Механизмы чувств

»…и тогда я мечтала стать известной пианисткой, чтобы все мне дарили цветы и рукоплескали из зала… Наверно, подсознательно я все еще помню движения, ноты и мотив, но это лишь воспоминания… Теперь я не аплодирую даже сама себе и не думаю, что я вновь смогу сыграть так, чтобы по-настоящему заслужить и признать аплодисменты… Как бы я хотела снова сыграть, хотя бы раз, чтобы точно знать — это последний, и насладится им сполна!..» … + * = *** После разговора с Альсиной и нескольких тщетных попыток дозвониться хоть до кого-нибудь из семьи, Вай чувствовала себя невероятно злой, одновременно с этим чувствовала волнение, которое не могла утолить, и оттого становилась лишь раздражительнее. Было глупо расчитывать на согласие в данной ситуации — она это понимала, правда, какие-то отчаянные частички души все ещё кричали — Ну нельзя же быть такой бессердечной?! Как оказалось — можно. Вай не славилась умением легко прощать и отпускать обиды, а потому, как нетрудно догадаться, была все еще зла на Альсину. Она недоумевала — неужели для Димитреску их сделка не допускала собой никаких исключений? Да и девушка не требовала прямого письменного разрешения — один легкий намек, и ее бы уже здесь не было. Нарычавшись и избив кулаками матрас, Вай судорожно выдохнула. Говорят, в моменты гнева нужно выговариваться, «выпускать пар наружу». Вай вынула из рюкзака слегка пухлую книжонку в черной кожаной обложке, перевязанную плетеным черным шнурком. Книжечка средних размеров, средней толщины, на обложке никаких тиснений, вместо них небольшие царапинки, следы краски разных цветов; между страниц воткнуты различные бумажки, карточки, картонки, из-за которых, очевидно, книжка и припухла; Вай развязала шнурок и открыла книжечку там, где заложена широкая черная атласная лента. Открыла, и началп что-то строчить мелким и кругленьким почерком, оставляя совсем маленькое расстояние между строчками, но куда больший пробел между словами. Обложка у книжечки твердая, поэтому девушка спокойно писала на коленях, засев на полу и прислонившись к каркасу кровати; писала черными чернилами, быстро, прикусив губу, временами чуть хмурясь и быстро перечеркивая слова. Это была уже пятая подобная книжечка. Вай не любила называть их «дневниками», про себя — не называла вовсе. В ее понимании «дневник» — нечто, что ты обязан регулярно вести и заполнять, да и само слово звучало как-то… официально, что ли. К тому же, для Фасильетт эти книжечки были не чем-то вроде «записать воспоминания, чтобы не забыть», вовсе нет, для нее это было целым своеобразным мирком, где можно было кричать сколько угодно, рыдать (на некоторых страницах действительно были разводы), смеяться и обсуждать за спиной, говорить то, что в жизни вряд ли решилась бы, хотя Вай — натура смелая. Но она так и не отказалась от старой детской привычки — записывать за собой мысли и эмоции. Да, писала в книжечках Вай (тогда еще Елена) еще с детства, будучи сиротой. Но строк было мало, и основное место занимали рисунки; потом строк и слов стало больше, как и не менее красивых картинок. Мысль покинула Вай, когда девушка в пятый раз попыталась согнать муху, что постоянно норовила сесть на страницу. Назойливое насекомое вновь и вновь возвращалось на место, словно оно вычитало на этой странице нечто безумно интересное. Муха, особенно крупная… Вай захлопнула книжечку, надеясь зажать муху меж страниц (но та успела ускользнуть), встала с пола, открыла дверь и ничуть не удивилась, обнаружив за дверью тройняшек, жмущихся к замочной скважине. Те тут же выпрямились в струнку, заметив изобретательницу. Точнее, только Кэсс и Даниела, так как Бела стояла чуть поодаль с видом, будто это ее никак не касается. — Браво, — усмехнулась Фасильетт, — вы нашли весьма оригинальный способ следить за мной. — Ты заперлась у себя средь бела дня, вот нам и стало интересно, — оправдывалась Даниела. — А