acting like that

Шиён разбудил стук в дверь. Она едва разлепила глаза и глянула в окно. Светало. На часах едва ли доходило до четырех утра. Она закрыла глаза и устало простонала. Стук не повторился. Показалось. Или нет? Шиён пролежала в кровати несколько минут, глядя в светлеющий потолок. У неё в груди бесновалось столько мыслей и чувств, что она не могла даже вдохнуть нормально, словно ей не хватало воздуха. А вдруг — нет? Шиён скинула с себя одеяло и спустилась на первый этаж. Глянула в зрачок. Никого не увидела. Уже было собралась уйти, как вспомнила про стоящее в углу веранды одинокое кресло. А вдруг — нет? Шиён открыла дверь. Посмотрела вниз. И прямо на лестнице, у порога, облокотившись на белые перила, почти обняв столбцы, сидела Минджи. У Шиён на мгновение замерло сердце. Минджи сидела, прислонив голову к перилам, и практически не двигалась; Шиён видела лишь то, как чуть развеваются на ветру её бордовые волосы. Она была в своей любимой чёрной кожанке, которая практически не грела в такую прохладную ночь. На улице было светло. Шиён видела, как постепенно окрашивается в розовато-голубой призрачное небо. Она натянула рукава своей кофты и шагнула из дома. Аккуратно вышла, чуть скрипя половицами. И увидела рваные в сетку колготки. Во рту стало сухо. Шиён тяжело сглотнула и встала на ступень. Минджи сидела внизу, нахмурившись, и то ли дремала, то ли делала вид. Шиён невольно скользнула взглядом по её обтянутым сеткой бедрам, которые грели только короткие черные шорты. Спящая Минджи выглядела действительно мило и потрясающе. Но её обтянутая чёрными нитками бледная кожа выглядела в разы лучше. Шиён не могла заставить себя перестать пялиться. Она вдруг вспомнила, какая её кожа на ощупь — гладкая и мягкая, и воспоминания остро укололи её прямо в солнечное сплетение. Кончики пальцев подрагивали от желания прикоснуться. Снова почувствовать Минджи в своих руках. Она рывком втянула носом холодный воздух и зажмурилась. Нет. Она не встанет на эти грабли ещё раз. Шиён знала, что Минджи всегда делала так. Всегда напивалась и приходила к ней домой, брошенная своей очередной влюбленностью. Или бросившая свою очередную влюбленность точно так же, как однажды бросила её. Шиён тяжело вздохнула. Закрыла глаза и обратила свой невидящий взгляд к небу. От прохлады раннего-раннего утра уже подмерзали прикрытые тонкой тканью пижамы коленки. Не так она хотела провести свой первый за две недели выходной. Она металась между необходимостью разбудить Минджи, отправив её домой, и практически невыносимой потребностью немедленно затащить её к себе в дом и согреть всеми доступными ей способами. Способов согреть Минджи Шиён знала очень много. Но Шиён не знала способа согреться самой, когда Минджи встанет и снова уйдёт от неё навстречу другой жизни. Шиён сделала шаг на ступень, чтобы вернуться в дом, взять телефон, вызвать ей такси и отправить восвояси. И только потёртое дерево скрипнуло под её ногой — Она заметила внизу шевеление. Шиён тут же встала обратно и сделала вид, что и вовсе никуда не собиралась уходить. И делать ничего тоже. Минджи открыла глаза и с секунду смотрела куда-то вперёд. Затем она чуть подняла голову, и мгновение её глаза были совершенно пустыми и ничего не понимающими, как прошла ещё пара секунд — и они вмиг засветились, собрали на себя всё отражение восходящего солнца и всю свежесть утра. У Шиён в груди тут же противно заныло. Она на мгновение зажмурилась, а затем посмотрела на неё вновь. Как можно более равнодушно. — Что ты здесь делаешь, Минджи? Она хотела добавить: опять. Но у неё не хватило