Это Аркем, детка.

Прошла, наверное, уже неделя с того момента, как Милкович очнулся, и, естественно, всё ещё находился под присмотром врачей, а то, мало ли, что он может с собой сделать. Парень уже потерял счет времени, да и как-то не особо хотел знать, сколько уже тут торчит. Он постепенно начал сходить с ума, когда начал соглашаться со мнением Фионы и принимать все таблетки. А может голубоглазый просто поскорей хотел выйти отсюда, под предлогом того, что с ним всё нормально, что ему намного лучше. Но каждую ночь, да даже каждый день его не прекращали мучить мысли о том, что он убил своего родного отца, из-за чего брюнет часто поворачивал голову на бок, в противоположную сторону от медсестры, чтобы та не видела его эмоций и переживаний, а то опять заставит пить какую-нибудь парашу, от котрой хочется блевать. Странно, но больше Мик не видел и не слышал ни сирен, ни решеток, опускающихся на дверь. Но Фи никак не хотела рассказывать ему, из-за чего или кого произошёл такой переполох, и только говорила, что здесь его никто не тронет. Но, блядь, этого мало. Микки нужно было знать, что это было. Просто, блядь, жизненно необходимо, иначе скоро он реально свихнется. Галлагер всё же сказала ему, где они сейчас находятся, во что Милкович просто-напросто не поверил. Ну какая ему психушка? Его место в тюрьме, где никто не будет накачивать его успокоительными и где он сможет быстро наложить на себя руки. Ну или это сделает кто-нибудь другой, парню как-то непринципиально. Прошло ещё несколько дней. Всё было так же тихо и спокойно. Брюнет уже постепенно восстанавливался, и сейчас ел за шестерых, хотя еда была тут, мягко скажем, отвратная. Хуже, чем в тюряге, что очень огорчало голубоглазого, хотя жрать хотелось, как никогда, и поэтому он съедал почти всё, что приносил ему дежурный врач. Фиона всё так же следила за своим пациентом, и в один день она всё же решила попробовать отпустить его, развязав ремни. — Учти, Милкович, если ты попробуешь хоть что-то сделать с собой или же со мной, то я. — Девушка замолчала, рыская взглядом по помещению. — То я вколю тебе седативные и с этой кровати ты больше никогда в жизни не станешь. Угрозы были и правда серьезные, что заставило парня задуматься над своим поведением. Но отвечать он не стал, и лишь слегка кивнул головой, наблюдая за действиями брюнетки. Девушка подошла к нему и аккуратно сняла ремень вначале с левой руки, и, убедившись, что Мик ничего не предпринимает, ослабила ремень и на второй руке. Фиона отошла от него, на всякий случай. А то вдруг этот псих сейчас задушит её. Но Милкович и не собирался ничего делать. Он медленно приподнялся и сел, рассматривая свои руки и улыбаясь, словно маленький ребёнок, получивший на рождество то, о чём так давно мечтал. — Сука, это так ахуенно. — Невнятно проговорил брюнет и потянулся к ремням, котрые всё ещё удерживали его ноги, но Галлагер вдруг остановила его, сильно ударив по рукам. — Эй, блядь, что за дела? Ты совсем страх потеряла? — Его потерял ты, Микки, раз думаешь, что я просто так разрешу тебе встать с кровати. — Девушка сложила руки на груди, сверху вниз смотря на брюнета. — Поклянись мне, что ничего не будешь делать, Милкович, или я реально вырублю тебя. — Фиона никогда ему не врала, и всегда, когда чем-то угрожала ему, обязательно делала это в будущем. И это ещё одна причина, почему он перестал с ней пререкаться. — Не няньчайся ты со мной столько, я бы уже давно свернул тебе шею и выбросил в окно. — Фыркнул парень, повторяя её жест и так же скрещивая руки на груди. — Ладно. — Проворчал Мик, а Фи подняла брови вверх, ожидая продолжение его слов. — Блядь. Бесишь! Я клянусь, что ничего себе не сделаю. — И после недолгой паузы он продолжил. — И тебе тоже. Галлагер мило улыбнулась, добившись своего, и ушла за свой стол в угол помещения. Микки показал его в спину фак, татуировками на пальцах посылая её на три веселых буквы. Парень всё же освободил ноги от ремней, которые так долго удерживали его на этой кровати, и свесил их с неё, разминая пальцы на руках. Брюнет резко спрыгнул с кровати, надеясь, нет, явно зная, что ноги его выдержат, и о чём в ту же минуту пожалел. Наверное, он слишком долго пролежал в кровати, и поэтому сейчас просто не может ходить на своих двоих. Брюнет спрыгнул и в тот же момент упал на пол, разбив себе бровь об тумбочку. Он и аккуратность – это две несовместимые вещи. Ну зато хоть Фиону порадовал. Девушка залилась