нежнее нежного

— Всё в порядке?        Ярик, кажется, совсем не умеет стучаться. Стоит такой весь взрослый, но пуганный-перепуганный и до смерти уставший. Улыбается через себя девочке, что буквально пару минут назад вместе с ним души людские рвала на мелкие кусочки. Даша — такая же маленькая, такая же уставшая, но более светлая, нежная и ранимая, смотрит на него большими глазами. В них — мировой океан разлился, в них потонула печаль и скорбь. Ярослав не двигается совсем, только пальцами едва-едва сжимает рукава костюма. Даже не переоделся, а сразу кинулся к ней, ведь знает, как тяжело приходится после спектакля.        Она тянет руки к нему робко, где-то глубоко внутри боится, что он оттолкнëт. Что сущность тëмная, вырывавшаяся наружу на сцене, вернëтся снова и утащит за собой единственное светлое, что в нëм осталось. Ярослав подходит быстро и обнимает еë, рассеивает все страхи. Даша впервые после спектакля дышит спокойно, доверчиво прижимается к плечу.        Они стоят так долго, сколько могут. Одними ощущениями общаются. Даша узоры на его спине вычерчивает, белые вставки костюма слегка царапает, задумавшись. Ей «Последнее испытание» всегда сказкой далёкой казалось. Несчастливой такой, необычной и невесомой. Никогда не представляла себя внутри, и только шагнув в эту Бездну отчаяния, поняла, почему Ярослав с такой неохотой рассказывал ей о том, что творилось внутри. Будто всё, что горело и светилось в начале спектакля к концу просто перегорает. Испаряется вместе с силами к «Бессмысленно…» и возвращаться не желает. Даша чувствует, что собственные мысли вгоняют её в худшее состояние, поэтому упирается лбом в острое плечо напротив и жмурится. Пытается прогнать эту тревогу, эти кошмары и чёрные щупальца. А потом резко отстраняется. Пытается сделать шаг назад, но не может. Боится шагнуть и провалиться всё-таки в ту тьму, о которой пела. Ярослав видит эти метания душевные. Догадывается, наверное. Сам вышел со сцены в таком опустошении, что даже в зеркало не глянул. Побоялся увидеть себя разбитым.        Резко хватает когда-то жрицу за предплечья, в глаза заглядывает. Синий к синему смотрится особенно хорошо. Ярослав пытается найти ответы на тысячи вопросов. Ему интересно всё, о чём думает Даша, что чувствует после такого спектакля. Но понимает, что сейчас не время. Что он сам, если его спросят, будет с трудом формулировать нормальные предложения. Поэтому молчит и смотрит пытливо.        — Всë в порядке? — вопрос повторяет совсем неуместный, Даша глаза заплаканные отводит, кивает неохотно.        — Это я должна спрашивать.        Ярослав только вновь еë к себе прижимает. Маленькая и сломанная, впервые на московской сцене отыгравшая такую непохожую и похожую на неë роль, но она всё равно хочет казаться сильнее. Её сила духа вновь и вновь поражает Ярослава и в этот раз он даже не знает, что ей ответить. Всегда находил, а тут вдруг молчит, не в силах собраться с мыслями. Даша утыкается в его плечо и закрывает глаза. Спокойствие вдруг накрывает, едва не сбивает с ног. Она чувствует, как все кровоточившие до этого раны сейчас затягиваются искренним теплом и вернувшимся светом. Улыбается несмело, отдаёт своё тепло Ярославу, пытается растопить весь выращенный им лёд. Сбивает «рейстлиновское» одиночество с него, собственные стены надменности рушит. Их герои — не они вовсе. И от этой мысли становится легко.        Она отпускает его в гримëрку и уверяет, что теперь у неë… нет, у них. У них всë хорошо. Было и будет. Ярослав соглашается едва ли, шлëт воздушный поцелуй на прощание. Не думает, что у него всё хорошо. В опустевшей гримёрке долго смотрит в раскрасневшиеся глаза и не понимает, что же такого нашла Даша, отчего так улыбалась ему?..        Они встречаются снова уже на парковке. Даша с очередной горой букетов, Ярослав тут же, такой же. Смотрят друг на друга из-за подарков и импровизированных клумб в руках, перешучиваются. Их даже осенний мелкий-мелкий дождь не напрягает, они продолжают радостно беседовать. Уже легче, уже без костюмов и о простом, житейском. О планах, концертах, снах и книгах, об ошибках допущенных, о новых деталях. Они прощаются неохотно. Расставание ещё раз за вечер отсылает к финалу спектакля. Ярослав тянет, не хочет видеть её удаляющуюся машину. Не хочет оставаться один, ведь не унимающиеся «заевшие» строчки из «Властелина ничего» будут и дальше жечь душу, только ещё хуже. Даша хочет куда-нибудь в тепло, а лучше домой, но видит, как не хочет этого Ярослав, как вздрагивает, когда она вдруг оборачивается на дорогу. Поэтому Даша поддерживает разговор, шутит, что-то даже показывает на телефоне и мечтательно говорит о следующих спектаклях. Они точно будут лучше, ей кажется, что даже сильнее и эмоциональнее, чем получились эти. Ярослав только зябко ёжится.        Согласен? Может быть. Но не уверен, что хочет этого.        — Предлагаю встретиться как-нибудь потом, — он слегка потягивается, разминает затёкшую спину и щурится сонно, глядя на горящие вдалеке фонари. — Обсудим планы, вот эту всю тему. У меня столько идей появилось!        — И никакого стекла?        — И никакого стекла, — Ярик улыбается широко впервые за весь вечер и вновь обнимает еë. Осторожно, едва касаясь кончиками пальцев чужого плеча.        Они встретятся позже, а пока им надо разойтись. Как героям их, но без предательств и разрушенного мира.