Первая любовь в кожаных стрингах

У Феликса была небольшая проблема. Через несколько дней ему исполнялось тридцать лет. Цифра грозная, пугающая. Кажется, после жизни уже нет. За несколько дней до знаменательной даты Ликс проснулся с больной поясницей и понял – молодой и беззаботной жизни пришёл конец. Впереди только старость, одиночество и бесконечные болячки. На лице появятся морщины, а его единственной парой так и останется своенравная кошка. Его почти всё устраивало (кроме старости и болячек), но цифра «тридцать» наводила на него уныние и апатию. В целом, его жизнь складывалась неплохо. Он был аспирантом на факультете прикладной физики. Иногда преподавал у студентов, но в основном время проводил с приборами, копаясь в измерениях и вычислениях. – Феликс, это проблема, – утверждали его лучшие друзья, Минхо и Джисон, – тебе через несколько дней тридцать, а ты до сих пор про секс только из учебника биологии за девятый класс знаешь. У Феликса от слова «секс» уши горели. У него было немного друзей (всего двое, но каких!), а с другими представителями людской расы вроде как не складывалось. С коллегами и студентами Ли держался отстранённо. Но недостатка в общении он не испытывал, все последние новости Ликс пересказывал своей кошке (подарок Минхо на новый год). Та внимательно слушала и смотрела на него своими огромными глазищами, а потом зевала и сворачивалась клубочком в ногах у хозяина. – Ты в своих безразмерных свитерах, черных брюках и огромных очках выглядишь как какой-то препод из универа, – бубнил Джисон, в очередной раз пытаясь уговорить Феликса купить что-нибудь новенькое. – Я и есть препод из универа, – сухо отвечал ему Ли. Расставаться со свитером и брюками в пользу узких джинс и рубашек он не собирался. В привычной одежде было удобно. И лишнего внимания к себе не хотелось. Но комфортной жизни Феликса пришёл конец, когда вместо поздравления на свой тридцатый день рождения Минхо ему заявил: – Сегодня мы идём в стриптиз-клуб. Феликс так сильно удивился, что не успел ответить Хо отказом. А тот, наспех добавив «зднём рждения, кнопа», быстро сбросил вызов и вырубил телефон. На работе было всё спокойно. Несколько коллег сухо поздравили его, отделавшись парочкой ничего не значащих фраз. Лекций у него в тот день не было, поэтому Феликс в удовольствие всё своё рабочее время провёл у себя в небольшом кабинете за стареньким компьютером, высчитывая результаты предыдущих экспериментов. Такие дни ему нравились. Тихие, спокойные, когда никто не отвлекает и можно с головой окунуться в работу. Феликс взял несколько папок с собой, чтобы закончить вечер соответственно – в обнимку с котом и любимой работой. Но у Джисона с Минхо были свои планы. У Хо были ключи от квартиры Феликса. Он оставил их другу, когда уезжал на конференцию в другой город, чтобы тот кормил котика и поливал одинокую фиалку на окне в кухне. И первое, что Феликс увидел, когда вернулся домой, – это выпотрошенный шкаф. Несколько свитеров, брюки разных оттенков чёрного и два комплекта пижамы (один с Бэндером из Футурамы, другой с жёлтым цыплёнком из Диснеевских мультиков) валялись по всей кровати. Джисон, погруженный в тяжёлые думы, придирчиво осматривал каждую вещицу, качал головой и откладывал в сторону. Сам Джи был одет в чёрные облегающие джинсы. Такие узкие, что взгляд Феликса первым делом упал на его задницу. – А какого чёрта, – сказал Ли, осматривая последствия взрыва на макаронной фабрике. – Это всё не подходит! – заявил ему