Поводырь

- Шесть! Шесть! Тони, счастливый, как щенок, прыгал вокруг. Шесть, значит самая простая комбинация. И гадать не придется, и места сразу освободится больше – хватит еще на два дома. Капля в море, но в поселении, где все буквально на головах друг у друга сидят, будут рады и этому. Эстрон ужасно устал, но раз Тони был в настроении, стоило воспользоваться ситуацией и поработать еще немного. Тони был самым нестабильным элементом в их команде, но и самым ценным. А сам Эстрон потом отоспится. На том свете, например. Поле раскинулось до самого горизонта. В детстве они избегали его вдоль и поперек. Теперь нельзя было и лишнего шага сделать. Чертовы Жабы, улетая, щедро отсыпали своих ловушек. Этого добра им было не жалко - хватит и на самого Эстрона, и на его детей, и даже на его внуков. Если они, конечно, у него когда-нибудь появятся. Чертовы Жабы. Все сделали, чтобы победа над ними оказалась Пирровой. Раньше Эстрон думал, что «Пиррова победа» это пир, на котором эту самую победу празднуют. Потом Тони объяснил, что и как, рассказал историю про древнего царя. Тони всегда был самым смышленым, а потом его забрали Жабы и вернули уже таким. Говорили, что над теми, кого забирали, проводили опыты. Эстрон слышал и другую версию – дескать, твари просто развлекались, устраивали шоу вроде петушиных боев. Запускали пленников на Поле. Делали ставки, кто продержится дольше. Выжили только те из пленников, которые смогли подчинить свой разум решению этой задачи целиком. В ущерб всему остальному, как оказалось. Доктор сказал, что органических повреждений нет, и со временем все пройдет. Если бы Тони начали лечить или хотя бы просто вернули к обычной жизни, в которой не было  минных полей, возможно, так и случилось бы. Но в его способностях сейчас нуждались больше, чем в восстановлении. Иногда Эстрон задавал себе вопрос, понимает ли Тони, что вернулся домой или в его голове все вокруг - просто новое Поле. Шесть стержней ушли в землю. Отлично. Судя по тому, что они живы, ловушки нейтрализованы. - Три! Два! Три! Тони явно был в ударе - Хорошо. Молодец. Черт, как собаку похвалил… Таких, как Тони, называли «поводырями». Относились к ним по-разному. Кто-то едва терпел, кто-то был привязан, но все они не были знакомы с поводырями до их метаморфозы. А Тони был лучшим другом Эстрона, и тот всегда мог сравнить «до» и «после». Разница была чудовищной. Еще три часа под палящим солнцем – руки стали трястись, а мозги отказывались работать. Перерыв. Надо покормить Тони – сам он никогда не просил, будто не чувствовал голода. Эстрон расстегнул рюкзак, достал бутерброды. Вручил один из них Тони. Тот почти сразу его уронил, поднял с земли и, жадно откусывая, принялся жевать. Прежний Тони виртуозно обращался с вилкой и ножом, этот ронял куски изо рта, заглядевшись на птицу. Эстрон проследил, чтоб он съел еще один бутерброд, дал напиться из фляжки. Тони сыто рыгнул. Потом стащил с себя рубашку. Улыбнулся Эстрону, сел рядом и положил руку на ширинку. Будто требуя награду за труды. Когда это случилось впервые, Эстрон просто не придал значения. Постарался не придавать. Второй раз, когда Тони полез к нему, он дал ему подзатыльник. Тони расплакался, как ребенок, упал, стал вопить и колотить по земле ногами и руками. Он два дня потом отказывался работать – бубнил вместо цифр что-то неразброчиво-обиженое. Эстрон обратился к доктору. Тут-то и выяснилось, что проблема эта общая для всех саперов. Хотя большинство ее и за проблему-то не считали. Хочет «поводырь», так чего не воспользоваться? Все парни были молодыми и горячими, работа сплошь на адреналине, напряжение надо сбрасывать, так что в условиях, когда любая девчонка панически боялась залететь, это было даже кстати. В общем, доктор помялся, сказал «решать вам», но на всякий случай выдал тюбик смазки и презервативы. Настоятельно просил быть поосторожнее. И намекнул Эстрону, что с него не убудет, а, если работоспособность Тони будет и дальше страдать, его приставят к другому саперу. В общем, когда Тони полез в следующий раз, отталкивать его Эстрон не стал. И было неплохо, а потом даже хорошо, но через несколько мгновений после «совсем хорошо» стало так погано, что хоть босиком по полю до первой ловушки. Тони тут же уснул, свернувшись калачиком, на лице его играла блаженная улыбка. Эстрон скурил свой недельный запас сигарет. Тони ему всегда нравился. Во всех смыслах. Эстрон это понял лет в двенадцать. Тогда были мокрые сны и мурашки по спине от случайного прикосновения. И стояк после шутливой потасовки. Ничего ему, конечно, не светило - Тони был по девчонкам, но Эстрон от этого не особенно страдал. Другие парни его не привлекали, с девчонками получалось, а что он там иногда представлял себе – было только его и его правой руки делом. И не с таким люди живут, и ничего – женятся, заводят детей. А потом