Счастье было рядом

Стою посреди длинного коридора, сосредоточить внимание на чем-то одном не получается: я в расфокусе. Вижу белый кафель, сверкающие стеклышки и редкие кроваво-красные пятнышки на плитке. С трудом присаживаюсь на корточки и поднимаю один из кусочков разбитого зеркала. В отражении я: все лицо исцарапано, капельки крови медленно ползут по лицу, некоторые подают на пол. Сердце сжалось от приступа страха, а по телу прошёлся холодок. За спиной послышались тяжелые шаги, от чего шея машинально вжалась в плечи. —Убирай,— размеренно говорит ненавистный голос. Шаги становятся все громче и громче.. [24 июля] [3:28] Открыв глаза, я почувствовала некое облегчение: это был сон. Сердце выпрыгивало из груди, по спине стекали капельки леденящего пота, а в комнате, по ощущениям, было холоднее обычного. Поднявшись с кровати, уши заложило, а воздуха будто бы не хватало, чтобы нормально вдохнуть. Я накинула чёрную кофту с капюшоном и направилась к выходу из квартиры, попутно захватив пачку, в которой лежало 19 сигарет, смиренно ожидавших своего часа. Свежий воздух немного привёл меня в чувства, а прохладный ветерок помог взбодриться. Я поднялась на пустующую крышу: пейзаж сильно отличался от того, который радовал глаз в праздник фейерверков. Огромные, наседающие на крыши домов тучи окутывали небо пепельно-серой пеленой. Из-за тумана очертания соседних зданий можно было разглядеть только, приложив большие усилия. Даже птицы в такую погоду не осмеливались кружить под небосводом. Села на бетон, подтянув ноги к груди, после чего наконец ощутила тот самый, манящий запах табака. Затянувшись, я пару секунд подержала дым в груди, ощутив приятную слабость, запрокинула голову и выдохнула. Вся обстановка душила: пугающее небо, похожая на затишье перед чем-то страшным тишина, и кошмары, которые не давали покоя последние пару дней. Плохие сны были моими частыми гостями, но в последнее время они становились все ужаснее, а главное-реалистичнее. Многие из них повторяли события из "прошлой" жизни, добавляя изощрённые, местами отвратительные детали, например, разбитое головой зеркало или изуродованное порезами лицо. Докурив первую, я и не заметила, как вновь затянулась. Сигареты, конечно, не могли вытащить меня из бездны прошлого, но хотя бы на время успокаивали. Несмотря на то, что с Дракеном я забывалась и чувствовала себя лучше обычного, оставшись в одиночестве, детский страх и перемешанная с ненавистью обида пожирали меня изнутри. Воспоминания нахлынули сами собой, пролетая, будто пули, и сменяя друг друга. [Сахалин] [сентябрь 1998] Ярко-красный ранец валяется в серой луже, по асфальту разбросаны вырванные тетрадные листы, учебники с помятыми, промокшими страницами и ранее белый дневник, на котором и чистого места не осталось. Я сижу рядом и дрожащими руками пытаюсь собрать вещи в кучу. Колготки порваны на исцарапанных коленках, грязь огромными пятнами красуется на юбке и помятой рубашке. Я бьюсь чуть ли не в истерике, то ли от произошедшего, то ли от осознания ожидающего меня дома ужаса. Слёзы льются рекой, я задыхаюсь от собственных всхлипов и уже не слышу разговора трёх одноклассниц. Одна из них подошла ко мне ближе и наклонилась: —Вот поэтому тебя все ненавидят, мразота! В классе меня и впрямь не любили, ибо я была примером для подражания, выделялась умом и прилежным поведением. Учителя сравнивали детей со мной, это и сыграло плохую шутку. После своей реплики, миловидная девочка, с кукольным личиком и блестящими коричневыми волосами, аккуратно собранными в два хвостика, занесла руку чуть выше линии плеч. Затем последовала оглушающая пощечина, по левой щеке расплылась колющая боль, а во рту чувствовался неприятный металлический вкус. Она ещё пару секунд с ненавистью смотрела на меня, после чего исчезла в воротах двора со своей компанией. *От осознания