Сокровенные желания Эндрю Миньярда

Если спросить Эндрю Миньярда, чего он хочет от жизни, он любому ответит: «ничего». Любому, кроме Бетси Добсон. Обманывать себя и других он мог сколько угодно, но с командным психологом «Лисов» это не прокатывало. Она видела его насквозь. Эндрю и правда не знал, нужно ли ему хоть что-то от жизни. Видимо, нужно, если он все еще не покончил со всем этим дерьмом. Собственно так он и ответил Бетси, когда она спросила о его желаниях и планах. Миньярд не знает, что ему нужно. Понятно, что он периодически хочет есть или пить. Отдыхать, если устал. Слезть с чертовых таблеток, без которых его ломает. Дать кому-нибудь по ебалу — даже чаще, чем есть и пить. Но это мелочи, а вот в глобальном смысле… Нет, он не знает, чего хочет. Не понимает. Они долго говорили с Бетси о его возможных желаниях, но Миньярда, в конце концов, это выбесило, и он сменил тему. В итоге Би все равно вернулась к этому и дала Эндрю «домашнее задание». Он должен был взять лист бумаги и к следующей консультации выписать туда все желания, которые только придут в голову: от самых банальных и простых до фантастических. «Это действительно важно, — сказала Добсон. — Пожалуйста, постарайся выделить немного времени на размышления». Эндрю затея казалась совершенно идиотской, но ради Би он согласился попробовать. Миньярд честно пытался прислушиваться к себе в течение нескольких дней, но все, что он замечал за собой — это «хочу курить», «хочу отлить», «хочу надрать зад Мэтту» и тому подобное. Не писать же теперь об этом. По вечерам он брал блокнот и ручку и уходил на крышу, чтобы в одиночестве подумать над заданием Бетси, но сталкивался с диким сопротивлением. «”Домашнее задание", блять. Я что, ёбаный школьник?» Попытки выудить из своей головы то, чего, по его мнению, там не существовало, приводили в бешенство. «Да нихуя мне не надо!» — вопило все его нутро, и Эндрю исступлённо кромсал на клочки бумагу, а потом выкуривал одну сигарету за другой. Миньярд решил забить на задание Бетси и на консультации признаться, что у него ничего не вышло. Что нет у него никаких настоящих желаний, и в жизни он ни к чему не стремится. Пускай уже оставит его в покое с этой темой. С такими мыслями Эндрю уснул. Он стоял посреди просторного темного помещения. Из высоких окон лился лунный свет, широкими полосами ложась поперек комнаты. Больше всего это место походило на учебный класс, но заброшенный и захламленный. Вдоль стен громоздились старинные деревянные парты, составленные друг на друга. На пыльных стеллажах — пустые склянки разных форм и размеров и всяческие диковинные предметы, о назначении которых Эндрю и не пытался догадываться. В углах свалены тюки с каким-то хламом. Миньярд не размышлял о том, где и как оказался, как не задумывается об этом человек во сне. Он лишь принимал происходящее. Но, кажется, всё же знал, зачем он здесь. У стены напротив окон стоял высокий прямоугольный предмет, завешенный тканью. Лунный свет не падал на него, но он был самой заметной, самой значимой вещью в этой комнате. Он будто концентрировал в себе суть всего. Предмет притягивал Эндрю. Миньярд знал, что оказался здесь ради него. Протянув руку, он сорвал ткань. Перед ним предстало массивное зеркало в золотой резной раме и на подставках в виде когтистых лап. Все это он уже где-то видел… В верхней части рамы была выгравирована надпись. Эндрю не мог ее прочесть, как ни пытался: буквы плыли перед глазами, не поддаваясь разуму спящего. Миньярд заглянул в зеркало. Он увидел в отражении себя посреди этого незнакомого помещения, но вдруг картинка начала меняться. У его ног спиной к нему на коленях стоял Дрейк. Зеркальный Эндрю грубо сжимал в кулаке его волосы, запрокинув назад голову, а у горла держал нож. Сознание Миньярда раздвоилось: он стоял у зеркала и одновременно был отражением. Эндрю ощущал рукоять ножа в правой руке, а в левой — жесткие волосы Дрейка между пальцами. В груди закипала ненависть и сладкое предвкушение расправы. Эндрю почувствовал, как его рот растягивается в жестокой улыбке, и увидел хищный оскал в отражении. Он с силой взрезал глотку Дрейка. Лицо жертвы исказила гримаса ужаса, из раны потоком хлынула кровь, заливая трепыхающееся тело. Грудь Эндрю разрывалась от яростного восторга, в висках пульсировало. Дрейк мертв! Багровая пелена затянула зеркало и сознание Миньярда. В глазах потемнело. Отражение поплыло, видоизменяясь. Еще взбудораженный, Эндрю увидел себя за столом в чистой светлой кухне. Почувствовал себя там. Кэсс готовила на плите что-то очень аппетитное. От нее веяло спокойствием и уютом, отчего буря в груди Миньярда стала медленно укладываться, уступая место