личные дневники — это всегда интересно, — хищно улыбнулась Кассандра. — Так чья это была муха? — уточнила Вай. Сестры кивнули на Даниелу. — Ага. А идея? — На этот раз посмотрели в сторону Кассандры. Фасильетт усмехнулась. — Понятно все с вами. Но к вашему сведению, я уже давно пишу заметки на русском. В глазах младшей и средней сестры промелькнула досада. — А я вам говорила, — как бы между прочим вставила Бела. — Ой, заткнись! Портишь все веселье, — цыкнула Кэсс на сестру. — Так вы пришли, чтобы посмотреть как я строчу на бумаге? — спросила Вай, вскинув бровь. — Вообще, мы сначала хотели позвать тебя погулять, — пояснила Бела. — Но ты так увлеченно писала, что эти две дурочки… Ай! Совсем уже?! — воскликнула Бела, когда Кэсс дернула ее за волосы, а затем и Даниела так же отомстила за прозвище. Вай смотрела на их мелкую перепалку, сложив руки на груди и улыбаясь уголком губ. Когда сестры закончили препираться, они еще раз повторили первоначальную цель своего прихода, и Вай согласилась, подумав, что ей не помешает развеяться. -=+=- Жара пошла на спад, предвещая скорое начало осени. Солнце было уже не таким ярким, воздух не таким душным, на деревьях уже проглядывалась еле заметная желтизна, словно прощальные поцелуи солнца. Дул ветерок, иногда он в шутку порывом срывал с ветвей парочку-другую листьев и уносил их к горизонту, где серела белизной туча. Четверка покинула замок через дверь напротив портрета «Трех дев», и вдохнула полной грудью преддождевой запах. Даниела крикнула: «Бела водит!», и сестры унеслись прочь от замка со смехом и радостными воплями. Фасильетт с улыбкой наблюдала за их возней. Подул ветер, пригоняя с горизонта облака и развевая незастегнутую белую свободную хлопчатобумажную рубашку, накинутую поверх поверх черной водолазки с вырезом-лодочкой. Вай перевязала резинки с кончиков кос на их основание и до половины расплела их. А затем присоединилась к сестрам в их незатейливой, но только на первый взгляд, игре в догонялки. Она тут же стала водой, и догнать трех других участниц оказалось не так уж и просто. Хоть Вай и не уступала им в скорости, иногда Димитреску-младшие применяли не совсем честные приемчики — рассыпались на рой мух, не давая осалить себя, то вдруг взлетали высоко вверх дико хохоча, глядя как Вай в шутку сердится, то вдруг косо метали серп, чтобы Вай отвлеклась и потеряла драгоценные секунды. В итоге, девушке все же удалрсь осалить зазевавшуюся Даниелу. Как же прекрасно бегать! Когда ветер свистит в ушах, воздух обжигает легкие, сердце пульсирует все быстрей и кажется сейчас взорвется, но ты все продолжаешь — бежишь и бежишь. Болят ноги, легкие готовы лопнуть, ходят ходуном, но ты все бежишь — не можешь остановиться, потому что бег дает тебе дикое наслаждение свободой. Вай, увидев перед собой огромное поле, что сразу за лесом, не смогла сдержать ног; сначала быстрый шаг, прогулочный бег, а затем адреналин с бешеной скоростью влился в кровь, и вот сердце уже стучит в ушах. Она чувствует — сзади погоня — больше адреналина, чтобы сердце разорвалось! Длинные светлые волосы, распущенные ранее, развеваются за спиной, словно крылья цвета жухлой травы, белая рубашка надулась от ветра словно парус. За спиной слышны задорные крики погони, но как было сказано ранее — Вай не уступала им в скорости, а на адреналине уж тем более. Воздух свистел в ушах, впереди раскинулся горизонт и поле, кажущееся бескрайним… Она резко завернула назад и начала носиться по полю от сестер в совершенно хаотичном порядке; полупрозрачный воздух звенел от девичьего смеха и содрогнулся от прогремевшего вдали грома. На землю упали капли последней летней грозы, ветер усилился и начал бурить в пухлых тучах дыры, через которые, словно шпаги или копья проникали лучи солнца. Холодные капли понемногу остужали разгоряченные от жарких игрищ девушек. Вай подставила лицо дождю, щурясь от лучей, и вода