Winter

Чимин понимал, что с каждым новым вдохом его рот всё сильнее ошпаривал холод, варежки больше не защищали от кусачего ветра, а через дырки в них просачивался мокрый снег. А ещё Тим, не перестающий жаться к нему, не позволял сдаться и закрыть глаза. Вдруг он задышал тяжело, до боли сжал его ладонь и затормошил за плечо. — Не засыпай, пожалуйста!.. — Я не сплю, — едва разлепив замёрзшие губы, ответил Чимин. Его голос был таким охрипшим, с обрывающейся влажностью в конце, в горле першило. — Не сплю. Уснуть действительно не получалось, как бы этого не хотело уставшее, ослабленное тело. Чимин протёр глаза, убирая налипший снег, сглотнул неприятный мокрый комок и посмотрел вперёд. Из-за плотного снегопада были видны лишь тёмные очертания деревьев. Чимин не знал, были ли вдалеке дома или люди и только про себя молился, чтобы никто не решил сунуться сюда. Когда они только сбежали от господина Хансу, на перроне было много людей. Затеряться им, маленьким, в тёмных одеждах и со скудными пожитками оказалось достаточно просто. Не было сомнений, что хозяин уже поднял тревогу, но либо он звучал недостаточно убедительно, либо людям не было до этого особого дела, либо мальчики действительно нашли хорошее место для укрытия. Едва они сошли с поезда, Чимин тут же принялся озираться и присматриваться к незнакомой местности. Удрать от господина Хансу оказалось лёгкой задачей, ведь глупый взрослый был слишком самонадеян, раз решил оставить их без присмотра. Они вернулись на перрон спустя время, когда в воздухе ощутимо похолодало, небо потемнело, а пассажиров стало в разы меньше. Спрятавшись под платформой, в небольшом овраге и подложив под себя скудно набитые рюкзаки, они принялись ждать. Чимин опасался, что господин Хансу мог наткнуться на них, если бы они сейчас начали идти, что он мог привлечь кого-нибудь себе в помощь, поэтому вариант выйти к людям он не рассматривал. Идея отсиживаться в снегу и дожидаться незнамо чего тоже оказалась глупой, что вскоре они и поняли. — Что, если он нас найдёт? — Тим прошептал в ухо, но на фоне завывающей метели его голос показался каким-то далёким. — Не думаю, что кто-то сунется сюда в такую погоду, — Чимин с трудом поднял руку и приобнял мальчика. — Не найдут. — Мы будем сидеть здесь до утра? — немного помолчав, спросил тот. В его голосе был страх. Чимин сглотнул и сжал зубы. Он не хотел думать о том, каких сил им будет стоить протянуть до утра и что делать после. Минутная радость от освобождения давно сменилась ужасом от дальнейшего. Он крепче прижал к себе Тима и сквозь огромное усилие сдержал слёзы. Если они протянут ночь — утро принесёт куда больше сложностей. Он не хотел терять Тима и подвергать его ещё большей опасности. Как и себя. — Я рук почти не чувствую, — невнятно сказал друг, а его голос отдал дрожью. У Чимина вновь защемило сердце, сквозь шум в ушах он услышал собственное нервное дыхание, провёл руками по плечам младшего пару раз, в надежде согреть. Беззащитность, беспомощность начали глодать его, слабость и страх втянули в ступор, а все размышления о дальнейшем выживании просто-напросто исчезли под натиском отчаяния. Он пытался держать себя в сознании, отгоняя наплывающий туман, растирая конечности и стараясь этим показать пример Тиму. Поэтому за всей вознёй не сразу расслышал хруст снега. Не обратил внимание, пока хруст не раздался совсем близко. Он резко повернул голову вправо и едва сдержал крик, когда тёмная фигура проявилась среди потока снега. Он отпрянул назад, глубже в сугроб, утянул за собой Тима и зажал ему, захныкавшему, рот. Бесполезно, ведь их наверняка было нетрудно различить на таком расстоянии. Но непонятная