умиротворению. Женщина, почти мать, подошла к Эндрю, бережно положила руку ему на затылок. Тепло ее ладони проникало в самую душу. Эндрю замер, желая остановить мгновение и навсегда запомнить это любящее прикосновение матери. Эндрю не хотел, чтобы видение так быстро исчезло. Он бы с радостью остался навеки в этой зазеркальной кухне рядом с Кэсс, но отражение вновь заволокло, и появилось новое. На этот раз Эндрю увидел рядом второго Миньярда — Аарона. Близнецы стояли плечом к плечу. Подняв руку, брат обнял Эндрю, и тот почувствовал безусловную, безоговорочную поддержку Аарона. Ему показалось, что он, наконец-то, обрел по-настоящему родного человека, который будет стоять за него, Эндрю, горой. Который подставит плечо в трудную минуту, которому можно довериться. Эндрю всегда считал, что ему в жизни не нужен такой человек — он привык решать свои проблемы без посторонней помощи. Но в этот момент, когда брат был рядом, был с ним заодно, Эндрю почувствовал себя увереннее. Аарон в отражении исчез, и Эндрю увидел свою комнату в доме в Колумбии. Он стоял у своей кровати, а напротив него - Джостен. Нил открыто смотрел ему прямо в глаза, потом шагнул ближе и вдруг заключил лицо Эндрю в свои ладони. Миньярд ощутил его горячее дыхание на своих губах, по телу прокатилась волна возбуждения. Он подался вперед, и их губы встретились. Язык Джостена влажно скользнул в рот Эндрю. Сердце забилось сильнее, к лицу подступил жар. Миньярд обхватил Нила руками, прижимая к себе. Эндрю чувствовал крепкое мускулистое тело под его одеждой. Возбуждение нарастало, в брюках стало тесно. Поцелуи становились все более жаркими и неистовыми. Они упали на кровать и вдруг оказались полностью обнаженными. Эндрю ощутил горячие ладони на своей груди. Он был согласен на эти прикосновения - более того, он жаждал их. Настойчивые пальцы скользнули к низу живота, по телу пронеслась волна дрожи. Эндрю задыхался от бешеного желания. И в одно мгновение все прекратилось. Тяжело дыша, Миньярд снова стоял у зеркала в одиночестве. В груди кольнуло разочарование. Возбуждение еще пульсировало в его теле. Отражение вновь прояснилось, и Эндрю снова увидел комнату и кровать, но место уже было незнакомым. Обстановка казалась уютной и вызывала ощущение дома. Он лежал, положив голову кому-то на плечо. Спокойствие постепенно стало обволакивать его, как на кухне у Кэсс. Пульс выравнивался. Эндрю не видел лица того кто обнимал его, но чувствовал себя надежно рядом с ним. Он знал, что место, где они находятся — их общий дом, и все казалось таким правильным и закономерным, словно иначе и быть не могло. Человек рядом был родным и близким. Миньярд положил руку ему на грудь, и горячая ладонь накрыла его кисть. Чувство нежности и благодарности наполняло сердце Миньярда. Издалека послышался пиликающий звук. Он раздавался все громче по мере того, как Эндрю приходил в себя. Он пошарил в постели в поисках того, кто должен был лежать рядом, но никого не обнаружил. Пиликанье прекратилось, где-то в комнате послышалось шевеление. Эндрю с трудом разлепил глаза и увидел сонного Кевина, который сидел в своей кровати, пытаясь проснуться. Время собираться на утреннюю тренировку. В другой кровати закопошился Ники. Аарон пока не подавал признаков жизни. В памяти Эндрю одна за другой всплыли картины прошедшего сна. И это зеркало. Приснится же… Эндрю однажды пытался смотреть фильм, про мальчика со шрамом на лбу, который попал в школу для волшебников, но история ему не зашла. Однако, образ зеркала, которое показывает человеку его самые сокровенные желания, отложился в памяти. Так что Миньярду не пришлось гадать, что именно он увидел в отражении во сне. Иногда подсознание выбирает ужасно нелепые декорации, чтобы показать нечто важное. Сопротивление снова поднялось внутри. Убить Дрейка было, конечно, весьма заманчивой идеей, а вот остальное… Нет, ему это ничего не нужно. Ни Кэсс с ее заботой, ни поддержка брата, ни сраный Джостен, будь он неладен. Какого хрена этот бегунок себе позволял? Какого хрена Эндрю позволял ему? Миньярд выполз из постели и поплелся на кухню заваривать кофе. Тело слушалось плохо, но постепенно просыпалось вслед за разумом. Больше всего в этом сне Эндрю был озадачен появлением Нила. Тело обдало легкой дрожью при воспоминании о поцелуях и прикосновениях. Блять. Миньярд попытался не обращать внимания на поднимающееся возбуждение. Джостен, конечно, любопытный персонаж, настоящая загадка, но как сексуальный объект он никогда не интересовал Эндрю. Или… Тренировка шла, как в тумане. Миньярд снова и снова мыслями возвращался к тому, что увидел в этом чертовом зеркале. Труп Дрейка, залитый кровью, Кэсс на светлой кухне, плечо Аарона, губы