Джисон, тыкая в кучу шмотья. – Надевай это, – он вручил Феликсу увесистый пакет, – и поехали. – Его ещё накрасить надо, – поддакнул Минхо и ласково потеребил котика, лежащего у него на коленях, за ушком. Хан и Хо всегда были такими, с самого универа: без спроса вошли в жизнь Феликса, навели в ней беспорядок и не собирались уходить. Они так часто выкидывали что-то странное, что Ликс уже почти перестал удивляться и как-то реагировать на это. – А может не надо? – спросил Феликс, оценивая масштабы всего того, во что пытались втянуть его друзья. – Нада, Феликс, нада, – заверил его Джисон, – а если не пойдешь сам, я с тебя этот дурацкий свитер сам сниму. И ты пойдешь без него. Феликс попытался поспорить. Впрочем, безуспешно. Посему в чёрную полупрозрачную рубашку Джисон и Минхо одевали его вдвоём. На брюках Ликс решил перестать сопротивляться и напялить любезно предложенные трусы и штаны самому. Которые, ожидаемо, облепили всё, что можно и нельзя. А ещё были дико неудобными и узкими. Но самое интересное было только впереди. – Не моргай, котик, – ласково просил его Минхо и держал чёрный карандаш у самого его глаза. – Я просто немного подведу нижнее веко и подкрашу ресницы, чтобы ты был самым ебабельным мальчиком в клубе. Но и это было не самым страшным. – Я не надену линзы, – предпринял последнюю попытку сопротивления Ликс. – Наденешь, – улыбнулся Джисон недобро, – и вот это тоже наденешь, – у него в руках была тонкая полоска кожи с застежками с двух сторон. Из зеркала на Феликса смотрел какой-то незнакомый парень. Темные волосы были красиво уложены муссом, глаза подкрашены карандашом и тёмно-серыми тенями, через полупрозрачную чёрную рубашку проглядывались соски (если приглядеться), а задницу облепляли тесные кожаные штаны. Но вершиной образа были серые линзы и кожаный чокер на шее. Джисон знал толк в вещах, а Минхо накрасил его так, что сам Феликс мог, пожалуй, впервые в жизни назвать себя привлекательным. – Вау, – неверяще выдохнул Ликс. – Ты ещё не видел, какой мальчик ждёт тебя в клубе, – довольно хмыкнул Джисон. У Феликса уровень культурного шока повышался с каждой секундой. Друзья привели его в клуб мужского стриптиза. Вокруг было много мужчин-посетителей разных возрастов и несколько небольших сцен с шестами посередине. Полуобнажённые парни на сцене вытворяли одно хлеще другого: один прикрывал себя спереди (Феликс увидел его голый зад и зажмурился), другой тёрся о мужчину сзади, имитируя половой акт. Стриптизёру засовывали в трусы деньги, а пальцы некоторых проникали даже глубже, чем нужно. Парни были на разный вкус: перекачанные, женственные, на каблуках и даже в кожаных стрингах. Феликс с ужасом представил, как какой-то размалёванный парень с дурацкой розовой накидкой будет крутиться у него на коленях и клянчить денег, словно пьяница с вокзала. Или (что ещё хуже!) его будет трогать огромный пугающий качок, с сильным хватом, от которого Феликс не сможет убежать, пока тот не потрется всеми частями тела о Ликса. Но Джисон показал пальцем на стройного парня в углу. У того были длинные красные волосы до подбородка, что скрывали его лицо. На плечах болталась чёрная футболка без рукавов с глубоким вырезом по бокам. Тот сидел, закинув одну охуенно длинную ногу на другую и спокойно курил, выпуская дым колечками. Феликс почти перестал дышать. – Он будет танцевать для тебя в отдельной кабинке. С днём рождения, Ликси! – кричал ему в ухо Джисон, пытаясь быть громче музыки. – Я же говорил, что он как