Cause all the walls of dreaming, they were torn wide open and finally it seemed that the spell was broken
Луиза возвращается с работы, когда на часах начало девятого. В июне в это время город только оживает, к тому же, на улице непривычно безоблачно. Подходящая погода для того чтобы наконец-то сменить домашние тапочки на новые туфли, которые она купила в прошлом месяце да так ни разу не надела, оставив «для особого случая». А чем не случай? Вчера она через шантаж, долгие торги и угрозы уговорила Ноэла пойти в кино, на новый фильм Спайка Ли. Решающим аргументом стало то, что она разрешила ему курить дома, если он будет открывать окно. Впрочем, возможно с этим она слегка погорячилась. Не с первого раза справившись с замком, она открывает дверь и жалеет об этом как только ступает на порог: Ноэл висит на телефоне, утопая в удушливых клубах сизого, прогорклого дыма. Чуть приоткрытое окно не спасает — в квартире хоть топор вешай. Вместо приветствия, она звучно бросает сумочку и ключи на трюмо в прихожей, попутно стягивая с себя джинсовую куртку. Он выглядывает из гостиной, зажимает трубку ладонью, обозначив свою радость от её прихода коротким «хэй, детка!», и, не утруждаясь дождаться ответа, возвращается к разговору. Она одними губами спрашивает кто звонит и получает вполне ожидаемый ответ: «Наш малыш». «Кто же ещё.» — добавляет Луиза про себя, закатывая глаза. Она скидывает кеды, с облегчением просовывая ноги в уютные домашние тапочки и направляется прямиком на кухню. Кое-как разобравшись с пакетами из супермаркета, она решает сварить кофе, чтобы стряхнуть с себя дневную усталость и немного взбодриться. И пока достаёт из шкафчика турку и свою любимую чашку, краем уха слушает обрывки разговора, долетающие из комнаты. «Нет.» …. «Нет… сегодня всё отменяется, я ведь уже сказал.» …. «Потому что у меня есть своя жизнь, Лиам! Земля не вертится вокруг тебя, можешь себе представить?» …. «…да, с Луизой» …. «Нет. Мы идём в кино» …. «Пошёл ты!» …. «Нет!» …. «Закрой свой рот.» …. «Лучше скажи куда ты намылился?» …. «Что?.. С кем?..» …. «Это тот придурок?» …. «Потому что все твои друзья — будущие уголовники и настоящие торчки.» …. «И этот твой Дин — обсос.» …. «Да, блять, всё верно — я знаю всех обсосов Бёрниджа.» …. «Воу-воу…не интересно мне…» …. «Мне плевать откуда этот Дин вернулся…» …. «Да хоть из Папуа-Новой Гвинеи.» …. «Конечно ты не знаешь, потому что ты идиот, как и твой Дин.» Вдруг развеселившись, Ноэл громко смеётся в трубку. …. «Размечтался, пиздёнка. Я вовсе не…» …. «И во сколько вы намылились к нему?» …. «Надолго?» …. «После поговорим. Если тебя не размажет.» …. «Всё, мне надо идти… Нет, я сам позвоню.» …. «Нет, Лиам! Я не…ты ёбнулся или как?» …. «…а знаешь, может быть так и поступлю…» …. «Поплачешься своему дружку, а потом утрёте друг другу слёзки.» …. «Сам знаешь при чём… Или ты думаешь, я не знаю о ваших маленьких секретиках?» …. «Просто будь на репетиции вовремя.» …. «Что?! Нет, ни за что, блять!» Луиза чуть не подпрыгивает на месте от его крика. «Ты охуел? Я не хочу видеть его там!» Как бы невзначай она проходит мимо него и цепляется взглядом за пепельницу, полную окурков — она обязательно скажет ему пару ласковых об этом позже. Он ловит её взгляд, и, видимо соображая, что её терпение уже на исходе, подносит два пальца к виску, изображая выстрел, и всем своим видом показывает как этот разговор его утомил. Луиза сдержанно улыбается в ответ. На самом деле, Лиам ей нравится. Он забавный, даже милый, когда его узнаешь поближе; с ним Ноэл всегда смеётся, и только слепой не заметит насколько они близки. Это по-настоящему удивительно — они как магниты с противоположными полюсами. Конечно, она знает каково это, когда у тебя есть братья и сёстры, но не припомнит чтобы у них с сестрой хоть когда-то была подобная связь. У этих двоих будто есть свой собственный язык (хотя чаще они переходят на язык тактильный). И всё же, порой ей кажется, что младшего из Галлахеров и в самом деле слишком много в их жизни. Он как сияющая звезда, свет которой ослепляет и заполняет собой всё пространство вокруг, затягивая на свою орбиту каждого, кто встречается на его пути. «Да, можешь так и передать…» …. «Так и передай. И ещё передай, что если он хочет попасть на нашу репетицию, ему придётся купить факен билет.» …. «Да, именно. Ты сам меня умолял, помнишь?.. Да. Точно.» …. «Я и есть главный. И я не хочу видеть его тощую задницу на нашей репетиционной базе.» …. «Да никакого. Просто к слову пришлось…» …. «Обязательно. Можешь валить вместе с этим уебком, если что-то не нравится» …. «Разговор окончен.» …. «Всё, я должен идти, Луиза пришла…» … «Нет, Лиам, я не знаю сколько идёт фильм.» …. Луиза вопросительно смотрит на него, округлив глаза — в ответ Ноэл только устало закатывает глаза и качает головой. «Привет, Лиам! — набрав в лёгкие побольше воздуха, Луиза решает прийти на помощь, — Если Ноэл сейчас же не повесит трубку, десерта не получит!» «Ты всё слышал, пиздёнка.» — благодарно подыгрывает старший. …. «Захлопнись, Витабикс.» …. «Это тебя нельзя подпускать к сладкому.» …. «Я всё сказал. Мне пора…» …. «Делай что хочешь. Только не забеременей!» Он кладёт трубку, прилагая больше усилий, чем требуется, отчего аппарат жалобно звякает. Так заканчивается каждый второй их разговор с братом. Луизе не привыкать к подобным сценам — она видела достаточно. Бывало и хуже. Эти двое будто кошка с собакой — если оказываются в зоне досягаемости друг друга, не могут прожить без склоки и пары часов. И всё же, не проходит и дня, чтобы они не созванивались, даже когда через пару часов и так встретятся на репетиции. В последнее время Ноэл проводит с ним и его группой почти всё своё время. Не то чтобы Луизу это сильно напрягало… Кроме тех случаев, когда он, перебрав, остаётся ночевать в этой их репетиционной берлоге. Просто иногда, когда Лиам болтается у них дома, они только и делают, что собачатся по поводу и без, не замечая ничего вокруг себя, и в такие моменты, когда в комнате сразу два Галлахера, она чувствует себя лишней в собственной квартире. — Аркид передавал привет. — Что ему было нужно? Опять забыл как шнурки завязывать? — не без иронии замечает Луиза, когда Ноэл материализуется на кухне, словно кот, вынюхивающий угощение. Тот в ответ строит гримасу. — Пмс, ты ведь его знаешь. Он на мне помешан. — Возможно тебе следует напомнить ему, что он уже большой мальчик и сам может убрать свои игрушки… Чёрт, совсем забыла! Мне нужно позвонить Линде… Напомни мне об этом когда вернёмся. — Слушаюсь, мисс. Желаете чего-нибудь ещё, моя госпожа? — мурлычет он ей на ухо, обвивая руками сзади, — Кстати, ты обещала десерт. Его дыхание щекочет изгиб её шеи, отзываясь приятной дрожью в теле. Луиза смеётся и мягко освобождается из его цепких объятий — иначе о походе в кино можно забыть, а она уже неделю мечтает выбраться хоть куда-то кроме работы. — Потише там, тигр! Сначала ужин, потом сладкое. Если мы хотим успеть на сеанс, нам нужно выйти через час, — наскоро распоряжается она, вручая ему пакеты с китайской едой, и направляется в ванную, — А мне ещё нужно принять душ, жара страшная. — И свари кофе! *** В фойе кинотеатра ей приходится три раза переспросить Ноэла какие у них места. Похоже, её бойфренд сегодня витает