своей ничтожности аж передернуло. Тяжело было понимать, что я сейчас и та побитая девочка это одно и то же. С новой затяжкой пришло и новое разрушающее воспоминание* [1 июля 2001] Похороны Артема. Я чувствовала себя как в тумане: казалось, на глазах и впрямь пелена, кончики пальцев неприятно покалывало, а в горле стоял ком, который было невозможно проглотить. Костяшки были сбиты в кровь в попытке перебороть приступ агрессии и боли. Глядя на покойного, шея которого была искусно прикрыта одеждой, я не могла поверить в то, что это и был тот самый, вечно улыбающийся, гордо поднимающий голову к небу парень. Казалось, что хуже смерти дорогого человека и его же похорон в день рождения уже и быть не может, но произнесённые позже слова отняли любую надежду на избавление от горя: —Вы же с Темой были близки?— его мать давилась слезами. —Д.. —Почему ты его не остановила?!— она стала говорить громче,—Ты ведь последняя его видела! Почему? Женщина залилась ещё сильнее. В груди что-то перемкнуло, в носу защипало, а по телу разошёлся жар. —Ты даже не плачешь! Бесчувственная тварь!— женщина одновременно кричала и всхлипывала. Каждое ее слово было, как нож впивающийся с огромной силой в сердце. Глаза были пусты, я не могла принять происходящее. В носу щипало все сильнее и сильнее, но слёзы просто не лились. —Почему ты его не спасла..— после недолгого молчания мать уже еле слышно прохрипела. Я осталась одна, наедине со своими мыслями. После сказанного, я не могла поверить в то, что больше всех виновна в смерти единственного близкого человека. В голове засел только один вопрос, на который я так и не нашла ответ: «Почему я его не спасла?» *Я несколько раз ударила кулаком по бетону, чтобы хотя бы чуть-чуть успокоиться. Это было единственное воспоминание, которое продолжало ощущаться, как внутренняя смерть. Мне хотелось забыть, никогда не вспоминать и эту часть прошлого. Остановить поток мыслей уже не получалось…* [март 2001] Старший брат не признавал меня, всячески пытался изжить или хотя бы заставить страдать. Кирилл считал, что беременность мной разрушила идеальную семью-его родной отец ушёл, узнав об измене матери. И мы остались втроём, пытаясь создать иллюзию любви и заботы… Скандалы происходили почти каждый день, ор в доме стоял, не стихая. Возвращаться в квартиру никогда не хотелось, я всячески оттягивала этот момент, шляясь по улицам до самой ночи. Брат часто прибегал к рукоприкладству, но в тот день перегнул. Я никогда не била первой, ярость в глазах разгоралась только после удара Кирилла. Именно это он и не мог терпеть во мне больше остального. После очередного ответного, парень взял меня за волосы и дернул с силой, достаточной для того, чтобы я упала на пол. Далее последовало 3-4 неимоверно сильных удара головой о белый кафель. Я лежала в длинном коридоре, в ушах звенело, голова раскалывалась, а тело медленно немело. Перед глазами все расплывалось, не давая сосредоточиться на чем-то одном. —Если ты щас не сдохнешь, я тебя ночью задушу,— это был тот самый размеренный ненавистный голос. Очнулась уже на своей кровати, но сказанное не давало покоя. Я знала, что этого больного ублюдка ничего не остановит, поэтому на первое время своровала кухонный нож, а позже купила настоящую бабочку. До самой отправки в Японию я держала ее под подушкой, каждую ночь ожидая обещанной расправы. [Япония] [24 июля] [4:01] Все это время я курила без перерыва, руки уже дрожали с непривычки. От волнения и поистине отвратительных воспоминаний тянуло блевать. Настолько тяжко на душе давно не было. Сердце сжималось, отказываясь биться, а виски неистово болели. Я взвыла. Сначала просто кричала, после, стиснув зубы, несколько раз ударила кулаком в ногу. —За что это все?!—я и дальше кричала,—Почему со мной? Я на некоторое время замолчала, к горлу подкатил очередной ком. —Разве я заслужила..