крупная фигура замерла лишь на мгновение, а после продолжила идти дальше. Чимин с самого начала, когда метели не было, увидел, что никакой тропинки рядом не было, один сплошной снег, и то, что кто-то целенаправленно здесь шёл, вызвало ещё больший страх. Поняв, что некто ими на заинтересовался, мальчик выдохнул и подался вперёд, упираясь лбом в колени. — Нужно уходить, — сказал он, повернув голову к Тиму. Он плохо различал его лицо, но был уверен, что тот был на грани слёз. — Я не знаю куда… Я не знаю, — он сжал пальцы в кулаки и крепко зажмурился. — Но нам нужно идти. — Ч-чимин… Тим отпрянул, потянув его за собой, и сквозь туман в глазах Пак увидел приближающуюся фигуру. Снег захрустел совсем близко, раздался тихий звон чего-то металлического. Некто возвращался, так и не скрывшись за снежным пригорком. Чимин попытался сесть поровнее, но Тим и замёрзшие, плохо слушающиеся ноги тянули вниз, в сугроб. Он разжал хватку мальчика на своей руке и толкнул его за свою спину. Как назло, от такого обилия резких движений слабость усилилась, как и головокружение, но Чимин бы и без этого не смог разглядеть подошедшего человека. Он увидел только большие, наверняка жутко тёплые сапоги и коричневый оттенок куртки. Тим позади замер, его жаркое дыхание до мурашек опалило голый загривок. Человек остановился в паре шагов. Чимин не знал, мог ли он разглядеть их в этой полутьме и только взмолился, чтобы ему это не удалось, как вдруг его ослепило. Свет оказался таким белым, таким резким, что Чимин не смог сдержать стона и зажмурился. Шаги приблизились, что-то зашуршало, и мальчик понял, что человек остановился прямо возле него. Свет шёл от карманного фонарика. Спустя пару секунд, за которые его сердце успело сорваться вскачь, раздался щелчок, и мучительная яркость пропала. Тошнота противно и кисло подступила к горлу, в голове запульсировало, и он, с трудом соображая, попытался встать на ноги. — Уходите! — голос Тима, звонкий, ещё не такой промёрзший и хриплый, отдал болью в голове. А после всё смешалось в кучу, от боли до тревоги, когда на плече ощутилась тяжесть и спустя миг Чимина оторвали от земли. Затёкшие ноги отказались держать, и пришлось сделать пару рассеянных шагов, чтобы удержать равновесие. Чимин дёрнулся, зажмурившись и замахнувшись. Сквозь порванную варежку кожа ощутила колючий мех, а после более гладкую поверхность. Испуганный звук от Тима вынудил усилить сопротивление, когда Чимин вскинул голову. Глаза тут же, едва снег начал засыпать лицо, пришлось зажмурить, но он успел заметить, что человек был высок. А ещё он был мужчиной, и понимание этого вызывало куда больший страх, чем онемевшие ноги. Он попытался отпрянуть, дотянуться до своего рюкзака и до младшего, который уже вскочил на ноги и прижимал собственный рюкзак к себе. — Спокойно. Ты почти обледенел весь. Я помогу. Низкий, немного хрипловатый голос заглушил собой все остальные звуки. Чимин с тревогой смотрел, как Тима подняли тоже, куда более легко, потому что мальчик весь обмер и совершенно не сопротивлялся. При виде этого внутри всё заклокотало, и Чимин сжал зубы, вновь начав вырываться. Мысль ударить, посильнее укусить за руку, — в приюте часто жаловались на его крепкие зубы — отпала под страхом последствий: Чимин понимал, как жёстко мог отреагировать этот человек. А Тим драться совершенно не умел, и даже застать врасплох и попытаться сбежать казалось невыполнимым решением. Чимин просто не знал, как можно было убежать по сугробам. Он заозирался по сторонам в поисках других взрослых и не сдержал взволнованного скулежа, когда его потянули в сторону. Рюкзак оказался за спиной мужчины, Тим — под его рукой, прижатый