приятно стекала вниз по ее лицу. Давно она так не веселилась… — Ну что, Вайолике понравилось? — сладко протянула Кассандра, отчего изобретательница вздрогнула. За ней к Фасильетт подошли и Бела с Даниелой. — Да… — восторженно выдохнула она. Но тут же по ее лицу пробежала какая-то неясная тень. — Давайте возвращаться. Назад к замку решили так же прогуляться. Гроза ушла в другую сторону, поэтому ближе к деревне дождь прекратил накрапывать совсем. Четверка шла по дороге, проходящей на границе леса и деревни — там безлюдно; шли, не переставая болтать и смеяться, прогулочным шагом, совершенно не торопясь. Сестры расспрашивали Фасильетт о жизни в больших городах, а Вай рассказывала им о своих путешествиях за границу — Англию, Францию, Австрию… Вдруг откуда ни возьмись из леса выскочило существо, похожее на обезображенного волка. Девушки не успели среагировать, как существо с разбегу из-за спины набросилось на Вай, повалило ее, проехав на ней вперед по инерции. Он резко занес над ней лапу, содрав ее с плеча девушки, но тут со спины что-то вонзилось в существо и оно, взвыв от боли, обернулось к источнику, но поздно — ловким движением серпа Кассандра срубила ему голову. Из леса начала появляться остальная стая, Бела и Даниела подняли Вай на ноги, и все четверо изо всех сил ринулись в сторону замка. Фасильетт мгновенно пожалела, что ее пистолет не с ней, а по левому плечу полоснули когтями, так что рука наполовину вышла из строя. Словно обезумевшие волки (или кто это там!) бежали за ними; до замка недалеко… Вдруг самый быстрый из дерзкий из волков, значительно вырвавшийся вперед, решился на прыжок и, приземляясь, впился зубами в икру несколько отставшей от сестер Вай. Дико заорав, она свалилась на землю, махая другой ногой, случайно заехала волку в нос, заскулив, он отпустил. Сестры тут же прилетели на помощь, но другая пятерка существ была уже на подходе. Пока Вай пыталась подняться сквозь адскую боль, сестры убили троих существ и продолжили бороться с другими. Поднявшись, Фасильетт увидела, как из леса выбегают еще более изуродованные монстры, и крикнула: «Бела! Кэсс! Даниела! Уходим!». Сестры так же обратили внимание на приближающуюся стаю, подлетели к Вай, подхватили ее на руки и как можно скорее унесли прочь к замку. Звери гнались за ними, но сестры с Вай взмыли выше и приземлились уже за стеной замка, на внутреннем дворе. Осторожно опустили подругу на землю, прислонив спиной к колонне, Бела улетела за аптечкой, а Даниела — за матерью, несмотря на протесты изобретательницы. Кассандра осталась с Вай, стащила с нее рубашку и прижала ткань к укусу, а свою руку — к царапине на плече — кровь сильно течет. — Держись! Скоро подлатаем тебя! — подбадривает Кассандра. — Терпи, пожалуйста! — Да разве это раны? — Вай давит улыбку сквозь шипение. — Бывало и хуже… Во внутренний двор вернулась Бела с коробкой медикаментов и Даниела с Альсиной. Кассандра отошла от Вай, уступая место матери; Фасильетт отвернулась, но тут же с хриплым вскриком согнулась пополам от того, что ей начинает обеззараживать или прижигать рану чем-то поистине огненным, у нее глаза чуть из орбит не вылезли. Альсина, приостановившись, попросила дочерей помочь, и те встали держать Вай за плечи, чтобы она не подавалась вперед. Но боль от обеззараживающего поистине адская — то ли вещество такое жгучее, то ли в рану попало много грязи. Поначалу Вай шипела, пыталась сдерживаться, но когда Альсина начала обрабатывать левое плечо, по правой щеке девушки скатилась слеза, от боли перед глазом стало темно, поплыли круги. Сестры как могли успокаивали подругу — крепко, но не сдавливающе, держали ее за плечи, гладили и произносили ободряющие слова. Вай пришоа в себя, когда раны перевязали ей чистыми бинтами, но пульсирующая боль продолжала терзать. Альсина встала. — Мам, мы не нарывались на этот раз! — начала оправдываться Бела. — На нас напали