Моя прекрасная нимфа

Тик-так, тик-так, тик-так. Старые часы тихо отсчитывали часы, минуты, секунды, наполняя обшарпанный кабинет школы ритмом. Среди чёткого такта, мысли беловолосого парня абсолютно никак не хотели проходить в норму. Хотя, собственно, были ли они когда-то и вовсе в порядке. Внешне парень не выглядел как-то примечательно, хотя если можно вообще назвать не примечательным длинную косу и торчащие косточки. Угловатые плечи, покрытые какой-то мягкой зеленоватой тканью, когда-то прекрасно сидевшей кофты, мелко подрагивали, а руки непроизвольно тянули рукава ближе к ладоням. Холодно. Этот холод был везде, в каждой клеточке, и даже в черепной коробке. Кожа мальчика стала почти прозрачной, рассмотреть можно было каждую голубоватую венку и сосудик. Что же случилось? Парню бы самому хотелось знать. Коля всегда был прелестным ребенком. Миловидные черты лица, белоснежные волосы, которые позже мальчик стал отращивать, благодаря чему к 15 годам получил длинную косу, стройная фигура, с небольшой худобой, а также достаточно высокий рост. Казалось бы, всё было при нём пока какой-то идиот не сравнил мальчика с конём: «Коль, а тебе по лицу проехались или ты с таким родился?» — смеялся темноволосый мальчишка в средних классах. Каждая такая фраза надолго откладывалась в подкорке 15-летнего ребенка. Каждый взгляд в зеркало вызывал отвращение к своему лицу, телу, самому себе. И если бы на этом все закончилось, то было бы хорошо, но дальше маленькому Коле стали внушать, что он слишком миловидный для мужского пола. Парни не должны выглядеть так. Никаких длинных кос, мягких черт лица — всё это по-девчачьи. Так белоснежная нимфа заманила Николая в свои сети. Каждый день она напевала свои сладкие песни о красоте, а парень вёлся и верил. Изо дня в день проглатывая таблетки, отказываясь от еды и выблёвывая насильно съеденную пищу, Коля плакал и верил. Нимфа обещала признание и всемирную любовь. Но она врала… Парень понял это лишь в палате психиатрической клиники, после очередного падения в коридоре школы. Рядом стояла капельница, а аппарат несколько дальше неприятно пикал, действуя на сознание ослабшего Коли слишком ярко. Осматриваясь, мальчик увидел какого-то подростка, сидевшего на своей кровати. Он был тёмным пятном на фоне идеально белой палаты, даже Николай сливался со всем скудным интерьером. Казалось, напряженная обстановка и едкий запах медикаментов не смущали темное пятнышко, он мирно листал толстый томик какой-то неизвестной книги. В глазах Коли всё ещё плыло, и он решил поддаться желанию ослабленного тела и поспать. Проснувшись, похоже, ближе к вечеру, он обнаружил уже знакомое черное пятнышко в том же положении, но одна деталь всё же изменилась. К руке неизвестного была проведена капельница с каким-то раствором, которого, очевидно, никак не тревожила такая маленькая «изюминка». — Проснулся, всё же. Я думал, ты не очнёшься, — нарушая пиканье приборов, сказало чёрное пятнышко, отложив томик в сторону вниз страницами. — Меня зовут Фёдор, — мальчик аккуратно протянул руку в знак знакомства и пожал костлявую ручонку Коли. Теперь стало видно, что «пятнышко» тоже попало в объятья прекрасной нимфы, но, похоже тело парня забило тревогу раньше тела Николая. Кожа Феди ещё имела какой-то живой, розоватый оттенок, а косточки запястьев не торчали так сильно. — Я — Коля. — Знаю, — прервал парня Фёдор. — Твоя мама приходила, я слышал, как она звала тебя, — темноволосый вернулся к прочтению своей книги, приняв то же положение на кровати. Но Колю прервали на полуслове. В палату шагнула миловидная медсестра. Девушка принесла сменный бутыль для капельницы и весы, самую страшную вещь для Коли. Голубые глазки стали быстро бегать из одного угла в другой, а костлявые плечи дрожать. — Гоголь, встань пожалуйста на весы, нам нужно узнать твой вес, — аккуратно попросила рыженькая девушка. — Нет, я не буду, — мальчика начало трясти, он прекрасно помнит каждый момент, когда вставал на эти злосчастные весы и видел цифры, которые твердили, что он страшный, что нужно меньше. — Но нам нужно… — Нет! — Коля кричит и забивается в угол, выдёргивая капельницу и все датчики. Мальчику страшно. — Позвольте мне помочь, — подал голос Фёдор, до недавнего времени, отвлеченно сидевший на кровати. Девушка не стала противиться и, отсоединив капельницу, отошла немного в сторону. Подросток, как ни в чём ни бывало поднялся и медленно подошёл к беловолосому мальчику. Тот выглядел как пришибленный воробышек, пытающийся спастись от разъярённого зверя, закрывая себя своей длинной косой. Федя присел и аккуратно взял Колю за руки, показывая, что не навредит. — Пойдём вместе сделаем это, сначала я, а потом ты, — «воробушек» слабо кивнул и постарался подняться на ноги, которые, к слову, казались столь тяжёлыми для передвижения. Фёдор не соврал, он сам встал на эти весы, а после поставил Колю. Весы показали критические 34 килограмма. Белоснежная нимфа почти поглотила мальчика, это было видно по испуганному лицу медсестры. Девушка что-то быстро написала на листе А4 и, забрав весы, поспешила удалиться. Все дни в больнице тянулись медленно, но ни один из них не принёс пользы Коле. Гоголь чувствовал, как каждый день нимфа вытягивает из него последние силы, последние остатки жизни. Это видел и «пятнышко», за время проведённое вместе, он успел привязаться к этого белобрысому мальчишке. Николай оказался достаточно интересным человеком, он любил животных, а особенно кроликов. Парень часто рассказывал, как в детстве он играл с ними у своей тёти, а Федя слушал. Слушал и запоминал каждую эмоцию на лице белоснежного парня, каждое слово, сказанное невпопад. Он запоминал всё, ведь оба всё прекрасно понимали. Счастливого конца им не заполучить. Федя прекрасно помнит этот день. Он помнит, как проснулся и не обнаружил на лице своего «воробушка» ни единой эмоции. Помнит, как внутри него всё оборвалось, каждая клетка его тела помнит это чувство. Фёдор помнит, как прекрасную фарфоровую куклу, навсегда заполучившую облик величественной нимфы и заживо поглотившей его, накрыли белой тканью и увезли прочь из палаты вместе с сердцем и душой парня.