Обнажение

Гет
R
Завершён
248
автор
arlynien бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
248 Нравится 31 Отзывы 46 В сборник Скачать

Обнажение

Настройки текста
      Мэй никогда не думала, что снова будет чувствовать смущение, лежа с Кадзу в одной кровати, после всего, что между ними было.       Летние ночи были тёплыми настолько, что спать без открытых окон казалось невозможным. Вся деревня синоби изнывала от жары днём и не могла от неё спрятаться ночью. Спасала иногда тень, бросаемая широким дубом, или редкий порыв тёплого ветра. Даже с распахнутыми настежь окнами спать было тяжело, а иногда и вовсе невозможно. Мэй часто мучили бессонницы, и она уходила в бесшумный лес на всю ночь, ибо только там, в окружении теней и листвы, кицунэ могла чувствовать себя спокойно. Сидя у речки и расчёсывая длинные волосы, Хаттори думала о всём, что пришлось ей пережить и что ещё придётся. Не жалела, нет, просто анализировала. Она втянула во всё это свою семью: Кадзу, Такао, Масамунэ, Сино… Они были рядом, подставляли своё плечо. Правильно ли Мэй сделала, когда согласилась взойти на престол? Не это ли её жизнь: вставать ранним утром, помогать Чонгану с уборкой и травами, тренироваться вечерами в зале, чтобы восстановить ногу, пререкаться с Сатоши, целовать Кадзу на ночь, стоя на террасе их дома? Готова ли она взять на себя ответственность за миллионы жизней? Или её путь должен продолжиться и закончиться здесь?..       Во дворце ей дали отсрочку в несколько недель, пока в столице всё не уладится после случившегося. Мэй должна была обдумать, взвесить все «за» и «против», однако понимала на подкорке, что вряд ли поменяет своё решение. Она — Ирис, она — надежда. Подвести народ Мэй не могла. Кадзу обещал остаться с ней, значит, уже не страшно. С ним Мэй чувствовала себя сильнее.       Нередко появлялась Сино-Одори. Она развлекала Мэй беседами о своей жизни в лесу, иногда даже не меняя своего настоящего облика. Хаттори вскоре и вовсе перестала обращать внимание на зияющие клыки и растягивающуюся в процессе разговора «с». Сино по людям скучала, хоть и старалась не показывать этого. Мэй всё никак не решалась рассказать ёкаю, что для неё давно приготовлены покои во дворце и она всегда будет там желанным гостем.       Похождения в лес стали еженочными, Мэй почти не спала. Это сказывалось на её бессменном усталом взгляде и вялости, на темнеющих, хоть и не всегда заметных под слоем косметики кругах под глазами. Кицунэ уходила на ночь из дома, наивно полагая, что Кадзу об этом не узнает. Однако он знал. Догадался ещё в первое утро, когда обнаружил обувь и трость Мэй мокрыми от утренней росы. Говорить не стал, наблюдал. А этим вечером запретил кицунэ выходить из дома. На пререкания девушки и слова о том, что лисы жару переносят ужасно плохо, Кадзу предложил компромисс, от которого Мэй снова не могла заснуть. И в этот раз уже далеко не от жары.       Из открытого окна на кицунэ с насмешливым укором смотрела луна. Кадзу лежал рядом, его ресницы мерно подрагивали во сне. Свет луны очерчивал его расслабленные мышцы, падал тенью на скулу. Синоби спал уже давно, а Мэй всё не могла унять бушующее в воздухе смятение. Предложенный Кадзу выход из ситуации казался нелепой шуткой, Хаттори даже не поверила изначально. Но лукавый взгляд и любимая кривая усмешка заставили поверить в серьёзность намерений. Как итог, эту ночь Мэй провела не в лесу. Она лежала рядом с синоби, чувствовала его тепло и не переставала покусывать нижнюю губу. Теперь жарко не было. Потому что на одной кровати лежали два любящих друг друга человека. И лежали они абсолютно нагие.       Кадзу этот факт не смущал. Он с наигранной иронией отводил глаза от раздевающейся Мэй, с довольной улыбкой наблюдал, как кицунэ в смущении натягивает на себя простынь (в такие жаркие ночи об одеяле даже речи не могло идти), и сквозь притворный сон слышал, как девушка спускает её обратно. Реакция Мэй его забавляла.       