Предыстория персонажа-колдуна для вселенной D&D.

Мировоззрение. Каотик-эвил. Био. Бойкий ветер-затейник гуляет под окнами маленького городка Ки́вридовы Холмы на окраине и, стучась в окна и двери, зовет своим басистым гулом детишек на улицу с ним поиграть. Серые тучи словно белесый лен нависли над безмятежным пейзажем холма, в то время как его жители брели по своим делам, то и дело поглядывая то на ухоженные пустынные улочки, выложенные из отесанного каменного кирпича, то на светлое белесое небо, то в сторону Ки́вридового леса, расстилавшегося прямо перед самим городом, на соседнем холме, что точно больше всех остальных. Холм этот и лес были так велики и стары, что, казалось, все горожане чтили и важили их как мудрых старцев, что деревьев там не рубили, костры там не жгли, а лишь грибы и ягоды собирали, благодаря старый холм за дары. Повозка, запряженная всего одной ездовой лошадью, резво промчалась с крутым заносом у перекрестка мимо ахнувшей от неожиданности девочки, чуть не угодившей под колеса. Она тотчас же перебежала перекресток, будто и не заметила повозку, и понеслась со всех ног по проспекту, на спуск холма, еле таща на себе огромную кожаную сумку, которая при беге ритмично била её в живот, намекая на то, что в ней есть нечто увесистое. Она не замечала ни быстро убегающих от неё домов, растворяющихся в периферическом зрении, ни брюзжащих прохожих, бранящих бестию, словно та спятила. Маленькая чертовка, судорожно топча рыхлую землю под ногами, спустилась со склона, и уже ловко взбирается на склон основания соседнего с городским холма. Оксана любила это тихое место и часто сюда заявлялась: здесь можно абстрагироваться от городской суеты, поразмышлять о девчачьих вещах, а также тут открывается красивейший вид на Ки́вридовы Холмы с высоты птичьего полета. Её любимым занятием было сидеть на краю вершины холма, под одиноким деревом, слушать завывания ветра и читать умные книги, воображая, что она тоже когда-нибудь станет способной волшебницей точно как её старшая сестра. Время здесь, кажется, будто останавливается и не течёт почти совсем. Ах, если бы это было правдой… Не теряя ни минуты, Оксана взобралась на ухаб и была уже в стах футах от знакомого ей дерева. Девочка сняла с себя сумку и вытряхнула из неё фолиант, небрежно обернутый в потертую овечью шкуру. Рухнув своим маленьким тельцем прямо под плакучую крону на землю и поправляя свои чёрные сальные волосы на маленькой бледной голове, она принялась за чтение добытого ею сокровища, которое она стащила из мастерской кукол Лилии, о которой одноклассницы Оксаны давно перешептывались как о ведьме, промышляющей чёрной магией. У самой Оксаны с научной литературой было очень худо: какие книжки из библиотеки она только ни крала, какие у сестры своей учебники ни читала — все равно она никак не могла понять, в чем различие между трансцендентной фундаменталистикой систем миропознания чародеями через магию и обыкновенным эмпиризмом, на который она привыкла полагаться; не могла сотворить ни одного заклятия, ни одного заговора, как бы ни пыталась связаться с энергетическим полем эфира…оттого и решила себя попробовать в чем-то новом, например, в чёрной магии… Под убаюкивающие завывания ветра Ки́врида, нежное шуршание листвы плакучего дерева, она погрузилась в апофеоз эзотерических начал и ритуалов — стала самой книгой, ветром и растворилась же в нем…не заметив, как прошёл день… Под флюоресцентный свет фонарей, в ночи, вдоль длинного проспекта шла она, с истоптанными стопами, с круглыми кругами под глазами, с изнуренным лицом, но с улыбкой и с мыслями о том, как она станет самой настоящей ведьмой и удивит, наконец-то, своих папеньку и сестру, когда совершит запретный ритуал; о том, что поступит в элитную академию волшебников в центре страны; о том, как она сможет все изменить. Дорога от леса до города занимает не больше одного часа, а самой Оксане не скучно бездумно шляться по аллеям и переулкам, чем она обычно и занимается вместо того, чтобы присутствовать