***
Распорядок дня до жути однотипный. Чимин тяжело вздыхает, уставший даже от простого сидения на диване. Обычно он хоть немного разминался, меняя локации с парка на какой-нибудь непопулярный спортзал, а сейчас его активность ограничивается догонялками за тоже скучающим ребёнком и короткими тренировками по ранним утрам. Встаёт он раньше всех в этом доме, что ему на руку — можно заняться чем угодно, от тренировки до просматривания ленты заказов на почте. Тех, кстати, накопилось прилично, несмотря на его объявление об отпуске. Джинхо встаёт вторым после него. К тому времени в дом бесшумно проходит старушка-повариха, хозяйничающая на кухне Минов и готовящая завтрак, обед и ужин сразу. Чимин иногда наблюдает за её движениями, и от его взгляда на своей спине бедная бабулька вздрагивает порой и теряется в пространстве. Слишком подозрительный и навязчивый взгляд. Рабочий, как его называет Чимин. До завтрака ещё не умывшийся мальчуган все ещё клюёт носом, но после водных процедур светится начищенной монеткой. Тянет Чимина за руку в детскую, где они проводят прилично много времени за всякими играми. Чимину они кажутся скучными, а Джинхо в восторге, что его новый друг сидит с ним и подражает какой-то сюжетной роли с динозаврами. Игра в «войну динозавров и драконов» пока интереснее всего. У Джинхо богатое воображение, но Чимин с первого раза просек фишку. Детям нравятся выигрыши, а при проигрышах они неизменно расстраиваются. Так, Чимин в первый раз победно хмыкнул, а Джинхо обидчиво хлюпнул носом, моментально вводя парня в состояние паники и суеты. Чимин, как мог, успокаивал, даже притворился, что его тиранозавр-победитель умер сразу после победы, а значит «великий и могучий» дракон Джинхо выиграл войну. Ребёнок наконец-то улыбнулся, все ещё шмыгая носом. У Мин Юнги, скорее всего, растёт маленький манипулятор. Чимин кривится от этой мысли. Что касается старшего, он практически перестал появляться дома. Только вечером заскочит домой, чтобы повидаться с сынишкой, поцеловать его в макушку после ужина, пожелать спокойной ночи, оправдаться перед явно тоскующим Джинхо, что у него много работы, и снова уехать в ночь. Чимин качает головой, все прекрасно понимая, но отмечая, как Джинхо смотрит слезящимися глазками в спину Мина. В груди снова что-то ёкает, как в первую встречу с ребёнком. Чимин не привязался. Ему просто жаль дите. Вот и все. В таком омерзительно спокойном ритме проходят дни. Джинхо часто просится гулять и Чимин, согласовав ещё в самом начале с «боссом» этот пунктик, выходит с ним на детскую площадку рядом с многоэтажкой. Мальчик уносится играть в песочнице, скатывается с горки раз двести, не меньше, а Чимин стоит поодаль, бдительно следя за его передвижениями. Он ответственно относится к своему заданию телохранителя. Но от его внимательного взора не ускользает тот факт, что с Джинхо никто не хочет играть. Детей на площадке дофига, но все сторонятся одинокого малыша в песочнице. Не боятся, а просто игнорируют. Как будто шумного и сияющего ребёнка нет здесь. Никто не хочет подойти и поиграть с ним. Чимин задаётся вопросом, почему? А Джинхо горбится и тихо возится в песке, строя замки и лепя из формочек излюбленных динозавриков. На это как-то необычно смотреть. В первую их вылазку сюда, Чимин ничего не чувствует, но чем чаще это происходит, тем больше хмурится парень, стоя в сторонке. Ему почему-то не хочется видеть грустно согнувшегося над новым песочным замком Джинхо. Хочется что-то сделать. Докурив втихаря сигарету, киллер подходит ближе к огражденному цветными досками пространству с песком и смело заходит, садясь на корточки рядом с мальчиком и подавая тому формочку с кривым трицератопсом. Джинхо смотрит на него поникшим взглядом. — Почему к тебе никто не подходит? — тихо интересуется Пак, не надеясь на точный ответ. Вряд ли Джинхо сам это понимает. — Не знаю. Может, их напугали те дядечки? — Чимин мигом насторожился, оглядывая площадку. Никаких мужчин, кроме единичных отцов детей, он не находит. — Они ланьше со мной гуляли. Они были скучными, поэтому папа плогнал их. А, так это прошлые охранники. Их было несколько? Чимин фыркает под нос. Теперь понятно, почему к Джинхо никто не подходит. Здешние дети были в недоумении и испуганы охранниками Джинхо, ведь те, наверное, даже не трудились как-то шифроваться под обычных людей. (Не то чтобы сам Чимин подходил под это понятие. Он со своим чёрным, пусть и простым шмотом ещё больше наводил ужас на маленьких детей.) Чимин ещё с минуту наблюдает за Джинхо, печально перебирающего песок в руке, а потом придумывает кое-что, что могло бы прогнать плохое настроение подопечного. Он трогает его за плечо, обращая его