в облаках. Он достает билеты из кармана и хмурит брови. — Двадцать два и двадцать три — твои счастливые числа. — трясёт он ими у неё перед носом. Луиза уверена, что говорила ему о том, что её счастливые числа — 7 и 21. Но она предпочитает промолчать. Они опаздывают на начало фильма, пока закупаются попкорном и прочей вредной, но вкусной провизией в киношном буфете, потому на свои места им приходится пробираться чуть не на ощупь. Ноэл цепко держит её руку в своей, уверенно волоча за собой по тёмному проходу, будто на нём прибор ночного видения, тогда как Луиза спотыкается через два шага на третий. С грехом пополам они всё же пробираются на свои места, чуть не оттоптав ноги своим соседям по ряду, и вскоре с облегчением растекаются в креслах, устраиваясь поудобнее. В темноте Луиза не может удержать бутылку с апельсиновым соком — та вероломно выскальзывает из рук из-за отклеившейся этикетки, звучно падает на пол и катится под соседние кресла; они оба прыскают со смеху и суетятся в попытках достать пустившуюся в бега, чем вызывают недовольное гудение в зале. Кто-то громче других выражает своё неодобрение низким продолговатым «буууу». Лицо Луизы пылает и она впервые рада, что тут так темно. Первые минут пятнадцать фильма Ноэл постоянно смешит её, комментируя всё, что происходит на экране, пока на них раздражённо не шикают с переднего ряда, и ей не приходится извиняться за них обоих. После этого они смотрят фильм молча. Кино на вечную как сама вселенная тему — про гарлемско-бенсонхерстских «Монтекки и Капулетти», живущих в настолько непримиримых мирах, что пересечься им суждено только по воле слепого случая или злого рока — на выбор. Вечно гонимые любовники — Ромео и Джульетта, заранее обречённые на горький финал жестокими устоями и расовыми предрассудками, порождёнными дремучим невежеством и обывательской ненавистью. Эдакие враждующие кланы в современной потрёпанной Вероне. Луиза набивает рот аппетитно хрустящим попкорном, и изредка посматривает на Ноэла. Ей кажется, что он не особо следит за сюжетом — его пальцы то и дело нетерпеливо отбивают дробь по подлокотнику и он думает слишком громко. Это чертовски отвлекает от сюжетных заморочек. От него волнами исходит нетерпение, Луизе даже необязательно смотреть на него. Она прекрасно знает, что Ноэл терпеть не может все эти походы в кинотеатры и музеи — считает их пустой тратой времени. Если бы у него была возможность, её бойфренд предпочёл бы сутками сидеть в обнимку со своей второй, деревянной девушкой, сочиняя очередную факен гениальную песню. Где-то ближе к середине фильма, когда попкорн надоедает, а сюжет хоть и хватает за грудки драматизмом и моментами, обещающими разойтись на цитаты, но всё же достаточно неспешен, её начинает неслабо вести. Усталость после трудового дня даёт о себе знать, а зал, погружённый в дремотную уютную полутьму, сводит на нет эффект от выпитого накануне кофе. Она и сама ненавидит себя за это, но даже реплики актёров, отыгрывающих свои роли так, будто от этого зависит их жизнь, действуют на неё словно маятник гипнотизёра. Помимо её воли и желания, веки тяжелеют будто в них налили свинца… Какое-то время она стоически борется с собой, но, кажется, на один короткий миг всё-таки успевает задремать, потому что просыпается от того, как Ноэл мягко обнимает её за плечи, привлекая к себе. Она со вздохом кладёт голову ему на плечо, с огромным трудом преодолевая навалившуюся сонливость. В то время, когда она пытается стряхнуть с себя это марево, Луиза чувствует шаловливую мозолистую ладонь Ноэла на своей груди — его пальцы, обводящие контур ключиц, скользящие по шее и