к боку и совершенно недвижимый, и только это наконец-то дало понять, что с ними сейчас происходило. — Не надо, — сказал он, стараясь придать своему голосу храбрости. От холода сводило зубы. — Мы как раз собирались идти домой. — Конечно, — раздался смешок, но чужой голос по-прежнему был твёрд. — Я вижу. — Я буду кричать! — выпалил он, скалясь. Мужчина не сбавил шаг, дёрнул его к себе посильнее, больно, отчего Чимин врезался лбом в его плотную куртку. В нос тут же ударил запах табака. — Да ну? — как-то растерянно ответил мужчина, но хватка чуть ослабла, перестала быть такой сковывающей. — Не хочу ещё больше вгонять в страх, но ты думаешь, что кто-то услышит? Не нужно, я просто хочу помочь, а ты лишь время потеряешь и расшатаешь свои и мои нервы. Сейчас опасно и совсем не до этого. Возьми пример с приятеля. Чимин сжал зубы. В горле по-прежнему першило, а при каждом глотке боль усиливалась в несколько раз. Он не знал что будет, если его горло переживёт ещё и крик. Да и кого звать? Таких же, как этот грубый взрослый? Который совершенно не считался с их мнением и поступал по-своему, тянул сильно. Да, уже не так больно, да, без угроз, но до последних могло оставаться считанные секунды. Чимин плохо ориентировался в темноте, проваливался в снег через каждый шаг и всё ожидал злости незнакомца, но тот только вытаскивал его, дёргал ближе и ровно говорил: — Осторожно. Тим не издавал ни звука, что ужасно беспокоило, но как Чимин не пытался рассмотреть лицо друга, выкручивая шею и цепляясь за чужую грубую одежду, ему не удавалось. Когда в очередной раз он поднял голову, впереди он увидел огонь. Свет, если точнее, горящий в одном из окон дома. От того, как мужчина уверенно шёл к дому, а его шаг начал ускоряться, нервы мальчика тоже начали гнать быстрее мыслей. Дрожь охватила ноги, в животе тревожно заныло. Он ощутил сильный страх, поэтому дрожащей рукой вцепился в чужую рукавицу и попытался замедлиться, специально упираясь ногами. — П-пожалуйста, отпустите, — он испуганно вскинул голову, желая встретиться взглядами с мужчиной, но лицо того по-прежнему скрывал глубокий капюшон куртки и толстый шарф. — Сейчас опять провалишься, — предупредил мужчина, подтянув его повыше. — Не надо! — Тим впервые подал голос, так рьяно, сильно дёрнулся, отчего мужчина издал растерянный звук. — Не трогайте его! Чимин никак не мог смириться с тем, что у них не получалось отбиться: он ведь вёрткий, умный, и не из таких ситуаций выходил целым. Но он понимал, почему это происходило: незнакомец даже особую силу не прилагал, чтобы удержать, они сами облегчали ему задачу, отвратительно-послушно продолжая идти. Возможно, из-за желания наконец-то согреться, спрятаться от ледяной метели и пугающей темноты. Чимин уже кожей чувствовал тепло дома, запах древесины, отчего приятное покалывание охватило замёрзшее тело. Он хотел ему поддаться, почувствовать безопасность, укрытие. Пока он с разрастающейся паникой думал об этом, сугробы сменились дорожкой. Стало удобно идти и больше не оставалось шанса провалиться и подвернуть ногу. Он сжал пальцы в кулак, ощутив обледеневший край варежки, рвано выдохнул и стиснул зубы. Он решил, что назло не издаст ни звука, не будет отвечать ни на какие вопросы. Вблизи деревянный дом оказался побольше, чем казался изначально. Древесина имела тёмно-коричневый цвет, а крыльцо было более светлым. Два окна были обрамлены резьбой. У крыльца мужчина притормозил, ослабив хватку, и Чимин воспользовался этим. Вырваться в этот раз получилось сразу, и он отскочил в сторону, запнувшись о ногу и с трудом удержав равновесие. В груди разгорелся жар, в руках появилась сила. — Нет! — с хриплым