morning, hyung!

первое утро джисона началось не с радостного пробуждения в радостные восемь утра, для радостной первой пары теории экранного искусства, чтобы радостно встретить своих неизвестно радостных ли одногруппников. оно началось с блядского будильника в блядские пять блядских утра, который прозвенел слишком блядски долго до того, как блядская ранняя пташка, с которой он походу живет, вырубит эту блядскую мелодию с басс-бустом. как же блять отвратительно начинается, так расхваленная взрослыми, его университетская жизнь. судя по всему, дни в одной комнате с третьекурсником, насчет которого его предупреждала вахтерша общежития, окажутся хуже некуда. один уже начался ужасно, что дальше? и еще слова, добродушно показавшего ему территорию университета, чана о заскоке его нового соседа и о том, что в одном помещении с ним никто не продержался дольше месяца, которые он, к его нынешнему сожалению, проигнорировал, почему-то вспомнились именно сейчас. на самом деле большая часть поступавших были местными, так что свободного места в этом здании было завались и если постараться вполне можно выдать каждому нуждающемуся студенту по помещению, а селят почти всех на первый этаж, по двое в комнату чисто из принципа. видимо, в надежде отдать верхние этажи кому-то не из университета за космические цены, при этом затрачивая на коммунальные услуги как можно меньше. и на самом деле хан был не против завести знакомства в новой среде и даже подружиться со своим соседом. до этого, все такого же, блядского утра. теперь уже он сомневался стоит ли вообще впускать в свои жизнь и круг общения это странное нечто. он, в принципе, уже сомневался в том, что даже хочет с ним общаться. - минхо-хен, отруби эту хрень, - закутываясь поглубже в одеяло, промычал сон. засыпать повторно никогда не было его коньком, но он надеялся, что сможет хотя бы продремать оставшиеся два с чем-то часов. ничего не ответивший парень, к которому хан собственно и обращался, выключил назойливый звук и с шорохом упавшего одеяла, поплелся к ванной, собирая в синяки по коленкам все косяки в комнате. больше не слышавший шума, джисон перевернулся на живот, обняв подушку и закрыв глаза. в мыслях вставала какая-нибудь дурацкая картина с каким-нибудь дурацким сюжетом о том, как он мог бы стать тем самым важным дурацким популярити в его новом втором доме, завоевывая внимание девушек и не только, при этом получая хорошие отметки за проекты, с первого дня набирая очки репутации. желать чего-то подобного - вполне нормально и хану это нравилось. и могло бы, наверное, нравиться дальше. несчастную полудрему и мечтания разрушает сначала, упавшая с полки бутылка, с грохотом и скрипом половиц покатившаяся по лакированному дереву, потом тяжелые на слух кроссовки, сопровождаемые тихим ойканьем, источнику которого они кажется пришлись прям по роже, в глаз, и только через две минуты шумного копошения послышался хлопок двери. минхо ушел, оставив, уже полностью проснувшегося от такого ритмичного музыкального сопровождения, хана один на один с его же плюшевой акулой, которая теперь тоже покоилась на полу. как и его желание оставаться в этой комнате. может быть даже ниже, где-то у ядра этой планеты. - ебал я такое утро в рот, - все же поднимаясь с такого теплого, отлежанного места, он решил записать внезапно нагудевший в голове, ритм, показавшийся его темно-русой голове довольно-таки неплохим. пока не забыл. пока вдохновение не исчезло. до пар три часа и пока что он не знает как точно стоит полезно провести это время, если он не так великолепно удачлив, чтобы заграбастать хвостов в первый же день. взгляд ложится на разбросанные по его половине комнаты вещи и походу свободному времени находится применение, - пришло время уборки. как я успел засрать это место за буквально два дня? если пробуждение и утренняя рутина прошли в отвратительно-напряженной обстановке с самим собой, то завтрак в компании чанбина, которого он встретил у парадного входа в общагу, с которым они, на удивление, поладили, прошел в контрасте превосходно, что все же задало ему радостный настрой дня. он даже будто почувствовал в новом знакомом родственную душу. с радостной улыбкой на лице, готовый сворачивать горы и бутербродом на дне желудка, он направился в сторону университета, надеясь, что минхо не будет маячить перед его глазами, а первый день пройдет великолепно и желательно без приключений, приходивших по его задницу каждый раз, только окружающая его обстановка потерпит изменения.

