В гостиной царила тишина. Всякий раз, когда Траун навещал Мэрис и проводил с ней немногочисленные часы, отведённые на отдых, комнаты преображались, оживали. Совсем непохоже на до блеска вычищенные, пахнущие стерильностью апартаменты в одном из небоскрёбов Корусанта, где дроиды-уборщики рьяно поглощали любую пыль и все намёки на жизнедеятельность разумных существ. Там он проводил немного времени: предавался сну либо размышлял.
Маленький дом на Лотале был совсем другим. Траун почувствовал это с самого переезда. Особняк принадлежал зажиточному фермеру, который согласился на сделку с Империей и продал землю. Тогда ещё губернатор Прайс щедро платила за участки земли отдельным крупным фермерам, внёсшим в сельскохозяйственную отрасль экономики планеты немалый вклад. Конечно же, чтобы показать положительный пример другим фермерам и побудить отказаться от своих земель.
На месте этого дома давным-давно всё раскопали бы, но ближе к горам неожиданно обнаружились крупные залежи руды, и разрабатывать месторождения выгоднее было там. Однако… дом находился вдали от населённых пунктов, но достаточно близко к столице — идеальное место для маленькой резиденции.
По крайней мере, ещё пару лет здесь можно наслаждаться тишиной и покоем. Пока не приедут бульдозеры и горнодобывающая техника. Казалось, времени более, чем достаточно…
Теперь весь план канул в небытие.
Траун заставил себя отвести взгляд от двери, ведущей во внутренний двор, через которую скрылись Мэрис и их дочь. На столе стоял бокал с вином. Рядом с кухней аккуратно уложены тапки — Мэрис имела привычку ходить по дому босиком. Жёлтое платье валялось скомканным на полу, его подол виднелся за ножками дивана.
Пальцы руки постепенно немели, и только сейчас Траун понял, как крепко продолжал сжимать бластер. Закрыв глаза, он заставил себя сделать глубокий вдох и расслабил пальцы. Плечи оставались напряжёнными. Тишина, которой он так дорожил, теперь казалась тягостной и мрачной.
Без Мэрис дом опустел, словно сама жизнь вмиг покинула его.
Он боролся с неумолимо заполнявшими душу пустотой и гневом. Жгучим, отравляющим гневом, который удалось еле сдержать, не выплеснуть в сторону Мэрис и Тены.
Он схватил бокал с вином и с силой швырнул о стену. Сотни мелких осколков брызнули во все стороны. Облегчения это не принесло. Прозрачные стёклышки, осыпавшие ковёр, мерцали в свете ламп.
План был хорошо продуманным, детальным.
С тех пор, как он нашёл Мэрис и узнал о её ужасном состоянии, то взял над ней опеку. На заводе, учитывая физическое и эмоциональное состояние, она протянула бы ещё пару месяцев, а затем слегла бы от истощения. Траун прекрасно знал, что происходило с подневольными рабочими, которые не могли больше трудиться. Их запирали в тёмных камерах, без еды и воды, оставляли подыхать. Смерть — вот, что ждало Мэрис там.
Мрак и подорванное доверие…
Но даже по прошествии стольких лет их связывала невидимая нить. Трауна тянуло к ней, будто магнитом, как и её тянуло к нему.
Прошлое, злые слова и физическое влечение, которое нужно было удовлетворить. Отсюда и покатилось.
Он и не надеялся встретить Мэрис после стольких лет. Поначалу думал, что помогает ей, возвращая долг и заглаживая вину после того, что случилось в допросной завода.
Но долго лгать самому себе невозможно. По прошествии времени Мэрис заполняла его сердце всё больше. Первый месяц в этом доме рядом с ней эмоционально истощил его.
Она отвергла его сразу и в следующую секунду стала упрашивать вернуть детей. Она не позволяла прикасаться к себе и отказывалась от любой нежности, которая до этого всегда давалась ей легко. Потребовалось время, чтобы приручить её, заставить довериться и открыться. Затем она сама пришла к нему.
В какой-то момент ему показалось, что она снова стала той девушкой, которую он встретил много лет назад. Без страха и замкнутости. С огнём в глазах и романтической страстью, которая так его очаровала. Той девушкой, которую он полюбил, и это делало тягу сильнее, опаснее.
Все её обвинения обоснованы. Ах, как ему хотелось, чтобы не было этих хаттовых двадцати лет!