ликаны, мы просто защищались! — подхватила Даниела, но Альсина жестом пресекла их речи. — Мало того, — начала Леди низким от гнева голосом, — что вы опять нарушили мой запрет, вы все четверо подвергли себя опасности… — Это была случайность! — воскликнула Даниела. — Ты сама знаешь, что просто так от ликанов не уйти! — возразила Кассандра. — И вы трое знаете это так же хорошо! — отрезает Альсина. — Видно, ваша прошлая вылазка прошла для вас четверых слишком удачно. Теперь вы должны понимать, почему я запрещала вам брать с собой Вайолику — я не намерена каждый раз залечивать ее раны. — Вы считаете меня балластом? — спросила Вай сквозь зубы, кое-как поднимаясь на ноги, опираясь на колонну. Альсина не ответила и даже не повернулась в ее сторону. — Все понятно, это — очередной предлог, чтобы безболезненно и незаметно привязать меня к замку, — выплюнула Вай. — Знаете, какой невыносимой была тревога этим утром? Я так разозлилась, — из-за вас, да! — что просто хотела разнести ваш замок к чертям! А они, — она указала взглядом на сестер, — они может и не знали о нашем конфликте, но помогли мне развеяться, я правда стала чувствовать себя лучше- — В каком месте, интересно? — едко усмехнулась Альсина, все еще не смотря на изобретательницу. — В ментальном, — отрезала Вай — Поверьте, у меня бывали раны куда хуже — до сих отойти не могу. — Если бы не высовывала свой нос куда не надо, еще целей осталась бы, — на висках Леди уже ходуном ходили желваки. — Да если бы вы не пытались насильно отрезать меня от того, что снаружи, я бы может и не сунулась бы куда не надо! А так, кто знает — может я специально хотела вас побесить? — язвила Вай. Шлеп. Вай отшатнулась назад, наступила на больную ногу и чуть не упала, но успела вовремя схватиться за колонну. На ее правой щеке красовался свежий яркий след от руки Альсины. Она подняла голову и встретилась взглядом с ярко-желтым огнем в глазах, что еле-как сдерживался, чтобы не выплеснуться наружу еще больше. Глаза Вай тоже горели — изумрудами — смелостью. — Вы чертова эгоистка! — злобно прошипела Вай, но на последнем слове ее голос сорвался. Она развернулась и медленно, прихрамывая, покинула внутренний двор. Сестры догнали ее и взяли за руки. |#%*^…| Каждый шаг — боль. Ногу словно пронзало внутри длинными тонкими ножами, а потом резкое жжение отступало колющими иглами. Вай казалось, еще шаг — и рана разойдется опять. Она старалась больше опираться на стены, чем на сестер, но те терпеливо шли рядом до самой ее комнаты. Там Вай еле как дошла до кровати, залезла на нее с ботинками и с облегчением вытянула укушенную ногу. Плечо так же ныло от боли и от тяжести руки. Вай осознала это сквозь шипение — надо хоть как-то облегчить страдания. — Спасибо, что спасли меня, — голос Вай хрипловат. — Я у вас в долгу. — Брось! — отмахнулась Даниела, когда сестры расселись на кровати вокруг изобретательницы. — Считай, что это мы расплатились с тобой за мое спасение, — она лукаво ей подмигнула. — К тому же, Вайолика теперь наш друг, — протянула Кассандра в своей привычной манере, и сестры согласно кивнули. Вай хрипло усмехнулась. — Не бесите меня полным именем, — слабо отмахнулась она. — Зовите меня Вай. На секунда в воздухе повисло неловкое молчание, потому что вместо ответа сестры коротко, но многозначительно, переглянулись между собой, словно выжидая чего-то и одновременно спрашивая друг у друга — стоит ли? — Я…э-э… что-то не так сказала? — уточнила Вай. — Нет, у нас просто вопрос… — начала Бела, очевидно выбирая слова поделикатнее. Вай ее не торопила, но уже заранее предполагала, куда зайдет русло разговора. Однако нетерпеливая Даниела практически выкрикнула вопрос, очевидно, терзавший троих сестер. — Даниела! — шикнула Бела на сестру. — Ты просто уже достала своей деликатностью! — съязвила Кассандра, делая на последнем слове кавычки пальцами. — Да и вопрос, знаешь ли, не о любимом