поднимающиеся выше, к линии её подбородка. Она чувствует на коже металлическое ребро его кладдахского кольца и вздрагивает от того, как медленно и чувственно он это делает. Ей хочется заглянуть ему в глаза. Вообще-то она не любит такие проявления в публичных местах, хотя, надо признать, это нехило заводит её сейчас. Он не даёт ей посмотреть на него, и уже в следующую секунду наклоняется к ней; и всё, о чём она думает теперь это его горячие губы, решительно и настойчиво ласкающие её собственные. К щекам и лбу приливает кровь — голоса и другие эффекты из динамиков звучат словно бы откуда-то издалека, из-под слоёв ваты, постепенно превращаясь в монотонный гомон. Его губы упругие и такие сладкие — Луизе хочется, чтобы это не кончалось. Голова идёт кругом как после «мёртвой петли», и всё, что удерживает её, это его обволакивающие объятия. Правда, очень скоро она понимает, что что-то не так. Его поцелуи становятся всё более необузданными и требовательными, почти агрессивными, и, в конце концов, совсем неожиданно он прокусывает её нижнюю губу. Вспышка боли возвращает к реальности, не давая делу принять слишком уж опасный оборот, а глаза распахиваются как по команде. — Ауч, Ноэл! — шипит она приглушённо, слизывая солёную влагу на внутренней стороне прокушенной губы. — Какого ты?.. Только после она поднимает взгляд к его лицу… и обмирает. Она не сразу понимает что к чему. В пурпурно-красных всполохах экрана, на неё выжидающе, с любопытством и диковатым огоньком, взирает пара знакомых, небесно голубых с чёрной кляксой зрачка глаз. Вот только… эти глаза больше. И они явно принадлежат не её парню. По коже пробегает зябкий холодок, заползая под лёгкую ткань платья. Сердце готово выскочить из груди. Вместо Ноэла в соседнем кресле сидит Лиам. Луиза изумлённо таращится на него, а после ошарашенно оглядывается по сторонам, ища этого пройдоху между рядами и готовясь обрушиться на него за такие розыгрыши, но нигде его не находит. И это ещё не самое странное. Меньше минуты уходит на осознание того, что они здесь одни — кроме них в зале кинотеатра ни души. Пока она в растерянности вертит головой, лихорадочно соображая сколько же она проспала, Лиам просто смотрит на неё и улыбается так, будто она самая диковинная и забавная зверушка из всех, что ему приходилось видеть. «Потеряла что-то, дорогуша?» — заговорщицки шепчет он, с лукавым прищуром заглядывая ей в глаза. *** Луиза просыпается резко, будто кто-то невидимый с силой толкает её, не оставляя шанса досмотреть чем всё закончится. Хотя, в этот раз она только благодарна. Она всё ещё чувствует его вкус на своих губах. Её мучает чудовищная жажда, как после забега — во рту настоящая чёртова пустыня и кактусы. Она стряхивает с себя остатки этого дурного сна, томно потягивается на простынях и рассчитывает попросить Ноэла побыть хорошим парнем и принести воды, но, протянув руку, быстро понимает, что его половина постели пустует. Луиза приподнимается и смотрит в сторону ванной — свет внутри не горит. С неохотой и тяжёлым зевком она откидывает одеяло и шарит рукой под кроватью в поисках своих тапочек, чтобы самой прошлёпать до кухни. Но что-то заставляет её оставить это дело и прислушаться. В ночной тишине её ушей достигает приглушённый голос Ноэла, доносящийся со стороны кухни. Он с кем-то разговаривает по телефону…посреди ночи. «Вот крэйзи. Что за неотложные дела, которые не могут подождать до утра?» — удивляется Луиза. Щурясь и потирая мутные со сна глаза, она всматривается в горящий зелёным циферблат на электронных часах, стоящих на столике под ночником. В глазах пляшут изумрудные пятна, постепенно превращаясь в различимые символы. 