Будь он более напористым, то попросил бы её остаться. Теперь же нельзя позволить вверить её судьбу воле случая. Мэрис должна быть рядом с ним, физически привлекательная и ментально здоровая. Это решение он принял после первой бурной ночи в этом доме.
Он не желал отпускать её, и все средства для этого у него имелись.
Если бы у Мэрис не было детей, она смогла бы быстрее принять его условия и остаться здесь по доброй воле. Забыв о никчёмном муже, бессмысленно погибшим ради призрачной справедливости, и сосредоточившись на только нём.
К сожалению, у неё ещё оставалась семья, и этот факт невозможно было игнорировать. Мэрис не из тех женщин, которые могли бы легко бросить детей ради нового мужчины. И он не мог жестоко поступить с ней, устранив их.
Урок, который он усвоил в ссылке. Получил, наблюдая за дикими животными. Самки проявляли агрессию и нападали на всё, что движется, чтобы защитить своих детёнышей. Поэтому целесообразно было найти их логовище и уничтожить помёт. Тогда у самок притуплялся материнский инстинкт, они переставали быть агрессивными и больше не нападали. Довольно успешная стратегия. Особенно по отношению к мелким животным, которые больше раздражали, нежели представляли реальную опасность.
Так же вели себя женщины разумных рас. Если детей устранить, то немногие из них отважились бы на месть. Потрясение и горе — такими легко манипулировать, просто контролировать.
И пусть Мэрис считала его чудовищем, с ней он не поступил бы так. Поэтому, к каким бы последствиям это ни привело, он принял решение найти детей и вернуть ей. Этот путь казался ему самым верным.
Апеллируя лишь заботой о здоровье, он не мог запереть её в доме навсегда. Это было ясно. Но и отпускать колесить на поиски троих детей по всей Галактике, где вот-вот вспыхнет гражданская война против Империи, тоже было нельзя. Это могло бы занести её в совсем иную плоскость. На противоборствующую сторону. К повстанцам. И именно поэтому он хотел переманить близнецов на сторону Империи.
Непростая задача. Мальчик его ненавидел, девочка боялась, да и он не испытывал ни малейшего сочувствия к обоим подросткам. Своей глупостью они подвергли опасности мать, и, скорее всего, из-за них Мэрис могла бы умереть с голоду. В любом случае, он не понимал, как вести себя с подростками. Дети… он немного знал о них, а человеческие отпрыски — и вовсе неизведанная для него область.
Но он готов был пойти на контакт. Ради Мэрис.
План готов. Сначала он позволил бы им троим проводить время вместе. После этого завоевал бы доверие девушки.
Она больше всего походила на Мэрис. Очень нежная натура, а глаза блестят любопытством, и в меньшей степени недоверием. С мальчиком сложнее, но его было бы легче контролировать, если две женщины в семье приняли бы чужого мужчину.
Позже, когда тоску по детям удалось бы унять, он смог бы отпустить их. На те планеты, которые были лояльны Империи или хотя бы сохраняли нейтралитет. Там они могли бы отучиться, скажем в учебных заведениях, связанных с сельским хозяйством или чем-то в этом роде. С проживанием, разумеется. И тогда, под столь благородным предлогом избавившись от детей, он завладел бы Мэрис полностью.
Может быть, ошибка — не включать старшую дочь в этот план. Как выяснилось, Мэрис, по её же собственным словам, не тосковала о ней. Почему же это сразу не показалось ему подозрительным?
В конце концов, это её ребёнок. Но вопрос этот он будто сам неосознанно отторгал.
Нет.
Она сбила его с намеченного пути. Он считал, что Тена — преступница. Дочь Кеннто. А тот, возможно, до сих пор занимался тёмными делишками.
Траун и так уже нанёс оскорбление её мужу и двум младшим детям. Он полагал, что Мэрис хотела избежать колких упрёков за то, что не уберегла старшего ребёнка, а также за выбор партнёра. И он не стал расспрашивать. Не хотел ворошить её прошлое.
Если бы она открыто рассказала о Тене, то было бы понятно, что она тосковала, и ему пришлось бы наводить справки о взрослой преступнице, которую было бы ещё труднее контролировать, чем двух подростков.
Да, в этом деле он выбрал слишком лёгкий путь. Ради Мэрис и ради себя.