сил. Минджи схватилась за перила и сделала попытку встать. Упала обратно — тут же, зажмурившись, как ребёнок. Шиён едва подавила в себе желание броситься ей помочь. Но ничего не сделала. Она какой-то отдаленной частью проснувшегося сознания понимала — если она хоть раз к ней прикоснется, то больше не сможет остановиться. — Шиён… — прохныкала Минджи, жалостливо глядя на неё снизу вверх. — П… Помоги мне вста-ать… У Шиён от необходимости игнорировать всё это уже дрожали руки. — Что ты здесь делаешь? Минджи состроила обиженную гримасу и посмотрела на неё снова. Шиён вмиг захотелось схватить её за кожанку, резко поднять и стереть это выражение с её лица. И блеск с её губ захотелось стереть тоже. Когда Минджи дула губы, Шиён до ужаса хотелось их поцеловать. — Я хочу спа-ать… — Ты пришла, потому что хочешь спать? — Да. Минджи откинулась и разлеглась на ступенях. Шиён скользнула взглядом по её телу и мысленно чертыхнулась. Минджи вдруг прикрыла глаза, а затем глянула на неё из-под едва приоткрытых век — честно и искренне. И тихо, но твердо прошептала: — Хочу спать с тобой. У Шиён в голове сразу — сотни мыслей и ни одной приличной. Минджи никогда не умела спать с ней, но при этом всё, что она делала с Шиён — это спала. Шиён зачем-то оглянулась, хотя знала, что никто из любопытных соседей не поднимается в такую рань. А затем: — Пошли в дом. Она сделала всего два шага по лестнице, как почувствовала, как что-то коснулось ткани её штанов. Шиён глянула вниз и заметила то, как Минджи сжимала её одежду и смотрела, разлегшись по ступеням, то ли с вызовом, то ли с мольбой. Шиён тяжело вздохнула, протянула ей руку и помогла встать. Минджи поднялась, по-пьяному неуклюже, и будто бы запнулась на ровном месте. Почти на Шиён упала. Но Шиён успела выставить вперёд руку и удержать её в вертикальном положении до того, как Минджи коснётся её кожи своим пьяным, горячим дыханием. — Ты выглядишь так, словно-о вообще не спала… — Ждала тебя. — Пра-авда? — Нет. Минджи мягко усмехнулась, так, словно Шиён сказала ей самую большую чушь во всей Вселенной. Коленки задрожали. — Ка-ак знаешь. Шиён отпустила её ладонь и открыла дверь в дом. Она с секунду стояла и залипала на то, какой одновременно милой и сонной Минджи выглядит, и как при этом покрылась мурашками кожа на её голых, перемотанных сеткой бёдрах. Шиён дождалась, пока Минджи нелепой полупьяной, ковыляющей походкой зайдет внутрь. И как только она переступила порог — на Шиён вместе с утренней прохладой тут же налетел запах её духов. Минджи пахла колой, вишней и совсем чуть-чуть — сигаретами. Шиён закрыла за ними дверь. Сняла тапочки. Прошла чуть дальше в коридор. Уткнулась плечом в стену. Краем глаза уловила то, как Минджи пытается стянуть с себя ботинки на высокой платформе, неконтролируемо пошатываясь. И спустя секунду — Минджи навалилась на неё и пригвоздила к стене. По Шиён вмиг ударило всё. Её горячее дыхание в шею, почти выветрившийся аромат духов, отголосок какого-то дешевого алкоголя и чувство желания забрать всё себе. Шиён захотелось навалиться на неё в ответ, отбросить к другой стене, и впиться ей в губы таким агрессивным поцелуем, что у Минджи осталась бы кровь на губах и она непременно бы жалобно, своим высоким голосом хныкнула ей прямо в рот. Шиён захотелось залезть своими ледяными с улицы руками ей под кожанку и убедиться в том, что её кожа всё такая же горячая, и что Минджи всё так же, как раньше, схватит её за волосы, притянет ещё ближе к себе и тихонечко, высоко-высоко простонет, когда Шиён оставит розовые царапины у неё на рёбрах. Шиён ужаснулась