увидит его – обалдеет, – кричал в другое ухо Минхо, повиснув на плече у именинника. И лучше бы не видел. Потому что друзья и правда нашли ему самого лучшего мальчика. Его Феликс узнал почти сразу, хотя Хёнджин и сильно изменился с выпускного. Скулы заострились, плечи стали шире, а ноги длиннее. Из худого подростка Хван стал охуенно сложенным парнем с подкачанным телом. Сказать, что Феликс охуел, значило промолчать. Хёнджин, тот самый Хёнджин, по которому он сох всю среднюю и старшую школу, посмотрел в их сторону и улыбнулся одними уголками губ. Феликсу резко поплохело. В ногах почувствовалась слабость. Ему показалось, что ещё немного и он точно потеряет сознание. Хван встал со своего места и вальяжно прошёл в кабинку. Так, словно он хозяин этой жизни, а у него на коленях будет извиваться сам Ли. – Я не пойду, – предпринял последнюю попытку к бегству Феликс. Минхо с Джисоном же, не пальцем деланные, препирания выслушивать не стали и, взяв именинника под руки, пошли дарить ему свою любовь и подарок насильно. Они впихнули его внутрь и закрыли перед самым его носом дверь. Пути назад не было. Комната с приглушённым светом встретила его лёгким запахом ванили и шоколада. На фоне играла томная музыка, и в целом атмосфера была довольно располагающей. Феликсу вмиг стало плохо. Это был худший кошмар наяву. На его месте должен был быть кто угодно. А его место – дома, рядом с кошкой или за компьютером в кабинете. Но уж точно не в такой комнате рядом с таким парнем. – Обычно, людей не выгонишь уже от меня, а не наоборот, – усмехнулся Хёнджин. Он сидел на небольшом диванчике метрах в трех от Ли, всё так же расслабленно, закинув ногу на ногу, но уже без сигареты. Он рассматривал Ликса заинтересованным взглядом и легко улыбался. – Извините, – выдавил из себя Феликс неуверенно. В голове пульсировали только две мысли «какой же пиздец!» и «хоть бы не узнал». Ли разрывался между желанием трусливо промолчать (ведь Ликс сам себя в зеркале не узнал, а Хван и подавно не догадается) и во всём признаться и не менее трусливо сбежать. Они учились в одном классе и почти не разговаривали. Хван был из популярных, с задней парты. Все девочки мечтали о нём. Феликс тоже мечтал, но он был из тех, кто сидел на первой парте, не ходил на физ-ру из-за слабого здоровья и был популярен только у тех, кому нужно списать. Со временем особо ничего и не поменялось. Хёнджин был своенравным, нахальным, шумным, задиристым. Настоящий придурок, в которого Феликс, почему-то, втюрился как последний идиот. «Привет! Помнишь, я твой лузер-одноклассник, у которого ты списывал в старших классах. Мне, кстати, уже тридцать, и я никогда не был с кем-то близок. Давай всё так и оставим и я пойду домой, мне ещё кошку кормить надо. Покеда!» Пока Феликс составлял у себя в голове позорный монолог перед позорным бегством, Хёнджин поднялся и взял Ли за руку, притягивая к себе. Его ладони оказались на талии Ликса, а сам он слегка склонил голову и негромко произнёс: – Это твой первый раз? У Феликса во рту всё мгновенно пересохло. Хёнджин был так близко, что Ли чувствовал запах его туалетной воды вперемешку с сигаретным дымом. У Ликса непроизвольно задрожали руки. Он не знал, куда их деть. – Положи их мне на плечи, – мягко усмехнулся Хван, – ты можешь меня коснуться, не бойся. Феликс не боялся. Феликс хотел быстрой и безболезненной смерти здесь и сейчас. Но руки повиновались сами и легли на сильные плечи Хвана. Музыка была спокойней, чем в зале. Она была