рыком выкрикнул он, полностью руша собственный настрой. Тим всё ещё был в чужих руках, и только это останавливало от того, чтобы не сорваться на бег. — Вы не заставите нас войти, — более спокойно продолжил он. — Собираетесь закоченеть тут до смерти? — мужчина выпрямился во весь рост, и наконец от света из окна Чимин смог немного рассмотреть его: глаза тёмного оттенка, густые брови и горбинку носа. Взгляд был пытливым, пристальным. — Вот он этого не хочет. Смотря на Тима, такого маленького и потерянного на фоне крупной фигуры, он заколебался. Не было ни одной мысли, как можно безопасно пережить эту ночь. — Я не причиню вреда ни тебе, ни ему, — сказал мужчина, не отводя от него взгляда. — Утром можете идти куда вам нужно, но сегодня я не хочу думать, что кто-то будет подыхать рядом с моим домом, раз вы оказались здесь. Весь запал сошёл на нет, когда Чимин это услышал. Он гнал мысли о самом страшном подальше, но то, как незнакомец так просто и достаточно грубо их выразил, вернуло в чувства и напомнило, чего он боялся. Мужчина не стал дожидаться ответа и просто стал подниматься по крыльцу вместе с Тимом. Обида за то, что с его словами не считались и игнорировали, перекрылась страхом, и Чимин невольно сделал пару шагов обратно, к неизвестности и, судя по всему, теплу. В доме пахло пряностями. А ещё чем-то вкусным, мясным, жареным, отчего в животе тут же заныло. Мужчина закрыл за ними дверь и указал рукой вперёд. Помещение, в котором они находились, было тесным, слабо освещённым из-за тусклой лампы, в углу лежали связанные дрова, на противоположной стороне на ящике были разложены инструменты. Чимин увидел висящий на стене топор и быстро отвёл взгляд. Сердце забилось так, что стало ощутимо сквозь одежду. Когда к нему подтолкнули сапоги, он не сразу понял, что нужно делать. Но Тим ловко схватил одну пару и под внимательным взглядом взрослого начал переобуваться. Чимину не хотелось оставлять свою единственную обувь тут, но он, стиснув зубы, разулся, вздрагивая от холодного пола. И когда мужчина открыл перед ним вторую дверь, а в лицо ударил жар, он не смог сдержать тихого стона. Кожу тут же больно закололо. — Проходите. Чимин сделал пару шагов, шмыгая носом. Лёд на варежках начал таять, и по пальцам потекла влага. Он сжал их в кулаки и начал отступать в угол, потянув за собой Тима. Мальчик прильнул к нему, крепко обняв и тяжело задышав. Первой в глаза бросилась печь. Она была небольшой, выкрашенной в серый. Сначала Чимин подумал, что это причудливый камин, но быстро понял, что система была совершенно другой. Мужчина закрыл дверь, кинул на них взгляд и начал развязывать шарф. Чимин ожидал многого: шрамов, изъянов, грубых черт. Но мужчина выглядел обычно, с лёгкой щетиной и только тонкой царапиной у виска. Его чёрные волосы были стянуты в небрежный короткий хвост, несколько выбившихся прядей были влажными, едва ли не липли к лицу. Он снял куртку, повесил её на крючок, где висела похожая. Чимин зацепился за этот факт и судорожно осмотрел видимую часть дома. Но других людей не было видно. Под чужой курткой оказался простой свитер, а штаны, которые в темноте казались чёрными, на самом деле имели болотный оттенок. Вся его одежда выглядела такой тёплой, что по спине прокатилась дрожь при мысли о собственной. — Вы лесник? — спросил он, не выпуская из головы топор. — Можно и так сказать, — ответил мужчина. — Это входит в список моих занятий. — Он повесил шарф на куртку и развернулся. Теперь, глядя на его лицо, можно было сказать об усталости, которая совершенно не чувствовалась в голосе. Несмотря на усталость, мужчина так же выглядел встревоженным. Он осмотрел мальчиков, забившихся