Пятерка

Последним, кого Сергей ожидал увидеть в этом баре в этот час, конечно же был Вадим. Однокурсники всегда звали его Драконом, но на самом деле тянул он максимум на ящерицу. Такой же мерзкий (по мнению Сергея) и с таким же вечно ехидным выражением лица. Вот и сейчас: — Добрый вечер, Сергей Викторович. Отдыхаете? И давит хитрый оскал. У Сережи от него челюсть напрягается неизменно — еще с того раза, как Вадим впервые вошел в аудиторию и нагло заявил, что опоздал. Не извинился, не объяснил причины — просто открыл дверь, сообщил очевидное и выбрал место на заднем ряду. После этого у них так и не задалось. Он бесил и злил Сергея каждую лекцию своими ненужными комментариями и усмешками, удавалось успокаивать себя лишь тем, что это всего на полгода и история искусства отнюдь не профильный предмет для этого отмороженного. На экзамене все пошло совсем не по плану, но вспоминать об этом Сережа не любил. Предпочитал оставить это все в прошлом и выкинуть из головы дерзкого мальчишку. Но вот он — развязно опускается на диванчик рядом, придвигает себе Сережин стакан с пивом, принюхивается и выдает: — А вы разве не должны пить исключительно вино? — А вы разве не должны быть дома в десять? — рычит в ответ Сергей. А ведь вечер так хорошо начинался. Вадик смеется. Смеется противно, обнажая зубы, и огромная грудная клетка ходит ходуном. Он в майке и накинутой поверх нее куртке, на виднеющейся части ключиц и шее расползается какой-то рисунок. Татуировка? Этого не было год назад. Сереже конечно совсем неинтересно знать, что происходило в жизни этого увальня, но сложно не обратить внимание. — Давайте угощу вас, — приторно-сладко предлагает Вадим, сдвигаясь чуть ближе. — Вы же больше не мой преподаватель. Хотя, насколько я помню, вас и тогда это не особо останавливало. Сережа смотрит злобно. Хочется ударить его чем-то увесистым, сбить с него эту спесь и просто уйти домой. Там спокойно, там никто не донимает дурацкими разговорами, там можно пить и не бояться, что учудишь что-то сумасшедшее, там одиноко. — Вы очаровательны, — усмехаясь, шепчет Вадик на ухо, а руку кладет на бедро. Сережа дергается и шипит, кажется, даже не что-то конкретное — лишь исторгает из себя звуки ярости. — Тебе жить надоело? — цедит сквозь зубы и сильнее вцепляется в пододвинутый обратно стакан. — А вам не надоело в недотрогу играть, Сергей Викторович? Вадик ухмыляется совсем гадко, но руку все же убирает и отсаживается. — Надеюсь, текила вас немного расслабит, — и уходит к бару. У Сережи от возмущения только пар из ушей не валит. Он готов бросить свое недопитое пиво, схватить куртку и уйти сейчас же, пока Вадик не загораживает выход. Но… он этого не делает. Покорно остается на месте, заглушая собственный внутренний голос, который язвительно интересуется: ну и почему ты остался? У Сережи ответа на этот вопрос нет. Но зачем-то же они с этим утырком здесь встретились? — Так и в судьбу поверить недолго, — соглашается, будто прочитав мысли, возвратившийся Вадим. Садится снова рядом, но к бедру не жмется, руки больше не распускает и в целом вообще сейчас выглядит вполне себе адекватным человеком (впрочем, Сережа уже научился не вестись на этот обманчивый образ). — Вас как сюда занесло? — Вы теперь поболтать о жизни со мной хотите, Вадим? Злость немного отступает, и Сереже снова кажется правильным перейти на это официальное, их университетское «вы». По крайней мере, это создает иллюзию дистанции (не то чтобы это особо помогло тогда, во время экзамена, когда Вадик остался последним — абсолютно один в огромной пустой аудитории, с этими горящими глазами и соблазнительно закушенной зубочисткой в зубах). — Попиздеть, да, — кивает Вадик и, слизав соль с кромки, опрокидывает в себя первый шот, тут же следом вгрызается в лимон. — Вы берите, не стесняйтесь. Вечер у нас с вами долгий. — Почему вы так уверены, что я никого не жду? Вадик смотрит с самодовольной усмешкой — и теперь уж точно хочется ему въебать. Как будто он что-то понимает в Сережиной жизни, как будто знает хоть самую малость. Сережа к принесенному алкоголю не притрагивается. — Хорошо, — снисходительно кивает Вадим. — Вы ждете кого-то? На это Сережа предпочитает