смехом, на что Мик недовольно фыркнул. — Завались, иначе я вырву тебе язык. — Пытаясь убедить её в своих намериниях, Милкович сурово, из под лобья посмотрел на Фи, которая, кажется, не обратила на него никакого внимания. — Сука кучерявая. — Огрызнулся парень и стёр рукой кровь, которая уже почти залила глаз. — Микки, ну как так можно было встать? — Сквозь смех и слёзы кое-как сказала «нянька». — Не три ничего! Это всё нужно обработать, иначе занесешь заразу, придурок! — Уже более серьёзным тоном выразилась девушка, вставая и начиная рыскать в ящике в поиске перикиси и ваты. — Пошла на хуй. Без тебя разберусь. — Уже в какой раз он показал ей средний палец и снова стёр кровь с раны, вот только на этот раз она начала щипать, от чего Милкович скорчился и откнулся лбом в пол, закрывая кровоточащую рану ладонью и не подпуская к себе брюнетку, словно дикий зверь, которого посадили в клетку и хотят погладить. — Руки свои убери, иначе оторву. — Микки, хватит. Задолбал уже. Не ной, как баба, иначе ляжешь обратно на койку и больше не встанешь. И Милковичу пришлось подчиниться, поскольку валяться без дела он больше не собирался. Надо искать выход отсюда и убегать, пока его ещё не отвели к мозгоправам. — Ауч, блядь! Поаккуратней, сука! — Микки отстранился от него, зажмурив глаза и прикусив губу, пытаясь не заорать и не прибить Фиону. — Понежней нужно. Или тебя всему надо учить? — Голубоглазый поднял на неё раздраженный взгляд и попытался выхватить вату у неё из рук. — Дай сюда, я сам. — Нет, Микки, идешь на хуй. Я сделаю всё сама. И да, не нужно меня ничему учить, потому-что в этом помещении и так самая умная я. — Довольно улыбаясь, брюнетка продолжила обззараживать его рану, на что парень шипел, а потом опять отстранился от неё. — Не упрямься, баран. Тебе же хуже будет не мне. — Ебучку на беззвучку Галлагер. — Прошипел больной, вновь позволяя девушке трогать себя. — Скажи мне хоть один факт, доказывающий, что я умнее тебя. — Ну, например, я ниразу не перебирала с таблетками, при чём нарочно. Никогда не попадала в психушку, и никогда не.. Девушка замолкла на полуслове, видя взгляд Мика. Его глаза даже поменяли оттенок из-за злости и гнева, немного потемнели. Фиона испугалась и немного отстранилась от него, уже ища взглядом, чем бы можно было ударить Милковича, если он вдруг решит сорваться. Но парень держался. Он сжал кулаки и попытался глубоко дышать, обводя взглядом кабинет и только сейчас замечая на себе пристальный взгляд зеленых глаз из небольшого окошка в двери, и от которых больше не мог отвести взгляд. Галлагер заметила изменения в его лице, и повернулась в сторону двери, заметив промелькнувшую там рыжую макушку. Фи тяжело вздохнула и потёрла лицо руками, пытаясь не показывать, как она заебалась за эти пару недель. Брюнетка поднялась с пола и подошла к двери. Замок щёлкнул, и та вышла в коридор, где только-что был виден чей-то силуэт. Фиона ушла, наверное, забыв закрыть за собой дверь, и в кабинете было прекрасно слышно её разговор с кем-то. — Валеска! Ты же прекрасно знаешь, что тебе нельзя подходить к мед крылу, и всё равно рвешься сюда. Хочешь опять просидеть неделю в камере? — Она явно отчитывала позабывшего правила психа. Ну хоть чем-то Милковичу можно заняться, выслушивая их диалог. Может не будет так скучно. — Ну док. Вы же прекрасно знаете, что я не просто так здесь ошиваюсь. — Психопат засмеялся и, отодвинув девушку в сторону, двинулся в сторону двери. — Он не должен быть здесь. Его вообще не должно быть на свете. — Именно эти чувства и эмоции управляли Джеромом в последние дни. Жажда мести за то, что его на неделю оградили от веселья только из-за этого брюнета. Убил бы рыжеволосый его, ничего бы не было. Никто бы ничего даже не вспомнил. — Стой на месте, иначе я сейчас вызову охрану, и тогда тебе мало не поздоровиться. Но Джером даже и не пытался слушать её. Он был так близко к своей цели, как никогда раньше. Зеленоглазый уже приоткрыл дверь, и Милкович теперь мог разглядеть его лицо. Но тут же психопата остановили двое крепких охранников. — Эй, что за дела? Руки убрали, иначе пожалеете, что родились на свет. — Спокойно проговорил рыжий, но его слова пропустили мимо ушей, всё так же продолжая оттаскивать от кабинета. — Я же вас предупреждал. — Тихо сказал парень и схватил одного из своих обидчиков за шею, в одушающей хватке, из которой ещё никто не выбирался. Но тут резкая острая боль в области лопаток, и Джей, смеясь, падает