3:42 С кем он может говорить в такой час? Его друзей, этих праздных гуляк, неплохо бы поучить хорошим манерам — у большинства из них нет работы, на которую нужно вставать в дьявольскую рань. И кто вообще может звонить ему почти в четыре утра… Если только этот кто-то не Лиам. Не очень понимая, о чём вообще можно болтать в такое время, она решает подождать ещё минуту, а потом вернуть этого ночного тусовщика в постель. Его голос низкий, ничего не разобрать, а иногда он и вовсе переходит на шёпот. Так что поначалу она не может ничего расслышать, хотя акустика в их доме такая, что даже днём слышно всё, что происходит за стеной. Луиза всё же встаёт — сон неумолимо уходит и ей всё ещё хочется пить. Впотьмах, на цыпочках она ступает по прохладному полу гостиной, готовясь незаметно подкрасться, чтобы напугать и, возможно, закатить Ноэлу шутливую сцену ревности, и может быть даже рассказать ему про свой сон, когда отчётливо слышит его слова. «Надеюсь вы с ним хорошо провели время…» …. «Вот как? А кто ещё был?» …. «А Терри?» …. «Только вы? Ты же сказал, что он точно будет…» …. «Да неужели… И какого хрена я должен знать об этом?» …. В освещаемой лишь всполохами фар случайных проезжающих автомобилей и мерцающими огнями города кухне, немного привыкшие к темноте глаза уже могут различить его очертания. «Пфф, я вовсе не… А не сходил бы ты нахуй.» …. «Меня это не волнует.» …. «С какой, блять, стати мне ревновать к твоим тупым друзьям?» …. «Будь моим гостем. Ты знаешь где меня найти…» Окно чуть приоткрыто. Ноэл сидит на столе прямо напротив, зажав трубку между ухом и плечом, по новой, недавно заведённой привычке теребя свободной рукой её новую занавеску. Его лицо наполовину скрыто в тенях, наполовину отливает синим из-за света неоновых вывесок за окном. У него в руке дымится сигарета. Он делает глубокую затяжку, небрежно стряхивая пепел в стаканчик, стоящий рядом, и выпускает дым в ночной воздух. «Да. Блять. Конечно…» …. «И вы с ним что, весь вечер в шашки играли?» …. Сигарета взлетает ко рту — алый огонёк пляшет мушкой прицела в полутьме. «Хватит пиздеть, я знаю что это за тип. Думаешь я поверю, что он припёрся туда ради халявного кокса?» …. «Да-да, как скажешь, пиздёнка. Сколько раз повторять, что врать это не твоё.» …. «Я никогда не попадаюсь, так что да…» …. «Прикрой свой сексуальный ротик.» …. «Да, я тоже…» …. Он со свистом втягивает воздух и выпускает новую струю дыма, а после тушит недокуренную сигарету. Луиза вся обращается в слух. «Сказал же… я скучаю…» Если бы её спросили на что это похоже, она бы не стала ходить вокруг да около. По кому он скучает настолько, что не может дождаться утра? Явно не по маме. И дело даже не в словах, а в том, каким тоном он это произносит… Его голос звучит мягко, слишком интимно. Возможно под покровом ночи она воспринимает всё слишком остро, и он просто не хочет разбудить её. Вот только, Луиза достаточно изучила Ноэла и прекрасно знает как звучит его голос, когда она надолго уезжает к своей родне, и они созваниваются по ночам. «Эй, у меня… Нет, послушай, пиздёнка ты озабоченная. У меня есть кое-что новое, хочу чтобы ты заценил.» …. «Конечно хорошая — её ведь я написал…» …. «Размечтался. Не про тебя.» …. «Нет, она спит.» Он ещё понижает голос и ей приходится напрячь весь свой слух, чтобы расслышать его. Хотя она до ужаса устала и всё это кажется полной бессмыслицей. И ещё этот сон… «Не твоего ума дело, пиздёнка.» …. «Что это за звук? Что ты там делаешь?..» …. «Ты трогаешь себя?» В этот миг все мысли об усталости и недавнем тревожном видении растворяются в воздухе вместе с никотиновыми