в угол и сделал пару шагов к круглому столу у стены. — Меня зовут Чон Чонгук. Хм, можно просто Чонгук, пожалуй. Я живу здесь и занимаюсь… Всяким разным. Без «господин», что вызвало лёгкий ступор. Чимин привык к другому обращению ко взрослым. — Что вы делали в такую погоду на улице? — недоверчиво перебил Тим, и Чимин даже не стал его осекать. — Проверял территорию, — коротко ответил мужчина и посмотрел так, что Тим замолчал. — Раздевайтесь. Сейчас налью тёплой воды для рук. Чимин не двинулся с места и не дал двинуться Тиму. Глаза забегали от большой печи с посудой на ней до мужчины, после метнулись к двери. Тишина прервалась глухим стуком опущенного на стол чайника. Чонгук повернул к ним голову и, опершись ладонью на стол, спросил: — Ну что? — Чего вы хотите? — В данный момент — чтобы вы перестали пачкать пол и трястись, — хмыкнул Чонгук. Чимин ощутил прилив стыда, когда проследил за взглядом мужчины. Он и сам видел, как с его одежды капала вода. — Сколько вам лет? — неожиданный вопрос вызвал секундный ступор. — Двенадцать, — неуверенно ответил Чимин. Мужчина кивнул. — Девять, — прошептал Тим и прижался к Паку покрепче. — Взрослые, — Чонгук немного улыбнулся. — Поэтому не думаю, что вам нужно объяснять вред мокрой холодной одежды. Я прошу снять только верхнюю одежду, ничего более, — он поднял руки к груди, отступив на шаг. Его взгляд был по-прежнему пристальным, обеспокоенным. Чимин понимал, что скоро ему станет жарко. Он повернулся к Тиму и, не отводя взгляда от его испуганных глаз, потянулся к пуговицам. Вскоре мальчик последовал его примеру. Чонгук забрал их куртки и повесил рядом со своей. В тяжёлых больших сапогах было неудобно, но безумно сухо и тепло, мягко, и Чимин внезапно ощутил волнение за то, что их тоже попросят снять. Но этого не произошло. Чонгук налил воды в две глубокие чаши и положил на край стола кусок белого мыла. Чимин подошёл к столу первым, неловко перебирая ногами. От тёплой воды пальцы закололо, и он погрузил ладони под воду полностью. Тим последовал за ним. Мыло имело приятный запах, и Чимин украдкой вдохнул его глубже, как и младший. Когда они закончили, Чонгук дал им полотенце и поставил на стол глиняную чашу с чем-то, похожим на тушёное мясо, две небольшие тарелки с глубоким дном. Он не сказал ни слова, но и без этого всё стало понятно. Запах еды, конечно, вызвал боль в желудке, голод дал о себе знать почти молниеносно, и Чимин попытался сдержать подступившие слёзы. Он, пока Чонгук отвернулся к печи, резко вытер глаза рукавом кофты и мотнул головой на тревожный взгляд Тима. — Садитесь сюда, тут быстрее согреетесь. — Мужчина выдвинул два стул и поставил их рядом с печью. — Что вы хотите за это? — напряжённо спросил Чимин, сжав кулаки. — За еду? — мужчина поднял брови, выглядя удивлённым, а после его взгляд потяжелел и он почти что твёрдо, резко ответил: — Боже, ничего. Под его внимательном взглядом они сели. Мясо оказалось чуть жестковатым, слабосолёным, и Чимин поначалу подержал его во рту пару секунд, не желая расставаться с этим мгновением. Чонгук сел поодаль от них, облокотился на стол и подпер лоб кулаком. Он выглядел задумчивым, серьёзным, и Чимин постарался есть побыстрее, чтобы этот взрослый не передумал и не забрал еду. Невольно рассматривая мужчину, он заметил ещё пару деталей: на левом запястье Чонгука было что-то, похожее на плотную нить синего цвета. Его руки казались сухими, костяшки и ладони — огрубевшими. Чимин догадывался, насколько этот человек был силён физически. Ели в тишине. Зато после того, как тарелки опустели, Чонгук обратил на них внимание. — Кхм, как вас зовут? Мальчики переглянулись, и Пак, дождавшись