тому, насколько быстро и легко она представила — вспомнила — всё это. Минджи прижималась своим холодным носом к её шее и часто, горячо дышала. Шиён вмиг задышала чаще тоже. Минджи просунула ладони ей за пояс и прижала то ли к себе, то ли к стене. — Ты така-ая тёплая… Шиён тяжело и вымученно сглотнула. Ей в нос ударял запах её шампуня, что-то бордовое и сладкое; по коже, через ткань, крепкие касания рук, а по сердцу — её неожиданно-ожидаемая близость. — Тебе надо в кровать, — с хрипом выдавила из себя Шиён. Минджи прижалась к ней только сильнее. — С тобой? — Одной. — Ну Шиён… — Зачем ты пришла? — К… Тебе. — Зачем. — Я соскучилась… — А я — нет. Наглая ложь. Шиён почувствовала, как Минджи полусопливо хныкнула ей в шею, и отпечаток её горячего дыхания оставил на коже сотни мурашек. Шею сводило. Шиён захотелось, чтобы она либо перестала прижиматься к ней едва уловимо губами, пока говорила, либо сделала уже наконец то, что хочет. Необходимость выдерживать давление и сгорать от желания ему поддаться сводила Шиён с ума. Минджи сводила с ума тоже. Она положила руки ей на плечи и со скрипом в сердце оторвала от себя. — Ты пьяна. Шиён сказала это, а у Минджи в глазах на мгновение промелькнула надежда вперемешку с разочарованием. — Тебе… В-всегда… Было всё равно. — Не сегодня. Минджи начала приближаться к ней, а Шиён — выставила руки вперёд и не дала. — С тех пор, как ты ушла, ЭлЭй стал со-овсем скучным, — сказала Минджи совершенно невпопад. — Очень жаль. Шиён плавно отодвинула её от себя и направилась к лестнице на второй этаж. — Пошли. Идти было тяжело. Каждая ступень, на которую Шиён вставала — напоминала ей о том, как Минджи развалилась у неё на крыльце. Как откинула назад голову. Как хорошо видно было её открытую шею. Как блестели на восходящем солнце её прекрасные губы. Шиён едва доползла до своей комнаты. Минджи зашла за ней следом. И как только Шиён хотела развернуться, сказать ей о том, чтобы она уже просто ложилась и прекратила издеваться над ней — тут же почувствовала на своем затылке, прямо у линии роста волос, её горячее и пьяное дыхание. Легкий поцелуй в позвонки почти заставил её ноги подкоситься. — Минджи, — с надрывом сказала Шиён. Минджи лишь провела губами по её шее и линии плеч, выглядывающей из-под растянутой спальной футболки. — Я соскучилась… — Прекрати. — Ну Шиён… Шиён не выдержала, развернулась и оттолкнула её на кровать. Мелькнувшая в глазах Минджи обида и боль практически заставили её сдаться. Минджи не стала вставать. Она свела ноги вместе, и Шиён зачем-то проследила за этим, снова впиваясь глазами в её обтянутые сеткой худые бедра. Голова уже кружилась. Шиён сама чувствовала себя такой пьяной, глядя на пьяную по-настоящему Минджи, что у неё в голове начали мелькать опасные мысли послать всё к черту. — Спишь здесь, — только и сказала она. — Если надумаешь сбежать, как обычно, хотя бы разбуди. Я буду в гостиной. И только Шиён уже собралась выйти из комнаты и забыть всё это напрочь. Только она подумала о том, что не сможет ничего забыть и будет остатки ночи лежать на диване с открытыми-закрытыми глазами и караулить — думать о — Минджи. Как только она почти развернулась и ушла, выдохнув. Минджи шёпотом обронила совершенно безобидно: — Помоги мне раздеться, пожалуйста… Шиён больно зажмурилась. Она знала, что это ловушка, она чувствовала это, но всё равно — вид того, как Минджи сидит на её кровати, потупив взгляд и глядя лишь только в пол без какого-либо вызова — подкупил её. Шиён нарочито громко вздохнула и подошла к кровати. Она чувствовала себя так, словно ходит по