цвете, — начала спорить Бела, но обе прекратили перепалку, услышав мягкий отрывистый смех Вай. — Да ладно, я расскажу, — ответила она, махнув правой рукой. — При таких обстоятельствах, думаю, придется. И первое, о чем она попросила — молчать. Второе — проверить заперта ли дверь. А затем, через боль, кое-как, стянулп с себя водолазку. -± -± -± Вай кое-как приковыляла на ужин. Не без помощи тройняшек, конечно. Разумеется, они не покидали ее все это время — болтали. Вай даже практически позабыла про постоянно ноющую ногу и плечо, пока Даниела не заметила бардак на столе и не ринулась рассматривать. Вай рефлекторно хотела опередить ее, но неудачно дернув плечом свалилась на кровать. Пришлось рассказать и про свое другое увлечение — изобретательство. Поначалу Вай отвечала на вопросы об этом несколько расплывчато и холодно, но потом как-то сама разговорилась, даже учитывая то, что не особо любила хвастаться перед людьми, кто ничегошеньки не смыслил в деле. Но с тройняшками оказалось приятно беседовать даже на эту тему — Даниела внимательно слушала, восторженно сверкая глазами (ей было нечего вставить в речь о механизмах), Кассандра заинтересовалась пистолетом и руками Вай, а Бела весьма осмысленно комментировала чертеж, хотя и с некоторыми ошибками. Кэсс весело подметила, что дядя Карл мог бы поучиться у Фасильетт изяществу в их общем деле. И так вот незаметно пролетели часы. Разговоры о фабрике Карла и нем самом плавно перешли на другую тему, и дальше пошло-поехало. Девушки разом вздрогнули от кроткого стука в дверь и голоса Станки из-за него — она звала на ужин. — Мы пожалуй подождем снаружи, — сказала Кассандра и сестры покинули комнату. Когда Станка помогала Вай переодеться, она не задавала вопросов о том, что произошло. Может потому что не хотела казаться навязчивой. А может потому что слухи в этом замке расползаются так же быстро, как стая муравьев. Вай надела светло-серые свободные брюки и темнее на пару тонов джемпер со шнуровкой на рукавах. Волосы переплетать отказалась — хвосты так и остались хвостами. Станка молча помогла ей доковылять до двери, не проронив не слова. Вай не покидало подозрительное чувство, будто ей известно больше, чем прогулка с сестрами, но изобретательница решила расспросить потом. Сестры послали Станку доделывать свои дела и лично довели Вай до столовой. Итак, за столом присутствовало привычное щебетание сестер, на этот раз поддерживаемое Вай. На ужин подавали запеченное с приправами и овощами мясо и маленькие круглые лепешки с тягучим плавленым сыром и пряной зеленью. И разумеется — вино. Красное полусладкое — прочитала Вай на этикетке, но у нее не было желания распивать сегодня что-то столь крепкое, поэтому попросила себе некрепкого чая. За разговором Фасильетт отметила про себя, как непринужденно она ведет себя рядом с тройняшками, словно они давно знакомы. А также молчание Альсины. За время трапезы Вай постоянно говорила с сестрами, наклонялась к ним, и словно придвинулась ближе, а на Альсину не посмотрела даже боковым зрением. Леди сидела в главе стола, все четыре девушки — по левую руку, причем Вай — ближе всех к ней. Женщина молчаливо потягивала вино, поглощала ужин и… кажется, ее устраивало молчание. Разговор сделал виток в сторону музыки, и Кассандра как бы невзначай бросила: — Вай, знаешь, мама красиво играет на рояле. Вай, подпирая правую щеку рукой, обратила глаза в сторону Альсины. Та на секунду замерла с бокалом, поднесенным к губам. — Девочки, не стоит хвастаться всем направо-налево, — она сделала глоток, и в ее голосе не было слышно укора, только легкая самодовольная усмешка. — Круто, — отозвалась Вай, продолжая смотреть на Леди, не повернув головы. — Я тоже когда-то играла, — она немного отвела взгляд на бокал в ее руке, а затем снова на желтые глаза. — Что же, перестала? — с легкой насмешкой уточнила Леди. — Почему? — Обстоятельства, — Вай