неуверенного кивка друга, ответил: — Меня зовут Чимин, а его — Тим. — Он не кореец, но хорошо знает наш язык, — Чонгук задумчиво обвёл его взглядом. Его голос был не требовательным, скорее — мягко подталкивающим к ответу. Чимин немного обдумал слова. Говорить всю правду, конечно же, не хотелось. — Он переехал сюда, когда был совсем маленьким. — Понятно, — Чонгук постучал пальцами по подбородку и перевёл взгляд на Чимина. — Почему вы оказались на улице? — Гуляли, — резко ответил Чимин, быстро придумывая ложь. — Играли и не заметили, как началась непогода. — Понятно. Значит, вас уже схватились, — тихо ответил мужчина. Его лицо не дрогнуло, и Чимин ощутил лёгкий холодок у позвоночника. — Скорее всего. — Значит, я должен отвести вас домой? Чимин сглотнул, крепко сжал колено задрожавшими пальцами. Над ними не насмехались, не обвиняли во лжи, хотя взрослый, скорее всего, её распознал. — Или стоит это сделать завтра, когда метель стихнет? — Чонгук на мгновение поджал губы, а после вновь посмотрел в глаза Чимина. — Мы можем обсудить это завтра, да? — О чём вы? — удивлённо спросил Тим. — Я предлагаю вам переночевать тут, — вздохнул Чонгук, зажмурился и потёр глаза. — Баня уже закрыта, а тут вы полноценно помыться не сможете, но я могу найти для вас что-нибудь чистое и застелить постель. Его голос звучал неуверенно, будто он сам не до конца соглашался с тем, что говорил. А у Чимина в одно мгновение будто весь воздух выкачали. Он опустил взгляд в пол и медленно выдохнул. — Я пока отойду, а вы грейтесь. Он ушёл не далеко, в соседнюю комнату, и Чимин тут же схватил Тима за руку. — Нужно уходить, — прошептал он, кинув взгляд на дверь. Она была не заперта, но на второй двери он отчётливо различил засов. Он был высок для них. — Я п-понимаю, но… — мальчик крепко сжал его пальцы. Его кожа уже не была такой бледной, щеки приобрели румянец, а глаза — живой блеск. — Я очень устал. Я хочу спать. — Я тоже, Тим. Я тоже хочу. А ещё я хочу выбраться отсюда живым. — Ты думаешь, нас убьют? — Тим испуганно выдохнул и едва ли не подскочил на стуле, и Чимин быстро положил ладони на его плечи, давя. — Тише!.. Нет, ничего такого. Пожалуйста, не бойся! Звуки в соседней комнате давали надежду, что их разговора не было слышно. — Я не позволю никому тебе навредить, — сказал он и понял, как желудок сжался при мысли об этом. — Но что этот человек от нас хочет? — Тим непонимающе осмотрелся и дёрнул низ свитера. — Он кажется добрым. — Я не знаю. Я правда не знаю. — Тогда убежим? — Тим показал на дверь и неуверенно посмотрел на него. Чимин закрыл глаза и начал судорожно думать. Но будто назло никаких хороших мыслей не было. Он прикусил губу и глубоко вдохнул, когда одна другой страшнее догадки начали суматоху в голове. Чимину хоть и было двенадцать, но благодаря приютской жизни он знал многое. К счастью, не на своём примере, к глубокому сожалению — по слухам и рассказам других воспитанников. Он знал, что могло последовать за безобидной просьбой взрослого подойти ближе и показать дорогу, помнил о вопросах, на которые не стоило давать правдивые ответы и надеялся, что ему никогда не придётся столкнуться с подобным. Но сейчас, сидя в чужом доме с полным желудком и слыша, как за стеной что-то скрипит, он ощущал затапливающее отчаяние. Если честно, было бы странным не подумать о таком в первую очередь и понадеяться на простую доброту незнакомца. Это не мог оказаться Тим, просто «не мог» и не должен, такой маленький, такой уставший и такой… Чимин медленно встал, ловя непонимающий взгляд друга. В этот же момент из комнаты показался мужчина со стопкой одежды. — Тут тёплые вещи. Конечно, не по размеру, но для сна