не отвечать. Потому что единственный друг появляется раз в полгода, забегает на неделю, смазано рассказывает о работе, выслушивает нытье Серого и уматывает по своим контрактам дальше. Его такая жизнь устраивает, говорит он всегда. «А вот тебе бы, Серый, найти кого-то на гражданке». Серый отмахивается: никто ему не нужен, ему и так хорошо. — Ну а раз вы никого не ждете, то пейте, Сергей Викторович. Сережа тяжело вздыхает и пьет. Спустя четыре текилы вечер перестает быть таким мрачным, а Вадим, хоть и по-прежнему бесконечно раздражает, уже не кажется худшей компанией на свете. Сережа позволяет себе даже пристальнее разглядеть его: изменился тот мало, разве что разросся в плечах и груди — подкачался. Ну и тату, что так таинственно выглядывает из-под одежды. Снять бы с него это майку да поглядеть. — Все такой же красивый? — лезет в мысли с очередным насмешливым напоминанием о себе Вадим. — Да вот думаю, — не теряется Сережа, — разве сюда пускают в трениках? — А их легче снимать, — пожимает плечами так невинно, будто никакого намека в этом нет. И раз игра идет в этом направлении, то Сергей подхватывает и делает вид, что ничего и не происходит. Заговаривает вдруг про свой отпуск, про то, как хорошо было в Испании этим летом, могу посоветовать виллу, Вадим, если вам тоже захочется. Вадим коротко смеется и кивает: сразу после отпуска под родным Тагилом с дядькой, который только откинулся. И не разберешь, врет он или нет. Зато точно разберешь другое: рука Вадима снова оказывается там, где ей (не) место. Начинается с совсем невинного поглаживания по колену, и Сергей усиленно притворяется, что его это никак не волнует. Рассказывает теперь про последнюю перечитанную книгу зачем-то. Вадик слушает внимательно, кивает — ни дать, ни взять прилежный ученик. — Вы, кстати, похожи на Маргариту, — тянет Вадик с таким видом, будто и правда знает, о чем говорит. — Чем это? — Да вам просто мужика нормального надо, чтобы выебал вас хорошенько, вот и все. Сережа захлебывается от негодования: — Кого здесь надо выебать, так это тебя. — Это предложение? Вадик как будто и не пьян вовсе: по крайней мере подмигивает вполне трезво, сыто улыбается, глядит своими бешеными глазами и руку, которая все это время спокойно лежала на колене, вдруг наконец перемещает туда, где хотелось чувствовать ее еще после второго шота. Но Сергей то ли из вредности, то ли просто для проформы смотрит диким зверем и стискивает его руку своей. Сам не понимает, зачем спрашивает: — Это что, блять? Вадик по-прежнему улыбается. Красиво, сука, и даже как будто хочется застыть в этом мгновении. Но своим грязным ртом он выдает: — Твой стояк, Сергей Викторович. Сережа сдавленно стонет и вместе с ладонью Вадика под своей мнет на самом деле лишь привставший член. Думает, насколько неправильно будет утащить сейчас этого дебила в туалет и позволить отсосать (совсем как на экзамене по истории искусства). Вадим придвигается еще и, бесстыдно пройдясь языком по краю уха, негромко спрашивает: — Ну так что, хочешь выебать меня? Сереже похуй даже на то, что с дальнего столика на них во все глаза глядят две девицы — завидуют. Он резко выдыхает. Ладонь сжимается плотнее и не оставляет вариантов ответа. — Не хочу, — на грани слышимости все еще сопротивляется Сережа. Вадик усмехается и опаляет воздухом шею. Приказывает: — Называй адрес. У Сережи от его действий и тона (или все-таки от алкоголя?) внутри все переворачивается в предвкушении. — И даже не спросишь, к тебе или ко мне? — К тебе точно ближе. Разум все еще тревожит навязчивый образ: Вадик в тесной кабинке туалета сползает вниз, глядит с ухмылкой и сам приспускает Сережины штаны, запрещая издавать даже малейший звук. В аудитории тогда тоже приходилось себя сдерживать, они ведь даже дверь не успели закрыть — адреналин рассекал кровь, член стоял твердо, а Вадик брал в рот уверенно (возможно, на этом вообще зиждилась его академическая успеваемость). Но на смену возникает новая картинка — можно прижать его к кровати и трахать до тех пор, пока от его бравад не останется ничего, кроме хриплых стонов. Сережа называет адрес. В такси молчит. Болтает в основном Вадик — звучит как фоновый