Маленький принц, Скоро понял, что ему в тягость, такая жизнь. И вот однажды поздней ночью, Разбежался, что есть мочи, полетел вниз. ЛСП — Маленький принц
Это происходит снова. Раз за разом. Алые капли крови капают на грязный, холодный кафель. Грязная половая тряпка выцветшего розового цвета иногда впитывает бордовую жидкость, оставляя небольшие круги на ткани. Правая рука изрядно настрадалась за последние две недели. Будь она правшей, левую бы не щадили. Светловолосая поджимает губы, невольно морщась. Она проворачивает это почти каждый день, но так и не научилась терпеть. Переводит взгляд на ржавую раковину, а затем и на зеркало, висящее над ней. Кто это в зеркале? Что это за человек? Она хоть знает, кто она такая? Это Юля. Юлия Миланóвич. По крайней мере, человека, смотрящего в зеркало, так зовут. Внутри же… внутри это просто испуганный ребёнок, жертва обстоятельств. Она не выбирала такую жизнь. Никто не выбрал бы такое существование. Юля всегда была талантливой, умной девочкой. Она решала самые сложные задачи, играла на разных музыкальных инструментах, читала умные книжки. Миланович делала все, но внутри разваливаясь на части. Ей было почти семь, когда ее родители попали в автокатастрофу. Наталия и Олег были чудесными родителями. Они горячо любили свою дочь и пытались дать ей все необходимое, но в один момент мечты, как и сами родители Юли, разбились в одночасье. Органы опеки очень долго пытались найти родственников несовершеннолетней, но из живых осталась лишь бабка Нина по материнской линии, которая почти спилась. «Дочь шлюхи. Знать их не знаю! Убежали, когда им было по шестнадцать. Их дочь, патаскушка, такая же будет!» — открестилась пожилая женщина, когда к ней на порог приехали из опеки. Всю сознательную (и бессознательную, кстати, тоже) жизнь Юля провела в одном из московских детских домов, в окружении таких же детей, как и она сама, к глубокому несчастью. Правда, между ними были некие различия: были дети, которых просто оставили, они могли найти своих родителей, а Юля не могла. Именно поэтому она сейчас стоит в ванной и наносит себе увечья. Потому что её ненавидят. Потому что её презирают. Потому что от неё отказались уже три семьи. Юля закрыла дверь на замок, несмотря на то, что у них они полностью отсутствовали. Это не мешало ей подпереть дверь чем-нибудь тяжелым и заниматься своими важными делами. То, что здание давно не подлежит финансированию, было видно очень хорошо. Об этом свидетельствовали потрескавшиеся стены, покрытые плесенью, сломанные раковины, ржавые ванны, в которых лучше не купаться, если не хочешь подцепить что-то по типу инфекции. Люди этого места были такие же старые, равнодушные и жестокие. Воспитатели и заведующие учили детей только ненависти и насилию, что нередко заканчивалось конфликтами, о которых умело умалчивали. Тут были уши, которые не слышали, глаза, которые не видели, и губы, которые, если что-то и произносили, то только шёпотом. В какой-то момент Юля слилась с этим зданием, превращаясь в призрака. Она то подавала знаки о своём существовании и обедах, то молчала целыми днями. Бросалась из крайности в крайность, надеясь, что скоро исчезнет. Совсем скоро она поняла, что нужно давать отпор или стать какой-нибудь шавкой. «Бойся или бейся» — как-то сказал ей ее одногруппник Славка, когда в очередной раз подрался с ребятами из старшей группы. Он, конечно, в двенадцать лет вряд ли бы выиграл в схватке с тремя амбалами, но не дал унизить себя. С тех пор и она начала. Слава богу, интеллект девушки позволял ей отвечать на оскорбление более саркастично, без применения силы в её сторону. Не сказать, что не любили, но и не ненавидели. Она была дурнушкой. Девочкой с глупой книжкой, которая отвечает на «чё, закурить не принесла?» спокойным «я не лакей, не собираюсь ничего приносить». Девяносто процентов воспитанников вообще не знали таких терминов в силу лени и не желания учить гуманитарные науки. «Да чё с неё взять? Сумасшедшая какая-то!» — усмехнулся Гоша Смирнов - её одногруппник, когда в очередной раз не удалось избить Юлю. Сумасшедшая. Это неприятное прилагательное так и закрепилось за Юлей.***