это будет не страшно. Тим неуверенно посмотрел на Чимина, и тот кивнул. — Кровать здесь, — мужчина дождался, пока они подойдут ближе и отошёл в сторону. Чимин заглянул за угол и увидел комнату меньшего размера. Кровать была достаточно большой, не очень высокой, у стены стоял приоткрытый платяной шкаф, деревянный ящик. Комнату освещали две лампы, стоящие в разных углах комнаты. Чонгук протянул одежду, и Тим первым взял её. Он вошёл в комнату, заметно волнуясь, прошёл до кровати и медленно развернул одежду, рассматривая. А Чимин, набравшись храбрости, вскинул голову и посмотрел в глаза взрослого. — Что такое? — тот склонил голову набок и сунул руки в карманы. Чимин отошёл обратно к столу, неуверенно махнул рукой, подзывая к себе и, пока мужчина шёл к нему, переживал внутреннюю бурю из страха, обиды, злости и усталости. — Я, — Чимин начал шёпотом, смотря на его шею, — не буду с вами спать. Как… Как со взрослым. — Что? — голос мужчины был таким же тихим, ровным, что Чимин не смог уловить ни одну эмоцию. А после он присел, оказавшись чуть пониже уровня глаз мальчика. Смотря на него сверху-вниз, Чимин ощутил прилив спокойствия и странной уверенности. — Повтори. — Я… — Нет, лучше не надо, — мужчина нервно усмехнулся, провёл ладонью по лицу, мотнув головой. — Чёрт возьми, ты серьёзно? Чимин отошёл на полшага, ощутил поясницей стол и сжал кулаки. Голос Чонгука уже не был тихим, был рассерженным. — Тогда чего вы хотите за всё это? — мальчик судорожно обвёл рукой комнату и нахмурился, встретившись с недовольным и растерянным взглядом. — Я не позволю тронуть Тима, но я… — Откуда ты этого набрался? — Чонгук вскочил на ноги слишком быстро, слишком пугающе, будто бы собирался схватить его. Напуганный Тим показался из-за угла. — Неважно! — так же громко, только от паники, отрезал Чимин, сжимая-разжимая влажные ладони. — Но если вы ждёте чего-то, то я не позволю этому случится. Поэтому мы м-можем уйти прямо сейчас. Он не думал, что после такого выпада его вообще отпустят, было очевидно, что такая дерзость могла разозлить. — Пожалуйста, иди в комнату, — наконец ответил Чонгук и бросил взгляд на Тима. Он снова опустился на корточки, и его взгляд был более мягким, как и голос. — Я не буду запирать двери, если вам будет спокойней, я так же не собираюсь заходить в комнату, я останусь здесь, у меня ещё есть работа. Я просто… — он цокнул языком и осторожно протянул руку. Рука легла на паково плечо. — Малыш, я просто хочу вам помочь. Я не уб-… Я не из тех, о ком ты можешь подумать, — он заметно подбирал выражения, и Чимина это слегка удивило. — Я никогда не стану мучить ребёнка и требовать что-то за помощь. Боже, я… Наверное, не так всё начал. Признаю, что знакомство вышло отвратительным, — он слабо усмехнулся, — но у меня не нашлось бы сил объяснять вам всё на улице. Не хотел, чтобы всё так получилось. Чимин молчал. Его взгляд вновь зацепился за Тима, а тот, в большом свитере зелёного оттенка, с встрёпанными волосами и уставшим взглядом, вызвал ураган в груди. Чимин глубоко вздохнул. В его голове боролись разум, усталость, мысли о темноте и холоде улицы. Он сделал пару шагов вперёд, всё ожидая чего-то, настороженно кинул взгляд на Чонгука, а позже еда ли не бегом добрался до Тима. В комнате оказалось ещё теплее. Чимин с опаской стянул свою кофту, надел большой, колючий свитер, когда в дверь постучались. — Могу забрать вашу одежду? Я просушу её на завтра. Конечно, отдавать то немногое, что у них было, не хотелось. Но Чимин отдал. Мысль о том, что завтра опять придётся идти в сыром, вызвала неприятные ощущения. По-крайней мере, им вернули рюкзаки. Постельное бельё оказалось тёплым, жестковатым, и