***

первая неделя - первые впечатления, верно? что ж тогда его первые впечатления оказались довольно паршивыми и это даже наимягчайше сказано. кто же знал, что его сокамерник встает так рано не просто раз-два-три в неделю и даже не только в одни лишь будни, но рано-пташничает даже на выходных. он все также, под нытье соседа, выключает всю ту же забусченную мелодию, все также молча берет что-то со шкафа и уходит. в один момент джисон все же начинает задумываться о вопросе, зачем он встает так рано, если почти все пары всех факультетов начинаются ближе к девяти, а он спокойно может поспать еще как минимум час, раз уж предположительные сборы и подготовка к занятиям занимают у него так много времени. такая странная особенность уже показала, что жизнь с ли минхо, парнишкой выше хана на пару сантиметров, учащегося на третьем курсе, пока что неизвестного ему, факультета, оказалась совсем уж не ахти. легче было бы просто сбежать чуть ли не к кому угодно в другую комнату. такой исход событий мог бы произойти только, если не учитывать странную особенность уже первокурсника-продюсера с углублением в киноиндустрию, у которого не принято сдаваться просто так. какой-то, все еще подростковый, максимализм, заставляет его упорно оставаться там и не думать ни о какой теоретической тишине с утра пораньше в, к примеру, комнате чана. - крис, а почему минхо-хен каждый раз встает раньше сраного солнца? - сидя за столом кафетерия, попивая сахарную смесь, называемую сладким латте, из трубочки, как-то задал вопрос джисон, поднимая взгляд на вдруг нахмурившегося бана. вторая учебная неделя подходила к концу и его новый распорядок дня все еще жутко раздражал. крис же кажется хотел закончить несколько крупных проектов к концу семестра и с первых дней усердно над ними работал. внезапно произнесенный вопрос застал его врасплох, заставляя отвлечься от нотной тетради, половина строк страницы которой были бесполезно перечеркнуты, показывая, что кажется ничего придумать у него сейчас не выходит. чан поднимает глаза на, планировавшего с интересом выслушать ответ, джисона, - я помню, что ты говорил, что обычно с ним никто и месяц не живет и сейчас я понимаю почему - ли неразговорчивый, на вид холодный и он будит меня в пять каждое сраное утро. но у такого раннего пробуждения ведь должна быть причина, верно? и не только пробуждения блять! он приходит в сраные одиннадцать ночи, хлопая дверью так, будто хочет сорвать её с петель нахер! судя по вдруг оказавшемуся напряженным выражению лица бана, причина действительно была и, возможно, его совсем не касалась. кажется. сейчас бан походу думал о том, стоит ли рассказывать об этом парню, которого он знает всего-то какие-то тринадцать дней, что не идет ни в какое сравнение с семью годами общения с минхо, о котором он должен, или может быть вовсе не должен, рассказывать. похоже это было чем-то личным и ощущение того, что хан зря полез не в свое дело подкрадывалось к сознанию с какой-то завидной скоростью. сон также резко пожалел о сказанном, как сам вопрос вылетел из его рта, и задумался, не стоит ли сейчас перевести тему, чтобы не терять человека, которого он хотел бы называть другом на протяжении хотя бы всей своей студенческой жизни. - я могу лишь сказать тебе, что в это время он скорее всего занимается, а об остальном будь добр спроси сам, пожалуйста, - на неловкой ноте, с натянутой улыбкой на лице, чан отвернулся обратно к своей тетради, показывая, что данная тема закрыта. разговор закончен, а ничего нового он в принципе не узнал. тот факт, что ли ходит заниматься становится логичным, как только хан привыкшими к темноте глазами заметил, какую обувь его хен одевает и что с собой берет. бутылка воды и удобные на вид, спортивные кроссовки давно рассказали, что загадочные занятия минхо-хена стопроцентно связаны со спортом, а вот каким, ему еще надо будет узнать. и кажется он уже знает у кого можно будет выпытать еще немного информации о его соседе. с хенджином его, как не удивительно, познакомил чанбин, представив хвана как своего дорогого лучшего друга, который так и не вернул ему его любимую толстовку. нельзя сказать, что они очень уж понравились друг-другу, скорее старались остаться при нейтралитете, но сейчас это совсем не имело значения. важно то, что он учится с минхо в одной группе, то, что он с ним вроде как общается и то, что по словам чанбина, он тоже очень много занимается. кто-кто, а именно этот блондин должен стать его билетом к пониманию и (хан снова надеялся) общению с его недо-соседом, которого он и видел то совсем редко. видимо одинокая школьная жизнь, с лишь парой друзей в кругу общения, сыграла с ним злую шутку и теперь хану все больше хотелось часами переписываться с кем-то ему значимым, гулять в большой компании и возможно даже найти хотя бы подобие половинки. остаток дня проходит как-то ветрено для того, кто еще в начале семестра сказал, что будет уделять все время любимому делу и не станет отвлекаться на что либо, лишь бы время потраченное на подготовку и то, чтобы поступить в этот университет на бюджетное место, не было потрачено зря. хотя кажется, судя по любезно предложенным конспектам какого-то неизвестного пацана, мило походившего мордочкой на щеночка, он пропустил разве что информацию, которую знал и которую, походу, преподавали в начале семестра для тех, чье решение пойти на подобную специализацию было поспешным или вообще родительским. джисон совсем не поддерживал такого рода фанатизм со стороны родителей, которые по сути должны стараться помогать исполнению мечты своего ребенка, какой бы нереальной она не была, вместо навязывания своих идеалогий и, недостигнутых в молодости, целей, и он рад, ведь в свое время ему удалось уговорить родителей на такой рисковый шаг, как поддержка его увлечения музыкой. он уверял, что, если с тех десяти лет он будет посещать курсы вокала и все свободное время тратить на разбор каких-то сложных песен, то достигнет успеха и не прогадал. буквально через три года ему удалось заполучить место в четверть-финале какого-то важного конкурса, название которого он уже давно позабыл. и уже после его родные стали по полной программе поддерживать его увлечение и его самого, которое наконец стало приносить плоды. столько лет подготовки и вот - он учится здесь и пока что не планирует забирать документы. разве что для переезда в другую комнату, к другому студенту. но и это, знаете ли, под вопросом. - бинни, ты не хочешь поужинать сегодня вместе с твоим лучшим