Лисий брелок

Необъяснимо, но факт: босс Цзян всегда выглядит превосходно. Несмотря на завалы по работе, горящие сроки, недосып и груз ответственности, он похож на модель с обложки без малейшего изъяна. Единство трех «С»: строго, стильно, сногсшибательно. Идеально отглаженный дорогой костюм — огромный выбор оттенков под настроение. Острый ворот белой рубашки, которым Цзян Си, кажется, не прочь вскрыть вены кому-то из несговорчивых осл... коллег по бизнесу. И не менее острый взгляд, способный лишить дара речи юных и боязливых сотрудников фирмы. Всех, кроме одного. В противовес всегда собранному боссу, Мэй Ханьсюэ словно бы воспринимает работу забавой: его движения изящно-расслабленны, когда он щелкает ручкой и крутится на стуле, мурлыча под нос популярный мотив. Небрежно взлохмаченные светлые пряди спадают на улыбчивое лицо, а ярко-голубые глаза то и дело озорно подмигивают симпатичным девушкам в соседнем офисе. Весь его облик — воплощение вызова сложившемуся порядку. От полурасстегнутой рубашки, бесстыдно открывающей линию ключиц, до ярких носков с лисятами. Мэй Ханьсюэ и сам смотрит с лисьим прищуром, обладатель не только пушистого хвоста, но и острых зубов. Эти зубы намертво смыкаются на добыче, угодной боссу; не раз и не два этот «смазливый юнец» поворачивал переговоры с конкурентами фирмы в нужное Цзян Си русло. И никто не задается вопросом, отчего босс не наймет личного водителя, доверяя эту должность Мэй Ханьсюэ. Каждый вечер после работы Цзян Си садится в машину, из окна которой звучит бессмысленно-задорная музыка. — Выключи эту безвкусицу, — ворчит он, откидываясь на сидение рядом с Мэй Ханьсюэ. Тот слушается: его длинные пальцы нажимают на кнопку, погружая салон в тишину. А затем ловят острый подбородок Цзян Си, разворачивая его голову в желании запечатлеть поцелуй на тонких губах. Босс уворачивается, лениво подставляя щеку, и треплет белокурую голову. — Наглец. Поехали. Мэй Ханьсюэ смеется, обходит машину и перебирается за руль. Его приятный голос успешно заменяет собой музыку, а речь своим бойким журчанием постепенно расслабляет Цзян Си. Тот прикрывает глаза, сквозь полуопущенные веки наблюдая за каруселью ночных огней, летящих мимо них. — Мы на месте, босс. Я могу зайти? — С чего бы? — Цзян Си смаргивает дремоту, выпрямляясь на сидении. В зеркале заднего вида отражается улыбка Мэй Ханьсюэ, постукивающего пальцами по ободку руля. Дом Цзян Си возвышается за окном неуютным темным силуэтом. Когда босс «Гуюэе» проводил там дольше пары часов, отведенных на сон, не торопясь сбегая на работу из роскошной, но пустой квартиры?.. — С того, что сегодня праздник. Ладонь Цзян Си замирает на ручке дверцы. — Какой еще праздник? Мэй Ханьсюэ поворачивается к нему, и белые зубы его светлеют в полумраке салона. — Год, как я перешел из «Куньлунь» к вам. Цзян Си усмехается уголком губ, вспомнив крупный скандал, связанный с бизнесом господина Мэй. Старший сын унаследовал дело отца, которое быстро пошло в гору, и конкурентам залетела в голову блестящая мысль о шантаже. Господин Мэй никогда не признает этого, но именно благодаря влиянию Цзян Си на решение суда похитители Мэй Ханьсюэ понесли заслуженное наказание. И доверить брата главе фирмы «Гуюэе» было его решением — решением, о котором у него не было шанса пожалеть. И глядя на блестящего хитрыми глазами Мэй Ханьсюэ, развернувшегося к нему на водительском сидении, Цзян Си не жалеет тоже. В конце концов, и он имеет право хотя бы на небольшой солнечный луч в своей серой жизни. Задумавшись, он едва не упускает момент, когда в его ладонь падает что-то мягкое. Дурашливый брелок с лисенком улыбается в полутьме. Брови Цзян Си взлетают вверх. — Это еще что за... — Это подарок, — Мэй Ханьсюэ тоже улыбается, но глаза его, вопреки обыкновению, не смеются. — Любимому... боссу. Ироничный комментарий застревает у Цзян Си в горле. Услышанное слово эхом отдается в голове. Он резко отворачивает лицо к окну, с преувеличенным интересом вглядываясь в ночную мглу, и кончики его ушей краснеют. Сквозь шум в ушах он слышит хлопок дверцы, а затем горячее тело Мэй Ханьсюэ гибко перекатывается к нему на сидение. Чужие губы изучающе, на пробу щекочут лаской загривок над белым воротником — и осмеливаются продолжить только после одобрительного вздоха. На памяти босса Цзян Мэй Ханьсюэ всегда был таким. Достаточно осторожный, чтобы не попасть под град едких фраз, и достаточно дерзкий, чтобы подобраться вплотную. Намного ближе, чем Цзян Си планировал подпускать кого бы то ни было. — Ты ужасно выбираешь подарки, — шепчет босс Цзян, стремительно поворачиваясь и цепляясь пальцами за лацканы чужого пиджака. Мэй Ханьсюэ не