Совы и драгоценные камни

Еще в автобусе я наслушалась споров на темы, о которых мой крохотный мозг думать не привык, а еще эти старые пердуны решили, что у меня уши то ли отсохли, то ли просто болтаются для красоты. — Смотри. Вот она — капитан службы безопасности. Интересно, какими путями она получила звание. Выворачивая руки и выбивая зубы таким ублюдкам, как ты. — Интересно, а пистолет настоящий или стреляет шампанским? Очень жаль, что настоящий. Велик соблазн прострелить тебе колено. — А наручники ей зачем? Ну точно не для задержания. Ага. Я уже одного такого пришвартовала к трубе унитазного бачка. Не скажу, что он не задержался на работе. — Это мое место. — Мы не закончили, офицер. Капитан. — Мы закончили, доктор Флетчер, — добродушно улыбнулся Кляйнер. — Пусти ее на место. — Вы ведь так и не ответили, почему излучение Вавилова-Черенкова... — Уйди, я здесь сижу. — Это просто возмутительно. — Да, возмутительно, что ты усадил сюда свою тощую задницу. Пару секунд мы играли в гляделки: я и выпучивший глаза дрыщ, по возрасту кое-как дотягивающий до старшего курса какого-то очередного крутого технического вуза. М-да, в Мезу в последнее время понабрали сильно умных и сильно наглых. — Задница, надо сказать, на троечку... из десяти. Давай, проваливай. — Ладно, я уйду, — в конце концов поднялся он. — Баклуша тупая. — Уолтер! — одернул его Айзек, но тот, высоко подняв голову, уже вернулся к своему сидению. Меня слушаются дяди, годящиеся ему в отцы, люди выше его ростом на фут, а кто-то и на два, но не дай бог мне поднять на него руку, даже матом обложить, я же вылечу из Мезы первым же трамвайчиком. — Мне жаль, моя дорогая. — Да ладно, мало ли придурков. Почему я вообще здесь время трачу в этом душном автобусе, если могу спокойно тренировать новичков в столовой горе? Ах да, мне администратор сказал не оставлять Кляйнера без присмотра. Можно простить Брина на сей раз, это же Кляйнер. На самой конференции дела пошли несколько лучше, потому что (кто бы мог подумать?) к людям в штанах добавились люди в юбках. Атмосфера как будто сбросила в давлении пару атмосфер. Больше ни одного косого взгляда и сальной шуточки. В зале гудели кондиционеры, немного пахло духами, немного чистой бумагой. Должно было быть три раунда с небольшими перерывами. Я честно пыталась вслушаться в то, о чем так увлеченно рассказывали эти люди, о чем они так жарко спорили, о чем они задавали десятки уточняющих вопросов. Я пыталась понять, что именно показывали слайды, но вскоре оставила тщетные попытки. Это были люди, чьи знания об этом бренном мире в разы превосходили мои. И я видела, как их глаза сверкают, как уверенно они говорят со сцены, вступая в диалог с другими, с каким восторгом смотрят в будущее, которое, кажется, вот-вот наступит. Мы на пороге нового тысячелетия. Сама эта фраза уже сулит что-то невероятно светлое, не так ли? — Сурдопереводчик готов?.. Хорошо. Следующий участник нашей конференции — доктор Гарнет Фримен, Массачусетский технологический институт. Возникла небольшая заминка. На сцене никто не появился. Теперь пора было выключить праздные мечтания о прекрасном (то есть о буфете), а включить — параноика. Кляйнер был в безопасности. От входа его было видно не сразу, а со сцены нужно было целиться в дальний ряд. Мы сидели у стены, но от прохода его отделяла только я. Эти мысли пронеслись в голове на автомате, как нас учили на тренировках. Но рука сама дернулась к кобуре, когда по этому самому проходу от входа к сцене побежал кто-то, кого я вскоре опознала как участницу конференции. Халат развевался за спиной запыхавшейся Фримен наподобие белого плаща. — Вы обронили, стойте! Меня проигнорировали: очевидно, ее цель была важнее пары каких-то бумажек, вылетевших из стопки, которую она несла. Черт, нет! Она меня просто не слышит, зачем иначе ей переводчик? Я, конечно, не служанка, но если бы я была на ее месте, потерять часть своей речи было бы досадно. Я потащилась за ней к сцене. Взмахнув одной рукой от подбородка, а другой принимая листы, она так улыбнулась мне, как будто я спасла ее жизнь. Мои руки вывели на автомате: — Не за что. Кажется, мне воздается за эту поездку. Я моментально пожалела, что Кляйнер сел так далеко. Теперь, когда я смотрела на нее снизу вверх, в ее какие-то нереально зеленые глаза, мне показалось, что что-то внутри перевернулось, пришло в движение. Да ладно, я же просто подняла пару бумажек. Даже несмотря на все ее старания (очки в толстой оправе, растрепанный хвост