дружком? - вопрос, заданный максимально странным тоном в максимально странной обстановке поставил со, сидевшего на диване по ту сторону провода, в такой же максимальный ступор, - я не уверен смогу ли я заплатить за вас с хенджином в каком-нибудь дорогом ресторане, так что давайте встретимся к семи в кафе на перекрестке с кучей зелени внутри, название которого я так и не запомнил. буду ждать! не позволяя чанбину осмыслить выслушанное до конца и ответить, он сбросил трубку, оставив того в том же, но уже не максимальном, ступоре. до семи еще полтора часа, так что где бы со ни был, если он вообще сейчас в городе, он вполне может успеть. насколько хан помнил, на этой неделе планов на вечер этой пятницы у него не было. насчет хенджина он не уверен, но, если тот не придет, то джисон просто поужинает с чанбином, постарается расспросить хотя бы его и возможно в итоге поговорит с минхо с утра, жертвуя своим выработанным режимом сна, который в принципе уже и не был режимом как таковым после появления в его распорядке будильника в пять утра и громкого хлопка двери в одиннадцать ночи. вместо выполнения домашнего задания, которое он вроде сделал еще на предпоследней паре, он тратит оставшееся время на развитие того ритма, который давным-давно старался расписать на полноценный кусок песни. выходило не так красочно, каким он ему показался в тот миг, когда он его впервые услышал. где же он его слышал? ему срочно нужно это вспомнить и попросить его источник напомнить ту мелодию. - йо, я уж думал ты не придешь на встречу, на которую сам же позвал, - чанбин в обычных спортивках и черной футболке сидел за столом, протягивая ему руку для рукопожатия, - хенджин не сможет, он застрял с минхо, оттачивая какое-то движение. видимо оно какое-то прям суперсложное, ибо чаще всего у него все выходит вполне хорошо, - выговорив все, что он видимо хотел рассказать, чанбин запихнул сразу три ломтика картофеля фри в рот и посмотрел на парня напротив, ожидая его последующих действий, слов или вообще какой-либо реакции. - кстати о минхо, - отпивая газировку, купленную по дороге, начал сон, уже мысленно думая о том, каким может оказаться ответ на вопрос, который он планирует задать прямо сейчас. может у минхо тоже какой-то проект, или же он ответственен за какую-то разработанную программу для чего-то там? все это пока что было ему интересно, хотя и все также неизвестно, - с какого он факультета и о каких движениях идет речь? я заебался вставать в пять и ложиться в двенадцать и хочу знать "нахуя?" и снова этот напрягшийся взгляд и поджатые губы на лице, сидящего напротив собеседника. что такого делает этот сраный минхо и почему все вдруг задумываются, стоит ли говорить что-то о нем почти что незнакомцу? он же вроде не торгует наркотой и не портит имидж универа какими-нибудь хулиганскими выходками, так почему джисону нельзя об этом знать? и ведь, насколько он помнит, чанбин с ним даже особо не общается и не пересекается, чтобы по-дружески держать рот на замке о каких-нибудь секретах его соседа. что не так? проблема в хане и его прямолинейности? или же минхо - это какая-то мафиозная шишка, которая сожрет тебя с головой, если скажешь что-то не то кому-то не тому? что не так?! - минхо учится на хореографа с углублением в хип-хоп и скорее всего он оттачивает какие-то свои движения до и после пар, раз уж на то пошло. ты не подумай, что у него просто плохо выходит, просто он предпочитает доводить даже поворот сраной руки до сраного совершенства, - судя по вновь изменившемуся выражению лица, теперь бин должно быть жалеет о сказанном и обдумывает, стоит ли дополнять информацию, которую только что выдал, новой. и неужели хану нельзя было знать о такой примитивной черте человека, с которым живет? что в этом такого? он тоже например каждую придуманную в голове мелодию предпочитает доводить до идеала, и что блять? это не делает ни джисона, ни этого ебаного минхо кем-то неординарным. таким заскоком обладает каждый второй, старавшийся достичь какого-то важного результата своим трудом, а не деньгами и связями. джисон тоже был таковым, когда всеми силами оттачивал свое мастерство для поступления сюда. что же блять в этом такого? - и типо это все? почему у вас с крисом были такие кислые ебала, будто информация, которую вы хотите сейчас выдать нелегальна? - недовольство и даже какое-то разочарование в голосе, которые хан сам же уловил в своей речи, приказали ему успокоиться и понять, что он пока что реально чужой для тех двоих и вряд ли кто-то захотел бы делиться чем-то сокровенным с ним, ночью, на крыше какой-нибудь пятиэтажки, с энергетиками в руках, как это всегда делал чонин, когда хотел рассказать о чем-то важном, произошедшем в его жизни. как же джисону сейчас не хватает его разговоров, солнечной улыбки и модных приговоров каждый раз, как они выходили гулять. но не подав виду насчет своего внезапного осознания и воспоминаний, он улыбнулся со, который все это время молча смотрел на него, походу не находя слов, которые надо говорить в ответ в таких случаях, и пробормотал, что уже несут еду, указывая на парня, идущего с подносом в руках, в их сторону. "храни господь, если ты есть, официанта, который спас меня от неловкости боже". остаток вечера и кусочек ночи прошли в тихих перебрасываниях фразами о несправедливости некоторых учителей, вкусе еды и каких-то, неизвестных до этого джисону, советах для продуктивности. все это казалось уж слишком неловким для обыденных разговоров, но все равно позволило ему хорошо провести время с человеком, который хоть и казался очень громким, был довольно чутким, а общение с ним помогало отвлечься от любых проблем, полностью фокусируя внимание на его личности. - пока! надо будет еще как-нибудь так посидеть! - уже прощаясь у входа в десять часов ночи, когда владелец кафе был вынужден их выгнать из-за позднего времени, они попрощались, пожали руки и разошлись по разные стороны. чанбин кажется ушел к пешеходному переходу, чтобы перейти к автобусной остановке, а хан же завернул обратно в сторону общежития, сунув наушники в уши. пустые улицы, освещаемые яркими фонарями смотрелись поэтично, но доверия не вызывали. кажется, в позднее время доверия не вызывали суток вообще любые улицы, хоть светлые, хоть полные темноты. половина человечества погрязла в плохих намерениях, пока другая тонула в страхе. практически у каждого, будучи в каком-то переулке ночью, возникали такие мысли и джисона нельзя было назвать исключением. он настороженно шагал