протянутому меж скалами канату. Один неверный шаг — и обвалится в пропасть. И Шиён сделала первый. Подошла. Присела у кровати на корточки. Начала расстегивать Минджи кожанку. И… Блять. Впилась взглядом в её леопардовый топ. Шиён знала, что это за топ. У него безбожно тонкие и узкие лямки и замок посередине. Шиён сотни раз расстегивала на ней этот замок. Её рука примерзла к застежке. В груди всё полыхало. Шиён невообразимыми усилиями над собой расстегнула кожанку до конца. Сглотнула. — Дальше сама. Минджи согласно кивнула и начала стягивать с себя куртку. Шиён должна была уйти в ту же чертову секунду. Но она не. Она зачем-то проследила взглядом за тем, как Минджи чуть вывернула руки, чтобы снять с себя кожанку. Чёрная плотная ткань соскользнула с худых плеч. У Шиён перед глазами всё закружилось. Ей захотелось снять куртку самой. У неё уже дрогнули для этого пальцы, но она вовремя отвела взгляд. Ниже. Ниже было не лучше. Шиён судорожно пыталась придумать повод остаться ещё на подольше, посмотреть на неё чуть больше, потому что она знала, что к обеду, как проснется, Минджи уже не будет в её доме. В её жизни. Она пыталась найти хоть какую-то зацепку, чтобы впитать кожей само её присутствие и пытаться согреться об это воспоминание все оставшиеся до следующего раза недели. Минджи сняла с себя кожанку, и та соскользнула прямо на пол. Шиён наклонилась, чтобы повесить куртку на спинку стула и с вызовом буркнуть пару слов о том, что негоже так обращаться с подарками. Когда-то Шиён подарила ей эту куртку. И как только она коснулась пальцами черной гладкой ткани, подцепив, её подбородка вдруг коснулось что-то другое. Чьи-то чужие пальцы. Шиён подняла взгляд и увидела, как Минджи сидела на кровати, прямо перед ней, в считанных сантиметрах, и смотрела на неё своими тёмными от контраста утра глазами. Она провела большим пальцем по её щеке, и Шиён вновь невольно вперилась взглядом сначала в губы, а затем — в голые плечи. — Шиён… От этого высокого и жалобного голоса внутри всё скрутило. Шиён почувствовала, как теряет равновесие на этом чертовом канате. — Что?.. — только и удалось ей глухо выдавить из себя. Минджи положила вторую ладонь ей на лицо и сказала: — Поцелуй меня, пожалуйста. И Шиён упала. Жалко опустилась на пол. Коленки больно стукнулись о паркет. Руки непроизвольно потянулись вверх. Ей хотелось положить ладони Минджи на бёдра и крепко-крепко сжать. Вместо этого она вцепилась пальцами в простыню кровати. Шиён чувствовала на своем лице её горячие руки, и у неё щеки от этого обжигало. Минджи расположилась на краю кровати, смотрела на неё сверху вниз, а Шиён сидела у неё в ногах, прямо на полу, и думала, что больше никогда уже не встанет. Она видела её пьяный взгляд, и было внутри него что-то такое, что заставило низ живота скрутиться в трубочку. От желания её поцеловать уже покалывало губы и сводило грудную клетку. Минджи невыносимо медленно наклонилась, держа в своих ладонях её лицо. У Шиён внутри всё замерло, застыло, пригвоздило. Секунда — и она почувствовала её пьяное дыхание на своих губах. Шиён жила только этим моментом. Секундой до того, как Минджи поцелует её, этим крошечным мгновением перед тем, как у Шиён закружится голова, внутри всё взорвется и она уже не сможет остановиться. Минджи приблизилась к ней, притягивая за подбородок к себе, и всё, что успела сделать Шиён — это громко и несдержанно выдохнуть. И поцеловать её. Моментально утонув в том, какие у Минджи горячие и нежные губы, какие они липкие от блеска и влажные, и как сильно Шиён хочется их укусить. Заставить Минджи