внимание на себя. — Джинхо, не хочешь прогуляться в другом месте? — Но папа не лазлешает выходить за площадку, — дует губы ребёнок, но в глазах загорелся любопытный огонёк. Чимин усмехается и хитро подмигивает ему, поднимая из песка и отряхивая от грязи. Джинхо собирает формочки, чувствуя запах приключений. — Мы ему не скажем. Все будет в порядке, Джинхо-я. Ты же веришь хёну? — мальчик активно кивает, перескакивая следом за парнем через песочницу и мельтеша короткими ножками за ним. Чтобы Джинхо не отставал, пришлось взять его за руку. Самого мальчика это устраивало, судя по весёлому напеванию детской песенки, пока они шли по тротуару. Чимин решает отвести его в магазин. Если он правильно помнил, то в доме кончаются продукты, а после готовки Сонми-аджумы (той самой поварихи) их и подавно не должно остаться. Обычно новые привозит Юнги вечером, но в этот раз Чимин позволяет себе вольность хоть как-то разнообразить их скудный график развлечений. Джинхо это пойдёт на пользу. У Джинхо очень узкий кругозор, понимает Чимин, стоя в магазине. Ребёнок вертится в тележке, рассматривая полки с вкусняшками с диким восторгом. Чимину пришлось смириться с тучей вопросом по типу «а что это, хён?», «а как это используется?», «а почему оно в такой форме?»… Много-много вопросов. Но киллер терпеливо отвечал на все, мысленно напоминая себе из раза в раз, что бедный ребёнок, должно быть, впервые зашёл в магазин без охраны и отца. Чем занимался Юнги вместо того, чтобы помочь сыну вылезти в «люди»? Ах да, работал, чтобы сыночка ни в чем не нуждался. Чимин коротко фыркает под нос, оплачивая покупки. Джинхо прижимал к лёгкой курточке новую упаковку с пластиковыми динозавриками (да-да, Чимин не мог не купить эту безделушку, когда на него смотрели манипуляторские котячьи глазки ребенка). Выходя из магазина с полным пакетом в одной руке и ручкой малыша в другой, Чимин чувствует себя почему-то удовлетворенным. Он ведёт Джинхо ещё дальше, проходя с ним в небольшой сквер, благоустроенный через дорогу. Их высотку ещё видно достаточно хорошо, так что можно не беспокоиться, что они далеко зашли. Мальчик рассказывает, что будет делать с новыми игрушками, на ходу придумывая сюжет игры. То, что с ним по-прежнему никто не играет на площадке, он будто и забыл. Наверное, к лучшему.***
Их вылазка остаётся незамеченной. Юнги выглядит настолько заебанным, что Чимину даже подкалывать его не хочется. Мужчина вяло реагирует на рукоплескания и радость сына, только нежно треплет по макушке и улыбается устало. Под глазами тёмные синяки, а щеки впали. Чимин смотрит на это, подпирая дверной проём между гостиной и прихожей. — Джинхо, папа немного устал, поэтому не мог бы ты потише? — с той же улыбкой просит Юнги. Интонация у него такая, что даже ребёнок понимает и стихает. Юнги целует его в пухлую щеку и отрывается, проходя мимо Чимина. Джинхо дует пухлые губки, но помалкивает. Чимину реально стремно от возникшей тишины в квартире. Он понимает, что сын у Мина послушный, но совсем молчать как-то… Грустно? — Джинхо-я, пойдём сделаем твоему папе чаек, пока он умывается? — решительно подходит к мальчику Чимин и берет за руку. Ребёнок поднял голову к нему и буквально просиял от его предложения. Юнги уходит мыться, застревая там на полчаса. За это время телохранитель и ребёнок успевают подогреть обед мужчине (специально немного, потому что Юнги много не ест после тяжёлого рабочего дня) и сделать чай. Пару раз кружка оказывалась на грани падения, но Чимин успевал её ловить в сантиметрах от пола. Джинхо хлопал в ладоши, называя его фокусником. Можно ли считать это оскорблением..? — Ох, не стоило вам так заморачиваться. Я спать хочу сильнее, чем есть, — невесело рассмеялся Юнги. Смех какой-то выдавленный, неестественный. Джинхо снова теряет радость, чувствуя отказ папы. Чимин хмурится и вперивает взгляд в мужчину. Вот что этот человек творит? Нельзя просто сесть и поесть? Тут даже не так много. — Юнги-щи, Вам нужно поесть. Вы очень долго работали и вряд ли в Вашем режиме предусмотрен нормальный обед. Советую подкрепиться, — холодно произнёс Чимин, пристально глядя на Юнги. Мин удивлённо поднимает брови в ответ. Что-то вроде «А ты-то чего высказываешься?». — Папа, ты говорил, что плавильное питание важно для олганизма! — напоминает Джинхо, подхватывая убеждения Чимина. Юнги вздыхает и все же садится, беря в руки вилку и начиная есть. Джинхо тянет широко расставленную ручку Чимину и тот мягко отбивает «пять» (этому Чимин его научил, потому что надоело играть в однотипные игры). — Хён, я пойду поиглаю в завликов! Плиходи сколее, — лучезарно улыбается Джинхо и убегает из кухни, не дожидаясь ответа парня. Киллер