Red Wine Brings Dawn

      За окном ночь, поздний вечер точнее, но это не имеет никакого значения. Столица не спит, не знает усталости, как и всегда сияя своими неоновыми огнями. Город красив и величественен, как и положено процветающей столице, город шумен, ведь в нём живут несколько миллионов людей. Маленьких, ничтожных с такой высоты людей с их заботами, радостями, жизнями и мыслями. Именно они делают столицу такой, какая она есть – живой. И может быть кто-то из этих миллионов, один маленький человечек, думает сейчас о чём-то схожем, отпивая из своей кружки горячий чай или кофе так же, как Тэхён пригубливает вино.       Терпкая сладость только на секунду освежает, отвлекает от мыслей прохладой, но этого вполне достаточно. Ким переводит взгляд от панорамного окна к своему бокалу, в котором плещется и переливается тёплыми искрами света рубиновая жидкость. И только после этого его взгляд медленно-медленно, нехотя почти опускается вниз, на сидящего перед ним на коленях парня.       У него встрёпанные, в абсолютном беспорядке лежащие чёрные волосы, которые обычно так аккуратно приглажены и, чёрт, прилизаны, что подкопаться невозможно. Его грудь под распахнутой до середины официальной белой рубашкой неровно поднимается от каждого шумного вздоха. Полумрак почти удачно скрывает твёрдый стояк в его серых строгих брюках и, о, разве они не говорили об этом? О том, что Тэхён больше не хочет видеть на нём официальной одежды здесь. Конечно говорили, но видимо придётся повторить ещё раз, только теперь другим языком.       Ким бы сделал это прямо сейчас, для него это ничего не стоило бы, но… эти карие глаза не позволяют. В них уже видно то просящее, чуть обиженное выражение, пока они в очередной раз скользят по Тэхёну в поисках ответа на немой пока вопрос. Их взгляд бегло и невнимательно пробегается по телу, потому что слишком затуманенный разум уже совсем не способен понять чужой игры, но задерживается на влажных от вина губах.       Ким знает, что он хочет получить его поцелуй. Хочет, но конечно не решается, ведь сейчас он его ещё совсем не заслужил. Его умный мальчик понимает это. И поэтому его взгляд стыдливо соскальзывает в сторону, устремляясь к бокалу, и вцепляется, исследует длинные тонкие пальцы. Тэхён знает, что он хочет получить их в себя, даже слабо ёрзает, представляя это и закусывая изнутри губу, но опять же, просить этого ещё слишком, слишком рано.       Ким усмехается, разглядывая чужую растерянность, и чувствуя себя почти на вершине мира. Если прошлые мысли о городе, созерцание его мог повторить кто угодно, то подобного вида нет и не будет ни у кого. Никто не должен этого увидеть, потому что этого не должно быть. Это кощунство, а поведение самого Тэ – лишь глупая самоуверенность, за которую обязательно придётся поплатиться, если кто-нибудь узнает.       Но никто не узнает.       Никогда.       Ни единой живой душе не станет известно об этом.       Никто, кроме одного неважного Ким Тэхёна, никогда не увидит господина Президента стоящим на коленях и, блять, нуждающимся. Это произведение искусства, шедевр неизвестного мастера навсегда принадлежит только ему одному. Никто больше не удостоится этого влажного просящего взгляда, этого электрического напряжения. Ни к кому и никогда этот парень не будет так трепетно не сметь даже прикоснуться.       И чёрт, это так подкупает.       А он тем временем сдаётся под холодным, равнодушным будто взглядом. Поджимает тонкие мягкие губы и потерянно хмурится, сводя к переносице ровные брови. Смотрит ещё мгновение, умоляет о подсказке, заглядывая в Кимовы глаза, но натыкается только на очередной холод.       - Что? – простой вопрос разносится еле-слышным жалостливым мяуканьем по огромной, в сравнении с ним самим – крошечным, полупустой комнате       Тэхён цокает языком, недовольный чужой недогадливостью, и вплетает пальцы в волосы парня, грубо подтягивая его ближе и почти утыкая лицом в свой пах. Ким хочет многого, но именно сегодня – двух вещей. Первая – его губы на своём члене, а вторая – разложить и трахнуть его на этом чёртовом панорамном окне.       - Хочу, чтобы ты отсосал мне, - произносит наконец, ослабляя хватку и позволяя поднять взгляд       Он растерянный сильнее прежнего, удивлённый, а на самом дне его вспыхивают крошечные, так знакомые Тэхёну искорки. Страх. Ну конечно, Юнги ведь никогда не делал этого раньше, Ким прекрасно знает это. Тэ вообще знает всё, что хоть раз происходило с ним в постели, ведь большая часть этого всего происходила с его непосредственным участием.       