Больше, чем риск.

На улице начинало вечереть. Приятное, августовское, солнце продолжало согревать посетителей парка, что не собирались уходить, а напротив — прибывали. Жара спала и лёгкое дуновение прохладного ветерка, казалось блаженством. Аттракционы гудели, не собираясь затихать, слышались восторженные, вперемешку с испуганными, визги детей, что катались на американских горках. Родители покупали мороженое и сахарную вату, шарики и многое другое, на что показывали детские пальчики. На лавочках, облокотившись друг о друга, или в обнимку, сидели молодые парочки, или старики, что отдыхали и наслаждались днём, подходящим к концу. Это было приятное место, в котором была соответствующая ему атмосфера, даже самые "опасные" аттракционы для детей и подростков по-старше, были безобидны, администрация парка тщательно следила, что бы они были в исправном состоянии, а контролёры были готовы в любой момент остановить огромные, вертящиеся машины, даже при малейшем подозрении на возможную поломку. Было полшестого. Люди постепенно двигались и многие из них шли в одном направлении. Среди них были, в основном, подростки, но и взрослые тоже, однако детей, практически, не наблюдалось. Они прошли в конец парка, свернув с центральной, уложенной плиткой, дороги, на протоптанную тропу, что вела к шатру, расположившемся на небольшой поляне. Шатёр был огорожен невысоким забором, его с лёгкостью преодолел бы даже ребёнок, но забор, можно сказать, "очерчивал" границу и показывал что за ним, уже другая территория. Молодая девушка сидела на скамейке, что располагалась за шатром, она аккуратно собрала свои серебристые волосы в дульку, закрепив её невидимками и натянув апельсиновую сеточку на неё. Все волосы равномерно собрать не удавалось, так что чёлка всегда ниспадала на один глаз, практически закрывая его. На ней была синяя жилетка, с крупными наплечниками, ниже горлышка и до груди, она была серебряной, в тон её шортам. Под жилеткой находился лонгслив, телесного цвета. Светло-серые, джинсовые шорты, были чуть выше колена, к ним была закреплена маленькая набедренная сумочка, с базовыми медикаментами, для оказания первой помощи. На ногах у девушки были бежевые чулки, прикрывающие колени и тёмно-серые, шнурованные ботфорты. — Нани! Представление скоро начнётся, ты ещё долго? — Окликнул её хриплый, мальчишеский голос. — Уже иду. Как там Сту? — Взволнованно поинтересовалась она, надевая защитные очки, жёлтого цвета. Мальчишка махнул рукой и небрежным тоном ответил: — Нормально, как обычно. Как будто с ним что-то может быть не так. После чего исчез в шатре. Нани лишь тяжело вздохнула. "Нормально". Так они все считали. В прошлом номере у Сту был множественный перелом руки и вывихнута лодыжка. Это случилось в результате "аварийного" приземления, когда парень был вынужден выпрыгнуть из неуправляемого мотоцикла, с отказавшими тормозами. Нани было даже страшно представить, что было бы, не сделай он этого, так как мотоцикл пришлось отправить на свалку. Падая под возгласы и вздохи толпы, Сту тяжело поднялся и выкрикнул: — Безопасность прениже всего! — и рассмеялся. Как раз в этот момент мотоцикл, на полной скорости, врезался в бетонную конструкцию и довольно эпично разбился ко всем чертям. Зрители сочли это частью программы, или же просто не осознавали всю опасность ситуации, или не хотели. Так что зал довольно загудел и под аплодисменты, Сту дохромал до гримёрки, где его ожидала, со слезами на глазах, Нани и их медсестра Пэм. Вспоминая такие моменты, девушка не понимала, как можно считать, что всё "нормально". Однако все, кто работал со Сту, как один твердили, что всё в порядке. Одна из его рук была механической, так же, как и левый глаз, что он зачастую закрывал повязкой. Нани не знала, как это произошло, тогда она ещё не работала в цирке. Сту был одним из цирковых каскадёром, обычно его номера были в начале, середине и конце программы, второй из которых, как правило, отличался особой сложностью. В их цирке были разные люди: гимнасты, акробаты, фокусники и многие другие. Они отличались разнообразием номеров. Сту был одним