по тротуару и почти дошел было до общежития, как заметил знакомую фигуру в темноте. минхо, на вид жутко уставший, плелся по тропинке от спортивного крыла универа(по памяти сона там был танцевальный зал, тренажерка и огромная раздевалка). в руках ли держал пустую бутылку с каплями жидкости на дне и сумку с, предположительно, вещами. походу сегодня у него все по обычной программе, что совсем не могло радовать его соседа. хотя, что сейчас его гораздо больше волновало, так это то, пустит ли их вообще вахтерша и не станет ли она докладывать что-то об этом администрации. хотя по сути какое ей должно быть дело до того, где шляются студенты ночью на выходные глядя, верно? - о привет, - вмиг срывая наушники, обратился хан к измотанному парню, который, посмотрев на него, сначала тупо уставился, будто пытаясь вспомнить кто перед ним стоит, почему с ним вообще говорит и почему с ним здоровается. судя по тому, что выражение его лица не изменилось даже через несколько секунд, у него это не вышло, почему хан сразу же продолжил, надеясь, что сможет напомнить парню напротив о том, кем он является, - раз уж мы вместе живем, пройдем остаток пути вдвоем? - тишина, - минхо-хен? ответь? - а, - кажется джисон слышал его голос чуть ли не в первый раз и кроме этого звука, на ум приходило лишь нашепченное "ой" в то самое первое утро. хо как-то нахмурился, кажется стараясь припомнить, как же выглядело в темноте лицо сона, когда тот ворчал и просил его быть потише в тот первый день учебы, - ага. диалоги с людьми, которых хан не знал всегда шли плохо. не то чтобы это сильно его напрягало, обычно он просто не разговаривал ни с кем незнакомым без особой надобности и обычно эти самые незнакомые из чистой вежливости старались говорить с ним формальными обращениями. походу минхо совсем вымотала прошедшая неделя и, обычно наработанная у обычных людей, грамотная вежливость отошла на второй план. или же джисон просто его раздражал и не волновал настолько, что он даже не пытался заставлять мозг думать о том, как бы ответить своему собеседнику. - господи, зачем же ты себя так изматываешь каждый день? - задав, по его мнению, риторический вопрос, хан медленно, подстраиваясь под чужую скорость шагов, шел рядом с хеном, допивая, купленную уже на обратной дороге из автомата, газировку. хотя он бы точно соврал, если бы сказал, что после ответов со и бана не был все также заинтересован в решении этой головоломки, под именем ли минхо, что крутилась у него в мыслях вот уже несколько дней, - так еще будишь пол-общаги своим басс-бустным будильником. в ответ ожидаемая тишина, нарушаемая чужим тяжелым дыханием, ленивым шарканьем обуви об асфальт, свист ветра и какой-то листик, прилетевший хану четко в глаз. оторвав его от лица, бросая, снова подхватившему его ветру, он уставился на минхо. тот даже не смотрел на него. не обращая внимания на тотальный игнор со стороны соседа, джисон про себя подметил, что его большие глаза были до безумия прекрасны и выразительны, но чернота и впалые щеки под ними были не тем, что хотелось бы видеть в сочетании с такой внеземной красотой. хен вообще весь был какой-то бледный, что казалось заметным даже в темноте, и джисон бы соврал, если бы заметив такую черту в нем не захотел бы узнать причину таких стараний. не только причину стараний, ему уже всего его хотелось узнать лучше и сблизиться с тем, кто, кажется, в этом был совсем не заинтересован. нет, кажется, минхо вообще был мало в чем кроме сна заинтересован прямо сейчас. жаль. вахтерша впустила их, сказав, что сегодня минхо позже, чем обычно, что совсем не понравилось хану с его чертой характера, из-за которой он старался заботиться обо всех своих друзьях и близких. поворот ключа в чужих пальцах с обгрызанной кожей и джисону на миг кажется, что сейчас ли растворится, испарится, оставив после себя лишь растянутую рубашку и треники странного грязно-серого цвета. он казался таким несуществующим, исчезающим, что хан на миг даже хотел было уже протянуть ему руку для помощи и поддержки, падающему телу. но минхо ведь справлялся как-то сам до этого. хан же совсем не уверен, что он справится сейчас. он не просит помощи. джисон не станет навязываться. а так хочется. - я недостаточно стараюсь, - невзначай прошептал минхо, плюхаясь в кровать, чуть ли не мгновенно засыпая. кажется ответ на тот вопрос джисона, заданный по пути сюда, вертелся в голове у хена всю дорогу, а сейчас он просто перестал контролировать свое тело и рот, совершенно неосознанно бросая эти слова на произвол судьбы. бросая их прямо в джисона. слишком слабо, чтобы выбить весь воздух из легких, но дыхание у него почему-то все равно перехватывает. кажется это был первый раз, когда он ответил ему полноценным предложением. это не могло не радовать. но совсем не радовал смысл, сказанного. кажется, он только что он узнал гораздо больше, чем рассчитывал.

***

с момента того небольшого диалога прошла еще одна неделя. целая неделя того же распорядка, к которому джисон уже начинал потихоньку привыкать, теперь умудряясь восполнять пробелы в здоровом восьми-часовом сне в течении дня, засыпая на любых поверхностях, в любых позах, в любые перерывы длиннее десяти минут, которые он тратил не на домашку или перекус. так жизнь даже будто начала налаживаться. он более-менее нормально спал, ел три раза в день и начал посещать тренажерный зал дважды в неделю по часу. к сожалению, видимо его тренировки попадали под время пар минхо, так что хан пока что еще ни разу с ним не пересекся. все даже было хорошо. пока он все же не выяснил самую главную, завуалированную за десятками других, причину. сейчас он уже, кажется, не желал бы знать ее в таких подробностях. назвать ее совсем уж личной не получалось, но и забираться так глубоко в душу к человеку без его ведома казалось ему чем-то неправильным и грубым. у чана с бином точно была хотя бы какая-то капелька вежливости, чтобы не распускать слухи годичной давности. у стоявшего напротив парня же её точно не было. - в позапрошлом семестре, прям во время выступления на фестивале искусств, какой-то чудак перетрудился, перегрелся и свалился в обморок прямо с высоты - у них там по программе было что-то такое. благо, тросс спас его от резкого столкновения с поверхностью сцены и разъебанной башки, хотя и мозги ему походу совсем уж отшибло, ведь самое главное то, что отлежавшись в этом медпункте буквально пару часов, после, его нашли, снова отрабатывающим какой-то там элемент, в танцевальном зале. что за