Мин быстро облизывает пересохшие губы, и Ким замечает, как те мелко подрагивают, ещё раз давая понять – боится. Но разве это решает хоть что-то? Именно: нет. Тэхён тоже боялся, когда входил сюда впервые, но это тоже ничего не решало. И поэтому он всё ещё хочет. Хочет увидеть, как его Мин Юнги будет стараться для него, хочет, чтобы к утру он превратился в маленькую охрипшую и затраханную лужицу, которой становится всегда.       - Ну? – Ким поднимает бровь, и его голос нарочно низкий и грубый, когда он смотрит в чужое лицо так свысока, - Ты так и будешь сидеть и пялиться на меня или начнёшь наконец хоть что-то делать?       Юнги совсем замирает на секунду, даже, кажется, дыхание задерживает, прежде чем осторожно коснуться пальцами молнии на чужих домашних шортах. К кончикам пальцев бегут крошечные разряды мнимого электрического тока, когда он касается на мгновение Кимовой кожи, стаскивая мешающую вещь чуть ниже.       И на этот раз дыхание пропадает уже у Тэхёна, когда Мин осторожно обхватывает губами его член и исследует головку юрким языком. Юнги будто на вкус его пробует для начала, облизывая и слабо посасывая, и только потом берёт глубже. Ким выдыхает сквозь сжатые зубы, выпрямляясь в кресле и встречая поднятый на него заискивающий и при этом самый невинный на свете «я делаю всё правильно, папочка?» взгляд.       - Блять, - Тэ сжимает ладонь и сильнее надавливает парню на макушку, слабо толкаясь бёдрами навстречу, - Глубже, сука.       Мин послушно заглатывает глубже, почти утыкаясь носом в чужой пах, и расслабляется, только чуть втягивая щёки, чтобы позволить Тэхёну дальше делать всё, что он только захочет. И Ким делает, придерживая голову парня на месте и размашисто толкаясь бёдрами. Юнги чуть давится, смаргивает слезинки, но послушно принимает, слабо сжимая рукой собственный стояк сквозь ткань. Потому что да, он получает от этого удовольствие, от грубости и подчинения. Получает его даже тогда, когда Тэ стопой отталкивает его ладонь, заставляя убрать её за спину, потому что не разрешал касаться себя.       Несколько минут спустя Тэхён останавливается, позволяя Мину отстраниться и отдышаться, и давая так необходимую передышку себе. Он всё ещё хочет трахнуть его хорошо чуть позже, разложив на панорамном окне и выбивая из податливого тела тихие хриплые стоны.       Юнги устало укладывает лоб на чужое колено, шумно дыша, и Ким улыбается, глядя на него. Уже такой усталый и такой разбитый, с приоткрытыми припухшими от трения губами и румянцем, который расползся до самой груди, его мальчик так хорошо постарался для него. Тэхён не слишком любит целоваться после минета, но Мин заслужил, и Тэ заставляет его подняться выше, мягко накрывая чужие губы своими. Юнги слабо мычит в поцелуй и устало отвечает, ластится к похвале, будто котёнок.       - Вставай, - тихо приказывает Ким в самые губы, слабо и будто бы пренебрежительно отталкивая от себя, на самом деле просто стараясь поторопить       Мин послушно поднимается на ноги, пошатываясь от впившихся в мышцы от долгого сидения иголочек, и терпеливо ждёт, пока Тэхён делает глоток из бокала, который за всё это время так и не выпустил из рук. Вино смывает с губ собственный привкус и кофейную горечь, оставшиеся от поцелуя, и Ким ставит бокал на стоящий неподалёку столик рядом с бутылкой вина и бутыльком со смазкой, поднимаясь следом.       Юнги мелко вздрагивает, когда Тэ приобнимает его за талию одной рукой и еле-заметно поглаживает кожу через ткань, и Тэхён тихо усмехается, замечая это. Его мальчик такой чувствительный сейчас. Мило.       Они вместе отходят к окну, к панораме огромного необъятного города, который Ким удостаивает только коротким, мимоходом брошенным взглядом, пока заставляет Мина развернуться к себе спиной и упереться локтями в холодное стекло. По коже парня бегут мурашки от контраста температур, и Тэхён улыбается, почти касаясь губами его уха, но всё же оставляя до прикосновения пару миллиметров, натягивая струны чужих нервов до звонкого дребезжания.       - Красиво, да? – выдыхает Тэ, поднимая выше его мешающую рубашку и сжимая талию в пальцах так, чтобы наутро остались крошечные синячки, - Этот город, эти люди. Всё это принадлежит тебе. Навсегда. А ты принадлежишь мне. На один короткий вечер. Так нечестно, не думаешь?       