прилетели Жабы. Когда Тони и остальных уводили, Эстрон рванулся к нему, но кто-то милосердный шарахнул его по голове так, что он сутки провалялся без сознания. Зато остался жив. Ничего он не смог бы сделать - тех, кто сопротивлялся, уничтожали на месте. Раз – и нет человека. И похоронить нечего. Мать Тони схватилась за сердце – до врача ее довезти не успели. Может, и к лучшему, что она не увидела, что случилось с ее сыном – гордостью, надеждой и чуть ли не светом в окошке всего поселения. Никто не сомневался, что он далеко пойдет. Впереди у Тони был университет, большой город и блестящая карьера. О нем бы рассказывали в школе, приводили в пример. Редкие визиты обсуждали бы по полгода. Кто ж мог предугадать тогда, как оно всё и для всех обернется. Тони нетерпеливо ерзал. С молнией на брюках, с пуговицами, и со шнурками справиться у него не получалось. - Тише-тише, - шептал Эстрон, освобождая Тони от одежды. В случае чего пуговицы бы пришлось пришивать самому, а с иголкой Эстрон не дружил. Потом он раскатал плед и разделся сам. Тони сразу же устроился у него между ног. - Да подожди…я же потный весь. Дай хоть салфеткой… Но ждать Тони не умел, а вопросы гигиены его не слишком волновали. Не за волосы же его оттаскивать. Оставалось смириться и получать удовольствие. Самое удивительное, что во время секса Тони становился почти нормальным. Он не смеялся невпопад, не пускал слюни. Даже улыбка у него казалась более осмысленной. Он именно что улыбался, а не лыбился, как обычно. Двигался без привычной суетливости. Господи, как он двигался… Невозможно медленно сначала, в сумасшедшем ритме под конец. Так как надо, как хотелось. Идеально, в общем. Будто он читал мысли Эстрона, доставал его желания прямо из головы. И исполнял их незамедлительно. Хотя Эстрон всегда был сверху, вел эту партию Тони. А потом, после оргазма он как-то сразу обмякал, один уголок рта поднимался выше другого, в глазах гасли искры удовольствия, и оставалось только безумие. Эстрон старался не смотреть на него в этот момент. Слишком уж сильно иногда хотелось ударить. Выбить из него эту дурь в буквальном смысле. Несколько раз за бутылочкой пива ему случалось обсуждать с остальными, каковы «поводыри» в постели. Ну, обычный такой мужской разговор «А как твой?», «Часто лезет что ли?» и прочее в этом же духе. Большинство о сексе отзывались без восторга, мол, дырка и дырка – чего еще с них, полоумных, взять. «Поставил на четыре кости и пялишь». Только после этой фразы Эстрон осознал, что в этой позе они с Тони не трахались ни разу. Будто поставить своего «поводыря» на четвереньки, и впрямь означало признать его чем-то вроде животного. На предложение поменяться он едва не ответил мордобоем. Вовремя сдержался, отшутился и больше старался эту тему не поднимать. Был бы Тони с кем-то другим таким же? Думать об этом было невыносимо. Эстрон знал, что обманывает себя, что, скорее всего, эти «просветления» Тони всего лишь иллюзия, в которую ему, Эстрону, очень уж хочется верить. Как и в то, что Тони, быть может, тоже был к нему неравнодушен. Тогда, в другой жизни до Жаб. Тони подремал полчаса и вскочил. Эстрону немалых сил стоило уговорить его не скакать нагишом, и дать возможность себя одеть. Потом снова закипела работа. Тони орал цифры, Эстрон вбивал стержни. Он оглянулся назад часов через пять и даже присвистнул – пространство они расчистили ого-го. Такими темпами скоро они смогут слиться с другим поселением. И жить станет легче, хотя и не факт, что веселее. Тони внезапно вырвался вперед. - Стой! Пыль забила горло, вместо крика вышел хрип, а Тони уже бежал по нерасчищенной территории, раскинув руки. Сейчас, сейчас, сейчас – сердце каждым ударом пыталось предугадать взрыв. Нет, нет, нет – спорило само с собой. И Эстрон тоже побежал. Почти догнал, когда Тони резко развернулся, сбил его с ног и заорал: - Ноль! Нооооооль!!!! Получается, что они добрались до кармана – земли, которая случайно осталась незараженной. Он мог быть совсем небольшим, а мог тянуться вперед на километры. Здесь ловушки почему-то не стали размножаться. Любой карман тщательно изучали – пробы почвы, воды, всего угодно. Всего, что могло бы помочь решить проблему ловушек раз и навсегда. Они с Тони практически выиграли Джек-пот. На сегодня можно было заканчивать с чистым сердцем. Да и на завтра тоже. Он подумал, что нужно взять Тони с собой на речку – с той стороны как раз недавно расчистили песчаный берег. Тони любил воду, плавал по-собачьи, фыркал, брызгался. И выглядел не глупее себя прежнего, а просто младше. А потом они будут сидеть на берегу. Эстрон зароется ладонью в песок, а Тони, высунув язык от усердия, станет потихоньку песок отгребать, стараясь не задеть пальцы-мины. А когда все же коснется, Эстрон быстрым движением схватит его за руку, и Тони с восторженным испугом завопит: - БАХ!!!!!!