мама, давай полетаем

Лёгкий летний ветерок исследовал переполненные улицы города, обыденно заполненные людьми. А как иначе - все-таки вечер. И пусть сегодня не пятница, а самый обычный августовский четверг, людей было действительно много. Городской шум накладывался на шум в голове, и мысли расплывались. С каждой проезжающей машиной они сбивались на начальную точку, а смысл собственного существования подвергался сомнениям. Фонари уже давно горели, как того требовало правительство Москвы, хотя потребность в ярком фонарном свете в это время крайне преувеличена. Солнце уже легло под линию горизонта, но это не означало, что мир погружен во тьму. Сияющие облака, подсвеченные последними лучами, озаряли небо и напоминали о минувшем ясном дне. Впрочем, не такой он был и ясный, если вспоминать о тех разочарованиях, что заставили Диму сейчас шагать вдоль проспекта. Каждый шаг, каждый вздох, каждое движение города находили отзыв в сознании Теплова, сбивая его с мыслей о сегодняшних неудачах. Сначала эскалатор в метро застрял, потом отключили свет на студии... Как чёртово привидение полоса неудач преследовала его весь день, вишенкой на торте стал проёбанный потерянный телефон, точнее элегантно, но непредвиденно выпущенный из рук прямо в синие воды Москвы-реки. Дома однозначно ждали планы и вечерние дела, но музыканту хотелось лишь бродить по улицам и не обращать внимание совершенно ни на что. С последним он удачно справлялся, что и говорить о пройденных километрах с крайне грустным ебальником выражением лица. Хотя бы погода сегодня выдалась исключительной - ветер, прохладный и лёгкий на фоне адской жары. Он мог в прямом смысле вдохнуть в человека, только что выползшего из набитого автобуса, силу и жизнь, а лёгкая облачность кое-как избавляла от испепеляющего солнца. Если бы не то, что было, день мог бы стать великолепным, однако всё пошло не так и привело к прогулке от Крымского моста вдаль, если конкретнее, то на Таганскую площадь, но вряд ли Дима понимал, где он. После того как музыкант отпустил взгляд с водной глади, поглотившей его телефон, он не задумывался о направлении своего пути и смотрел только на цвет светофора, больше не вникая ни во что. Яркая витринная вывеска непроизвольно привлекла внимание гитариста, изгибы стеклянной трубки повторяли форму хорошо знакомого ему музыкального инструмента, неоново-синий свет лился на тротуар и в глаза Диме, манил его, заставляя прикоснуться к ручке двери и дёрнуть её. Пройдя внутрь Дима будто растворился сознанием в пространстве огромного бара. Он раньше здесь не был, но вскоре понял, куда именно его занесло - слава о "Таганском Штопоре" доходила до его ушей. Спешно осмотрев помещение, Теплов приметил пустующий барный стул и направился к нему, от чего-то в голове пронеслось "у самурая нет пути, только цель", и никого не волновало, что на самом деле наоборот, а главное - это не волновало Диму. Выбор чая достаточно скромный, чтобы было, где разгуляться, но и грустно от безалкогольного раздела меню не становилось. - Здравствуйте, мне чёрный чай без сахара, - заметив подошедшего бармена, спокойно произнёс Дима. Он поднял глаза на высокого молодого человека с длинными светлыми волосами, собранными в хвост, и бейджем на имя Андрей. - Добрый вечер, - ответил бармен - Что-то ещё или только чай? - Только чай, - ответил Дима, спокойно улыбнувшись. Атмосфера ему была приятна - хорошая музыка, пока что не очень много людей сидело в зале, а те, что были, не вызывали никакого интереса и не привлекали внимания музыканта, что не могло не радовать. Хотелось просто спокойно отдохнуть. Долго ждать не пришлось, спустя несколько минут перед Тепловым стояла белая чашка и красивый фарфоровый чайник, из которого медленно поднимался пар и вырывался приятный, очень уютный запах. После нескольких глотков настроение стало заметно лучше, мысли пришли в норму или их не стало вовсе. В любом случае, в голове было спокойно и всё произошедшее не казалось таким страшным, даже наоборот - когда ещё он мог так сидеть и пить чай? За окном уже потемнело и стали видны некоторые