на пол, даже не пытаясь смягчить свое падение. Электрошокер – наверное единственная вещь во всём здании, способная остановить его. Ну за такое в скором времени эти долбоебы поплатятся жизнью, хотя они, наверное, и так это прекрасно знают. А Микки всё так же сидел на полу, возле своей кровати, прижимая к брови вату, оставленную Фионой, и пытался понять, что, сука, вообще тут происходит. Милкович попытался встать, и у него это даже получилось. Медленно, держась за стену, он пошёл в сторону двери, намереваясь узнать, кто этот рыжий придурок. Но перед самым выходом его вдруг остановила Фиона, напугав его своим появлением. — Милкович, быстро ушёл отсюда. — Проворчала она, явно недовольная сложившейся ситуацией, но Мик проигнорировал её, держась за косяк двери и наблюдая за охранниками, которые куда-то тащили тело рыжеволосого. — Я вообще-то не шутила на счет того, что ты больше не встанешь с кровати. Но Микки снова её проигнорировал, словно находясь в каком-то трансе, увлеченный разглядыванием рыжего незнакомца, а потом вдруг ни с того ни с сего сказал. — Его грохнули чтоли? — Мик прикусил нижнюю губу и сибирался уже выйти из кабинета, как вдруг Фиона затолкала его обратно, и, естественно, он не ужержался на ногах и упал на плитку, отбив себе пятую точку. — Сейчас ты пойдёшь следом за рыжим уёбком, если хоть раз меня ещё тронешь. Галлагер лишь закатила глаза, усмехаясь, и протянула парню руку, в знак примирения. — Во-первых, его всего лишь вырубили, а во-вторых, сделаешь со мной что-нибудь, у тебя уже не будет такой заботливой няньки, и никто не будет пастись о твоей шкуре. — На одном дыхании сказала Фи. Мик недовольно покосился на неё, мысленно соглашаясь с её словами, и молча протянул ей руку. Кое-как брюнетка всё же подняла голубоглазого и довела его до кровати. — А теперь ложись. Ещё слишком рано, чтобы пытаться сбежать, сил не хватит. — Да отвали ты от меня уже. Зае... — Но Мик не решился договаривать, прекрасно зная, что может случится, если его няньке что-то не понравится. Лучше он просто помолчит, зато хоть поспит спокойно. — Вот и молодец. Заткнись и полежи молча. А я хотя бы немного отдохну. — Фи вздохнула и ушла в свой угол, снова садясь за какие-то документы. Как-будто для неё писать какие-то бумажки было отдыхом. Хотя, кто знает, что у этой ебанашки в голове. Иногда Микки даже думал, что брюнетке самой не помешало бы провериться у мозгоправа. Может поможет. *** Прошло ещё пару дней, прежде чем Милкович мог уже нормально передвигаться на своих двоих. Как же это приятно. Как-будто бы заново научился ходить. Ещё и Фиона почти не смотрела за ним, ухаживая за новым больным психом, который поступил сегодня ночью. Ну просто не жизнь, а сказка. Брюнетка куда-то вышла и в очередной раз не закрыла за собой дверь. Вот только она не учла того факта, что Мик теперь уже может спокойно сбежать, чем он, собственно, и воспользовался. Так же прикрыв за собой дверь, брюнет осмотрелся по сторонам, а затем побежал по длинному коридору в поисках выхода. Но вместо выхода он вышел в какое-то другое крыло, где за решеткой сидели все психи и чем-то занимались. Блядь, ему нужно не это. Ему нужна дверь. Ну или на крайний случай, окно. Застыв на месте и задумавшись, голубоглазый не заметил, как сзади к нему кто-то подкрался. — Какого хера ты тут забыл? Твоё место за решёткой, вместе со всеми. Или ты решил свалить отсюда? — Грубо выразился охранник, схватил его за шиворот и потянул в сторону клетки, где все психи увлеченно наблюдали за разварачивающейся сценкой. — Руки свои убрал, придурок, иначе вырву. — Но, сука, его снова проигнорили. А руки, к сожалению, он вырвать этому здоровяку не сможет. И тогда Милкович расстегнул пуговицу на своей кофте, поднял руки вверх и выскользнул из неё, оставшись в одной майке. Даже не смотря по сторонам, Микки рванул вперёд. Несколько раз он куда-то завернул, и выбежал, теперь уже, к камерам. Бля, что за лабиринты хуевы? Но сзади уже раздавались быстрые шаги, что свидетельствовало о том, что охранник почти его догнал. — Пидр ебучий. — Проворчал Мик, быстро осматривая всё, что было в поле зрения. Вот, открытая камера. Туда ему надо. Милкович быстро полетел туда и захлопнул за собой дверь, даже не подозревая о том, что там кто-то был. Микки спокойно выдохнул, пытаясь отдышаться, упираясь лбом в дверь и прикрыв глаза. И тут сзади зашуршал матрас, что означало то, что Мик тут не один. — Ну здравствуй.