ожидал, испугавшись, что привлечет внимание пассажиров впереди. – Я бы не сказала. Конкретно этот экземпляр был не из лучших, а он пытался доказать, что это оригинал, – пояснила Туан и дальше продолжила историю, как коллекционер пытался ее обмануть и продать подделку.       Юнги сначала ничего не понял, по потом обрадовался, что никто на него даже не обернулся. Хоть рисунок был и совсем небольшой, он был настолько подробный, будто кольцо делали по этому эскизу. Он перевернул блокнот чертежом выставки к себе, а кольцо спрятал подальше от других глаз в сумку, чтобы еще больше не загоняться.       Парень был безмерно благодарен Намджуну, который старался никак не тревожить его по вопросам, что не касаются работы. Намджун, конечно, часто прокидывал обеспокоенные взгляды, потому что Юн ему показался немного дерганным, но ничего не говорил. С одной стороны, ему действительно было необходимо как можно быстрее закрыть эту рабочую задачу, с другой стороны, он не считал позволительным навязчиво лезть в душу к человеку. Именно по этой причине он не так много знал о своей сестре. Она не считала нужным рассказывать, а он не считал нужным лезть, куда не просят.       Туан очень ценила такое уважение личных границ. Возможно, именно поэтому они практически никогда не ссорились, хотя оба достаточно упрямые обычно, вместе будто обретают особую гармонию, которая удивляла всех. Чонгук вечно строил теории заговора на этот счет. Ведь магия их преображения работала только когда они рядом даже просто находятся, уж тем более когда что-то вместе делают. Намджун сам по себе крайне рассудительный, тысячу раз подумает, прежде чем что-то сделать. И только с Туан у него появляется тот огонек безумия, который его заставляет творить что-то здесь и сейчас, а потом уже осмысливать получившиеся результаты. То же и с Туан, но наоборот. Иногда хаотичная, которая мало кого слушает, с Намджуном рядом становится более приземленной, статичной. Брат для нее был островком стабильности и умиротворения, спокойствия и уверенности. В то время как Туан для него была тем еще шилом, которое не давало расслабиться, но именно она давала пинок, чтобы не стоял на месте.       Открытие своей галереи, когда Намджун был куратором в одной из студии Сеула, тоже было идеей Туан. И тогда это казалось сродни полету в космос. Не было ни денег, ни какой-либо идеи, как это организовать. Туан в последнее время особо часто окунается в те времена, чтобы вдохновиться, осознать, что жизнь идет своим чередом, а не стоит на месте, как зачастую кажется.       Уже стало привычкой так улетать в мыслях. На самом деле, было достаточно неловко смотреть на Юнги, она откровенно старалась избегать с ним разговоров наедине, прямых контактов, уж тем более пересекаться взглядами больше, чем на секунду. Она даже не знала, чего бы она хотела на самом деле, чтобы тем парнем из пятничной ночи был все-таки Юнги или наоборот.       Юнги же в несвойственной для себя манере ходил за Туан по пятам, буквально сверлил ее взглядом. Этот маленький рисунок слишком взбудоражил его, потому что он не помнил точно, могла ли она видеть это кольцо. Ему было особо важно знать, как оно попало в ее голову настолько, что она смогла воспроизвести его в мельчайших деталях на бумаге.       После проверки очередного места достаточно уставшая компания вернулась в то кафе, в котором начинался день Юнги. Он думал, что этот заказ будет проще, чем оказалось на самом деле. Он нещадно тер свои уставшие глаза, пытаясь привести всю полученную информацию в какую-то структуру. – Итак. Нам нужен достаточно большой ангар, чтобы вместилась выставка с ярмаркой, с высоким потолком, с балками, а лучше фермами, при этом хороший пол и стены. И главное – в черте города? – он получил кивок он Намджуна. – Промышленное, но непромышленное помещение в Сеуле? – снова кивок. Юнги тяжело застонал и упал лбом на стол, откуда начал бормотать: – Все-таки я не разбираюсь в современном искусстве. – Ну да, запрос специфический, – в несколько философской манере начал Намджун, потирая подбородок. – Специфический? – он так резко вскочил, что испугал людей за ближайшими столиками. – На кой ему цепи в шесть метров длиной, свисающие с потолка, и горгулья из металлических профилей, которую еще и варить на месте надо?       На плечо Юнги опустилась тяжелая горячая рука: – Я тебе давно говорил, что ты слишком много смысла пытаешься найти в искусстве, – к ним в разговор вклинился Джин. – Ты слишком прагматично настроен. – А ты слишком часто забываешь, как много у меня на тебя компромата, – Джин был спокойней, чем предполагал Юнги. – И не только из детства, – с ухмылкой сложил он руки на груди. – Да что ты себе позволяешь! – Джин отвернулся, но не ушел. – Я хотел посвятить тебе сегодня песню, но не буду, ты не заслужил! – Разве сегодня ни смена Ен? – поинтересовался Намждун, пытаясь выискать у сцены свою сестру, которая убежала к подруге, как только они вошли в кафе. – О! Это наш вам сюрприз и подарок, споем сегодня дуэтом, – гордо заявил Джин, с особым пафосом поправляя прическу.       За спиной Джина Юнги удалось разглядеть девушек. Они крепко обнялись, Ен поглаживала Туан по спине, не переставая разговаривать с подругой. Отпрянув от нее, она заглянула в глаза, которые та прятала за волосами. Ен убрала мешающие пряди, взяв лицо девушки в свои ладошки, продолжала что-то объяснять. Кивнула. С задержкой получила кивок в ответ от Туан. И вновь обнялись.       Уже абсолютно спокойной походкой Туан направилась к столику, который стал еще более людным от ее друзей. Практически на каждую смену Ен они собирались в этом кафе. По первости девушка банально боялась без поддержки выступать перед неизвестной публикой, а потом для компании это вошло в привычку и приятную для всех традицию.