Что сложнее: разглядеть свежие пятна крови на чёрной футболке или забыть человека, чьё корявое имя – по центру груди как мишень? Наводи прицел снова. Мне больше не страшно. Я уже тобой убит. Осталась только тень.
Горький дым потасканной самокрутки, которую Микки прикарманил ещё на смене, растворялся в прохладном вечернем воздухе вместе со всеми его надеждами на относительно нормальное существование. Мексиканская глушь, на дно которой он залёг после того, как пересёк границу, не дотягивала даже до родной Южной стороны, где хотя бы имелась возможность достать сигареты с более-менее переносимым вкусом и запахом. Здешние – крепкие, чёрт их дери. Помрёшь быстрее, пока тянешь эту дрянь. Микки накуривался половиной. И слал куда подальше предположение, что это всё из-за привычки делить почти каждую сигарету с ним. Он пытался не думать о Йене. Правда пытался. Но чернила под кожей снова и снова напоминали ему о нём. Как и спрятанный конверт с деньгами в продавленном спальном матрасе. По крайней мере, подаренная Галлагером финансовая подушка позволила избежать участи спать в угнанной машине где-то в ебенях чужой земли. Микки затушил массивным носком ботинка окурок и достал ключ. Он не мог назвать эту крохотную полуразвалившуюся постройку своим домом. Временное жильё, не больше. При первом же удобном случае он слиняет. Поближе к океану. К пляжу. Свежий воздух и всё такое. Как и мечтал. Клац-клац. Маленькая комнатка встретила Микки запахом холодного бетона и сырости. Если он не переедет из этой дыры в ближайшие месяцы, то окончательно выплюнет лёгкие.А какая теперь разница, где дохнуть?
Поставив мятый бумажный пакет с едой на стол, Микки направился в ещё более микроскопическую ванную и сбросил потную одежду. Тонкой струйки прохладной воды хватило, чтобы наскоро смыть с себя вонь улиц и будничную усталость. Его удача, потому что дела с водой здесь обстояли хуже, чем в родном доме. Но даже в этой затхлой полупустой комнатушке дышать было легче, чем в месте, где он жил два десятка лет. В отражении мутного забрызганного зеркала Микки едва узнавал себя. Небрежная щетина и отсутствие былого блеска в глазах, как минимум, добавляли несколько лет к возрасту. Тёмные круги под глазами от недосыпа. Сжатая от постоянного напряжения челюсть. Как будто на него смотрел абсолютно другой человек. Единственное сходство – чёрные каракули на груди. Собственноручно сделанная гильотина для себя же. А ведь когда-то эти каракули служили панацеей. К чёрту всё. Микки вытерся полотенцем и включил старенький обогреватель в комнате. По вечерам здесь было довольно прохладно, учитывая приближение конца года. А на еле тёплые трубы, естественно – никаких надежд. После душа по рукам и ногам как обычно бегали крупные мурашки, поэтому он надел спортивки и чёрную застиранную футболку, чтобы побыстрее согреться. В голове после шумного рабочего дня навязчиво крутились надрывные испанские песнопения под гитару. Здешний фольклор доносился практически из каждого переулка. Особенно любили гонять по кругу одни и те же печальные мотивы прилипчивые торговцы. Завывали настолько душевно о сложностях судьбы, что Микки хотел повеситься от воспоминаний. Последние два года выдались особенно тяжкими. Не потому, что снова загремел – эту школу жизни он уже прошёл, – а потому что его рядом не было. Ранил. И оставил кровоточить. Демонстрируя с гордостью воспалённую кожу под оранжевым комбинезоном, надеялся увидеть тепло в глазах напротив и ответную улыбку, а получил – насмешку и неловкость.Но ведь это всё для тебя…