из любимчиков зрителей и завсегдателей подобных представлений. Он был единственным, кто не боялся получить серьёзные травмы, часто импровизировал и его выступления отличались особой травмоопасностью. Все это знали и восхищались им, как бесстрашным профессионалом своего дела. Сам Сту обожал опасность и адреналин, в какой-то степени, он был от них зависим, его не волновали повреждения или даже возможный летальный исход, он жил этим. Но Нани не понимала этого, она не понимала как можно так легко, без задней мысли, рискнуть своей жизнью. Она была ассистенткой во многих номерах. У них так же, временами, встречались распространённые номера с распиливанием и метанием ножей и в последнем она страшно переживала. А вдруг. Вдруг нож вонзится ей прямо в голову? Так что когда она видела Сту, в очередной раз летящего с горки, на каких-нибудь реактивных роликах, велосипеде, скейте и прыгающего в непонятные механические машины, абсолютно бесстрашного, она испытывала в первую очередь не восхищение, а ужас. Нани вошла в шатёр, прошла мимо гримёрной и дошла до кулис. Она выглянула за них и увидела как места заполняются зрителями. Какое-то время она просто смотрела на счастливые и беззаботные лица людей, жующих сахарную вату и о чём-то болтающих между собой. Её внимание было настолько приковано к залу, что она не сразу заметила, как кто-то дышит ей в затылок. От неожиданности попятившись, она упёрлась в чью-то спину, в конце концов она подпрыгнула от испуга, услышав нарочито низким голосом, — Бу! — у себя над ухом. — Дурак! — обиженно сказала Нани. — Делать тебе нечего. Разумеется это был Сту. Никто бы больше не додумался до такой детской глупости. Кроме самих детей. — Что такое? Когда Пэм кинула в тебя искусственную змею, ты посмеялась, хоть и не сразу, — продолжал улыбаться парень. В самом деле, что такое? Нани не хотелось это говорить, не хотелось казаться навязчивой и гиперопекающей, но она боялась. Боялась за Сту, видя все эти трамплины и горки, заготовленные для него, каждый раз, когда он приходил "подлатать" себя, на глазах у неё наворачивались слёзы и, однажды, она увидела на его лице виноватое выражение, когда их взгляды пересеклись. Она ведь даже не была медсестрой, она обучилась оказанию первой помощи специально ради него. Поэтому ей было не смешно, тревога в груди нарастала, это происходило каждый раз, перед его выступлением. А ведь он открывал и закрывал программу, не говоря уже о том, что его номер так же был в середине. Для Нани, ожидание до и после её собственного выступления, или участия в других, были полны беспокойства, ведь следующим мог быть Сту. — Всё хорошо? Ты очень бледная, в последнее время, особенно перед выходом. Может тебе стоит отдохнуть? — он положил свою левую, механическую руку ей на плечо. Нани мотнула головой. — Всё нормально, правда. Я, если честно, — нервно усмехнулась она. — за тебя переживаю. Наверное, ты давно заметил и думаешь, что я помешанная, но... Сту улыбнулся, в его лице не было ни капли насмешки, или удивления. Как будто он всегда знал и понимал это, даже нет — он знал и понимал это. Он не говорил ей этого. Пока. Не хотел волновать ещё больше, давать ей смысл, если так можно сказать. Но рядом с ней он чувствовал себя нужным, важным. Большинству здесь было не столько плевать на него, сколько они уже привыкли к его риску, они не беспокоились о нём, его травмы были для них как что-то само собой разумеющееся. В то время как Нани, по-человечески, переживала за него, как за обычного человека, она не видела в нём каскадёра выполняющего свою работу, без страха идущего на риск, а просто парня, который может умереть в любой момент. В её тягучих, как мёд глазах, можно было утонуть, они всегда смотрят мягко, с заботой, в ней было что-то сияющее изнутри, какая-то уверенность в правильности своих суждений, даже когда все думают иначе. И он полюбил её за это. Но он боялся что это признание сделает её ещё более тревожной, или чего хуже — зависимой. Она практически плакала, когда перевязывала ему порезы и вправляла кости, а он лишь виновато улыбался. Он аккуратно, боясь