на затылке и полнейшее отсутствие макияжа), что-то в ней подкупало. Я пыталась читать ее жесты, сидя рядом с Кляйнером. Почему-то мне казалось, что я смогу понять хотя бы основную мысль, но даже с помощью переводчика все, что я смогла вывести, — есть какие-то частицы, вроде как, неисследованные до конца, или... Нет, их взаимодействие не исследовано до конца, но двое ученых... Нобелевская премия? Какое-то имя на букву "Х". Ее жесты были очень четкими, она говорила не слишком быстро, и я могла различить что-то простое, но, как и из слов переводчика, я понимала дай бог четверть. Короче, недавнее открытие (или теория) в области квантовой физики имеет какой-то невозможно крутой потенциал. Ее никто не перебивал, зал стих, затаив дыхание. Кляйнер рядом довольно улыбался. Когда Фримен закончила, на нее просто градом посыпались вопросы. Странно, что она не смотрела на переводчика. Она не глухая? Ее выступление было последним перед перерывом, нас ждал буфет, но никто, кажется, туда не торопился. С легкой улыбкой Фримен спорила с кем-то, и все слушали, что она скажет. Что-то сдавило горло. Я была здесь явно лишней. Мне не надо было слушать ни Брина, ни Кляйнера, надо было остаться и заниматься своими тренировками. Мне так много платят в Мезе, хорошая надбавка, замечательная страховка. Кто бы на моем месте отказался? Зачем задумываться о том, какие работы пишут эти люди? Ебанный в рот, все знают, чем они занимаются: они делают оружие. Еще минуту назад я думала, как это здорово — так много знать о мире. А теперь... Чья-то рука легла на мое плечо. — Все хорошо? — Так точно... Да, доктор Кляйнер. Мне нужны эти деньги. В конце концов, невинные не пострадают, если я получу премию. Так ведь? — Выглядишь бледной. — Мне нужно покурить. Но мне нельзя вас оставлять... — Да что со мной случится? Ну кому я нужен? Кляйнер, как теперь стало ясно, нужен был, в первую очередь, мне. Ну, знаете, чтобы не попытаться съебать отсюда. — Нет, я останусь. Все равно давно пора бросить, — улыбнулась я. На перерыве Айзек стрельнул у меня сигарету. — В чем цель вообще вот этого всего? — обвела я рукой что-то в воздухе, имея в виду это сборище, разумеется. — А, ты не знаешь... Меза ищет способные кадры, с этой конференции многие молодые ученые уедут нашими сотрудниками. — Сразу в наши общежития? — усмехнулась я. — Наши в разы лучше, чем в том же МТИ, поверь мне. Кляйнер затянулся, потом нахмурился. — Слушай, у тебя точно все хорошо? Закатила глаза. — Здесь жарко, как под жопой Сатаны, кино не показывают, строить в шеренги некого. Как вы думаете? — Надо заметить, есть и свои плюсы. — Например? — изобразила недоверие я. — Здесь много очень умных и красивых женщин, — подмигнул он. — Вы раните меня, доктор Кляйнер, — приложила я руку к груди. — У меня нет ни единого шанса. Три года в Мезе, а из людей, которым я доверяю, у меня только Айзек, Джина и Колетт. И у последних там своя атмосфера. В буфете было так же скучно, как на улице. Айзек разговаривал с коллегами, некоторых я знала по Мезе, некоторые были участниками конференции. Интересно, как он оценивает Фримен? Я не стала спрашивать. В конце концов, я просто охранник. И мне совершенно не нужно здесь находиться: Кляйнер — взрослый мальчик. В какой-то момент я поняла, что та маленькая бутылка воды, которую я прикончила еще в автобусе, была готова завершить свой путь сквозь мой организм. — Я догоню вас в зале. В туалете, как всегда, была очередь. Я вернулась в зал как раз между чьими-то презентациями. И на моем месте, разумеется, уже кто-то сидел. Кляйнер нарасхват сегодня. Ну неужели так сложно понять, когда тебе говорят «занято»?! Я уже придумала, как далеко пошлю этого пиздобола-собеседника. Но когда подошла еще на пару ярдов, в груди снова что-то зашевелилось. Это ощущение было, конечно, приятно, но совершенно неуместно. — О, это как раз наша капитан службы безопасности. Представишься? — улыбнулся мне Кляйнер. Он говорил вслух, значит она все слышала. И она мне улыбнулась. Так, что там надо? Представиться? — Калхаун. Возникла мысль, что после такого можно и застрелиться на хер. Ну кто так делает, блядь? — Варнава... Барни. Барни Калхаун. Чтобы сделать вид, что я просто клоун, а не полная идиотка, я сделала жест, как ко мне можно обращаться. — Амбар, сова. Через секунду, поняв смысл клички, она улыбнулась шире. Я только понадеялась, что появившаяся на моей роже идиотская улыбка (ну а какой еще она могла быть?) либо осталась для нее незамеченной, либо