звёзды, достаточно яркие чтобы не остаться в тени фонарей, омрачающих красоту звёздного неба, но что поделаешь - город. Что-то привлекло внимание гитариста, несколько секунд Дима был в недоумении, и только оправившись от шока окончательно, понял, что играет до боли знакомая и родная песня, по счастливой случайности, написанная им с группой. Сколько звёзд С неба сыпали в пустоту, Оставляли одинокую грусть. Строчки "Февраля" и редкие звёзды за окном заполнили собой все мысли гитариста. Сейчас он хотел так же пить чай, слушать свой трек и смотреть на звёзды, на огромное тёмное небо с тысячей тысяч маленьких сияющих точек. Но где в городе найти такое место, чтобы можно было видеть звёзды? Разве что на крыше одного из высотных зданий, откуда открывается великолепный вдохновляющий вид не только на город, исчерченный проспектами и переулками, но и на звёздное небо. Сколько дней Провожал я вечерний свет, За окном ожидая рассвет. Теперь в голове не только звёзды, но и рассвет. Неожиданно Дима всерьёз решил отправиться на высокую крышу ждать рассвета, смотря на звёзды, сияющие на тёмном, также ожидающем пламенного рассвета, небе. Одно лишь слово может Всё изменить. За чёрной полосою, Знаю, будет белой спиралью Тонкая нить! "Что может быть за чёрной полосой? И вообще насколько эта полоса чёрная?", - неожиданные мысли удивили Диму и заставили несколько задуматься о том, что вообще он видел за всё то время, что длится от дня его рождения до той секунды, что проходит прямо сейчас. Ещё не отойдя от всех проёбов неудач сегодняшнего дня, с каждым глотком чая, сознание подкидывало разные грустные моменты. Они прокручивались в памяти, как пленка со старым фильмом, выцветшая настолько, что записанное на неё можно разобрать с трудом. Тёплая жидкость уходила куда-то внутрь, а холодные мысли ложились пеленой на глаза и искажали любые звуки на минор. Так одиноко стало пить сейчас чай, смотреть в окно на сияющий фонарями ночной город и не представлять, что хочешь видеть в своём завтра. Допив чай, Дима расплатился и направился в сторону туалетных комнат, чтобы помыть руки. Глаза окутал немного приглушенный свет, которым зачастую бары отличаются от ресторанов и прочих культурных (и не очень) заведений. Здесь свет был не только тусклым, но и чересчур теплым, жёлтым. Использовав умывальник по его прямому назначению, Дима двинулся к выходу в зал и чуть не столкнулся в дверях с невысоким парнем, на вид молодым, лет двадцати пяти. Тёмные взъерошенные волосы и смазанное выражение лица наталкивали на разные мысли, сводящиеся к одной - "не лучшая идея начать с ним общение" - но их прервал голос. - Извиняюсь, - совершенно легко и спокойно проговорил человек. Он явно сбил своим внезапным появлением весь ход мыслей Теплова. - Я немного закрутился и был не очень аккуратным, - вежливо добавил парень. - Егор. Может, аскорбинку? В качестве извинений за мою неуклюжесть. - Дмитрий, - ответил Теплов, ещё не до конца поняв, что вообще происходит, кто такой этот Егор и зачем он здесь находится. - Ничего страшного, я тоже был не самым внимательным. - Придя в себя, сказал музыкант. Гитарист согласился на предложение нового знакомого, мысленно отметив, что аскорбинка сейчас точно не помешает. Егор достал из кармана бумажный блистер, в которых часто продаётся активированный уголь, и выдавил из него три маленьких белых шайбы, протянув их после этого Теплову. Когда таблетки упали в чужую ладонь, парень спокойно скрылся в одной из кабинок, будто его и никогда не существовало, и только три белых кружочка в ладони говорили об обратном. Дима вышел из бара и осмотрел улицу, людей на которой не стало меньше или больше. Мало что вообще изменилось - всё те же звуки, фонари, люди, спешащие в пустоту... Во всём этом удручающем окружающем мире, хотелось найти что-то новое или хотя бы не такое унылое. Засунув руку в джинсы, Теплов почувствовал, как аскорбинки с ладони сползают в недра его кармана. "А почему бы и нет?" Спустя пару секунд все три таблетки были уже под языком, а идея пойти ждать рассвета на крышу вернулась к Диме и стала приоритетной на