другой, располагающей к долгим касаниям, поцелуям и ласкам. Хёнджин водил ладонями по спине Феликса и мягко направлял его. – Расслабься, просто потанцуем с тобой. – И ты не будешь трясти задницей в кожаных стрингах перед моим лицом? – ляпнул Ли. Хёнджин негромко засмеялся. – А ты хочешь? – Нет, – быстро ответил Ликс и закусил губу изнутри. Чужие ладони ползали по пояснице, мягко оглаживали её, но ниже не спускались. Всё было почти прилично, Хван едва ощутимо обнимал его, двигался в лёгком, ни к чему не обязывающем танце. А Феликс постепенно расслаблялся под его ладонями. Всю свою юность Ли украдкой наблюдал за Хёнджином издалека и исправно отправлял валентинки на 14 февраля. Каждый раз сердце глупо замирало, когда Хван на перемене садился рядом, без разрешения забирал тетрадь, списывал домашку в свою и бросал лёгкое "спасиб". Ликс был готов делать всю домашнюю работу за Хёнджина, лишь бы тот почаще подсаживался к нему на переменах. Прикосновения гипнотизировали. Музыка, атмосфера, запах ванили и табака от Хвана туманили разум. И когда ладони как бы невзначай опустились на задницу, Феликс был вроде как не против. Хёнджин легко двигал бедрами, прижимал уже сильнее и гладил бока пальцами, мягко сдавливая их. У Феликса по телу бегали приятные мурашки. Хёнджин сделал несколько шагов назад, и они упали в кресло. Это было похоже на сон наяву. Его школьная любовь нависала над ним. Его губы почти касались шеи Феликса. Хван с нажимом потёрся пахом о ногу Ли. У Ликса натурально кружилась голова. Он был опьянен этой близостью, тяжелым дыханием Хвана. Он умирал и воскресал под его обжигающим взглядом, от интимных прикосновений по ребрам, бедрам и на заднице. Хёнджин смотрел ему в глаза, лукаво улыбался, наклонялся очень близко, так, что их губы почти встречались. Он игрался с Феликсом, наслаждался его ничем не прикрытой реакцией. Играла музыка, в закрытой кабинке с приглушенным светом они были совсем одни. Но это уже больше не было похоже на танец. Они поменялись местами, и вот Феликс сидел на коленях у Хвана, а тот водил своими руками по его телу. Он прихватывал за задницу, легко шлепал по ягодицам и какими-то сумасшедшими немыслимыми волнами извивался под ним. Его бедра терлись о промежность Ликса, тот чувствовал, каким горячим был Хван. От его кожи буквально исходил жар. Ли держался за его плечи. Всё внутри пылало. Хван крепко обнимал именинника за бедра и имитировал, словно трахает его снизу. Феликс чувствовал эти толчки и почти скулил. Его тело разрывало на тысячи кусочков от эмоций. А потом Хёнджин снял футболку и положил ладонь Феликса себе на грудь. Словно вспышка сверхновой. Все эмоции стали ярче в несколько раз. Хёнджин позволял прикасаться к себе, сам направлял чужую ладонь. Феликс резко дёрнулся, когда его пальцы коснулись промежности Хвана. Лицо обожгло кипятком. В груди забилось сердце быстро-быстро. Феликс не мог произнести ни слова. Он задыхался от ощущений, от прикосновений к Хёнджину и от накатившего возбуждения. Всё его тело словно вмиг покрылось миллионом маленьких иголочек. Всё стало таким чувствительным и отзывчивым, а каждое касание Хвана делало всё только хуже. Ладонь Феликса зависла на ширинке чужих штанов. Хёнджин не давал убрать её. – Расстегни её, – прохрипел ему Хван куда-то в шею. Феликса обдало горячей волной. Пальцы не слушались. Хёнджин своевольно лапал его за задницу и совсем не помогал. – Давай же, – прошептал он, а Феликс поддался. Он сам, своими руками, расстегнул