шум, Сережа прислушивается лишь изредка. Сначала что-то про ебанутого продавца, а спустя минут пять уже спорит с водителем о системе высшего образования в России. Сережа чувствует себя странно. Он все еще заведен, и перспектива потрахаться с Вадимом все еще вызывает жаркие волны по всему телу. Жалеет только, что выпил так много — хотелось бы запомнить все (несмело добавляет в конце «и в этот раз тоже», потому что, как бы он ни старался обманывать себя, тот раз он помнит прекрасно — слишком уж довольным выглядел Вадик и слишком уж убедительно шептал после на ухо, что «вы вкусный, Сергей Викторович, позвоните, повторим». Номер Сергей сохранил, но так никогда им и не воспользовался. Не сталкивались даже в коридоре, и он не мог решить, рад этому или нет). Голос Вадика в реальности врывается в воспоминания слишком радостно: сообщает, что приехали и пора бы уж хозяину показывать дорогу к своей берлоге. Сережа благодарит таксиста и молча ведет Вадика за собой. В лифте едут целомудренно — не набрасываются друг на друга, даже не лапают. Дракон лишь глядит хитро-хитро, пару раз теребит собственный член и заставляет Сережу опустить взгляд на серые треники. Они слишком свободные и простора для фантазии достаточно, но Сережа не может не представлять, что Вадима от ожидания разрывает тоже. — Давно не ебался? — как бы между делом, будто спрашивает о погоде на завтра, выдает Вадим. Сережа предпочитает вопрос проигнорировать. Признавать, что это правда, не хочется. Как и не хочется признавать, что от охрипшего вдруг голоса Вадима по позвоночнику сбегают вниз мурашки. — Я ж оставил тебе номерочек. Чего не позвонили, Сергей Викторович? Сережу почти трясет от этих скачков с «ты» на «вы». Лифт будто назло едет медленно, а Вадик будто назло стоит соблазнительный, еще и стягивает с себя куртку под безразличным (Сережа надеется, что еще способен хоть немного держать лицо) взглядом. Темные линии чернил теперь виднеются и на плечах, и, наверное, Сережа все-таки растерял все свои маломальские актерские способности, потому что Вадик нагло растягивает губы в усмешке и проводит рукой по шее, груди и забирается ей под лямку майки, чуть оттягивая ее. — Покажу дома. Сережа кивает. Запоздало понимает, что надо было хотя бы притвориться незаинтересованным. Но Вадик, кажется, все равно и так видит его насквозь — своими бездонными, голодными глазами раздевает прямо тут, лезет под ребра и заставляет сердце колотиться от ожидания. Открывая дверь квартиры, Сережа очень надеется, что Вадик прижмет его к стене в коридоре, протолкнет язык в глотку и коленом тут же залезет между ног, вырывая горячечный всхлип. Но Вадим неспешно снимает обувь, вешает куртку на крючок, быстро оглядывает прихожую и следит за тем, как Сережа подозрительно долго возится у замка. — Тебе помочь? — с томным шепотом возникает за спиной и кладет руки на плечи. — Помоги себе, — огрызается Сережа, мысленно умоляя Вадика прижаться пахом к заднице. — Это можно организовать, — все-таки обхватывает за талию и упирается членом между ягодиц (Сережа благодарно выдыхает), продолжает вполголоса, — в следующий раз обязательно посмотришь, как я помогаю себе. Понимание приходит сразу — и Сережа несдержанно откидывает голову назад, упирается в него, стараясь не представлять, как Вадим ублажает себя и что следующий раз действительно будет. Но Вадик мычит в его ухо, поглаживая живот: — Обычно я люблю насухую. Жестко, быстро. Но если захочешь, Сергей Викторович, позволю твоим ловким пальчикам подрочить мне так, как нравится тебе. Что думаешь? У Сережи слюна скапливается от таких обещаний. — Думаю, что вы охуели, Вадим, с такими предложениями. Вадим прикусывает его за мочку и лезет языком вверх, к хрящику. Подавить стон оказывается сложнее, чем Сережа предполагал. — Спальню покажешь? — Думал, ты уже не спросишь. Сережа идет первым. Затылком чувствует жар, исходящий от Вадима позади него. Молится, чтобы в тумбочке оказались смазка и презервативы, все еще годные к использованию. Потому что не проверял, а ебался и правда давненько (кажется, последним был тот парнишка с йоги — к сожалению, не вышло ни йоги, ни отношений. Хотя секс был неплох). На входе в