Но он ни за что не мог предположить, никогда не думал, что Мэрис может обвести его вокруг пальца.
Осколки мерцали в свете ламп гостиной. Дроид-мышь нерешительно выкатился из-за угла и начал собирать стекло. Сложная задача. Их слишком много разбросано по полу, часть даже забилась в ворс ковра.
Траун пытался заставить разум абстрагироваться. Непосильная задача, как оказалось.
Он мог бы простить Мэрис за то, что она не сообщила ему о ребёнке. Так было бы разумно.
Их отношения в те далёкие времена не предполагали планов на совместное будущее. Чиссы ясно дали понять, насколько нежелательны в их вотчине инородцы. Он не мог винить Мэрис за то, что она не вернулась в Доминацию вместе с Теной. Даже если не совсем понимал, что это значило бы для обоих. Отнеслись бы чиссы к девочке-полукровке враждебно или приняли бы, как свою, а Мэрис так и осталась бы для них чужаком-инородцем. Могло дойти до того, что они просто отобрали бы ребёнка.
И все эти крайности разрушили бы судьбу обоих.
Жаль, что она не доверяла ему и его чувству ответственности, но это можно понять.
Но почему не рассказала о Тене, пока они жили здесь вдвоём? Этого он простить не мог.
Поддавшись очередному приливу гнева, Траун пнул ногами крупные осколки и вырвал из манипуляторов дроида-мыши платье.
Он был раздражён, если не сказать больше, когда в списке покупок для обслуживающего дроида внезапно появились противозачаточные. В те первые несколько недель Мэрис отказывала ему в близости. Причин для приёма таблеток не было.
Кроме того, он изучил инструкцию и обнаружил, что таблетки обладали ещё и седативным эффектом — могли помочь ей успокоиться, улучшить самочувствие. Да, он сразу понял, что она вскоре будет с ним, но продолжал выжидать и наблюдать, никак не прокомментировав происходившее. Ему это казалось таким неважным…
Траун, конечно же, знал, что в Галактике живёт много полукровок. Однако, встреча с Теной была для него в новинку, ведь на Ксилле таких существ не было.
Полукровки редко выживали — выкидыш при беременности, мёртвый плод, нежизнеспособность после рождения. У многих матерей возникали серьезные проблемы при вынашивании или появлялись осложнения из-за других анатомических особенностей.
В Галактике редко задумывались о таких вещах. Ведь многие полукровки жили себе спокойно. Однако зачатие, вынашивание и рождение — далеко не рядовое событие.
Траун не думал, что чиссы совместимы с другими расами. Слишком уж казались они уникальными, да и тысячелетняя изоляция должна была сыграть свою роль.
Казалось, что это невозможно…
Но все предубеждения оказались ошибочными.
На мгновение на его лице появилась тень беспокойства. Мэрис была миниатюрной и изящно сложенной по сравнению с чисскими женщинами. Такая хрупкая и нежная.
Этой короткой встречи с Теной оказалось достаточно, чтобы заметить, что она унаследовала черты чиссов. Беременность, должно быть, была очень тяжелой. Роды могли обернуться катастрофой.
Рука Трауна сжалась в кулак. Ей не следовало так беспокоиться о противозачаточных. Он не стал бы! Прошло двадцать лет, у обоих все было хорошо! Мэрис не заслуживала новых мучений. Только не от него.
Они жили вместе вот уже несколько месяцев. Она доверчиво спала в его объятиях и флиртовала с ним. Больше не боялась его.
Ложное перемирие.
Он простил ей четыре неудачные попытки побега. Это было так по-человечески — жаждать выкарабкаться из ловушки, убежать. После каждой попытки он молчал, даже подумать не смел о наказании.
А то, что произошло сейчас… Нет, это не то.
Он во многом пошёл бы ей навстречу. Был готов позволить детям жить с ней, лично заботиться обо всех. И в конце концов освободить, оставив о себе хорошее впечатление в её глазах.
Тем не менее, она встала из тёплой постели прям посреди ночи, чтобы исчезнуть навсегда. Не оглядываясь. Взяв за руку дочь.
Веки сомкнулись. Боль заполнила собой всё его существо.
Тена…
Его дочь смелая. Такая в ней несгибаемая воля! Столько глубинных эмоций в глазах… Она дорожила матерью и ненавидела его, ведь он отобрал Мэрис у семьи.