сначала тугую пуговицу, а затем потянул молнию за собачку вниз, расстёгивая. Хёнджин не носил чёрных кожаных трусов. Не носил и кружевных розовых. На нём вообще не было трусов. Феликс шумно сглотнул. Расстегнутая ширинка обнажила лобок с короткими чёрными волосами и часть блядской дорожки, что шла от него вверх. Они вновь поменялись местами. На этот раз Феликс нашёл себя лежащим на спине на диване, а Хёнджин нависал сверху, без футболки и с расстёгнутой пуговицей на рваных джинсах. Ликс вновь бросил быстрый взгляд туда, вниз, и тут же отвел его, густо покраснев. Штаны не скрывали явного возбуждения танцора. Феликс сгорал от переизбытка эмоций. Чокер на шее сдавливал кожу и мешал дышать. Глаза слезились из-за интимных прикосновений. Хёнджин закинул его ноги себе на плечи. Феликс почувствовал, что уже готов отключиться. Хван наклонился совсем близко. Ликс закрыл глаза и затаил дыхание. Влажные, тёплые губы коснулись его шеи. Всё тело пробило крупной дрожью. – С днём рождения, Феликс, – с хрипотцой прошептал Хёнджин и отстранился. Всё в голове перемешалось. Он никогда не мечтал о подобном. Не смел! А чёртово сердце всё никак не останавливалось. На коже горел поцелуй. Он всё ещё чувствовал прикосновения того парня, по которому он сох несколько лет подряд. Сердце стучало где-то в горле. Прикосновения были слишком откровенными, интимными. Никто и никогда не смотрел на Феликса так. Никто не касался его в такой манере. Ни с кем Ликс еще не был настолько близок. Феликс закрыл лицо руками. Щеки горели, а в висках продолжало стучать. Тело не успокаивалось. Для первого раза это было слишком. А потом его словно осенило. – Как ты меня назвал? – По имени, – усмехнулся Хван. Он откинулся на спинку дивана, достал из заднего кармана пачку сигарет и вновь закурил. – Или может, лучше назвать тебя Кузнечиком? Феликса словно отбросило лет на 15 назад. Уже никто давно не называл его так. Он ненавидел это прозвище всеми фибрами своей души. Он был не против, чтобы его дразнили Ботаном или Очкариком, но не Кузнечиком, за слишком длинные и худые ноги. – Боже, замолчи, – выдохнул Феликс. Лицо по-идиотски горело. Он выпрямился и поправил свою блядскую полупрозрачную рубашку. Ему хотелось провалиться сквозь землю от стыда, а Хёнджин вальяжно развел ноги в стороны, спокойно курил, словно ничего не произошло. – Куз-не-чик, – протянул он и улыбнулся, – а ноги у тебя и правда охуенные. На моих плечах смотрятся классно. – Ты всё такой же. – Красивый? – Придурок, – процедил Феликс. А Хёнджин в ответ только шумно засмеялся, сделал затяжку и выдохнул в сторону Ликса. У Феликса не укладывалось в голове. Последние несколько минут жизни никак не вписывались в его картину мира. Это могло произойти с кем-то другим, но не с ним. – Знаешь, когда они пришли ко мне с твоей фоткой, я сначала и не поверил. – О нет, – выдохнул Ликс, вновь закрывая глаза ладонями. – Они сказали, что хотят порадовать своего дружка-девственника (Феликс тихо взвыл) на его день рождения. Я думал, что это будет забавно, потанцевать для тебя и посмотреть на твою реакцию. Но ты заявляешься, одетый как маленькая сучка (Феликс бросил на него возмущенный взгляд). Что? – хмыкнул Хван и сделал быструю затяжку. – Твоя задница в этих штанах так и просит, чтобы её полапали. Вот я и полапал. У Феликса вновь загорелись уши. Комментарии о его теле льстили и возмущали одновременно. У Хёнджина, словно невзначай, с дивана съехала рука и опустилась на плечи Ли. Хван затушил