на дневных занятиях в своей детской школе, ведь по её логике уроки созданы для дураков, которые ничего не смыслят в настоящей магии. А сама она была абсолютно уверена, что вот-вот приблизится к разгадке легендарного секрета генерации энергии с верхних планов бытия и преобразования идей в материальные энергетические поля. А вот и ночная красивая улица Староскреже, на которой и проживает девочка. А живёт она вместе со своим отцом — Савелий Красий — рукастый и добрый плотник, готовый помочь первому встречному за просто так; и со своей сестрой — Мелиса Красия — умница, талантливая чародейка, отцовская любимица, да и она просто хороша собой; а Оксана Красия, как младшая сестра, старается равняться на неё во всем. Была у них ещё и мать — Алиса Красия, но померла та от чахотки, отчего Савелий так переменился, что во всем стал мрачнее и строже. Нет, любить дочерей он не перестал, но…было видно, что мужику так плохо, что убиться готов…благо Мелиса ему во всем по дому и производству помогала, и морально старика поддерживала, радовала успехами в школе. А вот от Оксаны ничего подобного и не ждут, мол глупая она, и спрос с неё невелик. Не раз Савелий о помощи ее просил, ведь от столярного станка не отойти ему никак, так девка глаза выпучит и стоит столбом, а на упрёки отца отмахивается, мол не чародейское это дело, за станком стоять. Да и среди городских Оксана репутацию не самую лучшую имеет: в библиотеку ей путь заказан, в кондитерской лавке эту дрянь уже с палкой поджидают, а её сверстникам с ней неинтересно — глупой кличут, да насмехаются. Тихий Савелий делал замеры карандашом на поверхности деревянной, сложноформенной детали, стоя за столом в лубочной комнате. Он никак не реагировал на стоящую в трех метрах от него дочь, хотя, очевидно, слышал стук закрывшейся входной толстенной двери. Оксана устало последила за ночной работой отца, будто бы ей было не все равно, а после побрела по памяти наверх в спальню и плюхнулась на кровать прямо в одежде. Вокруг темнота и мгла…и только лишь уличный ветер нарушал тишину, беспокойно продолжая стучаться в хлипкое окно глиняного барака… — То есть ты, — неотесанный мужик во рванье показал плебейским жестом на девочку, обращаясь к ней же, — говоришь, что я получу целую овцу в обмен на то, что просто устрою цирк ночью на ферме в Шакре? Черноволосая молча кивает в ответ. — А-а…меня там это…не прибьют? , — мужик неуверенно развел руками. Черноволосая лишь пожала плечами. — Ну-у…с другой стороны, овца того стоит… Черноволосая довольно кивает в ответ. В ночь на третье??? Оксана вместе со своим сообщником, бездомным Серафимом, прокрадываются на местную ферму, держащую овец в промышленном количестве, и, пока Серафим отвлекал её хозяев, Оксана проделала дыру в заборе и заманила овец украденным с этой же фермы овсом. Голодные овцы ринулись к ней, ведь последней пришлось постараться, чтобы ни одна повозка с овсом не забралась на холм и не доехала до места назначения — извозчик не мог и представить себе, что добродушная травница, которую он взял на борт, начнёт ему угрожать кинжалом. Весь город сбежался на хоровое бление, так что Оксана не придумала ничего лучше, кроме как бежать со всех ног куда подальше. Одна из овец была столь целеустремлённой, что угналась за девочкой до одного каменного заброшенного барака. Оглядываясь, Оксана сполна наградила животное порцией овса из своей сумки и, поглаживая ее густую шерсть, достала кинжал. Аккуратно вычерченная кровью пентаграмма со словами заклинаний внутри неё на полу темного и затхлого барака означала, что для ритуала все готово. Оксана уже предвкушала их встречу с демоном Аэбису, вся облизывалась и…я не буду это писать. Но спустя минут тридцать никто так и не пришел, пустота так и осталась пустотой, а сама Оксаночка села в угол и закрылась руками. Но вот она слышит чьи-то шаги. Напротив девочки стояла Лилия. Она бесцеремонно подошла и врезала сидящей по лицу, а затем вдобавок пнула лежащую в живот. — Где книга? Скрюченная от боли и унижения