***
Всю дорогу до дома Юнги сжимал заветный пузырёк, обдумывая план действий. «Завтра после экзамена подарю ему конфеты и задержусь. Он любит сладкое, постоянно таскает шоколадки с собой. Скажу, что конфеты ручной работы, предложу сразу попробовать, он не откажется. А дальше ему уже не отвертеться». В голове Юнги начали сами собой вырисовываться порнографические картинки. Он похотливо улыбался, представляя себе голого преподавателя истории Ким Намджуна. Мин был влюблён в него с первого курса и уже дошёл до ручки. Он, конечно, и сам понимал, что отдать с трудом накопленные деньги какой-то шарлатанке было полным безумием, но сделать с собой ничего не мог. Юнги был уверен, что это его единственный шанс. Вернувшись в общежитие, он достал из своей тумбочки крафтовую коробку с конфетами, открыл пузырек и щедро обрызгал каждую конфетку волшебной жидкостью. Она, кстати, ничем особо не пахла и вообще была подозрительно похожа на обычную воду. Юнги оценивающе осмотрел коробку. «Надо ленточкой, что ли, перевязать? А то как-то не презентабельно. У девчонок наверняка есть». Оставив коробку на кровати, Юнги пошел по соседям искать бантик. С трудом нарыв блестящую веревку и пообещав за нее конспект, он с довольной физиономией направился обратно в свою комнату. Открыв дверь, Мин в ужасе застыл на пороге. На кровати удобно расположился Чон Чонгук и довольно уплетал конфеты. — Тыыыы, сука прожорливая, ты что наделал? — заорал Мин благим матом. Чон от неожиданности закашлялся и вытаращился на Мина: — Юн, ты чего? Тебе конфетку, что ли, жалко? Да куплю я тебе сколько хочешь еще, — затараторил он испуганно. Мин только открывал рот и сжимал кулаки. Обычно бледное лицо теперь приобрело ярко-красный оттенок, из ушей того и гляди начнет валить пар. Под убийственным взглядом Гук начал отползать в угол кровати и сжиматься в комок: — Да что такое с этими конфетами-то? Юн? Мин близко подошёл к кровати и, прищурившись, стал рассматривать его, как мерзкое и необычное насекомое: — Ну, и чего чувствуешь? Гук в полном непонимании продолжал таращить глаза, изредка хлопая ресницами: — Сладко, — ответил он осторожно. — Да, блять! Живоглот ублюдочный! Необычное чего-нибудь чувствуешь? — Ну, страшно немного стало, ты какой-то неадекватный. Я тебе давно говорил, нельзя столько зубрить, у тебя по ходу крыша поехала от учёбы. — Вот ведьма старая, обманула, что ли, меня? — Мин зло пнул кровать, схватил последнюю оставшуюся конфету и засунул в рот. В голове зашумело, перед глазами замельтешили розовые сердечки, его качнуло. — Эээ, Юн, ты чего? Тебе плохо? — Чон подскочил с кровати и обхватил Юнги. — Ну-ка, присядь, водички дать тебе? Ты какой-то совсем сегодня чумной. Гук посадил Юнги на кровать и уселся перед ним на корточки, вглядываясь в лицо. Мин потряс головой и открыл глаза. «Хм, а у него всегда были такие длинные ресницы? Странно, что я не замечал, — подумал Мин, рассматривая Гука, — и глаза красивые. А губы? Наверное, мягкие очень». Он перевел взгляд на большие ладони, которые сейчас лежали на его коленях, успокаивающе поглаживая. Сам не зная зачем, Мин стал обводить татуировки на руках Чона. Сначала на пальцах, потом на запястье, поднимаясь выше на крепкий бицепс. — Юн, ты чего творишь? — от легких прикосновений у Чона на теле начали кучковаться и расползаться здоровенные такие мурашки, заползая прямиком в трусы. — А нечего жрать всё подряд, — ответил Юн, наклоняясь к губам. Они у Чона и правда были мягкие и вкусные, шоколадные. Целовать их было приятно, даже очень. Как-то незаметно инициатива перешла к Гуку, который переместил их в горизонтальное положение на кровати. — Гук, ты точно ничего не почувствовал, когда конфеты съел? — воспользовавшись секундной передышкой, спросил Юн. — Не-а, конфеты, как конфеты. Ты намного вкуснее, Юни, — шептал Гук, зацеловывая его шею. — Странно. Ну-ка, слезь с меня быстро, — зло прошипел Юнги, толкая Гука под ребра. — Почему? Не хочу. — Гук недовольно нахмурился и только удобнее устроился на Юнги. Он был килограмм на десять тяжелее и спихнуть его было совсем не просто. — Я сказал слезь, качок обожравшийся, или английский свой сам будешь сдавать. — Ну, Юни, ты чего? — Гук жалобно смотрел на него сверху, — у меня сейчас яйца лопнут. Завел меня, а теперь на попятную? Так друзья не поступают. Ты же сам тоже хочешь, ну вот, я же чувствую, — Чон в подтверждение своих слов потёрся бедром о твёрдый пах Юнги. — Сука, перестань. Откати от меня яйца свои. Это всё магия! Колдовство какое-то через жопу сделанное! Ты тут ни при чём. На мне другой должен был лежать. Слезай, я сказал! — Юнги заметался, спихивая с себя Чона и падая с кровати. — Я эту ведьму щас сам на костре сожгу, — в бешенстве прошипел Мин и убежал из комнаты, оставив Чона в полном недоумении и неудовлетворении.***
