Замри-гора

      В эти выходные Антон возвращался в дом, где провёл все своё сознательное детство. Многие лета он жил тут с бабушкой. Помогал ей собирать ягоды и грибы в лесу, копал картошку, сажал морковь и… Слушал байки, в которые до сих пор не верил.       Парень не знал, что сталось с деревней, в которой последний раз он был около десяти лет назад. Сейчас ему двадцать два, и он понятия не имеет что увидит в далеком Шапкино. И какие ещё истории услышит от тех, кто там остался.       Впрочем, Шастун помнил странного соседа — Арсения. Мужчина занимался врачевательством и отрицал любые современные технологии, толдыча, что «Замри-гора знает лучше». Парень не ведал, что именно «знало» то место, которое едва ли можно назвать горой, хоть оно и считалось самой высокой точкой Подмосковья. Целых 310 метров! Где располагалась Замри-гора Антон был в курсе: бабушка водила его смотреть. Место это было пологое, можно было бы сравнить с равниной, но никак не с горой. И целитель Арсений верил в ее чудодейственную силу. — Ух ты, кто приехал!       Антон улыбнулся, отстёгивая ремень и выходя из машины. Навстречу ему шла другая соседка — тетя Маша. Она в байки тоже не верила.       С годами сильно похудевшая, женщина сохраняла живость голубых глаз и невероятную улыбку. Подойдя, она с интересом уточнила, что паренёк забыл тут. — Решил привести дом бабушки в порядок, — поделился Антон, зачёсывая кудри и щурясь: Солнце светило слишком ярко. — Это дело хорошее, — пожилая женщина села на почти развалившуюся деревянную лавку. В прошлом она и бабушка Антона любили грызть тут семечки и думать о том, что станет с Шапкино и, конечно, с Замри-горой. — Ох, тяжело тут стало, Тошенька, тяжело, — Маша покачала головой, оперевшись руками о свою палочку. — И Арсений уехал, сказал, что нечего ему тут больше делать, — женщина грустно вздохнула, подняв взгляд на Антона. — А как же байки? — поинтересовался Антон с улыбкой, аккуратно садясь рядом с Машей. — А Замри-гора? — Да кто ж туда пойдёт кроме него! — бабушка вновь вздохнула, всплеснув руками. — Все уехали, оставили гору. Вот мы и болеть начали!       Шастун нахмурился. Насколько ему запомнилось, Арсений буквально бредил этой горой: изучал, пытался слушать, верил во все древние легенды, что с ней связаны. А Антон скорее поверил бы в то, что Замри-гора правда лечит, но не в то, что странный целитель покинул Шапкино. — И давно он уехал? — спросил Шастун, внимательно глядя на бабушку. — Уж давно, Тошенька, год поди как, скромненько так собрался и тю-тю, а потом эти, — женщина махнула рукой в сторону опустевшего дворика, — Тумановы тоже уехали. Одна я тут осталась, Тоша, одна, — горестно заключила она. — Ну уж не одна, теперь тут я, — попытался поддержать женщину Антон. Та добро улыбнулась в ответ и приобняла высокого парня. — Так и ты Тошка уедешь, гиблое это место стало, — Маша устало выдохнула. — Уж как я в байки не верю, а с уходом Арсения Замри-гора обозлилась, — женщина поморщилась, — я уж сколько кашляю, а Манька, что жила у Тумановых, так вообще в больницу уехала! Ты представь!       Парень в очередной раз смутился. Нет, он не верил в байки. Замри-гора это просто возвышение, сформировавшиеся на стыке литосферных плит и не больше. Никаких ручьев внутри неё не течёт, а сама она и не росла никогда! Шастун вспоминал легенду: древние славяне, в ночь на Ивана Купала, приходили к горе, скоморохи пели песни, а волхвы вопрошали к святому месту и приговаривали:

Расти, гора, до небес, Недоступной стань Чужим взорам. А мы тебя приветим, А мы тебя прославим, А мы тебя расхвалим! А теперь, замри, гора! Слушай нас, ребят бедовых, Да потешных, да куражистых, Да смышленых, да добродеистых

      И гора начинала расти, и до тех пор росла, пока вершина ее не скрывалась за пеленой облаков, а вдоль грубой горной породы не начинали течь целебные ручьи. Вода эта лечила болезни старцев, а молодых одаривала мудростью. — Баб Маш, это же просто легенда! — Антон вскинул руки, но лицо женщины так и продолжало оставаться серьёзным. — А как балий этот уехал, так чуть в могилу всех не свёл, Тош! — продолжала гнуть свою линию Маша. Шастун же был удивлён: эта бойкая женщина никогда не верила в подобные мифы, но сейчас… Может, что-то и правда в Шапкино происходит?