комнату Вадим щипает его за ягодицу. — Блять! — шипит Сережа, резко оборачиваясь и попадая в объятия этого недоумка. — Не угадали, Сергей Викторович! Всего лишь я. Зад у вас больно охуенный. Знаете же, что все девчонки в универе от вас текут? Знаете, само собой… Да и парни. Выбирай — не хочу. — Не хочу, — отрезает Сережа и больно зубами тянет Вадика за нижнюю губу, а затем тащит за собой на кровать. Вадим усаживается сверху, потирается стояком и, склоняясь, стискивает обе Сережины руки над его головой. Он такой тяжелый, горячий и аппетитный, что Сережа не может удержаться от поцелуя-укуса в шею. Вадик довольно, хоть и негромко, отзывается протяжным мычанием. — А вы быстро завелись — для вашего-то возраста. За такое хочется въебать (или выебать) еще сильнее. Старым себя Сережа не считает, и проблем с либидо никогда не возникало, но слышать такое от этого напыщенного юнца Сереже не нравится. — Мне тридцать три, идиот. — У-у-у, — почти пропевает Вадим, начиная вдруг имитировать толчки. Сережа захлебывается воздухом и крепче вцепляется в его плечи (где все еще разбегаются линии неизвестного рисунка). — Расскажете на досуге, как там штурм Зимнего проходил? Или чего-нибудь про Брежнева? — Как только расскажешь про смешариков и как дела у Лунтика, — злится Сережа. — Слезь с меня и ложись на спину, живо. Вадим улыбается хищно. Языком широко мажет по шее и подбородку, облизывает его губы, а потом вдруг неожиданно подчиняется. Быстро стягивает с себя майку и перекатывается на бок, закидывая руки за голову — глядит теперь сытым котом. Сережа теряется на мгновение, потому что не ждал от Вадика такой покорности. — Мне вообще-то двадцать четыре, Сергей Викторович. Но про Лунтика так и быть расскажу, если вас это заводит. — Заткнись! Сережа ведет ладонями по его бокам и подмышкам. Тело у него великолепное — крепко сбитое, рельефное, кожа на пару оттенков темнее Сережиной, маленькие розовые соски топорщатся призывно. Портит вид лишь непонятная черная хтонь. Сережа позволяет себе рассматривать и трогать — верхом на Вадиме чувствует себя хозяином положения. Мягкими подушечками водит по чернилам (кажется, волк и дракон?), задевает соски, от чего Вадик слегка дергается. Чудно — похоже, очень чувствительные, и если их укусить и оттянуть, можно получит прекрасную реакцию. — Раздевайтесь, ну. Так хочется вылизать тебя везде. Не сегодня, да? Хорошо, в другой раз. Залезу языком тебе в зад, наверняка и там ты очень вкусный, м? Сережа усиленно пытается показать, что его это совсем не волнует, и снимает рубашку, а следом тут же избавляет себя и Вадика от всего остального. — У меня там в заднем кармане есть сюрприз, — шелестит Вадим. Сережа проверяет его карман и обнаруживает квадратик фольги. Что ж, хотя бы по этому поводу не придется волноваться. — Всегда ношу с собой, на экстренные случаи. Не предполагал, что пригодится сегодня. Говорит таким тоном, что становится понятно: абсолютно точно собирался им воспользоваться. — Может еще и растянуть себя успел? — ехидно осведомляется Сергей. Вообще-то надеется на отрицательный ответ — потому что хочется самому пробраться в него пальцами, мерно трахать сначала ими и закончить бал, проталкиваясь внутрь членом. — Тут извиняйте, на такое не рассчитывал. Сережа надеется, в его глазах не слишком много восторга. Достает смазку (оказывается, даже не открытая) и щедро поливает ей собственную ладонь. Вадик лежит на удивление смирный, спокойный — неужели часто бывает в нижней позиции? Или у этого отбитого вообще не существует ни страха, ни волнения? — Ну же, Сергей Викторович, хочу вас в себе. Давайте. Сережа дает. Проникает сначала осторожно, лишь на одну фалангу. Следит, чтобы Вадику было не больно. Но тот по-прежнему расслаблен, дышит лишь чуть чаще, но не зажимается и анус свой подставляет будто даже с удовольствием. Сережа вводит один палец до конца, чуть позже добавляет другой и третий, массирует изнутри, слышит негромкие хрипы и редкие «Ох, да» и «М, Сергей Викторович». А потом Вадим настойчиво просит: — Давай, пока мы оба не сдохли, ты мне уже засадишь. Сережа усмехается его нетерпеливости, но никак не комментирует. Решает, что на сегодня с него и правда