Чимин, едва сев на край кровати, почувствовал, как усталость обрушилась на всё тело. Ноги потяжелели, пальцы сжали простынь, а в голове на́чало становиться пусто. Он поднял голову на Чонгука, что стоял в дверях. — Если нужно, могу дать ещё одно одеяло. Чимин посмотрел на Тима, и тот пожал плечами, садясь на кровать. — Не нужно. — Хорошо. Чимин оставался на месте, не сводя с него глаз. Он всё ждал, когда обещание нарушится, когда мужчина войдёт в комнату и подойдёт к кровати. Он был готов к этому, а его карман тяжелил камень, ловко стащенный с печи. Не особо сильное оружие против сильного взрослого, у которого был топор и наверняка что-то ещё, и Чимин надеялся, что его предположения окажутся неверными. — Не бойся, я дал обещание, — сказал Чонгук, смотря на него. — Утром вас накормлю, и будем думать, что делать дальше. Они не стали оправдываться, не стали лгать, потому что уже не хотелось. Чимин надеялся чтобы ночь была достаточно долгой, чтобы комната подольше не остывала, а утро не торопилось. Потому что он совершенно не знал, что делать дальше, когда метель утихнет, а небо тронет рассвет. Поэтому, едва мужчина потушил лампы и ушёл, оставив дверь приоткрытой, он забрался на кровать и обнял Тима. — Мы можем спать? — Угу. — Хорошо. Чимин укрыл их одеялом, колючим, тяжёлым и жарким, крепче сжал худое тело друга и положил подбородок ему на макушку. Он был старшим, он был ответственным. Был и в приюте, стал и сейчас и будет в дальнейшем. — Всё хорошо, — прошептал он, глубоко вдыхая и не сводя глаз с приоткрытой двери. За стеной раздался глухой стук, плеск воды, а после всё затихло. От стены веяло теплом, насыщенно пахло древесиной, что успокаивало. — Всё будет хорошо. Конечно, полноценно уснуть не получилось. Чимин открывал глаза на каждый шорох, тут же обращая внимание на дверь. А вот Тим крепко уснул ближе к рассвету, расслабив хватку на паковской руке. Его пришлось растолкать, когда Чимин убедился, что в доме стояла тишина. — Хей, вставай, — он пошевелил мальчика и получил в ответ невнятный стон и сонный взгляд. Но Тим, конечно, простачком не был, поэтому пришёл в себя быстро. — Что случилось? — Нам нужно уходить. — Это хозяин дома сказал? — мальчик резко обернулся к двери, подтягивая одеяло к подбородку. — Нет, но мы не собираемся идти с ним, верно? — Конечно. Чимин, морщась на каждый скрип, первым встал с кровати. Украдкой выглянув из-за двери и убедившись, что дом пуст, он потянул Тима за собой. Их куртки висели на прежнем месте, на полу стояли их ботинки, а одежда была сложенна на одном из стульев. Быстро распихав её по рюкзакам, Чимин потянулся за курточками. Тёплую одежду хозяина дома они решили оставить на себе. При мысли о том, что они собирались украсть, стало стыдно, но стыд быстро притупился, когда он убедил себя, зачем они это делали. Чужая обувь так же была тёплой, но слишком большой и неудобной для хождения по сугробам, поэтому они переобулись в свою. Посмотрев в окна, он так же никого не увидел. Прислонившись к двери и немного послушав, Чимин подождал пару секунд и кивнул: — Никого. Топора на стене не было. Чимин обратил на это внимание случайно, когда бегло осмотрел крохотное помещение. При дневном свете из круглого окошка сверху можно было рассмотреть всё получше, но он не собирался этого делать. Он слегка толкнул вторую дверь и с замиранием сердца ощутил её податливость. Она была открыта. Глубоко вздохнув и сжав тёплые Тимовы пальцы, он толкнул её сильнее, и свежий воздух ударил в лицо. Несмотря на холод, отчаяние и страх, было приятно снова ощутить его. Уйти оказалось слишком просто. Но не была ли слишком глупой и наивной эта надежда?