сигарету о пепельницу и положил ладонь на бедро Ликса, словно там ей самое место. – Ты со всеми... – Феликс сделал паузу. Слова не хотели складываться в предложения. Хёнджин мягко и ненавязчиво гладил его по коленке, – со всеми всегда происходит так? – Ты про то, трахаемся ли мы с клиентами? – улыбнулся ему Хёнджин. – Нет, у нас запрещено прикасаться к танцорам. Мои мальчики могут спать с клиентами, но в свободное от клуба время. – Твои мальчики? – переспросил его Феликс. Чужая ладонь огладила чувствительную внутреннюю часть бедра. – Я владелец, – сказал ему Хван, – я не танцую для посетителей. Феликс пораженно выдохнул. Хёнджин с самого начала делал всё только для себя. Все касания, взгляды, поцелуй в шею были не частью какой-то программы. – Тогда почему?... – Потому что у меня на тебя стоит, – усмехнулся Хван, – и у тебя на меня тоже, – добавил он, накрыв пах Ликса своей ладонью. Феликс не смог сдержать шумного выдоха. Блядская томная музыка, приглушённое освещение и чертовски горячий Хёнджин без футболки и с расстёгнутой ширинкой были не тем, чему можно спокойно сопротивляться. – Ты ласкаешь себя здесь? – мягко прошептал он, слегка надавливая на член через джинсы. – Тебе нравится нежнее или... Феликсу хотелось остановить его руку, но тело, разгоряченное прикосновениями, требовало продолжения. Ли прикрыл глаза и тихо выдохнул: – Или. Хван довольно усмехнулся и расстегнул ширинку брюк Ли. – А ты когда-нибудь трахал себя пальцами? – спросил он, запуская прохладную ладонь в чужие трусы и накрывая горячий крепкий член пальцами. – Боже...Что? – выпаливал одно слово за другим Ликс. Обрывки фраз застревали в горле. Настолько интимное прикосновение выбило из головы все мысли. Хван, словно змей-искуситель, гладил неспешно и ненавязчиво. – Тише-тише, – прошептал ему Хёнджин, – ты такой чувствительный и ласковый мальчик, – он мягко сжал член пальцами под головкой. Феликс легко вздрогнул и тихо простонал. – Знаешь, чего бы мне хотелось больше всего сейчас? Хёнджин наклонился к нему, зашептал куда-то в шею: – Чтобы ты, примерный отличник с первой парты, непорочный и правильный мальчик, взял у меня в рот. Феликса затрясло от эмоций. По телу прошлась горячая волна. Он закусил нижнюю губу изнутри, чтобы не заскулить. – Обхватил своими охуенными кукольными губами головку и насадился до предела, пока из глаз не потекут слёзы. У Феликса во рту слюна собралась. Он шумно сглотнул её. Хван приподнял бёдра вверх и стянул свои джинсы до середины бедра. Его член крепко стоял, розовая головка была немного влажной из-за выступившей смазки. – Давай, детка, – выдохнул Хёнджин, – это твоя ночь, тебе нечего стесняться. Здесь только ты и я. Его рука мягко сжимала плечо Феликса, гладила его по шее. И плавно, словно невзначай, он стал ласкать Ли по затылку, подталкивая к действиям. – Ты же сам этого хочешь. Я вижу по твоим глазам, Феликс. А Феликс больше не чувствовал себя самим собой. Желания, его тело и мысли больше не принадлежали ему. У Ли мурашки по спине пробежали. Первое прикосновение к чужой плоти было ярким. Тёплый, твердый член с бархатной головкой не умещался в руке. Зато, когда Феликс погладил его, как нравилось ему самому, немного сжав пальцами, у Хёнджина изо рта вырвался тихий стон. Он наклонился и коснулся губами на пробу. Хёнджин под ним легко выдохнул. Феликс прошелся по всей длине ладонью и аккуратно лизнул самую вершину. – Давай, детка, смелее, – сказал ему Хван, вплетая пальцы в его волосы на