Вечерняя прогулка

      Две маленькие лисички наперегонки бегали по небольшой лесной опушке, а Мэй с Кадзу расположились в тени раскидистого дерева, тихо переговариваясь и подглядывая на своих непоседливых дочерей.       Быстро справившись с поручениями клана, остаток дня шиноби решил посвятить своей семье. Предыдущее задание оказалось сложным, и Кадзу отсутствовал дома больше двух недель. День выдался солнечным, но не слишком жарким, и Мэй отвела семью на место, которое несколько дней назад показала ей Сино-Одори. Ёкай пыталась отвлечь подругу от тревоги за мужа, и старалась в его отсутствие проводить с кицунэ больше времени.       На самом деле, Мэй решила пойти именно туда, потому что ей нужно было рассказать Кадзу важную новость. Она помнила те ощущения, когда ждала Морико и Сумико, и сейчас безошибочно могла сказать, что снова ждёт ребёнка от любимого мужа.       В первый раз кицунэ приняла свое недомогание за отравление или болезнь, и очень испугавшись, побежала к Чонгану.       Старик осмотрел ее, выслушал, потом, с теплотой глядя на девушку, сказал:       — Лисят ты ждёшь.       — Как?       — Это уже не мне вопрос надо задавать, — усмехнулся Чонган и отправил Мэй домой.       Она усмехнулась собственным воспоминаниям о том памятном дне, и том, как полдня боялась сказать мужу о пополнении в их маленьком семействе. Как выяснилось, боялась Мэй зря — шиноби обожал свою семью, и с появлением дочек полюбил только сильнее. Кадзу резко менялся в их присутствии, превращаясь из дикого убийцы со злыми глазами в любящего мужа и отца.       Морико и Сумико, хоть и похожие друг на друга внешне, но противоположности по характеру, будто дополняли друг друга. Старшая, Морико, названная в честь матери Мэй, любила бегать по деревне и лесу в виде лисицы, и иногда родителям приходилось ее искать.       — Пап, когда ты уже начнёшь учить меня кидать ножи, как маму? — время от времени спрашивала девочка. Пока ей разрешали только смотреть.       — Как подрастёшь, воинственная, — улыбался Кадзу, — рано тебе пока. Порезаться можешь.       — А смотри, чему я сегодня у дяди Такао научилась! — снова воскликнула девочка, подняла вверх руку, и на ладони заиграл маленький огонёк, который слишком быстро погас, а Морико заметно расстроилась.       — Тише, неусидчивая, дом спалишь, — Кадзу пытался говорить строго, но всё же улыбнулся попытке дочери.       — А у меня совсем магия не получается, — пожаловалась Сумико.       — Ну, у тебя получится что-нибудь другое, Сатоши недавно снова тебя хвалил, — ответила Мэй, слегка потрепав дочь по волосам.       Младшая из близнецов оказалась более спокойной, и любила занятия медитацией с отцом, а гримировать к своим восьми годам успела научиться почти как сам Сатоши.       Вот сейчас, сидя в кругу своей семьи и глядя на закатное небо с розовыми облаками, Мэй чувствовала, что наконец обрела свой настоящий дом. Жизнь в окия казалась такой далекой, как будто вообще была не её. Мысленно возвращаясь назад, Мэй поняла, что не хотела бы такой жизни. Без Кадзу, без любимых дочек, без ещё не рождённого, но уже такого любимого ребенка. Пусть она и потеряла возможность танцевать из-за хромоты, обрела она нечто гораздо более ценное.       Девочки, устав от долгой беготни, подбежали к родителям и устроились рядом с ними, вернувшись в человеческий облик. Мэй с Кадзу обняли близняшек, крепко прижимая к себе.       — Набегались, пушистые?       — Да, — хором ответили девочки.       — Мне надо вам кое-что сказать, — начала Мэй, привлекая к себе всё внимание семьи.       Кицунэ слегка занервничала, начала теребить рукав кимоно. Кадзу, тут же это заметив, коснулся свободной рукой её плеча.       — Случилось что? — взгляд мужчины стал обеспокоенным.       — Нет, все хорошо, даже более чем, — сказала Мэй, и, словно решившись, быстро произнесла, — Морико, Сумико, скоро у вас будет братик. Или сестрёнка.       Девочки сначала переглянулись, а потом закричали наперебой, кинувшись Мэй на шею с крепкими объятиями.       — Урааааа!       Она рассмеялась, обнимая обеих дочек и чувствуя себя самой счастливой.       — Мы будем защищать его! — воскликнула Морико, — буду помогать папе учить его бросать сюрикены так далеко, как это возможно.       — Или её, — ответила Сумико сестре, — а ещё мы будем учиться танцевать.       — И магии!       — Как думаешь, наш братик или сестрёнка тоже сможет превращаться в лисичку?       — Скорее всего…       Кадзу же просто обнял их всех, его лицо оказалось на уровне уха жены. Мужчина невесомо поцеловал Мэй в висок, и шепотом произнёс:       — Спасибо тебе, любимая, — а потом уже громче, привлекая внимание Морико и Сумико, продолжил: — домой собирайтесь. Темнеет уже. Есть небось хотите.       Все согласились с шиноби, девочки резво вскочили с травы, Кадзу встал сам и помог подняться жене.       Ниндзя вёл Мэй по широкой тропинке, поддерживая под руку, чтобы ей было удобнее идти. Дочери чуть убежали вперёд, и Морико споткнулась о выступающий из земли корень, пока что-то оживлённо рассказывала сестре.       — Морико, осторожнее! — воскликнула Мэй. Девочка повернулась к родителям и кивнула, и сёстры побежали дальше.       — Кадзу… Давай назовем его в честь твоего отца? — предложила кицунэ, бросив взгляд на мужа.       — Думаешь, сын будет?       — Да. Я так чувствую, — ответила Мэй, чуть улыбнувшись, — а если дочь, то, тогда в честь твоей матери.       Мужчина на минуту задумался, потом молча кивнул, а в обычно злых глазах шиноби сейчас плескалась искренняя всепоглощающая любовь. Убедившись, что девочки на них не смотрят, Кадзу остановился и поцеловал жену, даря ей всю свою нежность.       Так две потерянные души наконец обрели покой и счастье друг в друге.