Шалость удалась?

      Сегодня день Антона явно не задался. Даже будучи оптимистом по натуре, он не мог этого не признать. И сейчас, пока большинство учеников мирно предавались Морфею, у парня было время немного подумать о своем в тишине, что он, в общем-то, делал не так часто. Но иногда это было необходимо.              Сначала изрядно подпортил настроение заваленный зачет по защите от темных искусств. Такие вещи редко расстраивали юного гриффиндорца, но вот один лишь презрительный взгляд и осуждающий комментарий профессора Снейпа не миновал целостности его самооценки. Особенно Антона вывела из себя пассивно-агрессивная лекция о том, что преподаватель нисколько не удивлен такому провалу, но в недоумении, как Шастун вообще попал сюда, ни то что в Хогвартс, но и в окрестности британской школы волшебства. Юноше оставалось лишь мысленно послать его куда подальше, стараясь не смотреть грозному профессору в глаза, а после отпустить про него пару шуточек в присутствии особенно бесстрашных сокурсников, чтобы не было так обидно.              Второй инцидент произошел на занятии по зельеварению. Сначала все шло относительно гладко: молодой волшебник с непривычной для себя сосредоточенностью выполнял задание и вполне справлялся. Однако в какой-то момент его взгляд упал на парня напротив. Голубоглазый слизеринец, слегка горделивый, но в целом не заносчивый и немногословный, в отличие от своих «коллег», как всегда увлеченно варил заданное зелье, четко следуя инструкции в учебнике и не замечая никого и ничего вокруг.              Размеренность его жестов, уверенное поведение и, вместе с тем, вечное спокойствие и исходящая от брюнета атмосфера таинственности то и дело завораживала Антона. Он сам для себя не мог объяснить, почему его привлекают именно эти качества, особенно в ученике из факультета с не лучшей славой. Возможно, подкупал контраст с остальными. Арсений никогда не задирал «бестолковых» гриффиндорцев и «бездарных» пуффендуйцев, ему не было дело до чистоты крови и подобных идеологий, да и в целом волшебник никогда не вступал в какие-либо конфликты, и даже редко с кем-либо контактировал, хотя поддерживал относительно мирные отношения со всеми понемногу. Кажется, юношу больше интересовала сама учеба в Хогвартсе, чтение старинных книг по вечерам, ведение каких-то записей допоздна и собственные тайны, в которые молодой человек никогда никого не посвящал.              Несколько раз вечно отвлекающийся Антон засиживался в библиотеке за домашними заданиями вплоть до темноты. И тогда он заставал Арсения у дальнего стеллажа в окружении множества учебников и пергаментов. Тот был настолько увлечен ведомому лишь ему делами, что, казалось, терял всякий счет времени. И, стоило строгому библиотекарю наконец подать голос, тактично намекая, что пора бы студентам убраться отсюда в свои гостиные, слизеринец растерянно озирался по сторонам, неторопливо собирал свои книги и, прижимая их к груди, недовольно уходил к себе, кидая на гриффиндорца еле уловимые взгляды.              Некоторые удивлялись, почему шляпа распределила его именно сюда, а не на когтевран. Попов в ответ на такие вопросы иногда отвечал, что имеет немалые амбиции, просто предпочитает реализовать их по-своему, а не так, как того обычно ожидают.              И, конечно, Арсений не был враждебно настроен по отношению к Антону, и в теории их двоих могло сблизить хотя бы то, что оба парня, похоже, единственные ребята из России, что по странной и необъяснимой причине были приглашены в англоязычную школу чародейства и волшебства. Но, несмотря на это, Шастун никак не решался лишний раз заговорить с сокурсником, хотя очень хотел пообщаться с ним. Как минимум для того, чтоб узнать, что же представляет из себя закрытый молодой человек, а как максимум с целью подружиться с парнем, вполне приятным на вид. Хотя Антон сомневался в данной перспективе, ведь, по