— Извините, но мадам Камилла по срочному делу уехала в другой город и будет только через неделю, — вежливо объясняла Юнги молоденькая секретарша. — Телефон тогда дайте её, — потребовал Юн. — К сожалению, личный номер я не могу вам предоставить. Мин понял, что препираться с ней бесполезно и с поникшей головой отправился на выход. Печально усевшись на ступеньках, он обхватил голову руками, задумался и пытался прислушаться к своим чувствам. Намджуна он определённо больше не хотел. Представляя его сейчас, он даже удивился, что раньше находил что-то в этом надутом снобе. Зато от мысли о мягких губах Чона внизу живота начинало приятно потягивать. «Сука, ну и чего теперь? Променял шило на мыло. Нахера мне этот тупоголовый Чонгук, он только и может, что грушу свою лупить. Тело у него, конечно, офигенное, что есть — то есть. Почему на него-то приворот не подействовал? Это чего получается теперь, я в него влюбился, что ли? А он — нет? Ну, зашибись, приехали, туда же, где и были». Из печальных мыслей Мина вывел знакомый голос. — Ююююн, ты чего тут сидишь? А зачем ты туда ходил? Ты чего веришь во всякое такое? — удивлённо спросил Гук, присаживаясь рядом. — Что ты тут делаешь? Ты что, следил за мной? — Ну да. Я беспокоился, ты какой-то совсем странный был. — Я не странный, Гук, я — дебил. — Ну, ты это, не наговаривай на себя. Ты самый умный у нас в универе, — в глазах Чона светилось неподдельное восхищение. — В чём-то умный, а в чём-то дурак. Те конфеты, которые ты сожрал, были с приворотным зельем. Я их одному человеку хотел скормить. Только зелье похоже бракованное оказалось. На тебя вот не подействовало нифига. — Юнги, ты чего, хотел кого-то против воли заставить себя полюбить? Это очень плохо. А какому человеку? — Ким Намджуну. — Ого! Ты его любишь значит. — Да уже походу нет. Я ведь тоже конфету съел. Гук, ну, давай, шевели извилинами. «Господи, вот даун-то, — думал Мин, — и почему таким всегда везёт? И денег у него, как у дурака фантиков, и популярность, и внешность». Гук был капитаном университетской волейбольной команды, занимался боксом, да и вообще, похоже, всеми видами спорта. Мозгов ему, конечно, не хватало, но это вполне компенсировали деньги богатого папочки. Преподаватели относились к нему снисходительно и на многое закрывали глаза. У Юнги, в отличие от Чонгука, успехов в спорте не наблюдалось, да и денег тоже, зато уровень IQ был самый высокий. С первого курса он подрабатывал репетиторством, писал курсовые и дипломы таким вот тупоголовым студентам, как Гук. С ним он уже целый год занимался английским. Прошло несколько минут, пока на лице Гука появилось понимание, а затем и удивление: —Так, ты это? То есть? Ты что ли меня? — затараторил он. —Пффф, — Мин закатил глаза, — да успокойся ты! Ничего мне от тебя не надо. Через неделю вернётся ведьма эта, я с ней разберусь. Поехали. Ты с английским приходил же? — Ну да. Там нужно сочинение написать «Мой любимый английский писатель» и выучить еще. А я без тебя ничего выучить не могу, Юни…***
Мин не знал, куда себя деть от желания снова ощутить вкус шоколадных губ Чон Чонгука. Он чувствовал себя полным идиотом, сидя на трибуне в первый раз за все годы учёбы. «И зачем я только припёрся на игру? Теперь вообще спать не смогу, — думал Мин, не отводя глаз от фигуры Гука в шортах и майке, — и чего он жрёт такое, чтобы быть таким охуенно горячим? Чего, чего... Конфеты мои. Троглодит накаченный». Мину захотелось захныкать, как маленькой девочке. Его чувства к Гуку были намного сильнее тех, что он испытывал к Наму. Это было как наваждение. Юнги тянуло к нему, хотелось видеть и трогать постоянно. Уже несколько дней он не мог нормально спать, мучаясь мокрыми