***

      До Ивана Купала оставалась всего пара дней. За два месяца, что Антон прожил в Шапкино с бабкой Машей, в деревню так никто и не вернулся, а сама женщина, схлопотавшая простуду еще до приезда Антона, теперь просто угасала на глазах. — Баб Маш! — Шастун зашёл в спальню, где топталась на старом скрипучем полу женщина. — Ложитесь в кровать! Я сейчас принесу «Фервекс», должно стать легче. Ложитесь, — парень помог женщине, укрывая ее одеялом. — Ой спасибо тебе, родной мой, спасибо, чтоб без тебя делала, — стала причитать старушка. — Истаяти бы меня Замри-гора!       Антон вернулся на кухню, чтобы сообразить лекарство. Болела бабушка Маша уже как второй месяц, а зараза и не думала отступать. От врачей женщина отказывалась, сказала, что полечится народными средствами. Удивительно, как Антону удалось один раз напоить ее кружкой несчастного «Фервекса» с малиной. Справлялась с хворью Маша тяжело: сухой кашель громкими хрипами терзал горло почти без перерыва, от противной температуры — около тридцати семи градусов — становилось сонливо, женщина очень быстро уставала. Силы слишком стремительно покидали ее.       Забрав кружку с тумбы, Антон вернулся в небольшую деревянную спаленку старого дома, где отдыхала старушка. Приоткрыв дверь и юркнув внутрь, Шастун уставился во все глаза на женщину — та не дышала. Парень тут же отставил кружку на тумбочку, падая на колени перед бездыханным телом. — Баб Маш… — горестно, севшим голосом. Антон сжал худую руку с множеством старческих пятен и взглянул на спокойное лицо. Наконец, она обрела покой. Слезы скопились в уголках глаз, следом глухо падая на пол. — Истаяти вас Замри-гора, — проговорил он шепотом, лбом прижимаясь к их сплетенным рукам.

***

      За день до Ивана Купала Антон предал земле бабушку Машу, похоронив на местном деревенском кладбище, рядом с могилой своей бабули. Установив высокий деревянный крест, юноша еще какое-то время стоял над могилами и думал. Думал о том, что может и не все байки, которыми пугают детей — выдумка. Ну просто не могла от силы болевшая пару раз за всю свою очень долгую жизнь бабка Маша, угаснуть так быстро и тихо. Парень отказывался верить.       В голове молниеносно возникла идея пробраться в дом Арсения, того странноватого «колдуна», коим считали его почти все жители деревни Шапкино. Антону с каждым шагом в сторону покинутого дома переставало казаться, что Арс всё это выдумал. Про Замри-гору, про ее целебную силу… Что-то толкало выяснить и убедить себя, будто древние легенды самая настоящая правда. Что ему удалось узнать про гору, и почему он так ее исследовал? Почему бросил и вдруг уехал из места, где родился и прожил слишком долго, чтобы оставить?       Хилая дверь легко поддалась напору парня, когда он уже топтал ногами небольшое крыльцо с пустыми горшками из-под цветов. Темный узкий коридор встретил спертым воздухом, смешанным с запахом дерева. Солнце нагрело стены, внутри было слишком тепло. Тонкие шторы, закрывающие окна, пропускали внутрь лучи, которые падали на покрашенный темно-красный пол.       Пройдя чуть дальше по такому же, как в доме Маши скрипучему полу, Шастун наткнулся на небольшую дверь чуть левее гостиной с одиноким коричневым диваном. Он осторожно отворил ее и зашел внутрь, налетая на старый коричневый письменный стол и низенький стул. Повсюду разметались бумажки, пыль взлетела со старых валяющихся книг. Шастун приоткрыл окно, чтобы легче дышалось, и сел за рабочее место целителя.       На бумажках не было никаких полезных заметок, лишь ужасающие рисунки горы, координаты ее расположения, записи легенды, которую сам Антон слышал бесчисленное количество раз. Попался листок, где не было написано ничего кроме фразы: «замригора», повторяющейся на каждой строчке. Словно писал ее какой-то сумасшедший. Шастуну становилось дурно от того, насколько Арсений был одержим этим святым по преданию местом. — Что же ты хотел? — бурчал себе под нос Антон, копаясь в бумажках. — И почему покинул…       Наконец, под руки попалось самое ценное: личный блокнот Арсения. И Шаст продолжал недоумевать: почему он не забрал его с собой при переезде? Повертев потрепанную записную книжку в черной обложке, Антон открыл ее и стал листать желтые страницы. Кое-где, в углах, под взгляд попадали коричневые пятна, судя по всему, от кофе. 5 июля 2020 Бабка Ксана, самая старшая в деревне, строго наказала не ходить к горе. Не понимаю почему. 6 июля 2020 Был у горы днем. Делал заметки о ее высоте. 300 метров над уровнем моря. Взял с собой собаку Рыжика. 7 июля 2020 305 метров! В деревне меня называют сумасшедшим. А как только захворают, так сразу ко мне идут. Черти что… 25 октября 2020 В следующий Ивана Купала воззову к горе. Хочу изучить целебные свойства воды. Верю, что гора растет в ночь праздника, и ручьями с нее спадают великие силы. Прапрабабушка видела своими глазами, как растет Замри-гора. Тоже хочу. В научных интересах. Бабка Маша сказала не тревожить гору, иначе все переболеют. Ничего, я вылечу. 6 июля 2021 Не решился поделиться с Машей своей затеей. Осудит. Завтра напишу результаты.       На этом дневник обрывался. Стало быть, Арсений изучал гору довольно давно, довольствуясь лишь мифами и своими заметками о высоте. Скромная научная база. Шастун хмыкнул, закрывая блокнот. Но почему же записи оборвались именно на этой? Может, он перенес их на другой листок или вовсе забыл записать? Убрав книжку, Шастун покинул дом. Он тоже соберется к Замри-горе в Ярилин день.