клубами. Как и сомнения в том, что она слышит именно то, что слышит. Несмотря на то, что она не может видеть его лица, она ясно различает игривые нотки в его речи. Его голос сочится…нет, даже не флиртом — вернее, не только им… Она вздрагивает, отчётливо припоминая как он хрипло шепчет ей на ухо всякие грязные словечки, пока его рука блуждает у неё под юбкой. «У тебя встал?» …. «Можно было и не спрашивать, похотливая ты шлюшка.» Какого, блять, хрена тут происходит?.. В ушах нарастает звон и она ничего не может поделать с пустившимся вскачь пульсом. Но от растерянности не решается дать ему знать, что она всё слышит, судорожно продолжая искать всему происходящему какое-то здравое объяснение. Может быть она просто вымоталась за день и всё неправильно истолковала? Может быть это какая-то идиотская шутка? А может быть она всё ещё спит… Так и есть — она спит, и всё это ей снится. «Факен хэлл, ты безнадёжен, — Ноэл шумно втягивает воздух сквозь зубы и издаёт сдавленный смешок, — Даже подрочить без меня не можешь.» Луиза чувствует как холодок касается её кожи там, где шея переходит в затылок. Она бы хотела оглохнуть, но все другие чувства, кроме слуха, как будто в насмешку отказываются ей служить, не оставляя шанса. «Хочешь знать, что бы я сделал? Хмм, давай-ка подумаем… — едва докурив предыдущую, он вытаскивает из пачки на столе новую сигарету и щелкает зажигалкой, — Этого ты хочешь?» …. «Раз уж ты просишь, пиздёнка.» …. «Я бы поставил тебя на четвереньки на полу и выебал так, чтобы ты всю неделю ходить не смог.» …. «Да, блять, можешь не сомневаться. Целую неделю. И говорить тоже…» …. Его свободная рука едва заметно двигается где-то в районе ширинки, поглаживая то, что под ней. Луизе хочется зажмуриться, закричать, ударить его…но всё, что она может — только смотреть. «Не пизди. Я знаю, что ты хочешь этого больше, чем я.» В комнату сквозняком тянет ненавистный дым. Оглушённая, Луиза всё ещё не может пошевелиться. Сердце словно испуганная канарейка бьётся в грудной клетке, не находя выхода. …. «Завтра. Я ведь сказал…» …. «Потерпи, блять, ненасытная ты пиздёнка.» …. «Знаю… я знаю.» …. «Ты невыносим, ты это знаешь?» …. «Моя рука на нём, прямо сейчас…» …. «Да, вот так…» …. «Сожми его посильнее, для меня…» В его голосе сквозит такая неприкрытая похоть, что Луизу невольно передёргивает. Она боится пошевелиться или вздохнуть, потому что тогда ей придётся встретиться с ним взглядом, а она не уверена, что хочет этого после всего, что услышала. «Ты такой горячий, факен хэлл. Я бы вставил тебе… а потом заставил бы тебя кончить без рук.» Воображение не оставляет ей ни единого шанса. Больше всего он напоминает ей кота, который за спиной у хозяев добрался до сметаны. Ей хочется заткнуть уши и никогда к этому не возвращаться. Невольно она перебирает в спутанном сознании события этого вечера, после того, как они вернулись из кино и до этого анаморфного сновидения. Сразу по возвращении, после недолгой прогулки по вечернему Манчестеру, они занялись любовью. Хотя, то, что он делал с ней Луиза вряд ли назвала бы этим возвышенным словосочетанием. Память так некстати подсовывает фрагменты воспоминаний, совсем ещё свежих. Вот он нетерпеливо раздевает её, едва они оказываются в прихожей, пригвоздив своим телом к стене. Бесцеремонно комкает её платье и чуть ли не срывает нижнее бельё, подхватив под бёдра, попутно терзая её рот жадными, непристойными поцелуями. В его глазах что-то незнакомое, первобытное, что заставляет её лицо краснеть, а тело — плавиться. Она всё ещё чувствует на себе его требовательные, почти грубые прикосновения. Его руку, сдавливающую