факту, ребята уж слишком разные: первый — серьезный и флегматичный интроверт, второй — жизнерадостный и открытый авантюрист, вечно вольно или невольно влипающий в неприятности. Причем, либо из-за бьющей ключом энергии, которую, порой, некуда девать, либо из-за рассеянности. Как, например, сейчас…              От витания в облаках Шастуна отвлек оглушающий взрыв, случившийся буквально у него под носом. Парень вскрикнул от неожиданности, отшатнулся, но уже было поздно: его мгновенно обдало жаром, словно разрядом тока, а пространство вокруг погрузилось в густой дым, исходящий из котла с вышедшим из-под контроля зельем. Ученики, ставшие свидетелями этого зрелища, разразились смехом, что усилился, как только рассеявшийся туман явил забавную картину: чумазого от пепла юношу с изумленной гримасой, округленными донельзя глазами и вставшими дыбом волосами. Даже Попов прыснул от смеха, но тут же прикрыл половину лица учебником, украдкой поглядывая на ученика напротив. Но в ту же секунду слизеринец резко посерьезнел, а в голубых глазах промелькнуло ни то презрение, ни то беспокойство.              — Мистер Шест… Шаст… Шеш… Тун… — начал было преподаватель, запинаясь через слово.       — Второе было ближе. — кашлянув, Антон замахал руками, разгоняя еще не до конца развеянную дымку. — Шастун, сэр.       — Да, русские фамилии, никак не привыкну. — отмахнулся Слизнорт, и тут же вернулся к строгому тону. — Мистер Шастун! Что это такое? Я же предупреждал, мы работаем с опасными ингредиентами, нужно быть предельно внимательным.       — Профессор, я… — парень хотел было начать оправдываться, но передумал в ту же секунду. В голову пришла идея получше. — Я просто решил поэкспериментировать, поработать над новым зельем. Это моя новая разработка, и с поставленной задачей справиться не хуже. — сымпровизировал Шаст, уверенно опираясь рукой о стол, не обращая внимание на то, как комично смотрится эта поза с его пироманским обликом. Сейчас гриффиндорец казался себе скорее обаятельным безумным гением.       — Но задача была приготовить зелье, расплавляющее предметы…       — Вы говорили, что нужно приготовить зелье с разрушительным свойством. — деловито напомнил Антон. — Вот оно. Просто «разрушает» иначе. — волшебник с гордостью указал на проделанную работу и разбитые вдребезги склянки, ранее стоявшие рядом.       Слизнорт задумчиво покачал головой.       — Что ж, неплохо-неплохо… В целом, с задачей Вы справились, хорошо. Хотя, наверное, это мне в следующий раз стоит поконкретнее формулировать задания…              Несмотря на то, что Антону удалось избежать плохой оценки, и некоторые однокурсники даже оценили то, как выкрутился парень, Шастун все же не избежал весьма неприятных подколов от многих слизеринцев. Да и взрыв не прошел без последствий: оставшиеся полсуток парень терпел головокружение и гул в ушах. Но о финале дня гриффиндорцу вспоминать и вовсе не хотелось. Его приятели, близнецы Уизли, привлекли юношу к очередной авантюре, на которую тот с радостью согласился, о чем и пожалел. Проделка совершилась удачно и шумно, но исход подвел: в последний момент братьям удалось скрыться и избежать последствий, а вот Шастун, не сориентировавшись, в очередной раз попался на глаза рассерженному Филчу и Снейпу, после чего остаток вечера провел, разгребая завалы в кладовой. И даже вечно лояльный к гриффиндорцам директор школы в этой ситуации ничем не смог помочь.              И теперь, уставший и поникший, Антон лениво глядел в потолок, то и дело раздраженно сжимая в кулаке одеяло. Заснуть никак не получалось. Ему и по жизни никогда не сиделось на месте, но сейчас что-то и подавно не давало юноше покоя. Не выдержав, кареглазый вскочил с постели и, потерев лоб, вслушался в окружающую тишину. Казалось, сны сейчас видели все обитатели замка, и лишь скрип кроватей за стенами соседних комнат, вой ветра за окном и отдаленные крики птиц, вещающих из сумрачного леса, напоминали о присутствии жизни и позволяли Хогвартсу не погружаться в абсолютную пугающую тишину. А Антон ее не переносил. В тишине, как среди глуши, легко почувствовать себя одиноким.              