спорит, беззвучно посмеиваясь между кусачими быстрыми поцелуями. Столкновения их губ больше напоминают борьбу; босс рвано вздыхает, когда подчиненный наваливается сверху, вжимая его в кожаное сидение. В отместку Цзян Си щелкает зубами возле кончика чужого носа, и Мэй Ханьсюэ, присмирев, осыпает изгиб его шеи дразняще-легкими поцелуями. Мягкие прикосновения теплых губ резко контрастируют с нахальными руками, прокравшимися под пуговицы распахнувшейся рубашки. Цзян Си шипит сквозь зубы, пытаясь перехватить чужие запястья, но неожиданно чувственный жаркий поцелуй застает его врасплох, вынудив бессильно простонать. Когда Мэй Ханьсюэ отстраняется, сыто облизываясь, босс судорожно ловит ртом воздух, и колени его подрагивают. Юноша устраивается между, трется бесстыдно щекой о бедро, глядя из-под светлых ресниц. Губы его влажно касаются бугра на чужих брюках. — Я могу сделать подарок лучше. — Отсосать мне? Рискни, — в голосе Цзян Си проскальзывает хрипотца, от которой Мэй Ханьсюэ хочется мурчать. Всегда идеальный босс сейчас растрепан и изрядно заведен, раскинувшись перед ним с раздвинутыми ногами. Мэй Ханьсюэ довольно жмурится и зубами тянет замок молнии вниз. Ему нечасто выпадает случай приласкать своего босса где-то помимо кровати. Цзян Си в плане секса капризнее всех бывших девушек Мэй Ханьсюэ, вместе взятых. Невзирая на убедительность аргументов, он наотрез отказывается от любых экспериментов в угоду комфорту — именно это обстоятельство виновно в том, что Мэй Ханьсюэ до сих пор не исполнил свою давнюю мечту и не опробовал рабочий стол в кабинете босса, разложив на нем его обладателя. Но все еще впереди. А пока... Цзян Си подается бедрами ближе, нетерпеливо вталкиваясь в его жаркий тесный рот. Твердая рука жестко вплетается в белокурые пряди на затылке, то оттягивая назад, то дергая за них ближе чужую голову. Привычка диктовать свои условия пропитывает кровь и плоть босса Цзян, эхом отдаваясь в каждом его жесте. Мэй Ханьсюэ принимает правила. Его губы обхватывают влажную головку члена, укладывая ее тяжесть себе на язык, а пальцы мягко оглаживают бедра, не сжимаясь на них вопреки порыву — хотя безумно хочется смять упругие ягодицы, протиснув ладони между сидением автомобиля и тканью брюк, и выбить из чужих легких громкий удивленный стон на грани с возмущением. Цзян Си возбуждается лишь сильнее, когда злится, и кончает восхитительно быстро, сквозь зубы цедя проклятья. Мэй Ханьсюэ сдерживает себя. Его горло расслабляется, позволяя члену толкаться так глубоко, как того желает босс Цзян, запрокинувший голову и обнаживший беззащитное горло. Мэй Ханьсюэ гортанно стонет от желания искусать эту соблазнительную шею, пометив кожу следами острых зубов. Ему чуждо собственничество, но порой и его посещает желание увидеть поверх ворота рубашки свои отметины; невольно думается, как босс прятал бы их под слоем косметики на конференциях, в мыслях грязно ругаясь на неосторожного подчиненного. Жажда ощутить это скручивает нутро возбуждением, но... Нельзя. Цзян Си хрипло вскрикивает, выгибаясь в экстазе, и пальцы его сжимаются в золотых волосах еще крепче, не позволяя отстраниться. Невидящий взгляд его распахнутых влажных глаз устремлен в окно автомобиля — на пустынную улицу, где свет фонаря отчетливо выделяет очертания дома. Черные глазницы окон смотрят равнодушно и холодно, и меньше всего на свете Цзян Си хочется идти к ним. По крайней мере, одному. В салоне контрастно жарко и пахнет сексом. Разморенный теплом чужого тела, босс разжимает ладонь на чужих волосах и краем сознания отмечает, что Мэй Ханьсюэ достает салфетки и тщательно протирает кожаные сидения от пары белесых капель. — Босс такой несдержанный, — посмеивается юноша, но мнимая беззаботность не может скрыть его алчного взгляда между ног Цзян Си. Ладонь Мэй Ханьсюэ медленно, с нажимом проходится по ослабевшему бедру, и этот жест не встречает сопротивления. Цзян Си лениво приоткрывает сухие губы, усмехаясь чужим темным от возбуждения глазам. — Идем уже. Я не собираюсь ночевать в машине. Босс Цзян всегда поощряет своих подчиненных — даже если при этом эгоистично не хочет ночевать один вдали от привычного уже тепла.

***

*** Босс «Гуюэе» поражает своим элегантным обликом, каждый элемент которого гармонично дополняет другой. Сдержанные оттенки многочисленных костюмов, безукоризненная белизна рубашек, аккуратность прически — все в нем едино. Но одна-единственная вещь выбивается из этого живого воплощения утонченного вкуса. Если присмотреться, то можно заметить на ключах Цзян Си ярко-рыжий брелок с лисьей мордашкой. И лучше никому и никогда не заикаться о том, как босс иногда машинально чешет лису за ушком.