Оксана показывает на кожанную сумку, лежащую с ней рядом. Лилия достала из сумки фолиант и повернулась к Оксане: — Если хоть кто-то узнает…я тебя убью, тварь. Оксана просто кидает камни. Маленькие камушки. Простые такие, обычные камни. Разбитый ебальник и мертвая туша овцы говорят нам, что у героини все не так уж и плохо…для того чтобы убить себя. Ей уже было плевать на трансцендентный идиотизм, побоку были ей энергетические поля с самого верхнего плана, было все равно на резонирование с магическими волнами, похуй на своих отца и сестру, поебать абсолютно на все. Она вонзила кинжал в свое предплечье, не чувствуя никакой боли, и стала писать различные проклятия на стенах, а все, что она сейчас ощущала, стоя в заброшенном бараке, это тьма и зло. Именно этими словами она увенчала всю расписанную стену, крупными такими буквами. Кинжал сам выпал из ослабевшей её руки, и она собиралась покинуть это место, как вдруг услышала демонический голос: — Каким надо быть кретином, чтобы поверить в эту чушь. Ты думаешь, что убив жалкую овцу, ты привлечешь чьё-то внимание?.. Оксана встрепенулась и оглянулась в поисках голоса. — Кто здесь? — А меня здесь и нет, глупая. Я общаюсь с тобой с помощью незримых нитей энергетических полей, пронизывающих все бытие…грубо говоря, я вышел на одну частоту, то есть тебя, как у радио. И сейчас уже жалею об этом. — Что такое радио? — Ах, я и забыл, что ваша цивилизация — кучка умственно-отсталых даунов, живущих в средневековье. — Кто ты? Где ты тогда находишься, если не здесь? — А что тебе эта информация даст, безмозглая шлюха? — Ну…не знаю…значит, ты просто пришел посмеяться надо мной?.. — Возможно. Оксана задумчиво села у стены. И стала смотреть в другую стену. — Ты…еще тут? — Пока что да, но обещаю, что однажды я доберусь до твоей матери и выебу её вместе с тобой. — Моя мать умерла… — … — Ты…можешь мне помочь? — Смотря, что ты мне предложишь взамен. — У меня есть только…душа. — Я пожирал души величайших королей и императоров, бравых воинов, и ты думаешь, что такое жалкое ничтожество, как ты, стоит хоть крупицы моей благосклонности? — Пожалуйста, умоляю! Я сделаю что угодно, если только смогу стать лучше своей сестры! , — Оксана чуть ли не навзрыд стала кричать на всю улицу. — Перестань ныть и отбери её силу силой. — Но…как?! — Убей её, если кишка не тонка. Оксану не на шутку охватил леденящий ужас от слов её собеседника. — Но я же… В ответ прозвучал жуткий гулкий демонический смех. — Постой!.. Но в ответ лишь последовала…тишина. Погода была излишне ветреная, несмотря на то, что Ки́врид известен своими сильными ветрами. Старый зеленый холм все так же незыблемо и величественно красовался, возвышаясь над остальными. Серое небо окутало холм на весь оставшийся день. Оксана разглядывала металлический кинжал на свету, думая о Мелисе: какая Мелиса свободная и открытая, какая она умная, какая… Оксана вспоминала, как они вместе с Мелисой собирали травы и ягоды, как вместе читали учебник геометрии — Оксана все вспоминала. Чёрные волосы развевались на ветру, а черты ее лица, что обычно простые, округлые, будто сложились все в плоские, что тянутся бесконечно; глазки ее непринужденно поглядывают на острие, а рот полуоткрыт, губы никак не сомкнутся, будто вот-вот вырвется слово, но здесь говорит один лишь холодный ветер. Сегодня Мелиса поздно задержалась в академии. Для Оксаны это было вечностью. Она весь день была сильно возбуждена. Мелиса поднялась на второй этаж, поцеловав перед этим отца в щеку, привычно бросила свою кожаную сумочку на стол… Оксана выжидала… — Привет… — Да-да, чего тебе?.. Мелиса с удивлением посмотрела на свою сестру, робко стоящую в дверном проеме. — У меня к тебе дело, Мелиса… Она хитро улыбнулась и достала кинжал. Мелиса едва успела понять, что задумала её сестра, как сразу вскочила со своего кресла и вытянула руки вперёд. Оксана в два счета сократила между ними обеими дистанцию. На лице Мелисы был изображен немой ужас и непонимание…непонимание, что здесь происходит. Она