А сама кицунэ не могла найти себе места. Щёки пылали огнём от собственных мыслей, за которые Мэй старалась себя ругать. Периодически глаза, уже привыкшие к темноте, опускались от лица синоби ниже, к острым ключицам, затем ещё ниже, к торсу, затем… К месту, скрываемому лишь тонким слоем шёлковой ткани… Казалось, одно непроизвольное движение мужских бёдер во сне и простынь не удержится, соскользнёт вдоль по телу, упадёт в беззвучии на кровать, открывая Мэй то, о чём она…       Тихий звук усмешки прозвучал слишком громко для привыкшей к тишине девушки. Кицунэ резко подняла глаза, почувствовала, как щёки запылали сильнее. Стыд затопил, захватил с головой. Мэй едва не выпустила бранное слово — долгое нахождение в мужской компании оказало своё влияние. Рвано вдохнула, унимая внутренний ураган волнения и возбуждения. Узкая ладонь оказалась на талии, едва заметно сжав, скользнула дальше, к спине. Зашуршали простыни, раздалось в ночи взволнованное оханье. Мэй поняла, что этот звук принадлежит ей, когда кончик её груди невесомо коснулся груди Кадзу. Голова закружилась, в горле пересохло. Синоби оказался ближе, намного ближе, чем до этого, а самое главное, Мэй даже не успела натянуть на себя ничего, что скрывало бы её наготу. Дыхание Кадзу коснулось губ девушки, посылая дрожь по всему телу. Кицунэ едва вспомнила, как дышать.       — Видели друг друга обнажёнными. Хочешь — дотронься, не запрещал.       Мэй обдало жаром. Хриплый ото сна голос звучал у её губ, Кадзу задевал их своими. От волнения или желания прикоснуться (хотя «или» здесь вовсе не нужно) свело живот. От синоби исходил жар, поглощающий и снаружи, и изнутри. Хотелось бежать, но тело намертво было прикреплено к кровати. К самому Кадзу.       Мэй качнула головой, хотела было подцепить кончиками пальцев завалявшуюся в ногах простынь, но синоби перехватил правую руку девушки, подложил под свою щёку. Кицунэ замерла в нерешительности, смотря на открывшуюся картину. Кадзу, абсолютно спокойный, не выражающий никаких эмоций, устроился поудобнее на небольшой женской ладони. Глаз синоби не открывал, и от этого создавалось ощущение, что он всё ещё спит. Сердце у Мэй застучало чаще.       Кицунэ перебрала пальцами по гладкой щеке ниндзя. Тот едва заметно улыбнулся. Кадзу прав: они видели друг друга обнажёнными далеко не один раз. Видели в самых разных ситуациях, в самый разных… позициях. Мэй тогда тоже, безусловно, смущалась, но когда сливаешься с любимым человеком в порыве страсти, стеснение уступает место возбуждению и возвращается только на следующее утро. А сейчас… сейчас они не занимались любовью. Просто легли спать в одну постель. Оба абсолютно обнажённые.       Кадзу сумел сделать то, что никто никогда бы не сделал. Он открыл Мэй (для себя и для неё самой), изучил её тело вместе с ней, её привычки, предпочтения. Но кицунэ всегда почему-то казалось, что нагими двое людей разного пола, находясь вместе, могут быть только во время занятия любовью, не иначе. Другие варианты казались какими-то… неправильными, слишком уж интимными… То, что Кадзу вот так спокойно мог спать в её присутствии, не стесняясь наготы, то, так прямо осматривал её тело, не отводя глаз, смущало слишком сильно. Мэй едва ли могла отвести взгляд от его губ, что уж говорить о том, что будет, если она опустит взгляд ещё ниже. Безумие.       Кадзу был безмятежен, терпеливо ожидал. Видеть её обнажённую — блаженство, видеть её обнажённую рядом — наслаждение. Желать её — нормально, чувствовать, как она желает тебя — услада. Синоби ощущал её нежные пальцы под щекой, чувствовал её грудь, чувствовал тепло, взволнованное дыхание на своих губах. Мэй лежала рядом, такая желанная, такая родная. Когда она скользнула пальцами вдоль его груди, Кадзу не смог сдержать судорожный выдох. Мышцы из-за её касаний напряглись, уголок рта неровно дёрнулся.       