Блондинка с неким детским интересом поглядывала на порезанную руку, переводя взгляд то на лезвие, то на множество шрамов. Две недели назад, восемнадцатого сентября, ей исполнилось семнадцать. Это значило лишь то, что до конца этого ада остался ровно год. Ей абсолютно все равно, дадут ли ей квартиру или нет. Главное лишь, что она сможет уйти из этого дерьма. Миланович чувствует себя немного спокойно, хоть ей и кажется, что в следующую секунду одна из воспитательниц вышибет дверь и увидит, что она здесь устроила. Девушка думает обо всем на свете в момент, когда может умереть от потери крови. Мысли Юли прерывал только краник, из которого капала ржавая вода с периодичностью от десяти секунд до минуты. Чувствует, как кружится голова. «Ты же не умрешь, просто освобождаешь себя от крови, как обычно» — кажется, она слышит голос своего отражения. Мысли бешеным криком проносятся у неё в голове, прося остановиться. Юля не слушает. Она вновь подносит лезвие к правой руке, заведомо морщась. Блондинка не успевает навредить себе, она прислушивается. Шаги. Кто-то идёт. Быстро заворачивает лезвие пожелтевшую бумагу, думая, куда его запихнуть. Видит, что вынести с собой она его не сможет, поэтому как кидает в мусорную корзину. Замечает кровь на кафеле, которая почти высыхает, но Миланович хоть и брезгливо, но в темпе вытирает ногой пол, заставляя половую тряпку прийти в движение. Звук шагов нарастает с каждой секундой. Юля напряжённо оглядывает себя с головы до ног, замечая, что ей нужно спрятать порезанную руку. На белую футболу, к радости, не попала кровь, а вот на ее любимую клетчатую рубашку зелёного цвета — да. — Черт… — стиснув зубы, Миланович прижимает рукав в разодранной кофте. Она издаёт жалобный стон, жмурясь с такой силой, что, кажется, капилляры сейчас лопнут. Девушка не решается посмотреть на руку, но ей приходится это сделать, когда она чувствует влажный от крови рукав. Металлический запах заставляет перевести дыхание. Юлю мутит, она держится левой рукой за раковину. Стук в дверь возвращает Миланович в реальность. Она стряхивает с джинс мнимую пыль и пытается отодвинуть корзину для белья быстрее, чем дверь попытаются открыть. — Открой дверь, немедленно! — слышится с той стороны. Юля не заставляет долго ждать. Дверь распахивается практически сразу. — Что-то случилось? — вполне спокойно спрашивает блондинка, смотря на Валентину Дмитриевну, одну из воспитательниц. Они не смотрят друг другу в глаза, потому что знают, что в них немыслимая жестокость. — Ты почему так долго в санузлах сидишь? Ты залетела или подхватила чё? — с отвращением спрашивает женщина с узкими бровями. Она скрещивает руки на груди, смотря снизу вверх на девушку. — Нет, я просто… — Меня это не волнует, Миланович. Сиди тут хоть целую неделю, но сейчас быстро к директору! — на последних словах ее тон значительно поднимается. Валентина Дмитриевна ожидающе смотрит на Юлю, отходя чуть в сторону. — Но за что? Я же ничего не сделала. — подросток делает акцент на последнем предложении. В ее тоне сочится холод и равнодушие. Юля не выдаёт страх или отчаяние. Ей все равно. Что они с ней сделают? Ничего хуже, чем то, что может сделать с собой она. — С тобой хочет поговорить Ирина Владимировна. Мне откуда знать? — женщина чуть ли не плюётся во время разговора, поэтому Миланович решает, что лучше пойти с ней, чем продолжать диалог. В коридоре, на удивление, пусто. Сейчас три часа дня, а значит, все должны быть в