Если б она была...

Она странная, курящая тонкие сигареты, она держит их изящными пальцами. Она никогда не будет скучной в старости, никогда не дочитает все свои книги и никогда, слышите, никогда не попадётся со своей контрабандой. Она хитрая и быстрая как лисица, у неё глаза большие и всегда яркая улыбка, она похожа на лучи света, что сквозятся сквозь жалюзи. Я бы сказал ей какая она красивая и грудь у неё мягкая, но я никогда в этом не признаюсь. Я бы хотел держать её за руку, целовать в уши, бежать по лесу, когда в кармане завалялась пачка сигарет и прикуривать ей пачку за пачкой. У неё пальцы тонкие и изящные и вся она похожа на куклу, красивую, чем-то напоминающую идеал. Она говорит, что любит своего нового парня и даже не пытается соврать — всё и так понятно. Не интересен он ей. Ни капли. Ей вообще мало, кто интересен, она почти всех считает скучными, не выделяющимися и обычными. Самыми, что ни на есть, но что-то она увидела во мне. Что-то такое, что завораживает и останавливает на себе взгляд. Она курит дешёвые сигареты и её покусанные губы кажутся слишком яркими на фоне белой сигаретки, вся она сделана из чистого света, если б она была книгой, то её написал бы Оскар Уайльд. Она не пользуется тональником и признаёт лишь помаду. Разную, она её любит, бордовая, малиновая, коричневая, коралловая, багряная. Она не любит розовую и цвета фуксии. Она пахнет книгами, вишнёвой жвачкой и летом. Бесконечным прекрасным. С ней запоминаются лишь лучшие моменты. У неё прямые волосы и костлявые ноги, если б она была вещью, то это были бы тёмные очки и ветер, на окраинах какого бы, то ни было города. Я влюбился в неё, не знаю почему, может, потому что смех её был похож на звон колокольчика или из-за её походки и манеры разговаривать. А может, из-за её глаз, в которых я тону, падаю на дно и восстаю. Я не умею говорить красиво, но это время, проведённое с тобой я полюбил. Если б она была местом, то это было бы озеро, посреди которого плавает белый лебедь. Она была бы этой самой школой, была бы ветром, который ерошит твои волосы, была бы открытым окном в учебном классе, была бы душой этого места. Она, возможно, и является теперь этим духом, летающим меж новеньких и желающим удачи стареньким. И я люблю эту улыбку, люблю до сих пор, люблю, и готов кричать об этом, но в горле ком, а на глазах слёзы. Если б она была запахом, она бы пахла черничным пирогом с мятой. Вкусным и слегка горьковатым, такой, что стоит есть с зелёным чаем, в который добавили две чайных ложки сахара и щепотку ванили. Она предлагает мне найти девушку и даже готова помочь мне с этим. Ох, как же мне сказать ей, что теперь мне не нужен никто, кроме неё. Её руки тонкие и вся она похожа на виноградную лозу — такая же гибкая и тонкая. Мы бы смогли пить шипучую газировку и болтать о звёздах, говорить о книгах и целоваться, прижиматься пальцами и вдыхать запах новых книг. Я бы подарил тебе солнце, если б оно ни было таким горячим и обжигающим пальцы. Если б она была погодой, то это был бы летний вечер в конце августа. Она бы пахла грибами, светлячками и прохладным ветром. Но нет Аляска, теперь ты не пахнешь дешёвым шампунем, не поёшь песни, высунувшись из окна, теперь ты живёшь на страницах своих книг, так и не найдя выхода из своего лабиринта.