Отпустить обеих — верный шаг.
Он ещё не окончательно свихнулся. Даже если он и захотел бы ближе познакомиться с дочерью-полукровкой, Мэрис права, эта ночь — неподходящее время для чудесного воссоединения.
И для всего остального, что могло бы случиться потом.
Траун снова открыл глаза. Нельзя позволять себе отвлекаться! Нельзя думать о ребёнке! Всё кончено! Их с Мэрис больше ничто не связывает.
Тена уже ненавидела его. Величайшая милость, которую он мог проявить по отношению к ним, чтобы не выглядеть уж совсем монстром в её глазах, — дать им уйти. Не преследовать более.
Мэрис не вернётся. В этом он был совершенно уверен, как бы ни раздирали его сейчас чувства, снова рискнуть и начать искать её — нельзя.
Как бы ни повернулись события, это может плохо кончиться для Мэрис, да и для него тоже.
Тем временем дроид-мышь успел собрать стекло и теперь наворачивал круги вокруг выпавшего из рук жёлтого платья, тихо попискивая. Почему-то звук его вокодера казался укоризненным, обвиняющим.
А действительно ли только казался?
И снова нахлынули воспоминания — их первая ночь в этом доме, первая ночь, наполненная страстью. День был тёплым, она, облачённая в это платье, провела его в саду. А вечером…
***
В спальне было темно. Мэрис, наверное, не видела ничего, кроме серых очертаний. А он хорошо видел, как она лежала, свернувшись калачиком на кровати. В платье. Туфли же стояли на полу. Он застыл в дверях, наблюдал за ней. Знал, что она тоже заметила его. Это снимало некоторую неловкость, ведь он не хотел её пугать.
— Это неправильно, Траун. Мой муж умер совсем недавно. Почему ты не можешь понять?
Первые слова за весь день. В голосе смешались усталость и боль. Её бессилие злило его всё больше.
— Мне нет дела до твоего мужа. Его больше нет.
Как и детей. Как и прошлого.
Мэрис повернулась и немного приподнялась на локте. Прищурилась, разглядывая его силуэт — глаза. В темноте их свет видно лучше всего.
— По сравнению со всем, что между нами было, мой брачный обет всего-то лживые обещания. Это неправильно, Траун! Ты не должен ставить меня перед выбором.
Мэрис испытывала настоящие чувства к нему, а не к мертвецу, и в этом нет его вины. Не он убил её мужа. Если она и могла в чём-то его упрекнуть, то только в том, как он поступил бы с детьми, не взмолись она за них.
— Неужели ты так сильно любила мужа, что теперь строишь из себя праведницу?
Когда дело касалось близости Мэрис всегда теряла голову. Ему нравилась эта страсть ещё со времён службы в чисском флоте. Запретный плод, который удалось откусить в обход жёстких рамок устава. И в то же время её эмоции действовали раздражающе, ведь с каждым днём он сам тонул в них всё больше и больше.
Теперь между ними больше нет запретов. Сам он чувствовал, что может поступить, как ему заблагорассудится, а Мэрис напротив желала закрыться.
Закусив губу, она отвела взгляд.
— Ты действительно мечтала о жизни на Лотале? О ферме в глуши?
Мэрис тянулась к звёздам, к далёким, неосуществимым мечтам. Её муж, должно быть, был хорошим человеком, раз смог компенсировать эту тягу. Но что-то не сходилось. Мэрис и такой мужчина — никак не сходилось.
Пальцы её рук сжали простыню.
— Я должна была повзрослеть. Николай помог мне.
Что за пафосно-глупая фигура речи! Мэрис перепутала идеализм и жажду приключений с инфантилизмом. Он ценил эти качества. Их стоило оберегать.
— С чего бы это?
Причина могла крыться в старшей дочери. На какие бы жертвы ни пошла Мэрис, ребёнок, очевидно, отправился по стопам Кеннто. Другого и быть не могло.
Она грустно посмотрела на смятое одеяло.
— Пожалуйста, оставь меня в покое.
Он и так не стал бы давить. Вся эта ситуация, конечно утомляла, но терпения ему не занимать. Мэрис ещё не восстановилась после каторги на заводе. Как можно сейчас отпустить её? Всё, что он мог для неё сделать, это держать дистанцию.