школе или же на прогулке, но тут только Валентина Дмитриевна и Юля. Пол скрипит то ли от веса воспитателя, то ли от гниющих досок. Блондинка тихими и вполне незаметными шагами идёт за женщиной. У Юли кружится голова, но она не подаёт виду, лишь глубоко вздыхает, смотря на свои старые кеды. Они прошли в кабинет директора без особых разговоров. — Я привела ее, — воспитатель зашла в кабинет, а за ней и девушка. Женщина лет тридцати одобрительно кивнула, растягивая губы в заметной улыбке. Она действительно была лучом света в этом темном царстве. По крайней мере, так казалось Юле. — Спасибо, Валюша, можете идти, — Миланович вопросительно покосилась на Ирину Владимировну. Последняя жестом пригласила девушку сесть на диван серого цвета, сочетающегося с интерьером. Юля не стала противится. Она сразу же села, прикрывая глаза. — Юля, с тобой все хорошо? Ты очень бледная, — женщина обеспокоено изучала белокурую. — Да, все в порядке, Ирина Владимировна. Я просто… просто не выспалась, — Миланович сразу открыла глаза. Она положила руки на коленки и стала рассматривать их. Это была какая-то защитная реакция, потому что она так делала всякий раз, когда с ней собирались поговорить. — Как твои успехи? — также мягко спрашивала директор. — Зачем Вы позвали меня? — рука саднила, напряжение из-за этого росло все больше и больше. Юле не терпелось скорее зайти в комнату и вырубиться. — О, так сразу…? — женщина усмехнулась. — Ну хорошо, раз ты не хочешь, чтобы я теряла твоё время, то ладно, — Юля выпрямила спину, переводя дыхание. — Говорите. — Тебя хочет одна семья. — Я не проститутка, чтобы меня хотели, Ирина Владимировна, — сухо отрезала Юля. Директор строго покосилась на воспитанницу. — Юля! Как не совестно так говорить! — Не совестно возвращать ребёнка в детский дом. Три раза подряд. — какая-то обида просыпается в ней всякий раз, когда она говорит о бывших приёмных родителях. — Мы же говорили с тобой, чт… — Пожалуйста, не начинайте говорить мне об этом. Абсолютно неинтересное дерьмо, — Миланович произносит это, будто плюётся в директора. Ирина Владимировна усмехается, подмечая про себя, что эту девчонку очень сложно переубедить. — Так ты даже не хочешь узнать? — Нет. — девушка переводит взгляд на тонкие пальцы, пропитанные кровью. Они неприятно липкие. — Вообще? — Вообще. Я могу выйти? — скучающе проговорила Юля. — Ты не можешь выйти, — ее тон становится серьезным. Женщина опускает взгляд на документы, лежащие на столе. Она что-то изучает, затем вновь начинает: — Тебя хотят удочерить Анна и Глеб Захаровы. У них есть дети, но они изъявили желание взять ещё приемных детей. — Почему именно я? — непонимающе смотрит на Ирину Юля. — Мне до 18 год, чего уж там? — она кладёт ногу на ногу. — Скажу так: я считаю тебя самой спокойной и ответственной среди всех остальных. — Не льстите ни мне, ни себе, Ирина Владимировна, — Юля поджимает губы. — Я серьезно. — Я тоже. — Так ты подумаешь…? — директор с некой надеждой взглянула на Миланович. — Да, но мой ответ Вы уже знаете, — девушка слегка трясущимися коленками встаёт с места. — Ты куришь? — вдруг задаёт вопрос Ирина, глядя на Юлю. — Я похожа на курильщицу? — в ответ спрашивает блондинка, медленно открывая дверь. — Трясёшься сильно. — Устала просто, — отмахнулась Миланович, покидая кабинет директора.***