не кричала лишь потому, что её мозг отказывался принять шокирующую действительность. Оксана тут же набросились на неё. Кинжал оставил большой порез на предплечье Мелисы, которая хаотично пыталась ухватиться своими руками за руки Оксаны, чтобы предотвратить нанесение удара. Оксана была хилой, но прыткой, и пусть не могла она побороть дрожащую хватку старшей сестры, она смогла повалить её на пол под преимуществом своей позиции. Обе сестры рухнули на пол. Дезориентированная Мелиса получила еще два удара по рукам, которыми она не давала добраться до её лица Оксане, в этот момент уже охладевшей всем телом, будто она ходячий, дрыгающийся мертвец. Рот Мелисы широко открылся для прочтения атакующего заклинания, но Оксана уже воткнула кинжал в её голосовые связки, а затем в глаз, затем в снова в горло, затем…стала хаотично бить им Мелису, издавшую слабый предсмертный хрип. Брызги бурой крови разлетелись по всей спальне: алые кляксы отобразились на деревянном полу, все изуродованное лицо Мелисы изрыгало кровь как фонтан прямо на сидящую сверху Оксану. Оксана продолжала резать и бить тело сестры, сама не понимая, зачем. На её лице не было безумной улыбки или животного взгляда. Ее лицо было таким же как и всегда, разве что черты лица сложились в более хитрые… Раздался гулкий демонический смех, отдающийся эхом во всем доме. Обеспокоенный шумом с верхних этажей, Савелий решил посмотреть, что происходит. Когда он заглянул в спальню девочек, то обомлел от ужаса. Оксана заметила отца и повернулась к нему, без тени смущения и сожаления сказала: — Тебе теперь не нужна Мелиса. Тебе хватит одной меня. Я тебе буду во всем помогать, я тебя буду радовать. Испуганный Савелий, с лица которого текут слезы, медленно подходит к Оксане, затем хватает её за запястья, выхватывая нож. Оксана сопротивляется. «Тьма, зло, тьма, зло…» — только и могла повторять она у себя в голове. Савелий схватил Оксану за волосы, как вдруг её ладонь загорелась пламенем, и не долго думая Оксана схватилась рукой за лицо отца. Огонь быстро проел кожу и мясо на лице, словно девочка опустила руку в кипящий воск. Саму её пламя ничуть не обжигало, хотя она чувствовала чужеродное тепло. Кричащий от боли Савелий в агонии отстранился от Оксаны и стал заживо сгорать прямо у неё на глазах, превращаясь в… Дом пятый на знаменитой улице Староскреже горел. Глубокой ночью. Все горожане столпились вокруг поприща: кто-то из них просто наблюдал, кто-то тушил. Вся измазанная в крови Оксана стояла чуть поодаль от происшествия и наблюдала. Её сердце бешено стучалось, глаза были широко открыты, а по её венам текла не кровь, а пьянящее её вино, заставляя испытывать экстаз от видимой картины. Этот горящий дом — самое красивое, что видела Оксана — необьяснимая магия притягивала её взгляд к ярко-оранжевому пламени. Оксана улыбалась. Она взглянула на небо, где рассчитывала встретиться взглядом с «богом», подарившим ей такую чудовищную силу. Святой отец Ларри уже заканчивал свою ежедневную службу и собирался закрыть %любой аналог библии??? % перед уходом домой. Он закрыл писание и развернулся, но увидел пред собой страшную девочку в грязи и крови, которая пронзительно на него смотрела. В руке она держала кинжал. — Do you believe in god? , — спросила Оксана, перед тем как сжечь священника вместе с церковью. В ночь на третье??? Крики и вопли пронзили Ки́вридовы Холмы. Город ярко сиял пламенем в ночи, а бойкий ветер-затейник заменил гулкий демонический ужасный смех…что могло означать только то, что, великий NeverMore нашёл способ выбраться из тюрьмы…когда вы пополните его коллекцию его душ — лишь вопрос времени… В одной лишь монашеской рясе, босая, с кинжалом в трусах, с нацарапанными заговорами на руках, Оксана была вынуждена сбежать из города во избежание неприятных встреч с патрулем и косплея Жанны Д’Арк. NeverMore уже сообщил девочке, что в соседнем населённом пункте находится новоприбывший паладин, которого они используют для начала разрыва границ между астралом и материей…