вскрикнуть и простонать в поцелуй. Шиён тянулась всё выше. Минджи отклонялась всё дальше назад. Шиён закусила и оттянула её нижнюю губу. Минджи жарко простонала в поцелуй, сжала в руках её волосы, притянула ещё ближе к себе, и Шиён почти неудобно вжалась в её лицо. Ей хотелось, и Шиён делала всё для того, чтобы губы Минджи распухли, стали ещё больше, чем они уже, хотела размазать вокруг её рта блеск так, чтобы он отзеркаливал рассвет ещё долго после. Минджи упала на кровать. Шиён увидела, какие красные и опухшие у неё губы. По телу пробежала горячая, как кипяток, дрожь, и между ног неприятно потянуло. Шиён кричала сама себе, что ей надо остановиться, немедленно, но Минджи, её оголенные, хрупкие плечи, и сбитое, частое, горячее дыхание, и её топ, короткие шорты, из-под которых выглядывала резинка ужасных в сетку колготок — не давали никаких шансов. Минджи посмотрела ей в глаза, чуть-чуть — кончиками губ — улыбнулась, и начала отползать вверх по кровати. Шиён поползла за ней, как завороженная. Привороженная. Минджи устроилась у изголовья, а Шиён — у её согнутых и сдвинутых в коленях ног. Шиён нервно косилась на её шикарные, сильные от постоянных танцев в клубах бёдра. Её вытянутая в напряжении шея и открытые ключицы манили и сводили с ума. Шиён вдруг захотелось подтянуться, схватиться за кожу зубами, оставить ей столько засосов и укусов, чтобы они не сошли ещё долгие дни; чтобы каждый раз, когда Минджи будет находить кого-то другого, чтобы каждый раз, когда она будет ходить в душ, умываться, переодеваться, спать с кем-то другим — она вспоминала о том, что приходила сюда, снова, непонятно зачем, и чтобы знала, что обязательно вернётся чуть позже. Шиён раздвинула её ноги и устроилась между. Положила ладони на талию и притянула к себе. Минджи с лёгким полувскриком-полустоном растянулась на кровати, оставив руки откинутыми назад. — Зачем ты пришла. — К тебе… — Зачем. — Шиён, давай… Ах. Шиён дёрнула застежку топа вниз. Рука автоматически скользнула под. Минджи выдохнула с надрывом и задрожала под её руками. — Что «давай»? — З-завтра… — Завтра не будет. — П-пожалуйста… Внизу живота скопилось адское пекло. Минджи под ней лежала, распластавшись на кровати, закинув руки за голову. Её бордовые волосы все растрепались и копной кудряшек покрывали смятые простыни. Шиён скользнула взглядом по расстегнутой линии топа и зацепилась глазами за костяшку белого кружевного лифчика. Белый кружевной лифчик под таким топом. Шиён захотелось нелепо, в истерике, рассмеяться и спросить — кто носит такое нежное белье под таким откровенным нарядом. Но она не стала ничего говорить. Такое — носит Минджи. И это каким-то магическим образом делало её в глазах Шиён ещё горячее, чем она была и так. Минджи лежала на кровати и смотрела на неё. Её глаза были полуприкрыты, и их всего чуть-чуть касалось холодно-жёлтое рассветное солнце. Шиён в сотый раз подумала о том, какая она красивая. Как ей идут эти крашеные в бордово-розовый волосы, как они подчеркивают и дополняют её такие же насыщенно-розовые губы. Минджи была так прекрасна, что Шиён хотела вернуть её себе в жизнь прямо до слёз. Она приблизилась к её лицу и положила указательный палец на нос. Минджи замерла, следя за её движениями. Шиён провела пальцем упрямую дорожку от кончика, ниже — к губам — и подцепила нижнюю. Минджи коротко выдохнула, с таким отчетливым отрывком, что у Шиён палец непроизвольно задержался у неё на подбородке. Она молчала. Шиён молчала тоже. Шиён не знала, но понимала, насколько она пьяна, что умудрилась уснуть у неё на крыльце. Шиён понимала, что