её шею, удерживающую на месте, пока спинка кровати безудержно бьётся о стену. В её теле всё ещё фейерверками отзываются его слишком резкие и порывистые движения бёдер. Его глаза, глядящие куда-то сквозь неё. И хотя это совсем на него непохоже — и Луизе слегка не по себе от такого Ноэла, — она всё равно испытывает яркий, оглушительный оргазм. «Да, детка. Ты чувствуешь меня?» …. «Хочу тебя прямо сейчас…» …. «Ф-факен хэлл, потише там… — шипит он в трубку, — Перебудишь весь дом.» …. «Знаю. И я тебя.» …. «Кончай уже…» …. «Так-то лучше. Хороший мальчик.» Осознание накрывает ледяной лавиной ещё до того как он произносит его имя вслух. Луиза уже знает кто на другом конце провода. Он не просто изменяет ей за спиной, он делает это с… «Да, до завтра, Лиам. Всё, мне нужно идти.» …. «Приятных снов, пиздёнка.» В его голосе нет ни капли привычного раздражения — он произносит его имя будто бы укутывает в одеяло. Луизе кажется, что сейчас её стошнит прямо на их постельное бельё, где всего пару часов назад у них был лучший за несколько недель секс. Её привычный, комфортный мир рушится с каждым новым словом. Всё, что она знала о нём — было ложью? Горячая, когтистая клешня сжимает сердце. Всё это кажется абсурдом, просто ещё одним гротескным, извращённым сном… Вот бы проснуться сейчас, стряхнуть с себя это омерзительное чувство и забыть навсегда. Сделать вид, что ничего не слышала. Она даже не может ответить себе на вопрос что во всём этом хуже всего: то, что он изменяет ей — двуличный ублюдок — или то, что он трахается со своим собственным братом? Ведь это именно то, что происходит? Или это она сошла с грёбаного ума. Какой-то сюрреалистический инфернальный пиздец, и ничего больше. Всё это звучит настолько дико — настолько не умещается в её голове, что на секунду она окончательно решает, что это какой-то упоротый розыгрыш. Ей ли не знать, что шутки Ноэла порой за гранью человеческого понимания и нормальности. Но сколько бы она ни старалась, ей не удаётся убедить себя в том, что во всём этом есть какой-то иной смысл, кроме очевидного. Она думает о том, как давно это началось. Когда он переехал к ней? Или ещё раньше? Такие вещи не происходят вот так, вдруг. Может быть она вообще не знает кто такой Ноэл? Луиза ощущает себя так, будто попала в Зазеркалье, с тем отличием, что всё это мало напоминает сказочный лес. Всё вдруг переворачивается с ног на голову и предстаёт перед ней совершенно в другом свете. Все эти их постоянные склоки, когда воздух между ним и Лиамом искрит от напряжения. Эти необъяснимые, пугающие невольных свидетелей свирепостью ссоры и драки. Все их странные инцестуозные шуточки на людях; мимолётные, но выразительные взгляды, которыми они обмениваются, когда думают, что на них не смотрят. Лиам, сидящий у Ноэла на коленях, когда она возвращается из кухни с тарелкой чипсов, в то время как они все втроём смотрят кино у них дома. «Слезь с меня, мудак. Ты тяжёлый.» «Я не тяжёлый — я твой брат.» Их поздние репетиции, заканчивающиеся далеко за полночь. Все те разы, когда Лиам оставался здесь, в их квартире, во время её отъездов или пока она была на работе… Прозрение окатывает словно ушат холодной воды и выбивает почву из-под ног. Луизе хочется сорвать эту простынь вместе с остальным бельём и бросить Ноэлу в лицо, а потом выставить его за дверь прямо так, в одних штанах. Или вовсе без них. Стараясь слиться с темнотой и не производить лишних звуков, она на непослушных ногах возвращается обратно в постель. Тихонько ныряет под одеяло, полыхающей щекой прижимаясь к прохладной подушке. Память услужливо подсовывает флэшбэки: полуголый Лиам у них на