С Новым годом

Три пары зимней обуви у двери, прохладный воздух, царящий в квартире и звонкий поворот ключа в замочной скважине. С шумом и легким характерным шуршанием опускаются на пол пестрые праздничные пакеты, внутри которых — не менее пестрые упаковки самых разных диковинок, найденных на новогодней ярмарке: от цветных упаковок юаньбао и нангуабинов, до украшенных причудливой росписью европейских пряников; от мешочков с целебными травами до самых дорогих пряных чаев в провинции. От соприкосновения с полом звенит бутылка грушевого вина. — Аккуратнее. Недовольный голос мужчины в кашемировом пальто привлекает внимание двух, как капли воды похожих друг на друга, юношей. Один из них со слабым смешком оставляет собственную верхнюю одежду на вешалке и мягкой поступью приближается к строгой фигуре. Прищуренные хмуро глаза глядят на него внимательно, ожидающе, тонкие брови слегка подергиваются. — Профессор Цзян позволит? Цзян Си фыркает на вопрос старшего из близнецов Ханьсюэ, — собственной головной боли в квадрате (в том, что она была принята добровольно, он не признается и под страхом смерти, вот еще!), — и тот с понимающей полуулыбкой позволяет себе стянуть с чужих напряженных плеч верх, на вороте которого уже успели подтаять мелкие снежинки, чуть холодя тонкие пальцы талой водой. Младший, тем временем, следит за ними, лучась довольством и предвкушением, словно самая яркая звезда на еловой пике, и, разумеется, не может и помыслить о том, чтобы перенести покупки в комнату, отвлекаясь от дивной картины двух самых дорогих ему людей перед глазами. Он тихо и плавно подкрадывается ближе, чтобы привлечь внимание к своей персоне, словно пушистая лиса, улыбаясь озорно, пока брат вешает чужое пальто, активно играет мимикой как может, наверное, только он, и смеется, когда Цзян Си порывается закатить глаза. Втроем они выдвигаются, наконец, в сторону комнат. Шуршание пестрыми праздничными пакетами возвращается, но это определенно всех устраивает. В квартире витает ощутимый свежий аромат хвои, сладкий запах мандаринов, — они, почищенные тонкими профессиональными пальцами, уже ждут своего часа на красивом фарфоровом блюде, — и яркая пряность глинтвейна. Праздник отражается в украшениях на стенах, в самодельном новогоднем венке на входной двери и нарядной, сверкающей множеством мелких лампочек гирлянд, пышной ели, как центра всей композиции и страже коробочек, мешочков и писем, что совсем уже скоро будут открыты. Цзян Си грациозно отходит в сторону, позволяя близнецам разместить подарки на законные места под пахучими хвойными лапками. Его тонкие губы сами собой пытаются расползтись в легкой улыбке, но не зря строгий профессор медицины славился своим контролем над собственными эмоциями — он еще позволит братьям Ханьсюэ потешить самолюбие во время вручения и поздравлений, так что не собирается излишне их баловать и отвлекаться от важных финальных приготовлений. Однако, стоит ему шагнуть к выходу, как тут же дорогу ему преграждают две одинаковые вытянутые фигуры, заставляя мужчину от неожиданности отпрянуть к стене. — И что, по-вашему, вы оба творите? Профессор Цзян выразительно выгибает бровь и смеряет любовников долгим внимательным взглядом, не лишенным, тем не менее, слабой искры любопытства и заинтересованности. Старший из братьев с присущим ему спокойствием выдерживает острый взгляд и тягуче-медленно приближается к точеному лицу мужчины, мимолетно прикоснувшись к его тонким, мягким губам своими, и аккуратно отстраняется, уступая место брату. Тот действует увереннее, напористей, явно пользуясь несколько опешившим состоянием Цзян Си, и даже позволяет себе легко и игриво прихватить зубами чужую нижнюю губу. Чтобы потом отстраниться с лисьей ухмылкой и кивнуть поверх головы любовника: — Неужели Вы забыли про омелу? Только очень острому, — а у младшего Ханьсюэ отменное зрение, — и внимательному, — старшему в этом вопросе никогда не было равных, — взгляду будет возможно уловить едва заметный розовый румянец на бледных острых скулах профессора Цзян. Недовольный возглас вот-вот грозит сорваться с уст Цзян Си, но не успевает. Да и как тут успеть, когда с двух сторон вновь коварно и бесстрашно обезоруживают?

***

Три пары зимней обуви у двери, прохладный воздух, царящий в квартире и тихий шепот, один на троих: «С Новым годом.»