Минджи всю жизнь проводила в поисках чего-то, кого-то — себя — и каждый раз, когда не находила, приходила к ней, возвращалась, хоронила всё наработанное и начинала жизнь с чистого листа на следующее же утро. Но Шиён никогда не понимала, почему каждый раз, когда внутри Минджи что-то щёлкало, она возвращалась именно к ней. Шиён не понимала, почему Минджи всегда возвращалась. И не была уверена, хотела ли понимать. Шиён не хотела признаться себе в том, что её возвращения всегда отчаянно ждала. — Почему ты здесь, Минджи? — П-потому что я… Хочу. — Чего ты хочешь? — Т-тебя… Шиён глубоко вздохнула и постаралась проигнорировать прокатившуюся по рукам дрожь. Минджи подтянула колени и сжала её талию своими бёдрами. Шиён в то же мгновение почувствовала себя в ловушке. Минджи больше ничего не сделала; лишь лежала на кровати, всё так же запрокинув руки и прижимаясь к ней своей горячей, обтянутой в сетку кожей. Весь её вид — так и вопил у Шиён в голове громкими словами. Возьми меня. Делай, что хочешь. Только, пожалуйста. Делай. Шиён так и слышала их в своей голове. — Ты пьяна. Минджи нахмурилась, закусила губу, но лишь прижала колени к Шиён и придвинула её ближе к себе. — Пожалуйста. — Ты слишком горячая для того, чтобы вести себя так. Она дрожащими руками стянула с неё шорты. Шиён ещё ничего почти не сделала, а Минджи уже — ерзала на кровати, цеплялась руками за простыни, сгребая их в какую-то мятую кучу, и тихонечко хныкала, приоткрыв рот, и от каждого звука, маленького стона, вырывающегося из неё, Шиён хотелось услышать всё больше и больше. — Шиён, п-пожалуйста… Минджи скользнула ладонью по своей груди. Раздвинула расстегнутый топ. Шиён бросило в жар. Она беспомощно наблюдала за тем, как Минджи рукой вела всё ниже, и дальше, дальше — кончиками пальцев чуть надавливая на свою кожу. Шиён застыла, когда её ладонь залезла под резинку сетчатых колготок. Шиён перестала соображать, когда Минджи кончиками пальцев забралась под резинку своего белья и громко простонала. — Шиён… — М? — Помоги мне… — Тебе помочь? — Д-да… — Ты и сама неплохо справляешься. — П-пожалуйста… — Я могу просто сидеть здесь и смотреть на тебя. — Ш-Шиён… — Давай. Ты же хочешь меня. Минджи вскинула бёдра и выгнулась на кровати. Шиён видела, как под бельем внизу двигалась её рука. — Покажи мне, как сильно ты меня хочешь. Минджи жалобно всхлипнула, и Шиён услышала, с каким хлюпом её пальцы проникли внутрь. Шиён вдруг вспомнила, каково это — ощущать Минджи в своих руках и на своих руках тоже. Было ощущение, что матрас под ней сейчас расплавится. Минджи нахмурилась и закусила губу. Она повернула голову к окну, и Шиён почти сошла с ума от того, как блестели на восходящем солнце её прекрасные губы. — Расскажи мне, о чём ты думаешь, — с хрипом еле выдавила из себя она. Минджи зажмурилась и облизала свои губы. — Н-нет… — Говори. Или я уйду. Шиён провела руками по её бёдрам, цепляясь кончиками ногтей за сетку ниток. — Я д-думаю… — начала Минджи с надрывом. — О тебе. — Обо мне? — Д-да. Минджи свела бёдра вместе и вновь сжала Шиён меж своих ног. Шиён не знала, куда смотреть. На то, как Минджи закинула голову назад; как часто она дышала, приоткрыв рот, и как сводила брови вместе, подталкивая себя всё ближе и ближе к пропасти. Или на то, как она двигала своей рукой где-то внизу, и как показывались периодически из-под белья её пальцы. — О чём ты думаешь, Минджи? — О… Тебе. — Конкретнее. — О… Твоих р-руках. — Что с ними? — Они к-красивые… — И всё? — И… Пальцы. Минджи вдруг вздрогнула и выгнулась в пояснице. — О том… К-как я… — Как ты? — Хочу… — Хочешь? — Их