Дневник литовского эмигранта

      Когда, говоря о проживании в Швентойи, литовцы глядели сочувственно и изредка выдерживали скорбные паузы, я особого внимания на это не обратила, наивно полагая, что дело лишь в отдалённости посёлка от столицы. Вообще, населённый пункт меня очаровал сразу же по прибытии: здесь было тихо, мало людей и природа поблизости. Настоящий рай для интровертской души. На какой-то миг это место показалось мне максимально безопасным, поскольку здесь отсутствовали даже бродячие псы.       А потом я столкнулась с иной местной живностью, и все стало становиться на свои места.       Конечно, разнообразием животного мира Швентойи похвастаться не может, поэтому на изучение местной экосистемы много времени не ушло. И на вершине здешней пищевой цепи определенно находятся чайки. Во-первых, они занимают 90% всей фауны посёлка, во-вторых, это не обычные чайки. Когда передо мной впервые приземлилось это создание, я ненароком перепутала его с НАТОвским самолётом.       Проблема этих чаек заключается в том, что это крупнейший в своём семействе вид. Для сравнения: одной из самых крупных птиц на моей родине были вороны — главный страх и ужас воробушков и синичек. Здесь же огребают как раз они. Глядя на то, как представитель вида чайка серебристая давит ворона своим авторитетом, я начала понимать, почему здесь отсутствуют бродячие животные: в силу размеров, вряд ли этот прямой потомок птеродактиля может ограничиться одной только рыбой.       Впрочем, небольшое количество населения тоже в один вечер стало внушать не спокойствие, а тихий ужас и кое-какие подозрения. Как известно, чайки отличаются агрессивным поведением, а в случае с местными чайками все показатели возводятся в квадрат, и нахальство с буйством не являются исключением. Около часа я наблюдала из окна, как чайка с размахом крыльев с Боинг 737 атакует куст, ни в чем себе не повинно росший напротив, и думала, стоит ли мне выходить на улицу и насколько это безопасно. Впрочем, выйти я все же решилась, о чем успела пожалеть сразу же. Этот птеранодон незамедлительно переключил своё внимание на меня, надвигаясь со всей необратимостью и ясно давая понять, что следующей после куста буду я. Тогда-то и мелькнула впервые мысль: а точно ли все в порядке с местными жителями, и по каким все-таки причинам численность населения все сокращается? На почве снизошедшего озарения пришлось совершить стратегическое отступление. В этот раз победа осталась за литовским сверххищником.       Вообще, выходить вечером гулять в одиночку оказалось не лучшей идеей. Нет, здесь не было собак, не было неадекватных людей, никакой прочей потенциальной опасности. Зато все зло исходило от чаек. Есть подозрения, что главная угроза рэкета в этой стране исходит именно от них.       Во всяком случае, в своих намерениях их явно не останавливает никто и ничто. Однажды я возвращалась по пустынной улице домой, и передо мной заискивающе возникла чайка. А, обнаружив, что еды с собой у меня нет, они, по всей видимости, рассудили, что в таком случае едой стану я сама, поскольку спустя пару мгновений за мной уже следовала целая стая чаек, меланхолично парящих низко над землёй. Для полной атмосферы не хватало лишь густого тумана, из которого они бы вылетали, как заправская нечисть из фильмов ужасов.       Если мне кто-нибудь ещё раз в этой жизни скажет, что чайки и их крики — это романтично и атмосферно, я брошу в такого человека этим текстом. Атмосферу они в состоянии задать разве что жанру ужасов, а то и вовсе полноценному хоррору, поскольку орут они так, словно к Сатане взывают. Даже странно, что Белиар превращается не в чайку, ибо более дьявольского существа я на этом свете ещё не видала. Символом беды должен считаться не ворон, а этот птицераптор.       Вот вы когда-нибудь слышали в абсолютной тишине посреди ночи истеричный вопль серебристой чайки под окном? Я — да, и, кажется, потребность в консультации психотерапевта у меня возросла именно после этого случая. Начинаю подозревать, что эпитет "серебристая" применяется к ним не из-за окраса, а из-за способности довести кого угодно до седых волос.       Злобные взгляды чаек, зачастивших в последнее время к моему окну, тонко намекают, что к разгадке мрачной тайны Швентойи я подобралась близко, и едва ли останусь в порядке после этого. На подоконнике лежит трофей — два пера из крыла чайки. Остаётся только надеяться, что чаячья братия не придет по мою душу в ночи, неся возмездие, или, хотя бы, рассчитывать, что я уеду раньше, чем это произойдет.       Лавкрафтовские чудовища в большинстве своём имеют привязку к морю.       Не удивлюсь, если выяснится, что образ Ктулху имеет родственные черты с серебристыми чайками с берегов Балтийского моря.