сегодня. Очень удачно подходящее здание как раз есть не так далеко отсюда - Таганскую высотку даже было видно через крыши невысоких строений вдоль Таганки, поэтому Теплов уверенно зашагал к ней. Таблетки под языком быстро растворились, а кислота окутала всю полость рта, не оставляя без приятного вкуса ни одну клеточку языка. Было немного прохладно внутри и появилось ощущение, что по щекам с внутренней стороны поднимается что-то вверх, к нёбу, а затем снова спадает вниз, будто во рту плещется ртуть. После того, как по горлу прошла небольшая вибрация, все эти ощущения медленно стали перемещаться внутрь, всё глубже и глубже проникая в организм. Холодок и фантомная тяжесть наполняли живот и легкие гитариста, одновременно с тем, как мысли стали подозрительно чисты. Лишь маячащий на горизонте подсвеченный шпиль напоминал о цели его перемещений. С каждым шагом и каждым глотком воздуха, почему-то неестественно свежего, как понимал Дима, ощущения чистоты расходились по организму, как капля воды впитывающаяся в ткань. Не ощущаемая никогда до этого лёгкость медленно подступала ко всему организму, но пока Теплов чувствовал только руки, как воздушные шарики, точнее воздушные шарики вместо рук. Пролетающие мимо машины стали ярче и бесшумнее, их черты были более мягкими и обтекаемыми. Угловатые здания стали казаться овальными, серая тротуарная плитка становилась то вязкой, то мягкой, как облака. Иногда было страшно на неё наступать, но спустя пару минут страх ушёл. Ушёл абсолютно любой страх, будто весь мир вокруг утратил опасность и вообще утратил всё, что только мог потерять. Людей на улице не стало, они растворились в мягком сиянии машинных фар, как сахарная вата растворяется во рту. Здания ожили, а столики у кафешек вдоль широкой улицы начали танцевать степ. Шпиль, на который шёл Дима, исчез из вида, а на пока ещё темном горизонте с более-менее адекватными очертаниями появился огромный зелёный дракон с огненно-красными глазами. Он спокойно сидел на какой-то башне и смотрел прямо сквозь Теплова. Рубиновые глаза чудовища проникали за грань сознания и организма, в глубину, и оставляли там неистовый жар, отчего Дима спешно перевёл взгляд в другую точку. Избавившись от ощущения жжения внутри и забыв о драконе, взгляд музыканта привлекла чёрная лиса с пятью хвостами, спокойно идущая рядом с ним. - Ты тоже в звёздную башню? - Зверёк вывернув голову вверх, не замедляя походки, обратился к Теплову. - Или ты просто здесь летаешь? - Летаешь? В полном недоумении то ли от неожиданного вопроса, то ли от радости оказаться в звёздной башне, то ли от внезапно захлестнувшего ощущения чрезмерной лёгкости, но однозначно в недоумении, Дима покосился на зверька. - И правда... - посмотрев себе под ноги, музыкант обнаружил там только бесконечную пустоту, в которой плавали разноцветные капли пространства. - Я летаю! - Что ты видишь впереди и вокруг себя? - Все так же на ходу, с задернутой в неестественное положение головой, задал вопрос лис. - Я вот ощущаю приятный холодок металла и чувствую, что в моих лёгких ванильные карамельки. Хочешь карамельку? - Я? - удивлённо переспросил Теплов и эхом в его голове пронеслось ещё сотня таких же "я". Повернув голову, он увидел длинную линию таких же Тепловых, уходящих за грань неонового сияния. - Я хочу карамельку. Дима начал ощупывать себя, подумав, что он спит, но ощущения были чёткими. Его мармеладные пальцы касались шоколадной кожи и тонули в ней, впереди виднелись огромные синие облака, казалось, что они сделаны из перьев и летят к Диме. Мимо проносились мерцающие капли и всё это было освещено так, будто солнце повсюду, но оно светит радужным спектром. Легко вдохнув побольше воздуха, гитарист резко дунул вдаль и ощутил непревозмогаемую боль, словно он нагнетает давление в свою черепную коробку и та вот-вот лопнет. - Держи! - С уставшей мордой лис протянул Теплову квадратную фиолетовую карамельку. - Они вкусные, я сам пробовал. Отдав сладость, пятихвостый засунул лапу сквозь шерсть в себя и достал ещё несколько леденцов, спешно закинув в пасть, после чего начал радостно клацать