кухне в её полотенце, намотанном на бёдра; все эти звонки посреди ночи, после которых Ноэл сам не свой; их самый первый визит в Бёрнидж на семейный ужин, и Лиам, весь вечер зыркающий на неё так, словно она украла его любимую футболку с битлами… Пока в её голове проносятся все возможные варианты оправдания услышанного и сценариев развития событий, Ноэл возвращается в комнату. Луиза, всё ещё в ступоре и нерешительности, прирастает к подушке на своей стороне кровати и притворяется спящей. В зернистой полутьме он стягивает штаны, забирается в постель, запуская вместе с собой запах сигарет и обмана, и с тяжёлым вздохом ложится рядом с ней. Её бросает то в жар, то в холод, как при лихорадке — тщетно пытаясь проглотить сдавивший горло болезненный комок, она кожей чувствует, что он смотрит, но совсем не понимает, что ей со всем этим делать. Если она спросит его прямо, как он отреагирует? Конечно же он соврёт не моргнув глазом. Придумает тысячу оправданий — он в этом лучший. А она с удовольствием поверит всему, чему угодно, кроме этой ядовитой правды. Грудь стискивает от боли — лучше бы он её ударил, чем чувствовать как будто в груди проделали дыру. Всё это время Ноэл ей врал, и это единственное, в чём она уверена и чего ему никогда не простит. Он поворачивается к ней и через несколько секунд она чувствует как его рука обвивает её, а его тело привычно прижимается сзади — как будто ничего не случилось. Как будто бы это не он только что обещал оттрахать своего брата до ватных ног. Это становится последней каплей — сорванной чекой. Она чуть не подскакивает на постели, освобождаясь из его объятий, будто стряхивает с себя щупальца омерзительного, с чернилами вместо крови, спрута, и пулей несётся в ванную, где её тошнит до болезненных спазмов и тёмных пятен в глазах. Лоб покрывается холодной липкой испариной. Её потряхивает и морозит. Внутри будто в узел всё скручивает. Задыхаясь от сжимающих уже пустой желудок спазмов, она слышит его обеспокоенный голос из-за двери. «Луиза, ты в порядке? Милая. Открой мне дверь.» «Что случилось?!» «Что НЕ случилось.» — думает она, утирая рот ладонью и пытаясь игнорировать горький привкус желчи во рту. К горлу подступают рыдания. Луиза не отвечает ему, судорожно хватаясь за холодный фаянс, словно утопающий за спасательный круг, и глядит в заляпанное зеркало на похожую на неё, но незнакомую девушку с бледным лицом и широко раскрытыми, лихорадочно горящими глазами. Зажмурившись, она непослушными руками включает воду и умывает лицо, смывая в сливное отверстие слёзы вместе с осколками своей привычной, нормальной жизни. Она берёт себя в руки. Промакивает лицо полотенцем, наконец открывает дверь и возвращается в спальню как ни в чём не бывало. Ноэл с тревогой смотрит на неё и она врёт ему, что, кажется, отравилась китайской едой. Они ложатся спать. Луиза теснится к самому краю — подальше от него. Ноэл каким-то сверхъестественным чутьём ловит её настроение и оставляет её в покое, приберегая расспросы до утра. Всё остальное время она лежит без сна, нутром чувствуя, что и он не спит. Это продолжается бесконечно долго, и ей уже кажется, что она вовсе больше не увидит солнечных лучей... пока сквозь занавески наконец не начинают пробиваться первые робкие признаки скорого рассвета. Едва дождавшись когда за окном начинает светать, она наскоро скидывает нужные на первое время вещи в дорожную сумку и, пока Ноэл спит (или делает вид), без всяких объяснений уезжает к сестре. Ей просто необходимо побыть одной; переварить всё, и дать себе выдохнуть. Но, как бы Луиза ни любила его, в глубине души она уже знает, что это конец.***