помешательство, скажи же? - незнакомый парень, потрудившийся расписать то событие во всех красках, передавая все эмоции, которые походу он сам ощутил во время того фестиваля, закончил свой монолог и уставился на хана. видимо его совсем не удовлетворила реакция собеседника и он отвел взгляд на носки своих кроссовок. наверное джисон должен был исказить свое лицо в гримасе презрения? нахмуриться? удивиться? он не знал, чего от него хотел этот пацан и почему его задумавшееся выражение лица ему не понравилось. да и знать совсем не хотелось - все равно характерами они уже не сошлись и вряд ли будут еще пересекаться и общаться, так что хану было маленько насрать на то, что там себе надумал этот незнакомец с его, дебильно торчащей в сторону от других, прядью. - спасибо, что рассказал, - сон улыбнулся, кивая, и резко глянул на телефон, - прости, мне пора идти, я должен был встретиться с другом, пока! - старый трюк со сменой темы и притворной заинтересованностью во времени для отвода глаз, на удивление, сработал и не дожидаясь ничего в ответ, хан ускакал в сторону кафетерия, где вроде как должен был сидеть хенджин, с которым они в последнее время начали ладить. судя по всему тот перестал строить из себя недотрогу, коей показался в первую встречу, и хан даже понял, что он - нормальный парень, неплохо шутит и отменно танцует. сегодняшний обед был первой, так сказать, "официальной" встречей, на которую один позвал другого. до этого же все разговоры происходили, когда они сталкивались в коридоре или, когда хвана звал чанбин или же вовсе виртуально. и сегодня джисон уже планировал бы узнать даже еще больше о личности хенджина и может быть даже его друга, что по совместительству, являлся, его соседом. - черт, минхо, пошли пообедаем нормально, хватит уже! - недовольный голос хенджина послышался гораздо раньше, чем хан успел бы пройти к запланированному месту обеда, и отвлек его от полного погружения в свои мысли и размышления. неосознанно навострив уши, он выглянул из-за угла, где стояли ожидаемо хван и ожидаемо минхо. оба выходили из аудитории с учебниками в руках и, наверное, должны были направиться в столовую или хотя бы в буфет, но старший, в отличие от своего друга, уже вроде как направлялся к танцевальному залу, повернувшись и делая шаг вперед. он снова игнорирует любое волнение со стороны друзей, - поешь хоть чуть-чуть, фестиваль ведь вообще будет в конце семестра еще несколько месяцев, постой же! - голос джина звучал взволнованно и кажется ему совсем не нравилось в какой распорядок дня себя вогнал его близкий человек. джисон чувствовал, что он не должен этого слышать и уж тем более прислушиваться специально, но подсознательное желание узнать побольше о своем сокамернике и понять его проблему не позволяло ему так просто уйти. что он уже выяснил это то, что минхо совершенствует свои движения до потери пульса, терпеть не может отдых без всякой на то причины, да и с причиной он ему совсем не симпатизирует, он, кажется, мало ест и все свободное время уделяет танцам. а джисон, кажется, все же не был сторонником любого фанатизма и не только со стороны, одержимых будущим своих детей, родителей, но и со стороны, походу, одержимых идеей недостаточности и неполноценности, самих детей. он не мог знать поддерживают ли такой образ жизни его родные, знают ли они вообще об этом. джисону совсем не нравилось подобное отношение хена к себе, своим результатам и пока что единственное, что ему начинало нравиться так это сам ли. не то, чтобы это было чем-то новым, но за несколько недель с лютой ненависти к минхо, его будильнику и потертым кроссовкам, джисон перешел к желанию понять его намерения, цели, просто понять этого странного ли минхо с его собственными заскоками. он больше не вызывал раздражения каждый раз, как появлялся в поле зрения хана, лишь интерес. от него больше не хотелось съехать каждое утро и ночь, наоборот хотелось узнать кто он такой и сейчас, узнав чуть больше джисон, кажется, хотел помочь. хотел услышать все то, что минхо держит в себе. хотел спасти. спасаться от себя сложнее всего. джисон сам знает об этом не понаслышке. когда-то давно он и сам был в такой ситуации, когда кажется будто быть запертым в клетке с самим собой не так уж и плохо, а мысли о ненависти к себе оплетают сердце в прочную паутину, заставляют думать, что ты недостаточно хорош, недостаточно стараешься, всего недостаточно. хотя здоровый мозг давно уже подумал бы лишь о том, что недостаточно тут точно не усилий, скорее уж отдыха. и если тогда, рядом с ним нашелся чонин, который смог заставить хана верить в такую простую истину, чонин, который смог пробраться через все эти оковы, медленно, но верно выпутывая джисона из того омута хаоса, то сейчас сону казалось, что минхо нуждается именно в нем. у него есть друзья, есть поддержка, но они привыкли видеть его таким. минхо заставил их привыкнуть. хенджин уже пытался вытащить его, но ли не шел ему навстречу, ни то что отвергая, сразу отрубая топором и игнорируя любую руку помощи, протянутую в его сторону. и почему-то джисон думал, что именно ему суждено спасти забывшегося в своих недостатках хена.

***

heavydirtysoul - twenty one pilots минхо ничего не понимает. они с хваном вроде как обговорили эту тему заранее и вроде как он теперь не должен ее поднимать. он не должен спрашивать о самочувствии ли, он не должен упрекать его в каких-то чрезмерных стараниях. он вообще должен был засунуть свое мнение о его заскоках куда подальше и просто не обращать внимания. со и бан же смогли свыкнуться с этой мыслью. хо тоже не дурак видит, что старшие этого совсем не одобряют, но их никто и не спрашивал и они это и сами знают. минхо не маленький ребенок - он сам со всем разберется и никто не просил хенджина лезть не в свое дело. такая забота о нем раздражала и почему-то вызывала обратный эффект. и сейчас, стоя в танцевальном зале, ему ничего не нравилось. мозг от таких слов каждый раз будто бы плавился, желая выйти из рамок, состоявших из казалось бы лишних усилий, в которые его вогнал сам минхо. он начинал просить отдыха. запрещённого в его голове, его мыслях, стоящего в самом конце списка приоритетов, отдыха. вся стена прогресса в передаче чувств через очередное движение, отточенности идеального угла поворота ноги, которую он так долго и старательно выстраивал, рушилась. сейчас все шло хуже некуда. тело будто больше не понимало где право, а где лево, оно путалось в собственных конечностях, как будто чуть ли не кричало своему