Юнги не отвечает. Тэхён прекрасно знает, что он слишком потерян, слишком отвлечён тем, что делают с ним Кимовы руки, грубо сминающие и едва заметно поглаживающие его задницу сквозь ткань, чтобы ответить.       Шлепок.       Резкий, громкий в воцарившейся тишине, он заставляет Мина дёрнуться и тихо вскрикнуть. Тэ не обращает на это никакого внимания, вплетая длинные пальцы в волосы на чужом затылке и оттягивая, чтобы сосредоточить всё доступное ещё внимание на себе.       - Ты помнишь, о чём мы говорили? – Юнги часто-часто кивает, морщась от лёгкой боли, и Тэхён вскидывает брови, как будто удивлённый этим, - Я не хочу видеть на тебе этого. Ты ведь знаешь, что за проступком следует наказание, правда? – голос Кима вдруг меняется, переходит в тихое густое рычание, и Мин снова пропускает сквозь собственное тело волну мелкой дрожи, когда он раздаётся ближе, чем кажется возможным, - Знаешь. Знаешь, как никто. Подумай хорошо и назначь себе цену.       - Десять, - вырывается на грани слышимости раньше, чем Тэ успевает полностью отстраниться       Тэхён не спорит, только бросает тихое «раздевайся» и уходит за смазкой. Кто он такой, чтобы спорить с самим господином Президентом? Тот, кто очевидно мог бы. Сейчас. Сегодня ночью. Но это заняло бы так чертовски много времени, нужного для других, более интересных дел.       Когда Ким возвращается к окну, Юнги уже стоит перед ним в одной рубашке, и это его вполне устраивает. Тэ никогда не любил затягивать, не любил тратить время впустую, и особенно в такие моменты. Поэтому первый шлепок наказания не заставляет себя ждать. Мин тихо хнычет, опуская голову, и Тэхён разглядывает в едва видимом отражении его прикушенную губу, внутренне сгорая от глупого, неподобающего нетерпения.       Время исчезает в тот момент, когда наказание сменяется сладко-горькой пыткой. Ким растягивает его, буквально трахает пальцами, но намеренно не доводит до грани. Он хочет, чтобы его мальчик просил его. И Юнги прекрасно понимает это       - П-пожалуйста, - шепчет парень громче, убедительнее, чем кто бы то ни было другой мог кричать, - Тэхён, пожалуйста       - Что пожалуйста? – переспрашивает Тэ, вынимая пальцы и получая стон сквозь сжатые губы       - Пожалуйста, т-трахни меня, - стыдливо бормочет парень, пряча вспыхнувшее румянцем лицо       Но долго скрывать стыд не получается, потому что в следующую секунду его голова почти сама собой запрокидывается, а спина выгибается, как у тянущейся кошки, когда Ким входит. Потому что кто Тэхён такой, чтобы отказывать господину Президенту? И что важнее: кто он, чтобы отказывать своему любимому мальчику, который так хорошо постарался для него сегодня?       Темп изначально быстрый и грубый, потому что Тэхён дорвался, дождался и не хочет терпеть дольше. Мин хрипло хнычет, стонет, на каждый толчок подаваясь бёдрами назад и благодарно принимая на собственной тонкой шее горячие поцелуи-укусы, которые Тэ дарит много, бесконечно.       На этом всегда заканчивается их игра, странная и страстная, заканчивается смена ролей, когда Юнги обессиленно падает на колени, пачкая собственный живот и ощущая медленно исчезающую наполненность. Ким сбито дышит где-то сверху, уперевшись ладонью в стекло, и безграничный ночной пейзаж за окном затягивает туманом от его дыхания. На этом всегда заканчивается ночь.       Утро встречает теплом и неярким светом, и Мин с трудом разлепляет глаза. Горло неприятно саднит, но это становится чем-то совершенно неважным, когда он находит взглядом мягкую улыбку Тэхёна. Тэ встрёпывает его волосы, гладит по щеке, и эта нежность не оставляет от вчерашнего холода ни единого следа.       - Доброе утро, - чуть громче чем шёпот, но для абсолютной тишины хватает и этого. Ким приобнимает его, оставляя тёплый поцелуй где-то на лбу, и от этого Юнги растворяется окончательно, - Всё хорошо?       Мин кивает, снова прикрывая глаза, и как довольный кот щурится от счастья, обнимая парня под одеялом. Никто никогда не узнает об этом. Никто никогда не узнает, что ему, самому господину Президенту, нужны тягучие поцелуи по утрам и много заботы. Никто, кроме одного единственного, самого важного Ким Тэхёна, который сейчас тихо смеётся ему в волосы и уговаривает вставать, потому что совсем скоро нужно будет собираться по своим совсем неважным Президентским делам.