затылке. Феликс не знал, как правильно, но несколько раз видел, как это делают в порно. Он обхватил головку губами поплотнее и немного опустился вниз по стволу. Слюна стала скапливаться во рту. На языке чувствовался солоноватый привкус смазки. Хёнджин слегка сжимал волосы на его затылке и направлял, задавая темп. Спустя несколько движений шея стала затекать. Ликс забрался на диван с ногами и удобнее перехватил член двумя руками. Он стал двигать пальцами навстречу губам. Слюна стекала вниз, делая ствол влажным и скользким. Ли чувствовал вкус смазки и кожи и горячую головку на языке. Собственный член в штанах горел. В голове была полная неразбериха. Ли не мог осознать, от чего его вставляет сильнее: от одной мысли о том, кому он это делает или что именно. – Приспусти брюки, прогнись в спине, вот так, – говорил ему Хёнджин. А потом Феликс почувствовал, как что-то холодное и тонкое входит в него. – Не бойся, – мягко сказал ему Хван, погладив по спине, – внутри тебя только пальцы. «Только пальцы» ощущались слишком остро. Словно Хван проводил по оголенным нервам. Феликсу хотелось просить, чтобы тот вытащил, и умолять, чтобы он этого не делал. Ощущения были странные, головокружительные. Пальцы были хорошо смазаны, скользили свободно и приятно. До него доносился запах чего-то приторно-сладкого и вишнёвого. Член в ладонях пульсировал. Феликс оглаживал крупные венки пальцами и сосал только головку, не пуская член глубже. Хван негромко, низко постанывал, легко сжимал пряди на затылке и мягко подталкивал взять в рот поглубже. От пальцев внутри было жарко. Низ живота стягивало чем-то приятным. Феликсу казалось, что он вот-вот кончит, когда Хёнджин там, внутри, гладил под особенным углом. Ли инстинктивно подавался навстречу пальцам, пытаясь поймать свои заслуженные первые сладкие нотки оргазма. – Давай, детка, возьми поглубже, – сказал ему Хёнджин, – до самого горла, почувствуй это, – добавил он и слегка надавил на затылок. Ли медленно и мягко, повинуясь движению руки, заскользил губами вниз. Миллиметр за миллиметром, он чувствовал, как приближался к самому концу. К горлу подкатывало. Глаза стали слезиться. Он почувствовал, как по горлу прошлись первые спазмы, спешно отстранился и быстро задышал. От его губ до головки члена тянулась вязкая слюна. Вспышка чего-то горячего прямо внутри. Хёнджин подвигал пальцами, а изо рта Феликса на выдохе вырвался первый низкий стон. – Пиздец, – прохрипел Хван как-то отчаянно, – ты со своим блядским ошейником, красными влажными губами, низкими стонами и чёртовой невинностью меня с ума сведешь. У Феликса из-за выступивших слёз карандаш для глаз потёк, делая образ ещё менее невинным. Он стал кусать свои губы, чтобы хоть как-то сдержать отрывистые стоны, но помогало мало. Хван стал двигать пальцами быстрее, приближая такие желанные волны наслаждения. Сначала совсем маленькие, что омывают только низ живота, а затем и большие, что накатывают и накрывают с головой. Хёнджин обхватил себя под головку и стал двигать быстро-быстро, в темп с другой рукой. Феликс сжимался вокруг его пальцев, оргазмируя и выстанывая что-то не своим, низким голосом. – Блядь, – тихо прошептал Хван, почти задыхаясь. Вся его ладонь была в вязкой, полупрозрачной мутной сперме. Часть капель попала на чёрные джинсы и подбородок Ликса. Тот, находясь в посторгазменном измененном состоянии, собрал семя влажными от слюны пальцами и облизал их. – Охуеть, – выдохнул через какое-то время Хван, вытирая ладонь и член