Не говоря ни слова, он повернулся и, наконец, покинул спальню, отправившись наверх. Комнаты там поменьше, скорее предназначены для гостей. На первом этаже помещения плавно перетекали друг в друга: терраса, гостиная, кухня, спальня и ванная. Гармонично и привычно. Здесь же планировка казалась хаотичной, словно заказчик в последний момент попросил архитектора надстроить второй этаж, а тот впопыхах втиснул жилые ячейки как попало.
Трауна это не заботило. Мест для сна тут предостаточно. К тому же времени на восстановление ему требовалось меньше, чем людям. И он не хотел предаваться забытью на те несколько свободных часов, пока Мэрис бодрствовала. Лучше всего — подстроиться под её ритм.
Как солдат Империи, он спал, когда выкрадывалась возможность. Тем не менее, сознание окутала дрёма. Но дымку сна вскоре подёрнул звук открывающейся двери, сопровождаемый лёгкой, нерешительной поступью шагов.
Траун открыл глаза и увидел Мэрис, стоявшую в комнате. В том же самом платье. Волосы распущены, слегка растрёпаны. На лице целый спектр эмоций — её явно грызла совесть.
Он упёрся спиной о спинку кровати и терпеливо рассматривал её. На кухне ящики со столовым приборами теперь снова не запирались. Неужели Мэрис дошла до такой степени отчаяния, что пришла к нему с ножом? Так много эмоций, что и не разберёшь сразу.
Они встретились взглядами, и в окружающей тишине, как будто исчезло всё. Так тихо, неестественно. Оба молчали. Наконец Мэрис подошла к нему и присела на краешек кровати.
— Мэрис, что…
Она решительно покачала головой и, прижавшись к нему, прильнула к губам. Он рефлекторно обнял её. В руках ничего нет, волосы распущены, а тело расслабленно — без признаков оружия. Более того, под платьем она была обнажённая.
Он ответил на поцелуй и притянул её ближе, переваливая на кровать и стягивая платье через голову, а затем прижал к простыне. Признаки недоедания постепенно исчезали. Она была привлекательна, и в её взгляде светилось желание.
— Ты пересмотрела свое мнение?
Мэрис покачала головой, но не в знак протеста.
— Ни слова больше. Просто иди ко мне. Прошу тебя.
Перед этой просьбой невозможно было устоять. Пламя в его глазах тут же вспыхнуло.
В ту ночь Мэрис наконец отдалась ему. Она принадлежала только ему, и никто больше не посмеет её отнять!
***
О её присутствии напоминало лишь это жёлтое платье. Дом лишился хозяйки и едва обретённой дочери. Траун всегда считал, что Мэрис должна принадлежать лишь ему. Тена, как бы странно это ни звучало, поставила его на место. Мэрис никогда не принадлежала ему. У неё есть семья. Её семья.
Семья, в которой ему не было места. С которой он и сам не смог бы себя связать.
Дроид теребил манипуляторами платье, но вместо того, чтобы отнести его в корзину с грязным бельём, подкатил к Трауну. Писк теперь стал громче и короче. Вне всякого сомнения, дроид высказывал ему всё, что думает. Укорял и, наверное, даже оскорблял на своей бинарной тарабарщине.
Траун выхватил бластер, но дроид продолжал тарахтеть. Давно ему не чистили память, программа самосохранения, если таковая вообще была вшита в процессор, дала сбой.
Траун не понимал бинарного языка, да и не волновало его, что там дроид пищит. Мэрис хотела забрать эту машину с завода, он уступил, можно сказать подарил ей, в качестве жеста доброй воли. Однако этот кусок металлолома разбудил её посреди ночи и предупредил, что Тена проникла в дом. Даже такой маленький, незначительный подарок Мэрис использовала против него!
Траун нажал на спусковой крючок, и дроид-мышь замолчал навсегда. Из дырки в корпусе поднималась струйка дыма. Хорошая альтернатива. Лучше, чем прожечь дыру в Мэрис или стрелять в Тену.
Убийство любимой или убийство дочери он уж точно не смог бы себе простить.
Равнодушно перешагнув через дымящийся корпус дроида, Траун вышел на террасу. Беглянки, по-видимому, успели уже далеко уйти. Он сомкнул веки.
Мэрис никогда больше не вернётся. В этом нет сомнений — и это правильно.
Если они снова встретятся, то снисхождения с его стороны ждать не придётся.