Мэй робко очертила линию груди, словно делала это в первый раз, позволила глазам опуститься. Более уверенным движением провела рукой ниже, пробежала пальцами по рельефу торса. Скользнула невесомым движением вдоль розового шрама у живота. Сердце отозвалось болью, воспоминания о той ужасной ночи во дворце зажужжали в голове. Во рту почувствовался горький привкус сожаления. Кадзу подцепил нос кицунэ своим, сонно прошелестел:       — Не думай об этом, нежная. Я рядом и живой, это главное. — Синоби потёрся щекой о нежную ладонь, усмехнулся, вгоняя Мэй в краску своими следующими словами: — Продолжай, что собиралась делать.       Кицунэ стушевалась, так и не сдвинув руку со злосчастного шрама внизу живота. И вдруг недовольно нахмурилась. Тоже, нашлась принцесса Империи — без нескольких дней Императрица — боится своего мужчину коснуться в ночи. Сколько между ними было, сколько всего пережили, в каких только ситуациях не бывали — почти никогда стыдно не было и тут вот что! Понятное дело, в первую ночь, но сейчас, признавшись друг другу в любви, проделав такой путь, засыпая в который раз в одной постели… Мэй снова очертила шрам кончиками пальцев, скользнула в бок. Трогать его тело вот так, без запрета, ощущать, как его мышцы напрягаются от любого прикосновения к коже живота, как сбивается еле слышно его дыхание… Это сводило с ума.       Мэй вдруг поняла, что чувствует, как Кадзу на неё смотрит. Подняла взгляд. В темноте ночи его глаза казались бездонными, постоянно что-то изучающими. Синоби лежал так близко, что иногда выражение его задумчивого лица расплывалось в расфокусе. От взгляда его злых глаз хотелось спрятаться, но Мэй одёрнула себя. Злыми эти глаза казались любому, но не ей. Больше не ей. Почему-то вспомнились слова Кадзу во дворце, вспомнилось, как он называл её. Вспомнились его касания, поцелуи на губах, следы пальцев на тонкой коже.       Синоби провёл носом по острому подбородку кицунэ, очертил скулу, зацепил нижнюю губу. Мэй утопла в нежности, прикрыла на мгновение глаза. Забылась в невесомой ласке. И обняла.       Прижалась обнажённой грудью, зарылась носом в длинную шею, судорожно втянула запах костра и осенних листьев. Почувствовала руки Кадзу, скользящие вдоль спины вниз по телу, его губы на макушке, тихий неразборчивый шёпот. Было в этом что-то особенное, единящее их тела, соединяющее души. Хотелось замереть вот так навсегда, запомнить эту ночь. Обнажённые тела обнимались на кровати, и Мэй точно знала, что что-то переменилось с этой поры. Оставшиеся недели во время жарких ночей одежда оставалась лежать на полу ненужными до утра тряпками. Из дома на окраине деревни доносился шёпот разговора между двумя влюблёнными, иногда тихий смех, иногда взволнованное оханье и всё чаще несдержанные стоны…       Однако сейчас кицунэ, не зная всего этого, прижималась к Кадзу, к самому дорогому человеку в её жизни, и прислушивалась к своим ощущениям от его касаний на спине, на пояснице, на волосах, на…       Из-за приоткрытой двери спальни и настежь открытого окна образовался едва ощутимый прохладный сквозняк. Он щекотнул Мэй за ступню, пробежал по спине. Нежная женская грудь отреагировала мгновенно. Кадзу это, несомненно, почувствовал. Синоби не подал виду, и только лукавая улыбка на его губах выдавала истинные чувства. Кицунэ едва обратила на это внимание. Впервые за долгое время Мэй заснула, нежась в объятиях любимого мужчины, в тишине деревни, разбавленной шелестом лесной листвы.       За окном мерно ухала сова, луна с любопытством подглядывала через занавеску. Лежали два нагих влюблённых человека на мятых простынях. Хромая гейша и убийца со злыми глазами.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.