Ёбанный оранжевый. Теперь этот цвет стал личным триггером. В ту первую встречу после заключения Микки всем нутром ощущал пугающую прохладу. И не потому, что он физически не мог коснуться Йена из-за разделяющей их стеклянной перегородки. Галлагер остыл. Даже если и притворялся, то для Микки это выглядело больше, чем правдоподобно. Остыл. Как и полуразвалившееся тако в пакете на маленьком обеденном столике. Микки откусил лепёшку с одного края и достал из холодильника бутылку пива. Если бы не усталость, то он бы работал сутками, чтобы занять мозг хоть чем-то и не думать о рыжем. С кем он там теперь. Как сложилась его судьба. Зачем припёрся той ночью в доки, а потом таскался со своими манатками, намереваясь сбежать вместе. К чему это всё? Микки не знал. Он сделал большой глоток пива в попытках избавиться от предательского комка в горле, который мешал вдохнуть воздуха. Прямо как тогда. Когда видел его в последний раз. Когда ком разрывал горло как трубка наркоза, а цветастое платье сдавливало к херам собачьим все лёгкие. Он держался. Только после того, как пункт пропуска остался позади, он раздражённо кинул на пустое пассажирское сиденье массивные клипсы и позволил себе заплакать. Несколько миль подряд смаргивал влагу, которая безостановочно наполняла глаза и мешала смотреть на дорогу. Не хватало ещё скосить на встречную полосу.Не плевать ли на это сейчас?
В памяти всё отпечаталось настолько чётко, словно это произошло вчера: миновав несколько миль, он остановил машину на обочине и опустил взгляд на влажный от упавших солёных капель подол платья. А потом вцепился с силой в руль и закричал. Обида. Злость. Отчаяние. Всё слилось в истошном вопле. Если бы рутинная жизнь дала элементам фантастики право на существование, то от такого крика давно бы повылетали все окна. Но этого не произошло. И Микки почувствовал себя ещё более слабым и заурядным. Отдышавшись пару минут, он подкурил сигарету, привычно потёр переносицу и продолжил путь.Тебе знакомо это чувство, когда твоё сердце вдруг замирает, любовь превращается в дым и заставляет тебя задыхаться?
Даже случайные песни по радио издевались над ним. Микки был на грани нервной смеховой истерики от абсурдности происходящего.Теперь он куда-то едет, хотя вместо этого предпочёл бы умереть.
Только с третьего раза он попал по кнопке выключения магнитолы и всю оставшуюся дорогу ехал в тишине, оглушаемой лишь собственными мыслями. Непрошеные воспоминания опять отбили весь аппетит. Микки брезгливо посмотрел на половинку тако в руках и закинул его обратно в пакет к оставшимся трём. На столе валялось несколько кусочков овощей и мяса из начинки, ещё парочка – где-то под ногами на полу. Он закинул пакет с едой в холодильник и жадно присосался к бутылке с уже слегка холодным пивом. Наплевав на замечание рыжей девчушки, – чёртовы Галлагеры никак не оставят его в покое, – Микки надеялся, что в этот раз ему удастся вытравить Йена из мыслей. Хотя бы немного.А смысл травить печень, когда пущены корни в сердце?