она не заострила внимание. — Гранат. Как фрукт. От этого жеста почему-то стало горячо. — Очень приятно. — У меня нет проблем со слухом или травм, но я не говорю вслух, — сразу решила еще раз прояснить она. Я кивнула. Объявили следующего участника. — Я занимаю ваше место, да? — обеспокоенно перевела Фримен взгляд с меня на Айзека. Слова сорвались раньше, чем я смогла их обдумать: — Все хорошо, сидите. А где я собралась искать себе хоть что-то, на что можно сесть? Вот блин. Но, глядя на миниатюрную Гарнет, я поняла, что лучше постою. Я хотела, чтобы эта очаровательная девушка болтала с Кляйнером сколько ее душе угодно. Наверняка где-то в соседнем помещении для меня найдется пара запасных стульев. И мне плевать, что я перегородила часть прохода. Зато теперь я сидела и рядом с Кляйнером, и рядом с Фримен. Айзек раньше не говорил, что знает жестовый. Хотя я и не спрашивала. — Сотрудникам Мезы разрешается носить боевое оружие? — указала Гарнет на мою кобуру. — Да, но не нарезное. И в обычных условиях только охране, — ответила я жестами, чтобы не побеспокоить сидящих рядом участников. Она нахмурилась. — Что значит «в обычных условиях»? — Всех сотрудников обучают работать с огнестрельным оружием, но применять его можно только в критических ситуациях. — Мне нужно будет стрелять?.. — поджала губы она. — По мишеням. Я тоже была не в восторге в свое время. Хвала всем богам, мне не приходилось стрелять в людей, и, надеюсь, никогда не придется. А если серьезно, что должно случиться, чтобы пистолет реально пригодился? Только если какой-то бунт начнется, в чем я очень сомневаюсь, при таком-то уровне зарплат. Но, судя по тому, что выражение лица Гарнет не слишком изменилось, она мне не поверила. — Я пацифистка, я не возьму в руки оружие. — Тогда ты сможешь рассчитывать на должность лаборанта, — пожал плечами Айзек. — Она доктор наук, и вы предлагаете ей лаборанта?! — вслух вырвалось у меня. На меня зашикали сидящие рядом зрители. Плевать я хотела. Кляйнер тоже перешел на жесты. Его понимать было труднее: движения были немного неточные. — Это не моя прихоть, Барни. Такова политика компании. Сотрудника не допустят к исследованиям, пока он не пройдет необходимую подготовку. — Резонно… — ответила я так же жестами. Я никогда не пойму, почему одни правила мы соблюдаем, а на другие кладем болты. Ведь почему-то Брин курит на рабочем месте, а другие даже на милю не могут приблизиться к Мезе с пачкой сигарет. — Бредово, — поморщилась снова Фримен. — Но расскажите еще, чем занимается ваш отдел. — Эта информация засекречена. Придется подписывать гостайну. Фримен сжала челюсти и недовольно взглянула на меня, потом на Айзека. Мне показалось, я увидела в ее глазах: «и никуда не выезжать годами?!» — Зато надбавка к зарплате, — продолжил Кляйнер. — Десять процентов. А еще страховка плюс бесплатный осмотр у офтальмолога раз в полгода. Гарнет пожала плечами и слегка улыбнулась. Поправила очки. — Действительно, когда тебе уже за двадцать... — поддакнула ему я. — Издевайтесь. Видимо, ее это не убедило. Не дай бог она сейчас пойдет в соседний зал, где заседает Апертура... Надо хватать доктора наук, пока дают. — А еще в кафетерии продается шикарный кофе по два доллара за чашку. — Алкоголь запрещен, но у меня есть уловка, — добавил Кляйнер. Это был козырь. Мы должны были выиграть. Она просто обязана была побежать за ручкой и бумагой, чтобы подписать этот чертов контракт. Но Гарнет лишь покачала головой. Не любит кофе? Или еще и трезвенница? У меня аргументов больше не было. Судя по всему, у Айзека тоже. Они проболтали о какой-то своей физической дребедени до конца раунда. Мне оставалось только наблюдать за плавными и четкими жестами. Я уже махнула рукой: что, мне ее силком тащить? Девочка взрослая, сама решит, куда ей устраиваться. Я вдруг осознала, что после поездки на автобусе, а за ней — двух раундов конференции все, чего хотелось мне — добраться до своей кровати. — Было приятно познакомиться, — улыбнулась Гарнет, прежде чем я пропустила ее на выход. — Удачи вам. И она скрылась среди таких же белых халатов, а я даже не взяла у нее телефончик. Угу. — Я старался, — пожал плечами Айзек. Я только помотала головой. Для кого он старался, интересно. После еще одного раунда и второй поездки в автобусе мне действительно больше ничего не оставалось, кроме как доползти до душа и просто упасть на кровать. Все-таки раздражает собственная глупость. Не сообразила. У нее же на лбу написано, что она не по мальчикам.