уже достаточно. Самому хочется войти в него и оттрахать так, чтобы стены звенели от его стонов. Сергей вскрывает упаковку и раскатывает презерватив по члену. Не торопится, будто красуется даже — потому что Вадик ловит каждое движение, улыбается, размашисто проходится по собственному стволу и голодно облизывается. — Готов? — спрашивает Сережа, пристраиваясь наконец и в нетерпении подрагивая у дырочки. Ждет отмашки. Вадим откидывается на подушки и кивает: — Мечтал об этом весь год. Врет конечно, но у Сережи приятно екает в груди. Он медленно погружается в Вадима, не отводя взгляда и стараясь не стонать от того, как же сам мечтал сделать это еще тогда, в аудитории, пока Вадим жадно, с чувством брал почти до основания. Вадим закусывает губу и смотрит в ответ — глаза совсем дикие, он хватается за Сережину талию и тянет на себя, слишком резко. Выдыхает сквозь прикрытый рот, из глаза катится единственная слезинка. Сережа склоняется над ним. — Ну и куда торопился? — шепчет вдруг неожиданно тепло, слизывая капельку с уголка. — С таким тобой хуй удержишься, — хрипит в ответ Вадик и утягивает в поцелуй. В нем по-прежнему тесно и Сережа не решает двигаться, зато целует Вадима с удвоенной силой. Вадим просит сам, — Давай, Сергей Викторович, хочу, сдохну сейчас, так хорошо. У Сережи все тело звенит и натягивается от таких слов и до жути хочется услышать не это официозное «Сергей Викторович, а мягкое «Сереж». А еще хочется съязвить, кинуть что-нибудь злобное, только бы избавиться от этого ощущения болезненной нежности в груди. Но вместо этого Сергей снова терзает его губы и чуть-чуть вынимает свой член, чтобы в следующую секунду несильно толкнуться им обратно. Вадик кусает его, тут же зализывая неприятные ощущения. Хватается руками за плечи, а ноги обвивает вокруг талии. Он теперь совсем близко, внутри — горячо и тесно. Охуенно так, что Сережа стонет в его ухо. — Блять, — выдает в ответ Вадим, зубами прихватывая кожу на плече и вцепляется мертвой хваткой. — Сделай так еще. Сережа входит в него рвано и послушно стонет снова и снова. Трется о плоть между ними и тычется в губы слепым котенком. Точно кончит совсем скоро, потому что ощущений невыносимо много. Он обхватывает член Вадима, доводя до пика почти одновременно с собой. Пачкает обоих и еще больше размазывает сперму по животам, укладываясь сверху. Дыхание сбито, а в комнате теперь витает запах секса и пота — Сережа даже успел отвыкнуть от этого. Дает себе ровно двадцать секунд, чтобы восстановить силы, а после слезть с Вадима, стянуть презерватив и позорно сбежать в ванную, потому что осознание совсем скоро накроет волной. Но план удается выполнить не полностью — уйти не успевает, потому что Вадик вдруг хватает за запястье и безапелляционно тащит на себя. Обвивает крепко, прижимает сверху ногой и заставляет остаться в кровати. — Интересно, если бы мы тогда так потрахались, ты бы все-таки поставил мне пятерку? — Я и поставил, ты тупой? Тот смеется. — Да я помню, Сергей Викторович, просто еще раз хотелось услышать, как высоко ты оцениваешь мои умения. Сережу это напоминание неприятно ударяет осознанием в очередной раз: тот минет был лишь ради оценки. Становится вдруг невероятно мерзко от себя. Не получается сдержать желчно рвущегося: — И какая же сегодня у этого всего была цель? Зачем подставил свою жопу, если я больше не твой препод? Вадик снова смеется негромко и гладит вдруг своими лапищами по спине. Сережа старается не поддаваться на эту ласку, но черт, это правда приятно. — А может, ты мне понравился сразу, Сергей Викторович. — Поэтому тогда я тебя год не видел? — Слишком сильно понравился. Сережа не понимает, что это значит. И не хочет продолжать этот разговор. Поэтому выдает: — Татуха твоя — хуйня, кстати. — Спасибо. Вот покрашу — тебе еще больше понравится. Потом оторваться от нее не сможешь. Дурацкое сердце опять дурацко екает от дурацкого «потом». Сергей пихает Вадика в бок и ворчит: — Все равно хуйня. И на завтрак, кстати, не рассчитывай остаться. — Даже не собирался. Вадим сжимает его так надежно, что Сережа, укутанный его теплом, засыпает, успокаивая себя тем, что обо всем можно будет подумать когда-нибудь позже.