Она вновь стоит перед раковиной, но теперь не держа в руках холодное оружие. Вымыла руки с мылом, вернее с остатками мыла, вытерлась своей же рубашкой и зашагала в сторону своей комнаты. Жила Юля с соседкой Дианой, которая постоянно курила и сидела на травке. Не сказать, что приятно заходить в вечно задымлённое помещение, но выбора особо не было. — Ты чё, не пошла в школу что ли? — девушка с зелёными волосами потягивала очередную сигарету. Она сидела на своей кровати, листая какой-то журнал. — А ты? — сухо спросила Юля, садясь на кровать. — Ты чё, стрелочница? — Заткнись. — ей не хотелось разговаривать с одногруппницей. Миланович устало стянула с себя рубашку, обнажая кровавую руку. Диана широко раскрыла глаза, расплылась в азартной улыбке. Юля закатила глаза, откидывая рубашку. Блондинка достала аптечку и принялась перевязывать рану. — Сумасшедшая? — как-то тихо спросила Диана. — Какая ты сообразительная, — Юля ядовито улыбнулась и прищурила глаза. — Сдохнуть хочешь? — Не твоё дело. — Я не буду вытаскивать твой труп из комнаты, учти, — зеленоволосая скрестила руки на груди, туша бычок. — У тебя и не получится, — Юля натянула на себя одеяло и отвернулась к стене. — Почему? — Диана вопросительно взглянула на соседку. — Потому что я, блять, сейчас пальцы тебе сломаю. — спокойно проговорила Миланович, прикрывая глаза. — Чё ты сказала? Последовала тишина. Ответа Диана так и не получила да и вскоре забыла об этом. Миланович постаралась заснуть, но рука вновь терроризировала её. Юля пролежала так почти два часа, прижимая к себе плед.***
— Внимание! Время ужина! Всем в столовую! — голос Валентины Дмитриевны был слышен на весь корпус. Уставшие от занятий подростки медленно шли по коридору, словно заключённые. Они даже знали, что будет на ужин. То же, что и было на обед. Гречка с молоком. — Эй, Сумасшедшая, ты идёшь? — Диана тушит очередной окурок, бросая его в пепельницу возле прикроватной тумбочки. Она потягивается, собирает волосы в пучок и тыкает пальцем в Миланович. — Я же сказала тебе отъебаться от меня. В чем твоя проблема? — стальной голос блондинки заставляет Диану чуть съежиться. Признаться, она неплохая компания, но иногда ее заносит. — Ну чё ты, Милка, пошли, — она приятельски хлопает Юлю по плечу. Не называет ее сумасшедшей. Как мило. — Блять, ну чё ты ломаешься? Миланович глубоко вздыхает, закрывая лицо рукой. — Как ты заебала… — Юля нехотя встаёт с кровати, смотря на Диану. — Сиги есть? — грубо спрашивает белокурая. — Для своих все есть, родной. — Отлично, после отбоя возьму, — Диана послушно кивает. Обе выходят в коридор, потому что заставлять воспитателей ждать — не самая лучшая затея. Если не успеешь вовремя спуститься и поесть — до утра ничего не получится. — Вам особое приглашение нужно? — грубо интересуется Мария Владимировна, старшая воспитательница. Я пожимаю плечами, глядя на Диану, которая абсолютно не обращает внимания. Она молча проходит к столу, где сидят её подружки и пару парней. Они косятся на Миланович, девушка слышит их смешки и понимает, что это в её сторону. — Выблядки… — проговаривает Юля про себя. Блондинка кладёт на поднос компот светло-розового цвета и гречку. Она медленно берет еду, плавно передвигается к одиночному столу, где не занято. Девушка медленно ужинала, пытаясь забыть о боли. Не помогает. Она переводит взгляд на свою руку, абы как перевязанную. Сводит брови к переносице, раскидывая гречку по всей тарелке. Аппетита нет абсолютно. «Может, согласиться на предложение Ирины Владимировны?» — проносится у неё в голове. Нет. Она не позволит снова обращаться с ней, как с глупой игрушкой. Не позволит себя выкинуть. — Эй, Сумасшедшая, что делаешь? — мужской голос прервал мысли Юли. Парень её возраста сел напротив, ставя поднос на стол. — Олег, я не в настроении, отъебись, — угрюмо проговорила девушка. Она почувствовала, как напрягаются её мышцы и голос начинает чуть слышно дрожать. — Да с миром я пришёл, знаешь ведь, — он увлечённо раскладывает еду по столу и Юле удаётся заметить шрамы на его запястьях. Темноволосый выглядит умиротворенно. Миланович всегда считала его очень спокойным, ну, до того момента, как он разбил голову мальцу из младшей группы о кафель. — Охотно верю, — девушка перебирала гречку вилкой, набирая на столовый прибор. — Мазь