***

      Солнце давно ушло за горизонт, стало холоднее. Накинув толстовку на плечи, Антон выдвинулся в сторону Замри-горы. Сегодня в ночь не будет привычных для ранее шумной деревни громких песен и больших костров. Не будет плетения венков, прыжков через языки пламени. Всего того, что отразилось в детстве Шастуна слишком ярко. Теперь поля вокруг Шапкино были ничейные, деревенские дома не были наполнены хохотом детей и разговорами взрослых. Все опустело и замерло.       Ориентируясь на свои воспоминания о дороге, Шастун уверенно шел к Замри-горе без единого предположения в голове. Действительно ли гора растет, действительно ли источает лечебные ручьи? Все это звучало как не больше, чем чья-то умелая выдумка, но Антон продолжал идти. Теперь, рядом с небольшим возвышением стояла деревянная табличка:

Замри-гора, высшая точка Подмосковья, 310 метров

      Антон быстро вернулся к блокноту Арсения, где четко значилась цифра 305. Повертев головой и захлопнув книжку, Шаст присел на корточки прямо напротив горы, около таблички. Руки дрожали то ли от холода, то ли от предвкушения. Сейчас он как малый ребенок готов был поверить во все, что произойдет. Если произойдет… Часы же показывали полночь, праздник наступил. — Расти, гора, до небес, недоступной стань чужим взорам, — стал приговаривать тихонечко Антон, а следом прислушался к звукам. Тишина, только лес шумел где-то далеко. — А мы тебя приветим, а мы тебя прославим, а мы тебя расхвалим! — чуть повысив голос, продолжил парень, вставая с земли.       И в этот момент Антон словно постарел лет на двадцать. Гора начала двигаться вверх. Из неприветливого голого холма становилась она стремительно выше и выше, а Шастун, не веря своим глазам, встал как вкопанный. Она росла на его глазах. Пик еще не достиг облаков, когда у подножия стал виднеться вход как будто бы в какую-то пещеру. Но Антон, пытаясь соображать и унять любопытство, просто не мог зайти внутрь, пока гора продолжала расти. В голове смешались в кашу все слова из мифов, парень не помнил, что волхвы говорили следом.       Проход в пещеру становился шире, Шастун даже смог услышать шум воды, который разносился внутри загадочного места, все это время спрятанного в земле. Наконец, внезапно, Антон вспомнил заветные слова. — А теперь, замри, гора! — крикнул он в сердцах, вскидывая взор к небу. Гора не успела вырасти до небес, но уже была достаточно высокой, и действительно была похожа хотя бы не на холмик.       Отдышавшись, словно бежал он перед этим пару километров, Шастун огляделся. Позади него, в овраге, гордо раскинулась деревня, хранившая тысячи секретов и еще один: о Замри-горе, дающей мудрость и долгую жизнь.       Парень долго стоял. Не мог понять, может ли он вообще стоять, ходить, говорить после такого. А гора продолжала возвышаться над макушкой, являясь самым ярым подтверждением баек деревни Шапкино. В которые Шастун в детстве не верил, но поверил сейчас.       Обретя контроль над телом и разумом, Антон двинулся по направлению ко входу в пещеру. Ком в горле продолжал терзать его, не исчезая, а как будто становясь еще больше: было страшно. И слишком интересно. Прошагав ко входу и наконец заглянув внутрь, Шаст включил фонарик на телефоне. Внутри горы действительно небольшим ручейком текла вода, а рядом с потоком лежало тело. Наполовину засыпанное камнем, землей и крошкой горных пород, судя по всему осыпавшейся с боков и потолка небольшой пещерки.       Отложив телефон на землю, Шастун не торопился пить из ручья, он старался понять кого под собой погребла Замри-гора. Недалеко от онемевшей руки валялся листок: помятый, с едва различимым почерком, изношенный временем. 7 июля 2021 Истаяти меня Замри-гора как сказала бы бабка Маша. Не надеюсь увидеть света белого, не надеюсь выбраться. Но если вдруг у кого-то хоть раз хватит смелости воззвать к великому месту, помните:

ВЬСѦЧИНА БЫЛЬ ПРАВО