криво и горько усмехнулась уголком губ. Альсина с интересом проследила за странной тенью в зеленых глазах Вайолики. Странный вопрос прилипает к голове — какие такие обстоятельства? Альсина подумала — любые, даже самые банальные, но что-то подсказывпло — это не так. Сестры помогли подруге доползти до комнаты, но она по пути сказла, что ходить уже легче. Доведя до дверей, тройняшки оставили Вай одну по ее просьбе, хотя и с большой неохотой. Лежать просто так Вай не хотелось, поэтому она добрела до стола, аккуратно свернула чертежи и убрала их в саквояж, села за стол, открыла книжечку и только начала писать, как в дверь постучали. По стуку Вай точно определила, что это не Станка и не сестры — они бы вряд ли стали стучать. Крикнув «Войдите!», Фасильетт застыла на месте от удивления, когда в комнату зашла Альсина. Хорошо, что убралась — подумала Вай. — Что-то случилось? — спросила она. — Позволь осмотреть твои раны, — холодно ответила Леди, и ее тон не терпел замешательств. Вай, скривившись, доковыляла до кровати, села, рядом на краю устроилась Альсина, положила ногу пострадавшей себе на колено и, размотав бинты, осмотрела укус. Не говоря ни слова, достала из кармана юбки небольшую баночку с желтоватым содержимым и нанесла его на рану. Приятное и прохладненькое. Вай от нечего делать стала рассматривать Альсину и наблюдать за ее движениями. Чем дольше девушка всматривалась в черты ее лица, рук, тем притягательнее они становились; профиль Альсины, ее сосредоточенные глаза, чуть растрепанные черные кудри — она словно образ на картине, который художник вычерчивал у себя в голове, выкристализовывал его до мельчайших деталей, с легкой дрожью в руках перенес образ из головы на холст, но старания того стоят — образ чертовски привлекателен. Альсина закончила с ногой девушки, замотала чистыми бинтами (также вынутыми из кармана юбки) и переключила внимание на глубокую царапину на плече, также обработала мазью. Вай не особо понравилась эта близость, она не противилась, но ее нутро напряглось. — Зачем эта мазь? — спросила она. — Раны быстрее затянутся, — отстраненно ответила Альсина, распределяя мазь легкими и короткими мазками. — Понятно… Простите мне мою вспыльчивость, — тихо сказала Вай. Леди подняла взгляд. — За то, что накричала. И тогда утром, и после прогулки. — Да… — Альсина поджала губы и оставила царапину в покое. — Я не могу отпустить тебя домой… — Как это не прискорбно, я вынуждена смириться, — с тоской в глазах подметила Вай. — Сегодня никто из них не взял трубки и… наверно я слишком перенервничала. — Ты говорила, что у тебя там срочное дело, — Альсина мягко посмотрела на девушку. — Да, просто отец написал мне, — пояснила слегка дрожащим голосом Вай, — пьяным, конечно, что, мол, я тут уехала и прохлаждаюсь, а деду плохо стало… Ну и я конечно глаза выпучила, позвонила ему той же, то есть — прошлой, ночью. Он не брал сначала, а потом взял, но выяснилось, что он в том состоянии и не в том месте, чтобы трезво отвечать. После нашего разговора я попыталась еще раз, но никто не взял. Вот я и вспылила… Не стоило, вообще-то… Короче, остается только надеяться, — заключила она дрогнувшим голосом. — Прости, что не могу… — Да бросьте! — прервала Вай с улыбкой. — Цель ведь превыше всего, потом уж сердце, так что ничего страшного! Альсина недоверчиво смотрела на девушку, на то, как голос прерывался, улыбка подрагивала, а в правом глазу скапливались слезы. Женщина прикусила губу изнутри — это ведь отчасти и ее вина. Как бы она хотела отпустить Вайолику хоть на все четыре стороны, раз уж дело такой важности, но не теперь. Не теперь… Альсина мягко стерла слезу с щеки Вай. — Я не хочу, чтобы ты считала, будто я тебе враг… Тебе больше идет улыбка, — нежно сказала она и ушла, пожелав девушке спокойной ночи. Вай завороженно проводила ее взглядом, закрыла глаза, прокручивая в голове прикосновение… Улыбнулась.