Встреча.

«Солнышко, ты чего так рано встала?» - открыв глаза, Фаня удивилась услышанному. В квартиру проникал яркий холодный свет, окна дробил проливной ливень, но никаких намеков на жизнь. «Так и знала, что она растеряется» - голос был не один, теперь вокруг стоял шепот. Девушка вскочила с кровати. Белая простыня сползла с привычного места, теперь ее конец лежал волной на ворсовом ковре. Босиком она дошла до коридора – но там ее ожидала лишь предательская тишина. - Может и к лучшему. Когда же включат отопление?! Ее выбившиеся пряди русых волос сонно раскачивались от шагов. Отпечаток от подушки свидетельствовал о недавнем сне. Теплота кровати манила своей домашней томностью, но Фаня решила начать свой день раньше обычного. Запахнув кое-как свой зеленый махровый халат, собрав волосы в боевой пучок, девушка направилась на кухню. Холодная плитка обжигала ее ступни, и Фаня пятилась с ноги на ногу, поставив на плиту спасительный кофе, она уселась на кухонный стол, и нетерпимо размахивала тонкими щиколотками. Над жидкостью подобно морской волне начали подниматься темные пузырьки – кофе готов. Соскочив со стола, Фаня налила кофе в именную чашку – подарок мамы в честь поступления, и жадно вбирала запах заваренного. Кофе пахло лучше, чем пахнет осень, чем асфальт после дождя, или скошенная трава. Кофе дарило бодрость и таинственность. Прикоснувшись губами к жидкости, девушка отпрянула, разлив ее на холодную плитку. Потерев обожженное место пальцем, Фаня скривилась. «Что же ты не подула, надо подуть с начала» - голос был так близко, что казалось рядом сидит человек, но девушка его не видела. «Миша, открывай. Можно уже, можно» Видимо Миша отвечал: «Сейчас, вот сама попробуй. Ну, сейчас же» Перед Фаней открылась невероятная картина. В мгновение она оказалась за какой-то рыхлой трибуной, ну как в судах бывает, а перед ней сидел целый ряд людей – ее родственников, которые уже ушли из жизни. Вот 2-я слева – ее мама, Надежда Сергеевна, с короткими крашеными волосами, в вельветовом платье и лаковых туфлях, как раз в тех, в которых ее хоронили. Поймав взгляд дочери, Надежда Сергеевна вздернула брови к верху, теперь ее лицо было возмущенно и несколько сконфужено: - Ну не было других, не было. Как раз возле нее, сидел папа Фани – Алексей Олегович, солидный молодой мужчина, небольшой шрам над правой бровью – был следом войны, на которой тот пропал без вести. Теперь было ясно, что он умер. Фаня вскрикнула, но тут же прикрыла рот ладошкой, а другой запахнула сильнее халат: - Папа, куда же ты пропал? Мы тебя искали, правда, мама? Надежда Сергеевна только прижала серую сумочку к груди, как бы пряча ее, и отвернулась, как делают обиженные дети. - Что же вы делаете тут? Или что делаю здесь я? Я так соскучилась! Миша, Фаин отчим, пожал плечами: - А что же, Фаечка, ты о нас позабыла, а мы тоже должны. Нет, так не пойдет. «Так не пойдет, не пойдет» - тихий гул пронесся между родственниками. - Мы же тебя так любили и любим, а ты даже не проведаешь. – Надежда Сергеевна открыла шире глаза полные слез – Что же мы не так сделали то? - Мама, что ты говоришь такое, у меня же учеба, как я забуду про вас! Учеба же у меня, мама. – Фая готова была разрыдаться. - Обещай мне, что придешь. Обещаешь? Обещаешь, Фаня? – мамино лицо вдруг стало серьезным и таким далеким, туманным… «Мы теряем связь, связь теряем, теряем…» - легкий гул в голове заставил Фаину проснуться. Она лежала на кухонном столе, кофе совсем остыл, а дождь прекратил свою симфонию. - Какой странный сон.… В этот же день Фаня приходила на кладбище.