спугнуть, едва касаясь, приобнял её. Нани вздохнула от удивления и застыла каменным изваянием, не желая портить момент. Девушка не заметила, как покраснели её щёки, а по ощущениям, в груди началась тахикардия. — Всё будет хорошо, я обещаю. — прошептал он ей на ухо, затем отстранился. — И что бы ты не сомневалась что я, как и всегда, рассчитываю вернуться живым, — уже задорным голосом, говорил он. — я приглашаю тебя, после выступления, прогуляться по парку! Улыбка возникла на лице девушки сама собой. Какой же он всё-таки балбес! Ну как можно так говорить, конечно она не сомневалась, что он вернётся живым. Наверное. Но беззаботный вид, лыбящегося Сту, разоружил её и немного разрядил обстановку, так что она ответила: — Только при условии, что я получу своё мороженое! — скрестила руки на груди Нани. — Твоё желание, этим вечером — закон! — сказал парень и неуклюже поклонился, вызывая смех у девушки. Обладательница жемчужных волос осталась одна, Сту ушёл на сцену, а она сидела за кулисами, ожидая своей очереди. Открытие прошло без приключений, в этот раз Сту скатывался с огромных горок и прыгал на трамплины в роликах, когда Нани смотрела на него, ей казалось что Сту — ракета, так быстро он нёсся, проделывая сальто и выкручиваясь в воздухе, практически не соприкасаясь с поверхностью. В такие моменты он напоминал дикого зверя, выбравшегося на волю. Его короткие, иссиня-чёрные волосы, стояли дыбом из под шлема, а механические рука и глаз, поблёскивали в свете прожекторов. Глядя на него, перехватывало дыхание, как будто он не совсем человек. Девушка помогала в разных номерах, так же имея свой маленький номер, с не сложными, но весёлыми фокусами, которым её обучили коллеги. Так что скучать ей не приходилось. Середина выступления была грандиозная, так как Сту был не один, а в команде. Джанет и Бони, время от времени, появлялись здесь — Джанет молодая девушка, даже младше Сту, а Бонни — её младшая сестричка, совсем малышка, как думалось Нани, а уже такая бесстрашная и безрассудная. Когда эти девочки появлялись, Нани переживала не только за Сту. Но полёты на реактивном ранце Джанет и вылеты её младшей сестры из пушки, пока Сту колесил на чём-либо с горок, складывались в один целый, красивый номер, состоящий из опаснейших трюков, воздушных фигур, создаваемыми ими, а также великолепных спецэффектов. Это приводило толпу в неописуемый восторг. Вот и сейчас две девчушки, со светло-розовыми волосами, покоряли толпу, своими фирменными трюками. Иногда Нани задумывалась, почему Сту не пошёл за ними. Джанет и Бони гастролировали сами и если и выступали с кем-то, то только по найму, как правило они работали только вдвоём, но она слышала, что они звали в свою команду Сту, так как он отлично бы вписался в их неудержимую, опрометчивую пару. Но парень отказывался, утверждая, что ему хорошо тут, хотя его глаза загорались каждый раз, когда он слышал что сегодня выйдет на сцену не один. Вероятно, что-то держало его здесь. На улице уже зажглись огни, парк переливался всевозможными цветами, что мелькали то тут, то там, в поздне-вечерней темноте. Всё ещё слышался гул и крики, но уже не так громко и много, а даже как-то спокойно, убаюкивающе. В темноте всё это казалось другим, как другой мир. В свете уличных фонарей, неоновых вывесок, в мерцание разноцветных лампочек, люди будто попадали в иную реальность. Приятный холодок щекотал кожу, ощущались безмятежность и умиротворение, никаких очередей за сахарной ватой, разве что несколько человек стоят вместе и ждут воздушное лакомство. Представление закончилось и это был поистине прекрасный вечер. Сту вернулся всего лишь с парой незначительных ушибов, никаких серьёзных травм. Они шли по уложенной плиткой дороге и наслаждались вкусом мороженого. До этого они вдвоём прокатились на некоторых аттракционах. Ещё когда закончились все номера с участием Нани, она вытащила нелюбимые невидимки и сняла дульку, распустив волосы, так что когда они скатывались вниз на американских горках, её волосы сверкающим шёлком развивались на ветру. Когда она смотрела вперёд и воодушевлённо смеялась, Сту не