зубами, в которых карамель трескалась со звуком, характерным электронным клавишным. - Я вижу солнце, - Теплов повернулся к животному. - Море пепла и какие-то растения с синими листьями и..., - Дима непроизвольно запнулся. - И чёрными цветами, они танцуют со мной! - Неподдельно радостно завопил гитарист, вытянув руки вперёд и начав кружиться на месте, с трудом, хотя ему так совсем не казалось, перебирая ногами. - Закрыто. - Крайне серьёзным тоном прохрипел маленький жёлтый кролик, возникший так же из ниоткуда, как в никуда пропал лисёнок. - Звёзды кончились, приходите завтра, - Утвердительно добавил он и, ударив лапкой о пустоту, испарился. - А я так хотел увидеть звезды! Или хотел чтобы они увидели меня... И рассвет, рассвет! - Теплов обращался к кролику, но за неимением ушастого решил, что поговорить со своими клонами неплохая идея. - И мы тоже хотели звёзд, - Тепловы со всех сторон, как в зеркальном лабиринте, ответили Диме. Или он ответил им? Это был вопрос философский. - Может, до них можно долететь? - Донеслось сзади. Обернувшись, Дима посмотрел на себя и вытянул руку вперёд, она уперлась во что-то твёрдое. "Он настоящий? Или я настоящий? Или настоящий каждый из нас?". Мысли прервались острым, пронзающим воплем извне. - Звё-ёзды! - Теплов орал так истошно, что было видно, как его горло опухает. - Я хочу увидеть звёзды! - Тогда полетели за ними, - Ни секунды не сомневаясь, ответил ему Дима. - Я тоже хочу с ними познакомиться. - Решено, - эхом отозвался голос гитариста, настойчиво шагнувшего вперёд и провалившегося в Теплова, чтобы попасть сквозь него в новую реальность. - Значит, это и правда возможно! Ура! Мы увидим их! - Радостно воскликнула сотня Тепловых. - Мама, давай полетаем! - Дима разбежался и решительно прыгнул вперёд, чтобы взлететь. "Летать очень больно", - всё, что успел подумать Теплов за те миллисекунды, что отделяли его от смерти. Фонари горели также ярко, машин стало меньше, все-таки время шло к часу ночи. Небольшая куча людей мялась на месте, освещенная полицейской сине-красной мигалкой. Кроваво-белая лента отделяла место происшествия от внешнего мира, вызывая у людей, стоящих за её чертой, ещё больший интерес к произошедшему. Тело Димы лежало на рельсах, вымазанных в крови и фарше из внутренних органов, перемятых в кашу тяжёлыми колёсами поезда. После проезда стольких смертельно-металлических дисков через музыканта, его тело разорвало на части, из всех ран шла кровь, протекая по разорванным тканям, заставляя их сиять на свету. Одна рука и голова лежали по одну сторону от путей, раздробленные кости были всюду, мёртвые глаза были открыты, и остекленевший взгляд застыл, устремлённый в какую-то точку ясного неба, рука, похожая на булаву от того что часть осколков впилась в кожу, аккуратно лежала рядом с головой. Части внутренних органов, запачканные железнодорожной грязью, вылезшие из тела через кожный разрыв, были неестественно серыми, переломанные рёбра, как свеже взошедшая трава, топорщились в разные стороны, одно ребро прошло насквозь через сердце, от чего было полностью покрыто уже подсохшей кровью. Когда Теплов взлетал, он, в силу бедтрипа, не заметил поезда, как и рельс в целом. Разбежавшись навстречу подвижному составу, гитарист прыгнул и ударился об холодный металл, спровоцировав разрыв внутренних органов и переломы рёбер. Спустя пару секунд тело уже мёртвого Димы перемалывали поездные колеса, состав чудом не сошёл с рельс. Кровь брызгала в разные стороны, столь близкий контакт с металлической машиной явно не был на пользу музыканту. Проехавшись через тело гитариста, состав, в соответствии с инструкцией, отправился дальше, а переломанное, разорванное многотонной машиной на фрагменты тело Теплова осталось лежать на железнодорожном полотне. Пути перекрыты, люди в форме ходят взад-вперёд в поисках фрагментов тела. На основных участках рельс можно распознать лишь туловище с выпущенным наружу содержимым, смешанным с железнодорожной грязью, от чего цвет внутренних органов, хоть как-то различимых в общем анатомическом месиве, сильно изменился и стал более серым.