Да нет его теперь. Смысла этого. Есть только имя под кожей, которое периодически напоминало о себе лёгким зудом. Но Микки свято верил, что у него всё получится. Конечно, святость – понятие с противоположного от него полюса, и всё же. Пустая бутылка громко приземлилась в грязную сколотую в двух местах раковину, но на такой случай всегда приятно иметь небольшой алкогольный запас. Поэтому Микки взял новую бутылку холодного и направился к маленькой кровати, где лежал задрипанный ноутбук какой-то старой модели, который ему посчастливилось приобрести за чисто символическую сумму у местного торчка. Его вагончик стоял чуть дальше остальных в торговых рядах, а сам парень постоянно сидел с косяком между губ и дымил как паровоз. Ну хоть не трещал как сорока и не пытался что-то втюхать сверху. На сером корпусе было несколько царапин и потёртостей, кое-где виднелись следы от содранных наклеек, но в целом аппарат работал, пусть и не так шустро, как хотелось бы. В браузере со вчерашнего вечера висели вкладки с порносайтами и прочей откровенной лабудой. Теперь только так. Снова придётся зарабатывать мозоли в одиночестве и заново – привыкать к роли подающего игрока. Как же будет сложно без члена Галлагера в заднице. Прошло-то всего ничего, но тошно только от одного осознания. Микки бездумно бегал глазами по небольшим прямоугольникам предпросмотра на экране, а в голове тем временем опять случился потоп воспоминаний: долгожданная встреча, эти ночи в дороге – в тот момент Микки думал, что умрёт от переизбытка эндорфинов в организме. Он невыносимо скучал по ощущению Йена внутри себя, воспроизводил в памяти моменты их близости, когда ворочался на тюремной койке и не мог уснуть, агрессивно загонял по самые яйца сокамернику, ненавидя себя за то, что был вынужден притворяться. Он чувствовал себя оголённым нервом. А когда рыжий снова появился на горизонте, когда обезумев вытрахивал из него душу в фургоне на пыльном покрывале, всё, что он мог – стонать как последняя заправская шлюха и извиваться так, будто по вене пустили убойную дозу стимуляторов. Вместе со всеми этими приятными воспоминаниями Микки понимал, что больше не сможет испытать нечто подобное. Горько-сладкое ощущение. Он отрешённо провёл ногтями по зудящей татуировке на груди, намеренно затронул пальцами сосок и плавно опустил руку ниже, неторопливо оттягивая резинку штанов и боксеров в том же направлении. В то время как парни на экране, казалось, на самом деле наслаждались происходящим, Микки, продолжая свои вчерашние поиски с девятой страницы, понял, что лучший материал для дрочки конкретно для него – это память. А поскольку обида не утихла, о Галлагере он хотел думать сейчас меньше всего. Но в разрядке нуждался. Не сидеть же, в конце концов, со спущенными штанами просто так. Слишком старые. А эти – приторные до тошноты. Этот стонет так раздражающе, что стояк опадает. А у того – на лобке волос больше, чем на голове. Херово подаёт. Наигранно закатывает глаза. Микки устал сжимать коленями ноутбук и положил его сбоку от себя. Когда это у него успели появиться такие жёсткие фильтры? Он щёлкнул на соседнюю вкладку и снова начал равнодушно тыкать по всевозможным кнопкам и ссылкам. И также равнодушно водить рукой по члену. Забытая бутылка пива у изголовья кровати становилась теплее с каждой гнетущей минутой. Теоретически, он мог бы пойти и найти более-менее привлекательного парня, чтобы подставить ему зад. Но. Необъятное, бесконечное «но» не позволяло ему этого сделать. С Галлагером всё произошло слишком спонтанно. Непонятным образом – в чём явно был виноват подростковый спермотоксикоз – он обнаружил себя с его далеко не маленьким хером в своей бледной заднице, пока изо всех сил сжимал в кулаке монтировку, которая так кстати оказалась рядом. Обратного пути не существовало. Теперь они были обязаны хранить их маленький секрет, влекущий огромные последствия. Уже тогда зародилось ощущение, что рыжий его не подставит. Этому парню хотелось доверять. И только ему. Член дёрнулся от очередного образа в голове, а движения руки стали более сглаженными из-за выделяющегося предэякулята. Микки сместился в лежачее положение и раздвинул ноги немного шире, представляя Йена между ними, пока на фоне запыхавшиеся парни действительно – в отличие от него – трахали друг друга. «Бля», — простонал Микки еле слышно и немного ускорился. Дыхание участилось, как и ритм сердца, а в мечтах – раздетый Галлагер убрал ладонь с его пениса и пристраивался, чтобы наконец проникнуть