обладателю, что оно устало, что ему нужен отдых. отдых запрещен. нельзя. "ты же человек - ничего не случится, если один день ты просто отоспишься" - орали прямо в ухо одни голоса, среди которых явно улавливался тембр хенджина и почему-то громче всех слышался голос этого чудаковатого джисона. с той ссоры с хваном прошла неделя, а с ночной встречи с ханом прошло еще больше, так почему сейчас? что ты такое хан джисон? что ты забыл в моей голове? "ты не заслужил. еще рано. напомнить тебе, как ты выглядишь?" - кричал его собственный. но в нем не слышалось и капли жалости, лишь презрение и ненависть. и минхо каждый раз велся. поднимал глаза, осматривая себя в огромных зеркалах, которые окружали его повсюду в танцевальном зале. они будто двигались на него, давили и так яро желали сломать. хотя, кажется, ломать уже нечего. он слишком давно выплакал всю свою душу и прошелся босыми ногами по осколкам своего, некогда пылавшего страстным огнём, сердца. этого достаточно. он больше не имеет права на слабости. он вообще, кажется, мало на что имеет право прямо сейчас. из раздумий и быстро надвигающегося нервного срыва его отвлекла резкая тишина, нарушаемая чьими-то осторожными шагами. в отражении показалась рыжая голова того самого хан джисона. снова он. почему блять этот первокурсник преследует его везде? зачем он вообще сюда пришел? сколько вообще старший просто стоял, уставившись на себя в стеклянной поверхности? сколько он простоял, ничего не делая? это неправильно. нельзя терять время просто так. - прости, что прервал твое занятие, - разводя руки в примирительном жесте, произнес он. сон выглядел взволнованным и, кажется, его теперь тоже заботило самочувствие минхо. господи, да почему всех сейчас так интересует его здоровье? он в порядке блять! и то что буквально несколько секунд он стоял, готовый разреветься в истерике, ничего не значит! это не ваше дело. это дело только ли минхо и его комплексов. оставьте его блять в покое! - чанбин рассказывал, что ты восхитительно танцуешь и я хотел просто посмотреть. я тебя не оцениваю, просто, раз мне нечем заняться в такой вечер, я думал могу прийти сюда. ты не против? ну конечно же. никого на самом деле не волнует как он танцует или как он себя чувствует. джисону просто было достаточно скучно, чтобы прийти в корпус, университета, находящийся дальше всего от общежития и посмотреть, как он двигается. это простой интерес. он не пришел упрекать его в чем-то и протягивать очередную руку помощи. боже, как же минхо заебался. хан вообще очень неординарная личность. он как торнадо. такое буйное, быстро врывающееся в твою сраную жизнь и поглощающее тебя всего быстро и без сожалений. после того ночного разговора, который и диалогом то назвать нельзя, по пути в общагу, джисон прочно засел в голову ли, занимая такое же прочное второе место в его мыслях. на троне первого сидела лишь мысль о его недостаточности и не позволяла скинуть себя куда подальше. блять, он же просто спросил, зачем минхо себя изматывает, один блядский раз и вот уже его голос звучал громче всех в той веренице из слов чужих людей в голове. что он такое? что ему нужно от минхо? нужен ли ему вообще минхо? нужен ли минхо вообще кому-то? тишина, затянувшаяся на добрые три минуты, вновь начинала давить на голову железным обручем, вытягивая еще больше тревожных мыслей из его мозга. музыка отвлекала. нужно скорее ее включить или же хотя бы ответить на вопрос собеседника, все еще терпеливо, ожидающего хоть чего-то. - я, если честно не думаю, что сейчас у меня выйдет что-то дост... - не волнуйся, не мне же все это решать. я, опять же, пришел не оценивать тебя и твои танцы. я уверен, что чанбин-хен не говорил бы просто так, если бы было что-то недостойное, - придавая даже такую капельку уверенности своей улыбкой, он кивнул и присел на пол в углу возле двери, скрещивая ноги. выжидающе глянув на ли, он указал рукой на пульт управления колонками. ватными ногами шагая к нему, минхо думал лишь о том, как сейчас опозорится и, наверное, наконец джисон отстанет от него и его странных привычек. и может даже съедет куда подальше. исчезнет из жизни минхо и его мыслей. переселится куда-то в другое место, кроме его головы. к чану там, чанбину, хенджину, раз уж они уже успели поладить. и раз с хваном они так быстро успели рассориться, то больше никто не будет упрекать его в его маниакальной потребности в самоуничтожении. он больше не будет кому-либо нужен. минхо не знает нужен ли он кому-то даже сейчас. музыка включается. он не помнит эту песню. он вообще ничего не помнит. мозг как-то очень невовремя перестает работать правильно, как будто лагая. паника застилает разум, не позволяя чисто мыслить. минхо не понимает. он блять снова ничего не понимает. будет ли он вообще что-то когда-то понимать? строчки начинаются. мысли, до этого беспорядочно метавшиеся в голове, отталкиваясь от стенок пустого черепа, вдруг улетучиваются. что-то знакомое. все забывается. лишь ритм, мышечная память и полная отдача. кажется это станет его последним успешным танцем. но хану так совсем не кажется. ли поглощен движениями. несомненно, сейчас они какие-то дерганные, некоторые выходят обрывчато, незаконченно, но джисон чувствовал отдачу. минхо старается. минхо, явно уже с первых секунд недовольный своим танцем, хмурится. мысли о недостаточности, которые джисон тогда смог отогнать одной лишь своей солнечной улыбкой, вновь возвращаются и пелена паники снова топит топит топит его самого в его неполноценности. он сам топит себя в ненависти к себе. ничего не выходит. ничего и не выйдет. у минхо ничего и никогда не получится - он сам в этом уверен и, кажется, это единственное, о чем он может сказать наверняка. глаза почему-то начинают слипаться. он не понимает почему. снова непонятно. а будет ли снова понятно? будет ли вообще что-то? - вау! - минхо не знает что он сделал и как он вообще смог сделать что-то, вызвавшее одобрение с чужой стороны. в тело снова вливается энергия и завораженные глаза, кажется, становятся единственным, что не дает ему упасть прямо сейчас без сил. нужно лишь дожать сейчас. это будет его последним рывком. почему хан вообще так на него смотрит? или он уже так плох, а это лишь притворство? ли уверен, что это вранье. по другому быть не может. он ещё не заслужил чужого одобрения. он вообще мало что заслужил за годы своей жалкой жизни. мелодия замолкает. тишина завораживает. темнота поглощает его всего, заливая тело свинцом. черт, почему организм дал слабину именно