отрывал свой единственный глаз от неё. Сейчас было немного неловко, девушка совсем не знала, о чём говорить, поэтому решила спрашивать то, что интересует её больше всего, так как другого шанса может не быть. Они доели мороженое и присели на скамейку. — Слушай, не сочти меня грубой, но я слышала, что Джанет звала тебя в свою команду, почему ты отказываешься из раза в раз? Когда Сту повернулся к ней, она увидела смятение в его глазах и уже пожалела, что задала этот вопрос. — Потому что не хочу. Мне нравится наш цирк, мои друзья, моя работа. — улыбаясь говорил парень. — Да, но... Ты ведь так счастлив, когда они рядом, вы кажетесь отличной командой, идеально подходящей друг другу. Сту немного думал, что ответить на это и как правильно сформулировать то, что он чувствует. — Понимаешь, мы действительно отличная команда, с Джанет и Бони я могу раскрыть себя полностью и узнать что-то новое, получить опыт работы с кем-то ещё, с кем-то таким же безбашенным. Иметь равных себе. Но меня устраивает нынешнее положение вещей, это всё, — развёл руками парень. — мне очень дорого и я не хочу отправляться в бессрочные гастроли, на другой конец света и оставлять всё, что я люблю и тех, — затаив дыхание, продолжал он. — кого люблю. Его лицо было слегка взволнованным, а металлический зрачок, то и дело метался из стороны в сторону. Девушка ощутила, что сейчас произойдёт нечто важное, она глядела на парня округлившимися глазами, ожидая продолжения. — Не хочу оставлять тебя. Потому что люблю. — Наконец признался он. Сту казалось, что все его конечности онемели, даже те что из металла, а воздух покинул лёгкие. Его лицо покрыл румянец, но вместе с тем он ощутил облегчение, теперь она знает. На какой-то момент повисла тишина и даже гул парковского шума, был не слышен этим двум. Рука Нани накрыла холодную металлическую ладонь, и девушка произнесла: — Я тоже тебя люблю. Как можно осторожней, Сту обхватил ладонями лицо девушки и прижался к её губам, своими. Нани чувствовала холод на одной щеке и тепло на другой. Она прикрыла глаза и обвила шею парня руками, прижимаясь теснее к нему и вбирая его любовь и тепло, пока он рядом. Сту целовал девушку нежно и бережно, практически невесомо, он гладил её здоровой рукой по волосам и был благодарен ей за то, что она рядом. Когда они отстранились друг от друга, они чувствовали себя самыми счастливыми людьми на свете. Парень восторженно смотрел на свою спутницу и в свете ночных огней, её волосы казались светящимися звёздами, упавшими с неба, ярче были только её глаза. Она снова обняла его и крепко прижалась к его телу. — Я так боюсь тебя потерять. Каждый раз, когда ты выполняешь все эти трюки и каждый раз, когда ты неудачно приземляешься. Сту поглаживал её по спине, словно маленькую девочку, успокаивая. — Ты не потеряешься меня, больше чем риск, я люблю тебя. И люблю давно, веришь, или нет, но после твоего прихода, я рискую гораздо меньше так что, — усмехаясь сказал он. — у меня больше нет механических частей тела. — Дурак! — быднув его локтём, выкрикнула Нани. Парень рассмеялся и сильнее стиснул её в объятиях. — Я серьёзно, я давно хотел тебе сказать о своих чувствах, но я волновался, да и сейчас волнуюсь, что это усилит твоё беспокойство за мою жизнь. Поверь, ради тебя я стараюсь снизить травмоопасность своих выступлений, но я не могу полностью от этого отказаться, а ставить тебя в такое положение тоже не хочу. Нани подняла голову и произнесла: — Ты не должен от чего-то отказываться, я бы тревожилась за тебя в любом случае, такая уж я. Но я доверяю тебе и я хочу верить, что ты не рискнёшь своей жизнью, не сделаешь это смертельно. Сту посмотрел ей в глаза, его взгляд был такой глубокий, что Нани гипнотизировал его единственный, небесно-голубой, глаз. — Я обещаю тебе, что этого никогда не произойдёт. — в его словах было столько искренности, что заставило поверить девушку в то, что это действительно так. Они продолжали сидеть в обнимку, согреваемые теплом друг друга, люди всё шли и шли, пока парк совсем не опустел, а свет огней не потух, оставив трепещущий блеск звёзд, на небосводе.