Нила, уютная незнакомая спальня и человек рядом. Эндрю наблюдал, как с клюшкой носится по полю Джостен. Темные волосы прилипли к раскрасневшемуся лицу, в глазах - радостная решимость. Помешанный наркоман. Неужели он и впрямь получает от экси такое нескрываемое удовольствие? Сегодня Миньярд смотрел на Нила с ещё большим вниманием и пытался разобраться в поселившемся в груди новом ощущении. Мимо него в ворота пролетел мяч, и лампы за спиной вспыхнули. — Миньярд, очнись! — заорал Кевин. — Да, Эндрю, к тебе обращаюсь. Сделай одолжение, следи за воротами! Эндрю растянул губы в улыбке наподобие оскала и показал Дэю средний палец. Сейчас экси интересовало его в последнюю очередь. Он вернулся к своим размышлениям и перевел взгляд с Кевина на Аарона. С братом они всегда держались на расстоянии друг от друга, и Эндрю не мог себе представить, чтобы стена, возведенная между ними, когда-нибудь рухнула. Аарон никогда не простит его за то, что он подстроил смерть Тильды — их общей матери. Даже если поймет, что Эндрю это сделал, чтобы защитить его. Так или иначе, Аарон — его единственный родной брат. Они похожи, как две капли воды, пускай только внешне. Эндрю никому не позволит причинить ему вред. Сегодня среда — день его консультации с Бетси. К вечеру Миньярд отвез свою компанию на очередную тренировку, а сам отправился в клинику, где принимала Би. Он вел авто, напряженно вцепившись в руль, и все думал и думал о сегодняшнем сне. Да что с ним такое? Это всего лишь сраный сон, который ничерта не значит. Зачем так загоняться? Можно подумать, он еще и хочет каждый день делить жилье и кровать с каким-то чуваком, который наверняка будет его дико бесить. Например, с Нилом, не приведи господь. «Блять. Опять этот Джостен». Миньярд вспомнил то ощущение уюта и защищенности, которое ему подарил последний эпизод сна. Он попытался отогнать мысль, но тут же подумал, что ему почти так же хорошо было на кухне у Кэсс. Он был важен и нужен ей. Она хотела о нем заботиться. Эндрю становилось все тоскливее, и это чувство раздражало. К Бетси он явился в подавленном состоянии. — Эндрю, как дела? — спросила Би, наполняя кружки горячим шоколадом. — Лучше не бывает, — мрачно ответил Миньярд. Бетси подняла на него глаза. Во взгляде читалось, что она ему ни капли не поверила. — Дела отвратительно, — сказал Эндрю уже честно. — Это твое «домашнее задание», Би, выело мне весь мозг. Всю неделю ломал над ним голову. — Мне жаль, что тебе пришлось трудно, — ответила та. — Что-нибудь получилось? — Нихрена, — буркнул Эндрю. — Хотя вообще-то есть кое-что. Смотрела «Гарри Поттера»? Там есть такое зеркало, которое показывает человеку его желания или типа того. И он рассказал ей о своем сегодняшнем сне. Он описал каждую сцену, которую видел в зеркале, опустив только момент с Нилом. Рассказал о том, в какой восторг его привело убийство Дрейка, как хорошо ему было рядом с Кэсс, что он чувствовал, когда Аарон обнимал его за плечи, и, наконец, о неизвестном-близком человеке и их общем доме. Би внимательно слушала, периодически кивая, и потом спросила: — Что ты думаешь об этом сне? Как считаешь, почему он тебе приснился? — Я думаю, что это все ничерта не значит, — сказал Эндрю. — Это просто сон и ничего больше. — А мне пришло в голову кое-что другое, — улыбнулась Бетси. — Ты сказал, что накануне много думал о своих возможных желаниях, так? — Миньярд кивнул, и она продолжила. — Знаешь легенду о том, как Менделеев открыл периодическую таблицу? Он вновь и вновь пытался систематизировать химические элементы, но у него ничего не получалось. И в конце концов она ему приснилась. Так гласит легенда, — Би сделала паузу, глядя в глаза Миньярду. Тот, кажется, начинал понимать, к чему она ведет. — Вероятно, это всего лишь миф. Но факт в том, что сны — это подсказки, которые нам подбрасывает подсознание. Они не возникают из ниоткуда. Ты ломал голову над вопросом, ответа на который не находил, и твое подсознание решило тебе немножко помочь. Эндрю, то, что ты увидел в зеркале, и есть твои истинные желания. Самые сокровенные. Миньярд уже привык, что Бетси Добсон видит его душу обнаженной. Он молча взирал на нее и привыкал к осознанию, что, кажется, умеет желать. Что он хочет не «ничего». Что ему важен его брат и, похоже, небезразличен Джостен. Что он мечтает об уюте и о том, чтобы с кем-то разделить свою жизнь. Хотя желание прикончить Дрейка открытием для него не стало. Эндрю думал обо всем этом и будто узнавал себя заново. — Эндрю, а теперь ответь на один вопрос. Можешь не мне, а самому себе. Можешь не произносить ничего вслух, — Бетси взглянула на него серьезно и внимательно. — Так ли уж мало значит для тебя семья?