сейчас? почему перед джисоном? нет, нельзя. нельзя закрывать глаза, нельзя зевать, нельзя падать, ничего нельзя. "оторвись от этого пола, встань, у тебя есть силы на то, чтобы дойти до кровати в общежитии". минхо не смеет ослушаться голоса внутри. через неизмеримые усилия он старается встать. это чертовски сложно. сил поднять глаза на хана нет. их вообще нет. ли даже не понимает, как он двигается и двигается ли. мир будто застыл во времени. минхо же просто потерялся в этой абстрактной переменной, двигаясь тягуче медленно, будто пробираясь сквозь густую слизь. шаг. еще один. давай же. до двери еще пять таких же. все получится. нужно лишь переодеться и дойти до кровати в общаге. все нужно. а сможет ли он? - черт, прости, я, наверное, пойду, - он не слышит ничего в ответ. он вообще ничего не слышит. только лишь, кажется, кровь, которую гоняет сердце. бух-бух-бух. даже это как будто хочет его убаюкать. сердце как-то очень странно колотится. "ха-ха, красивая мелодия". зрение совсем расфокусировано и он сейчас просто надеется, что идет в правильном направлении.  он вообще на многое надеялся в последнее время. джисон наблюдает за всем со стороны и никак не решается подать руку. он смотрит, как минхо шаркает по полу в сторону двери, хлопает этой самой дверью и уходит куда-то дальше, вероятно в раздевалку. тело само идет за ним, догоняя в коридоре, руки сами тянутся к его лицу и, кажется, минхо и сам начинает тянуться к нему навстречу. притягиваются как магниты. они стоят так с минуту прямо в проходе и, в принципе, в жалкие пол-десятого ночи это никого не волнует. нормальные люди давно спят или гуляют с кем-то по ночному городу, а не торчат в спортивном крыле университета. походу они ненормальные. хану нравится. минхо же вообще не знает, что ему нравится сейчас. - это было великолепно, - произносит джисон, глядя прямо в глаза. он осознает, что на самом деле ничто не было так хорошо, как он о нем отзывается, но ли об этом знать не обязательно, он и так слишком потерянно смотрит на него, практически растворяясь в чужом взгляде. и сам минхо не уверен от истощенности ли это или от того, как очаровывает его восхищенный блеск в чужих глазах. хан смотрит слишком мягко и ли сейчас почему-то и не думает о том, что он этого не заслуживает, как это обычно происходит с другими, - давай я тебе помогу донести все это. джисон отрывается и проходит к единственному заполненному шкафчику раздевалки, тут же выуживая оттуда бутылку с водой и протягивая ее, стоящему напротив него, минхо. тот медлит несколько секунд, но после дрожащими пальцами берет емкость с водой. хан почему-то задумывается о том, что в данный момент ему самолично стоило бы напоить старшего, настолько ослабленно он выглядит. но он продолжает стоять и смотреть. минхо уже выдул, кажется, всю полулитровку и успел переодеть футболку. джисон не смотрит сейчас он думает лишь о том, что ли надо бы поскорее добраться до кровати и проспать сутки. когда старший уже переобутый собирается тихонько выскользнуть из раздевалки, хан хватает его за локоть и берет сумку. - это плата за то, что тебе пришлось выдавить что-то ради меня, когда ты в таком состоянии, - улыбается. почему его улыбка такая солнечная? она сама по себе своим естеством придавала сил, окрыляя,  заставляя забыть обо всех невзгодах. ли надеялся, что заставит. странно. он надеется на свое спасение. ему хочется этого и от этого осознания ему еще страннее. странно. мозг после тренировки, когда ничего достойного у него так и не вышло, медленно, но верно мирится с таким раскладом событий. голоса в голове ни на секунду не замолкают, но как-то вслушиваться в них сил нет. минхо и сам, в какой-то степени чувствует, что достигнет своего лимита, как только увидит, желательно мягкую, поверхность, на которой можно прикорнуть. или развалиться на части. чтобы потом по осколкам себя собирать. потом. завтра. у зеркала, когда отражение в огромной стеклянной поверхности танцевального зала номер два будет осуждающе на него смотреть. когда он сам будет снова осуждающе на себя смотреть. но это будет потом, когда он там будет один в шесть утра стоять. сейчас он позволяет себе слабину. один раз, наверное, можно. рядом с ним можно. видимо, так на него влияет присутствие хана. за джисона хотелось держаться, как за спасательный круг. его хотелось подпускать ближе, позволять пробираться через все стены, которые ли так упорно отстраивал каждый раз. и хан, кажется, не был против. он вообще, кажется изначально планировал утащить его в общежитие до одиннадцати. планировал пробиться через его защитный слой и больше не позволять никаких губящих активностей. руки дрожат. это странно? ли никогда за собой такого не замечал. или он за собой вообще ничего не замечал. и того, что весь он какой-то ледяной, он тоже не замечал. и того, что у него темнеет в глазах от любого подъёма, он тоже не замечал. и груды маленьких конфеток в кармане рюкзака он тоже не замечал. их джисон клал. каждый раз. каждое утро. ли не знает, куда себя деть, когда он чувствует вину. они идут по выложенной дорожке, освещаемой одним фонарём на сто метров. все вокруг темное, как и движущиеся тени. с ханом не страшно. минхо думает, что он его не заслужил. он вообще мало, что заслужил. почему джисон вообще не бросил его в том сраном зале, как только он свалился без сил под конец танца? почему он пошёл за ним в раздевалку, взял и тащит сейчас его сумку? почему он вообще идет с ним? что-то не так. ли чувствует. это все обман. чего джисон хочет добиться прямо сейчас? что ему нужно от минхо? зачем он все это для него делает? - что-то случилось, минхо-хен? - он треплет ли за плечо, когда тот застряв в своих мыслях, останавливается, и смотрит на него своими глазами. смотрит своими большими круглыми глазами. смотрит выжидающе. он ждёт ответа или просто ждёт, пока до минхо дойдёт то, что он его для чего-то использует? ли уверен, что его для чего-то используют иначе быть не может. он ведь теперь никому не нужен. даже себе. хану и подавно, - давай дойдём до общежития, тебе надо отдохнуть. надо бы и отдохнуть. может быть и надо бы отоспаться. но не джисону ведь здесь решать, что минхо делать с собой и своей усталостью. и чего он вообще прикопался со своей яркой улыбкой и волнующимися глазами? это уже не важно. ничто не важно. минхо не важен. что было дальше минхо не помнит. он помнит, что они дошли до середины тропинки и остановились. кажется он упал. или ослеп, оглох. или, может, он, наконец, умер.