от спермы салфетками из тумбочки слева от диванчика. Они оба натянули штаны обратно, откинулись на спину и замолчали, слушая неспокойное дыхание друг друга. Хван вытащил помятую пачку и выбил из неё последнюю сигарету. Он сделал долгую затяжку и, откинув голову, выдохнул дым наверх. – Дай мне, – сказал Ликс и протянул всё еще подрагивающую ладонь. – Ты куришь? – расслабленно хмыкнул Хван и передал ему сигарету. – Иногда. Не часто, – признался Ли, – я не... (он сделал паузу, подбирая слово) имею ни с кем близости, поэтому и снимаю стресс как получается, – добавил он, обнял губами фильтр и поморщился: в трусах было неприятно влажно, а горло стягивало от жажды. – Примерные мальчики не балуются сигаретами. Феликс бросил на него выразительный взгляд и выдохнул табачный дым ему в лицо. – Отвали, Дылда. – Боже, я просто ненавижу эту кличку, – проныл Хван, скривившись. – Ды-ы-ыл-да, – протянул Феликс, засмеявшись. – Заткнись, – мягко усмехнулся Хёнджин и забрал сигарету обратно, вскользь касаясь чужих пальцев своими, словно случайно, – а ты поменялся, знаешь. Сейчас. – И что же поменялось? – Не знаю, – выдохнул Хван, сделал последнюю неспешную затяжку и затушил сигарету о пепельницу, – но сейчас мне почему-то очень сильно хочется тебя поцеловать. Феликс почувствовал, словно из лёгких одним ударом выбили весь воздух. – Ты весь вечер делаешь то, что тебе хочется, – выдохнул он. Хёнджин тихо усмехнулся. Он наклонился к Феликсу и накрыл его ладонь своей. – Могу я тебя поцеловать? – прошептал Хёнджин у самых губ. После всего, что между ними было: всех интимных прикосновений и откровенных действий, – Хван просил о поцелуе, разбивая сердце Феликса на чёртовы кусочки. – Да, – выдохнул Ли. Их губы соприкоснулись. И Ликс вновь утонул в ощущениях. Хёнджин целовал без языка, просто сминал чужие губы своими. Аккуратно, нежно, тепло. У Феликса за один вечер ощущений больше, чем за последние пятнадцать лет. Хван ласково гладил его ладонь пальцами, без подтекста. У него были мягкие губы со вкусом сигарет. Пухлые и горькие. Такие, о которых он мечтал лет пятнадцать назад. – Я в тебя был влюблён в старших классах. Феликс задержал дыхание. Сердце трепетало в груди. Ему на секунду показалось, что эти слова сорвались с его губ. Но это сказал Хёнджин. – Что, – выдохнул Ли. – Ага, – просто добавил Хван. – Ты был таким милым, в своих больших очках, с вечным ёжиком на голове. Маленькие ручки, веснушки. Я так сильно хотел поцеловать тебя на выпускном, но напился быстрее, чем сделал это. – А я каждый год присылал тебе валентинки, – признался Ликс. Дурацкое сердце билось где-то в горле. Он вновь почувствовал себя тем влюбленным пятнадцатилетним мальчишкой. – Знаю, – улыбнулся Хёнджин, – я твой почерк везде узнаю, не зря списывал несколько лет подряд. Хёнджин продолжал держать его за руку. А Феликс смотрел на переливающийся потолок и думал, что четвёртый десяток начался не так уж и плохо. *** – Что-то Ликс долго не выходит, – сказал Минхо. Он гипнотизировал дверь в кабинку и постукивал пальцами по столику, – может нам стоит пойти и проверить его? – А может мы пойдем набухаемся, поцелуемся, а завтра будем неловко чувствовать себя из-за этого? – предложил ему Джисон, порядком уставший от охраны двери в комнату для приватных танцев. – А давай, – согласился Хо и потянул друга в сторону бара, – только чур я в этот раз буду тебя за задницу лапать. – А не дождёшься, – хмыкнул Джисон. Ночка предстояла долгая и очень увлекательная.