снами. А занятия с Гуком английским вообще превратились в пытку. Команда Чонгука выиграла, рядом с ним толкалось много людей, они с обожанием смотрели на него, подходили, жали руку и обнимали. Мину тоже очень хотелось подойти, но он так и не решился, продолжая сидеть на лавке, тупо уставившись себе под ноги. — Юн, ты чего тут? Уже все ушли. Меня ждешь? — Гук уселся рядом с ним на лавку. — Понравилась игра? Ты раньше никогда не приходил. — Всё бывает в первый раз. — Это да. Как дела? Ведьма не приехала? Я, знаешь, что хотел сказать, если тебе нужно, ну, пока приворот действует, это… — Мин удивленно смотрел, как лицо Гука покрывается румянцем, — ну, в общем… Ты же мне помогаешь с учебой? Я тоже могу помочь. — Что, блять? — до Юна, наконец, дошло, что ему предлагает это недоразумение. — Засунь ты своё предложение знаешь, куда? Помочь он мне решил! Трахнуть меня из жалости! Вот же, блять, спаситель хренов выискался. Да пошёл ты! И не смей ко мне больше приходить со своим идиотским английским! Юн подскочил с лавки, как ужаленный и убежал из зала. — Да почему из жалости-то? — только и мог прошептать Гук ему в след.***
Когда Мин, наконец, вошёл в кабинет ведьмы, все его силы были на исходе. — Вы обманули меня! — стал он обвинять старуху. — Зелье ваше — бракованное. Оно не работает. — Этого не может быть. Я, знаете ли, уже двести лет в этом бизнесе и за качество своей работы отвечаю. — Тогда почему оно не подействовало? — Молодой человек, приворотное зелье не действует только в одном случае — если человек уже влюблен в того, кого увидит первым. Мин Юнги завис на несколько минут, а потом сорвался с места, да так, что Усэйн Болт, увидев его, нервно закурил бы в коридоре.***
— Чон, что с тобой сегодня? Заболел, что ли? — беспокойно спросил тренер. — Иди, посиди на скамейке. У Гука не клеилась игра. Да и вообще ничего не клеилось. Мин обиделся и игнорировал его, хотя он ничего плохого не сделал. Он же не виноват, что влюблен в Юнги с первого взгляда. Что он млеет от того, какой он умный и начитанный. Ему кажется, что Мин Юнги знает всё на свете. А еще он очень красивый. Такой хрупкий и нежный. Так и хочется затискать, как милого пушистого котёнка. Да у него чуть сердце не выскочило, когда он тогда сам его поцеловал. Гук сто раз хотел признаться, да только зачем Юнги такой тупень? Он, вон, в преподавателя был влюблен. Из печальных мыслей Гука вывел дикий вопль, эхом разносившийся по спортивному залу: — Чон Чонгук, чёртов имбецил! Быстро сюда! — в дверях стоял растрепанный Мин Юнги и все, кто хоть немного его знал, прекрасно понимали, что он в ярости и лучше ему сейчас ни в чем не перечить. Гук подскочил со скамейки и на полусогнутых понёсся к предмету своего обожания. — Привет! — заискивающе начал он. — Юни, а кто такой имбецил? Мин ничего не ответил, схватил придурка за футболку и утянул за собой. Они так и шли до общежития: Мин — впереди, а Гук семенил позади, крепко держа в руках мяч. Перед дверью в комнату Мина у Гука появилось огромное желание сбежать, он даже попытался дернуться, но от тяжелого взгляда замер и обречённо кивнул. Мин пихнул его внутрь, как мешок и захлопнул за собой дверь. — Ах ты ж сволочь! — начал он зло, зачем-то расстёгивая на себе рубашку. — Юни, да что я сделал-то? Ты хоть объясни, — Гук съёжился на кровати, всё также крепко обнимая мяч. — Мяч положи. — Зачем? Он мне не мешает. — А мне мешает. — Юн, слушай, я тогда… — Раздевайся. — Ээээ... Что? Зачем? — Трахать меня будешь, придурок. Юнги забрал у него несчастный мяч и уселся на колени, плотоядно облизываясь: — Ты какого не сказал, что влюблён в меня? Идиота кусок. Я тут извелся весь, а он молчит, — Мин зло ущипнул Гука за сосок. — Ой, больно! — Гук прикрыл грудь руками. — Ну, ты же сам сказал, что тебе от меня ничего не надо. — И давно ты чахнешь по мне? — Да, вот, как познакомились, так я и это. Мин закрыл глаза и тяжело вздохнул. — Юни, а ты у ведьмы был? А что она сказала? — Гук опасливо положил руки на задницу Юнги и видя, что тот не возражает, начал поглаживать аппетиные полупопия, абсолютно по-дурацки улыбаясь. — Сказала, что проклятье на мне. И спасти меня можешь только ты. Придётся тебе, Гук, трахаться со мной до конца жизни. — Ну, так это офигенное проклятие.