***

джисон, в принципе ожидал этого. у него было ощущение, что дойти до общаги они не успеют. покачивавшийся из стороны в сторону при каждом движении, минхо это ощущение только подтверждал. сумка у него была легкая. а сам он будто бы был даже легче. вес ли на спине практически не ощущался, единственное, его периодически приходилось подкидывать, ибо он постоянно скатывался куда-то вниз. обмазывать старшего в грязи не хотелось, поэтому шаг пришлось ускорить. на удивление, через чужое окно влезать не пришлось - вахтерша сама их пустила, попросив присмотреть за минхо. тот безвольной куклой спал в отключке, свесив руку с чужого плеча. он был до жути холодным. джисону порой даже казалось что он несёт на спине труп. но чужое сердцебиение отавалось эхом в ушах, сливаясь с его собственными, а чужое дыхание щекотало шею. минхо будто бы был ни жив, ни мертв. он просто существовал. когда они добрались до комнаты, старшего пришлось разбудить. задачей это оказалось вполне себе посильной и теперь он убитым невдупленышом стоял опершись о стену и ждал, пока джисон найдёт у себя ключи и откроет дверь. - подожди буквально минуту, не ложись, тебе надо поесть, - не ожидая в ответ абсолютно ничего, хан прошел к их мини-кухне, состоящей из плиты и столешницы полметра на полметра. из еды тут лежали лишь хлеб да лапша быстрого приготовления. когда он уже вернулся минхо, на удивление, не спал. он сидел на стуле, поставив подбородок на худое колено и кажется листал что-то в телефоне. или бездумно в него пялился. глаза обрели свою обычную особенность, только когда хан поставил перед ним лапшу. - я смогу съесть всего треть, остальное не осилю, - заявил старший, подбирая наполовину утонувшую вилку дрожащими пальцами, - прости. ли изломил брови домиком и закутался поглубже в толстовку. над тем, чтобы начать есть, он думал с минуту, а потом накрутил на пластик одноразового прибора несколько лапшичек и засунул их в рот. глаза уже слипались и у самого джисона, но ли ел и, кажется, почти клевал носом в бульон. а потом, не съев и четверти порции, поднялся со стула и плюхнулся в кровать, начиная сопеть уже на втором выдохе. другого и не ожидалось. хан вообще думал что он уснёт, только взяв вилку в руки. джисон решает, что это была его маленькая победа. тоже гасит свет и ложится спать. он сегодня неплохо постарался. но уснуть получается не сразу. ни через полчаса, ни через два часа глаза не хотят слипаться. он вообще-то устал. тоже устал. сдал на этой неделе столько проектов и черновиков на сессии и конкурсы, что видеть уже эту программу в ноутбуке сил и желания не было. но он только что заглянул в чужую душу. в чужую жизнь. слишком глубоко разворошил все папки, на которых капсом, ярко красным по жёлтому было написано "ЛИЧНОЕ", и которые еще и вообще-то были заклеены тысячами слоев скотча, которые он, вроде как и не имел права трогать вообще. но если бы этого не сделал он, то минхо упал бы в эту яму самоуничтожения еще глубже, закапываясь в этой грязи по горло. самолично потуже затягивая верёвку на шее, что висит на крючке недостижимых идеалов. убивая свою собственную личность своими же руками. он не может позволить ли сделать это. хочет тот этого или нет, джисон совершит все возможное, чтобы больше никто не страдал также, как когда-то он сам. он хочет отгородить всех, кто ему важен, от  отчаливания в пучину отчаяния, от маршрутов ведущих вникуда, от самих себя. он постарается. в итоге засыпает он под утро, когда до его позднего будильника остаётся около двух часов. вымотанный после насыщенного на самом деле дня, джисон не видит снов. но их видит минхо, хотя сам истощен не меньше хана. там он улыбается. там он танцует и радуется тому, что у него получается. и, кажется где-то на фоне этому радуется и джисон. что он вообще делает в его снах? что ему нужно? а может это и больше не важно. у него нет сил отгораживаться от других, выстраивая свою социальную стену, и в снах. тут, наверное, можно расслабиться, наверное, можно позволить своему телу плавно двигаться под спокойную мелодию и, наверное, можно позволить другим заботиться о нем. ведь этот джисон уже и не из снов почему-то подает ему бутылку воды в перерывах между песнями. этот джисон теперь приносит ему бутерброды и самолично тащит его обедать, аргументируя тем, что без еды и энергии он не сможет ничего станцевать красиво. через время к ним начинает подсаживаться и хенджин, а в некоторые моменты и чанбин. и они оба втихую улыбаются, наблюдая, как их друг ест на обед какой-то суп с салатом, а не пьёт какой-нибудь очередной энергетик, прежде чем в очередной раз потратить свободное от пар время на очередное оттачивание какой-нибудь хореографии. через месяц вместе с джисоном в столовую приходит и чан. он наконец-то смог закончить свой крупный проект, так что все его свободное время теперь занимают посиделки с друзьями и созвоны с семьёй. может минхо все еще и встает раньше гребаного солнца, но теперь с ним выходит и хан - на пробежку. минхо пробегает с ним пару кругов, прежде чем пойти в зал, где, кстати говоря, его уже не застанешь позже девяти вечера. но по пятницам в это время найти ли можно на лавочках за кампусом. и не одного. с джисоном они сидят там в тишине и время от времени тихо целуются. хенджин же, совсем не тихо, подсвистывает им в спину со второго этажа и смеясь уворачивается, когда хан запускает в него какой-нибудь камушек, попавшийся под руку. минхо в такие моменты так счастлив на самом деле. даже, наверное, больше, чем когда получил высший балл за свое выступление. все эти люди пробуждают в его сердце такие тёплые чувства, что в нем больше не остаётся и места для чего-то негативного даже по отношению к себе самому. может он и не любит себя в полной мере до сих пор, но любви, что его окружает будет достаточно для того, чтоб хотя бы жить не во вред себе. во всяком случае стараться, а дальше ему поможет его окружение.