внутрь. Микки даже не успел опустить вторую руку к пульсирующему входу, чтобы создать дополнительную стимуляцию, как видео закончилось, и комнату оглушила тишина, нарушаемая собственным сбившимся дыханием. Он сжал основание торчащего колом ствола и вернулся к списку с видео. Сегодня он хотел кончить под что-то стороннее. К чёрту воображение. Этот слишком худой. Этот некрасивый. Волосы короткие. Оттенок бы потемнее. И понасыщеннее. В какой момент после «большие члены» и «молодые жеребцы» в строке поиска появились «рыжие» – Микки искренне не знал. На автомате вышло. Ёбанный Галлагер. Добрался до подсознания. А это, как минимум, хреново. Микки кликнул по случайному окошку с видео и обвёл большим пальцем липкую головку в предвкушении. Скорость местного интернета оставляла желать лучшего, из-за чего качество видео падало до среднего, но, в принципе, терпимо, если не ставить перед собой цель подсчитать детали типа волос или складок. Парни были хороши собой. Они несколько минут болтали в начале и нервно хихикали, после чего ракурс наконец сменился. Один из парней – невысокий блондин, в движениях которого наблюдалась фальшивая грация, а второй – довольно крупный подкачанный рыжий с короткой стрижкой. Роли были очевидно распределены. Если только это не входило в список непредвиденных поворотов событий. Все ожидания получения визуального и физического оргазма разбились о погрешности первого впечатления. Блондин выглядел так, словно его стошнит от боли, а рыжий парень издавал рычащие неприятные звуки и совершал слишком уж резкие движения. Они не скрывали абсолютного равнодушия друг к другу. Микки выключил видео и вернулся к общему списку. Одно. Другое. Всё не то. Следующее окошко предпросмотра демонстрировало кадры из какой-то домашней записи, которая тоже не привлекла внимание Микки. Видимо, всё-таки придётся просить помощи у собственной памяти, как бы он ни сопротивлялся. Его заводил только один человек. То, как он тихо дышал ему в ухо, стараясь не проронить ни стона. То, как по-собственнически целовал и хватал за бёдра. То, как обильно изливался внутрь и довольно скалился после, без слов транслируя этим свою мантру – мой. Личная чёртова погибель. Очередной прямоугольник с быстрой сменой кадров вызвал поверхностный интерес, и Микки кликнул на тридцатиминутное видео. Там тоже фигурировал рыжий, но он был симпатичен и, наверное, мог бы ему понравиться в реальной жизни. И это совсем не потому, что он похож на Йена. Микки сделал несколько больших глотков пива и дождался загрузки видео. В этом ролике не было вступительных бесед и прочего – в кадре появилась огромная кровать посреди серой студии, после чего ракурс сменился, и камера плавно засняла крупным планом парочку игрушек, лежащих на ней. Парни, наверное, очень хорошо провели время. На фоне приглушённо играла какая-то дурацкая и якобы возбуждающая музыка, однако это только добавляло атмосферности и дороговизны. Далеко не дешёвое хоум-видео. Микки немного отмотал вперёд, проклиная снова появившийся чёрный экран загрузки. Теперь на кровати лежал татуированный шатен и удовлетворял себя полупрозрачным флешлайтом. Микки неосознанно подстроился под его темп и почувствовал нарастающую приятную волну по телу. Парень на экране мягко постанывал и шумно дышал ртом. Его глаза были закрыты, а свободная рука неторопливо блуждала по телу. Зрение Микки затуманивалось, и он пытался бороться с тяжёлыми веками, чтобы не поддаться соблазну тоже закрыть глаза. Ему нравились звуки, которые издавал незнакомец. Камера сместилась, и в кадре появилось нелепое жёлтое кресло, на котором вальяжно сидел обнажённый второй парень и завороженно смотрел на развернувшуюся перед ним картину. Даже висящая над правым глазом рыжая прядь не смогла его отвлечь от созерцания коротенького «приквела». Шатен звал парня к себе, умолял, выгибался как какое-то животное во время течки. Блять. Либо в результате любовной лихорадки у Микки появились галлюцинации, и он конкретно долбится в шары, либо это его рыжий. Видео двухлетней давности. Бен и Крис. Оба имени – мимо. А Микки помнил этот псевдоним. Когда парень встал с кресла и подошёл к кровати, демонстрируя свои габариты и узнаваемую наколку на правом боку, Микки забыл про собственный член, пока прожигал глазами экран. А когда рыжеволосый в следующую секунду грубо приказал шатену встать на четвереньки, Микки думал, что задохнётся. Характерная хрипотца, которую он так обожал, развеяла сомнения.Сколько, сука, у тебя ещё имён?