в себе… — И как ощущения? — Г-горячо… — И мокро, — продолжила за неё Шиён. Минджи с надрывом застонала и толкнулась пальцами дальше. Шиён увидела, как оттянулось при этом её мокрое насквозь бельё. Она положила руки ей на бёдра. Минджи в ту же секунду закрыла глаза и тоненько простонала вновь. Шиён смотрела на неё, вцепившись пальцами в её дрожащие бёдра, и потихоньку съедала взглядом её напрягшуюся шею, скользила глазами ниже — до открытых ключиц, аккуратных худых плеч, до расстегнутого замка топа, между которым — белое кружевное, и ниже, до отрывисто ходящей вздохами груди; ниже — к гладкой коже на рёбрах и животе, к которой ей до одури хотелось припасть губами, вновь почувствовать то, какая она мягкая, как зефир, который оставляет маленькие сахарные крупицы на губах. И залипала на то, как Минджи продолжала двигать рукой под своим бельем, бесконечно думая, мечтая о том, чтобы под ним оказались совсем другие пальцы. — Шиён… — Снимай всё. Минджи достала руку из-под белья. Шиён старалась игнорировать то, какими влажными переливами блестели её пальцы. И как все это размазалось по коже живота, когда Минджи подцепила подрагивающими ладонями сначала колготки, а затем — резинку белья. Её щеки пылали. Она вся вдруг покраснела, и Шиён знала, насколько это смущает и заводит её — вот так жалко лежать на кровати и раздеваться для неё. Шиён помогла ей стянуть колготки, сетку которых она так мучительно сильно хотела разорвать к чертям. Минджи подняла ноги, чтобы сделать это, и Шиён не удержалась и зацепила губами гладкую кожу на внутренней стороне её бедра. Минджи тихонько заскулила, когда начала стягивать с себя прилипшее белье. И была такой мокрой, что это сносило крышу. Шиён невесомо провела ладонью меж её ног. Толкнулась пальцами. И Минджи тут же — захныкала, застонала, высоко, часто, редко, сдавленно, громко, с нежностью и нетерпением. — Ты под всеми так стонешь? — Нет… — Врёшь. — Н-нет… — Ты всегда такая, Минджи. — П-пожалуйста… Минджи сжалась вокруг неё и опустилась ниже, пытаясь сделать всё ближе, отчетливее, глубже. — Ищешь острых ощущений и секса. Поэтому ты и приходишь ко мне. Минджи захлебнулась стоном, а Шиён почти задохнулась от этого тонкого и бессвязного звука, который вырвался у неё изо рта. — Н-неправда… — Правда. Шиён оцарапала кожу её рёбер и толкнулась в последний раз. Минджи громко простонала и содрогнулась на её кровати и пальцах. Она выгнулась, захныкала — часто, со всхлипами — и у Шиён от её стонов стало мокро и в глазах, и между ног. Она позволила Минджи чуть дольше подвигать бёдрами, продлевая момент. А затем вытащила пальцы и вытерла об её живот. — Тебя просто забавляет спать со своей бывшей даже в ситуации, когда ты уже с кем-то встречаешься. Снова. Минджи впервые за всё это время посмотрела на неё из-под полуоткрытых век. Шиён потянулась вперёд, наклонилась, нависла над ней и сразу почувствовала, как Минджи заерзала под её телом. Шиён прижалась ртом к её уху и прошептала: — Запретные вещи всегда сводили тебя с ума. Из Минджи вырвался короткий, но отчетливо сладкий стон. Она уже схватилась было за её плечи, чтобы утащить Шиён в поцелуй, чтобы снова затянуть её туда, откуда она только начала вылезать. Как Шиён встала и ушла из комнаты. В отчаянии. И с устойчивым ощущением того, что снова встала на те же грабли. Шиён сказала это только для того, чтобы Минджи пришла снова. Снова влюбилась в неё. Шиён знала и то, что Минджи встанет на те же грабли тоже. Снова забудет о ней, когда уйдёт. И снова вернётся, когда вспомнит на своем теле клеймо её губ и рук. Как всегда.