тебе принесу, буду другом, так уж и быть, — Олег поднимает взгляд на блондинку, а затем и на ее руку. Юля сразу прячет правую руку под стол. — Не понимаю, о чем ты. — Прекрасно понимаешь, малышка, — Олег подмигнул Миланович. — Фу, что за… — Ладно, — он поднял руки в знак смирения. — Сильно болит? — Нет, не болит. Просто обожгла, — отмахнулась та. — Я тоже обжигал. Семь раз. Процесс занимательный, но результаты не впечатлительные. — Олежа, когда люди едят, они обычно помалкивают. — Юль, мне можешь не пиздеть. Я знаю, что ты делала сегодня. Миланович поняла, что поесть ей не удастся. Она медленно встала с места, затем подняла поднос и ушла прочь. — Эй! — кричал парень, но так и не докричался до Миланович.***
Блондинка глубоко вздыхает, направляясь к себе в комнату. Надеется, что все ужинают, а ей удастся просто лечь спать. Юля шагала по пустынному коридору, стараясь сделать так, чтобы её никто не услышал. — Сумасшедшая, а ты чего не ужинаешь? Вам же подпитка нужна, а там много еды и энергии… человеческой. Этот голос она узнает из тысячи. Дима Мельников, парень Дианы, он же по совместительству главный задира. Ну, знаете, как бывает в типичных сериалах. Парень стоял, упираясь локтем о стену. Он оскалился при виде Юли и понял, что она заметила его. Дима тут не просто так. — Я не питаюсь энергией таких долбаебов, как ты, — сердце девушки начинает бешено стучать. Совсем как тогда. Совсем как в тот день, когда над ней надругались парни из старшей группы. Она медленно проходит мимо Мельникова, надеясь, что её никто не тронет, но со стороны лестницы ей преграждают путь несколько парней. Юля отходит на несколько шагов, пытаясь унять дрожь в теле. Она даже не замечает, как они собираются в круг, а она находится в самом центре. Машинально пытается отойти ещё и прижаться к стенке, но спина утыкается в мужскую грудь. Она резко поворачивается, видя Диму. Замечает его расширенные зрачки. — Блять, да ты объебанный, — тихо произносит она ломаным голосом. — Какая ты умная. Почему ты не была такой же умной, когда угрожала моей сломать пальцы? — он делает ударение на «моей» и Юля уже жалеет обо всем сказанном. — Себя не жалеет, — подытоживает один из друзей Мельникова. Миланович не успела ничего сказать, как парни начали толкать ее в разные стороны. Она попыталась защититься, закрыв лицо руками, но вскоре оказалась на полу, где её в прямом смысле топтали и били ногами. Юля чувствовала, как кровь прилила к голове. Казалось, ещё чуть-чуть и она умрет от кровоизлияния мозга. Почувствовала во рту металлический привкус крови. Ее били беспрерывно в течение десяти минут, пока один из друзей, стоящий на шухере, не предупредил о возвращении воспитательницы. — Если я ещё раз услышу от Дианки что-то подобное, советую тебе прыгать из окна, — он сел на корточки, смотря на Юлю. У неё было разбито лицо и не было абсолютно никакого желания говорить с ним. Парень поднялся на ноги, затем, увидев перевязанную руку Юли, надавил на неё своим ботинком, заставляя девушку вскрикнуть. — Поняла меня? — он все сильнее надавливал на запястье. — Поняла, сука? — Да, да! — из глаз невольно полились слёзы, затем она почувствовала облегчение. Руку больше не давило грубой подошвой, она попыталась встать с пола до прихода воспитательницы. Дима с друзьями уже ушёл, от него не осталось и следа. «Ольга Владимировна, Вы мое единственное спасение…» Миланович вытирает слёзы и кровь о футболку. Она быстро поправляет волосы и бежит в сторону кабинета директора, надеясь, что Ирина ещё не ушла. Женщина сидит в куртке, дожидаясь приезда мужа. Она смотрит на часы и проклинает себя за то, что в очередной раз задержалась на работе. Стук в дверь прерывает ее размышления. — Войдите. Юля залетает в кабинет. Она тяжело дышит, смотря на директора. — Я согласна.