Вселенная, видимо, хотела окончательно добить. Микки сполз по кровати ниже некуда и крепко прижал запястья к глазам, как будто хотел вдавить их в череп, лишь бы не видеть этого пиздеца. Но член предательски дёрнулся, когда снова послышался сдавленный стон татуированного незнакомца. Убийственный коктейль для ушей: звуки шлепков тел друг о друга, хлюпанье смазки, то самое тяжёлое дыхание, жалобный скулёж шатена, полный чистого удовольствия. «Ты идеален». «Сильнее, Бен». «Ударь меня». «Трахни меня».Да проглоти ты нахуй свой язык!
Микки повернул голову к ноутбуку как раз в тот момент, когда крупным планом снимали член рыжего, вбивающийся в чужую задницу снова и снова. Без презерватива. Проклятый комок опять перекрыл дыхательные пути. Влажными глазами Микки уставился на прогнивший потолок и яростно начал драть кожу на груди под задранной футболкой. Стереть. Вырезать. Выцарапать. Но почему-то как чёртов мазохист продолжал кидать взгляды на экран, где менялись сцены и позы. «Ударь меня». Шлепок. Теперь сцепленные руки шатена находились у него за спиной. Рыжий держал их там. Пока втрахивал в огромную кровать. Ну ведь вот он – такой родной и красивый. Прямо перед глазами. Оставит следы от цепких пальцев на случайном Теле, а наутро вернётся домой. Микки драл грудь сильнее. А влага из глаз словно яд обжигала виски. Кажется, у него скоро будет обезвоживание. Ему ли не помнить то утро. Вот только тогда он даже не предполагал, что однажды увидит события той ночи. Когда рыжий резко потянул парня на себя и перехватил поперёк груди, Микки не выдержал: он с рыком отбросил от себя ноутбук и подскочил с кровати, из-за чего бутылка упала на бок, и пиво с шипением впиталось в матрас.Блядина рыжая.
Жгучая нестерпимая боль. И всё-таки он действительно мазохист. Он любил эту боль. А она – кровоточила под грязной футболкой. «Ударь меня». Микки натянул боксеры и штаны на липкий полувставший член, схватил толстовку, пачку сигарет с полки и выбежал из дома. Он нуждался в ком-то, кто будет готов сегодня подставить ему задницу. От крепкого дыма сигарет в груди стало ещё тяжелее, а футболка точечно прилипла к телу, где подсохла кровь.Убей меня.
Микки не знал, куда брели собственные ноги, как будто тело и разум отделились друг от друга. Но он знал, что больше ничего не будет прежним. Он не будет прежним. «Не останавливайся». Парни продолжали работать на камеру, пока Микки шёл в неизвестном направлении под вспышками мигающего фонаря и кутался в изношенную толстовку. Ноутбук валялся экраном на полу у кровати. С трещиной на корпусе он разберётся завтра. Но вот кто залатает трещину на сердце? Микки не увидел, как в конце рыжий привычным образом схватился за бёдра парня. Не увидел, как он спустил в него, утыкаясь носом в шею. И не увидел, как во время кульминации с его губ едва слышно слетело имя на букву «М».