усмехается ему вслед. — Спелись, да? — ухмыляется Юнги, медленно пережевывая пищу. Чимин поворачивает к нему голову. — Не скучно тебе возиться с ребёнком после такой активной работы? Чимин задумывается над ответом. Но с языка слетает совершенно не то, что хочет услышать Юнги. — С Джинхо никто не играет на площадке. Подозреваю, что других детей напугали бывшие охранники, — Юнги застывает с кружкой чая, не донеся её до рта. Лицо мужчины нахмурилось ещё больше. — А ещё он удивляется простым вещам. Таким, как поход в магазин… — Вы ходили в магазин? Это же опасно, Пак! — Он был со мной, а значит в безопасности. Я думаю, об этом не стоит волноваться, — пожимает плечами Чимин, не считая их прогулку чем-то плохим. Юнги скалится, готовясь напасть словесно снова, но Чимин не даёт ему этого сделать. — Стоит подумать о том, как ему приспособиться к огромному миру за стенами дома, Юнги-ши. Ему нужны друзья, и это не должен быть взрослый парень вроде меня. Вы же это и сами понимаете, верно? — Юнги опускает голову, принимая его рассуждения. Чимин прячет руки в карманы джинс. — Я знаю, что Вы хотите его уберечь, но теперь пора задуматься и о том, как ему социализироваться. Мин немного молчит, прихлебывая чай. Чимин уже не ждёт какой-либо реакции на свои слова, поэтому решает оставить Юнги наедине с этими мыслями. — А ты привязался к нему, как я погляжу, — доносится до него усмешка. Чимин останавливается на пороге и не поворачивается. — Вовсе нет. Простое наблюдение за «целью», — отрицает Чимин и сам не верит в сказанное. Почему, спрашивает он сам себя. Почему в это не верится? Это же правда. Юнги, очевидно, тоже не поверил в это, хмыкает и больше ничего не говорит. Чимин уходит в детскую.***
Прогулки в сквере и магазин продолжаются. С каждым разом Чимин уводит Джинхо все дальше и дальше, предлагая гулять вне площадки. Хоть он и сказал Юнги, что ребёнку надо как-то социализироваться, но сам больше не ходит на площадку с ним. Не видит смысла. Вряд ли дети оттуда начнут воспринимать Джинхо по-другому. Первое впечатление очень важное, и Джинхо предстал перед ними в не очень хорошем свете. Тень от козырька чёрной кепки падала на глаза Чимина. Джинхо сидел рядом и не очень осторожно ел мороженое, которое разрешил в этот раз Чимин. На улице жарко, печёт солнце с чистого неба, так что охлаждающее лакомство было в самый раз. Ещё бы дите не пачкалось сверху донизу, было бы замечательно, вздыхает Чимин, доставая влажные салфетки. — Хён, а почему от тебя так плохо пахнет? Особенно по вечелам, когда мы идём спать? — без всякого упрёка спрашивает Джинхо, подставляя личико под салфетку. Прикосновения Чимина не сразу, но приноровились быть осторожными и более мягкими, когда он касается малыша. — Потому что я курю, Джинхо-я, — не видит смысла скрывать Чимин. Всё равно ему лень придумывать отговорки, годящиеся для детского восприятия. Притвориться, что он никогда не моется, звучит слишком противно даже в его голове. — А папа говолит, что кулить вледно! — поднимает указательный палец вверх с поучительным видом Джинхо. Конец фразы действительно похож на интонацию мужчины, что заставляет усмехнуться. — И он прав, — не отнекивается Пак. — Тогда зачем ты кулишь? — наклоняет непонятливо голову мальчик. Его мороженое окончательно тает и падает на асфальт, но это не особо волнует ребенка. Сейчас же куда важнее расспросить Чимина о курении! — Потому что это привычка, Джинхо. Вредная и очень опасная привычка, — коротко поясняет Чимин, не вдаваясь в подробности. Для него курение началось в далёкие шестнадцать, когда он смотрел на сверстников, курящих в подворотне, и подумал, что они крутые. Глупым был, в общем. Когда он начал делать то же самое, остановиться уже не смог. Вредная привычка въелась ему под кожу и ничто не могло заставить его отказаться, бросить. Джинхо машет ножками, думая о чем-то, а потом вдруг лезет по нос в пакет, ковыряясь там ручкой. Чимин не обращает внимания на шебуршание, уйдя в воспоминания о том промежутке своего взросления. — Делжи, — перед ним возникает кругленький, красный леденец на палочке, который Джинхо вообще-то выпросил для себя. Чимин медленно берет его и непонимающе смотрит то на него, то на мальчика. Тот улыбается. — Леденец лучше, чем гадость! И я люблю клубнику! А ещё люблю яблоко! О, и мандалины! Джинхо перечисляет едва ли не все фрукты, какие ему довелось попробовать, а Чимин разворачивает леденец и кладёт в рот. Он не особо верит, что это как-то поможет ему избавиться от зависимости, но… Раз Джинхо просит, то он будет сосать эти леденцы. Нет, он не привязывается к этому ребёнку. (Но сам не замечает, как много ему позволяет того, что не позволял никому до.)