Поежившись, волшебник взял палочку, зажег на ее конце огонек, покинул спальню и, освещая себе путь, спустился к центру теплой гостиной Гриффиндора. Его случайный взгляд упал на дверь, ведущую в «пристанище» близнецов Уизли, откуда доносился не громкий, но отчетливый храп и сопение. Антон возмущенно хмыкнул. «У нас такая идея возникла, Шаст! Тебе точно понравится, Шаст! Пойдем с нами, устроим представление и напугаем первокурсников. Используем те слухи о чудище, типа оно стреляет молниями из пасти и питается душами молодых волшебников. Давай, смешно же будет!» — мысленно передразнивал он рыжеволосых шутников, не замечая, как тяжелеют собственные шаги.              — Да, уржаться, давай мы придумаем эту чушь, а ты за нас там поотдуваешься перед профессорами, ладно? А мы будем храпеть себе спокойно, как будто не при делах! — продолжал негодовать гриффиндорец. Но, осознав, что теперь делает это вслух, да еще и постепенно увеличивая громкость, Антон замолк и выдохнул, падая в кресло.              Парень задумчиво окинул взором слабо освещенные очертания гостиной, будто вспоминая, зачем вообще сюда пришел, пока карие глаза не остановились на том, что заставило позабыть о гневе и сторонних мыслях. На невысоком столике у полу-угасшего камина лежала довольно знакомая вещица. Но здесь он увидеть ее никак не ожидал, особенно в такой час.              — Вот так поворот. — протянул Шаст, подвигая к себе небезызвестную карту мародеров. — Забыли, что ли, ее здесь? С чего это вдруг?       Волшебник с интересом оглядел пергамент, со свойствами которой близнецы познакомили его на днях.       — «Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость!» — процитировал он, касаясь артефакта палочкой, наблюдая за вырисовывающимися на нем линиями и разглядывая лабиринты со всеми коридорами, поворотами, перекрестками и тупиками школы, движущиеся следы, тающие в одном месте и постепенно перемещающиеся в другие, и имена над ними. Как оказалось, далеко не все в Хогвартсе придаются царству Морфея.              Вот несколько учеников в гостиной Когтеврана то и дело ходят по комнатам, то ли занимаясь, то ли болтая допоздна. Какой-то студент вышел из гостиной Пуффендуя, и Антон, не отрываясь, проследил за его шагами, пока интрига не разбилась о скучную реальность: юноша вспомнил, что в этой стороне находится уборная, и вскоре пуффендуец вернулся к себе. Самое интересное, что обнаружил Шастун, — это профессоров Дамблдора и Макгонагалл, что бодрствовали в кабинете директора и, похоже, не спешили возвращаться к себе. Интересно, что они там делают?              Парень еще какое-то время наблюдал за картой, пока легкая сонливость все же не начала напоминать о себе. Тем не менее, больше на ней ничего не менялось. Зевнув, Антон хотел было свернуть пергамент и подняться в комнату, в отместку близнецам спрятав ее хотя бы на пару деньков у себя, и вдруг замер, вонзив удивленный взгляд в одну конкретную точку. В старинной части замка, где никогда не проводились занятия и почти никогда не появлялись люди, гриффиндорец заметил движущиеся следы, раза в два больше обычных. Они не были подписаны, и, как бы тот не подсвечивал палочкой карту сверху и с обратной стороны, ни имени, ни фамилии он так и не разглядел. Что это такое? Очередной прикол братьев? Нет, эти двое далеко не такие умелые волшебники, заколдовать магические артефакты им не под силу, предыдущие попытки это не раз доказывали. Тогда что это за чертовщина? Нет, теперь Антон точно не уснет. По крайней мере, пока это не выяснит.              Недолго думая, шатен поднялся с кресла и тихонько покинул уютную гостиную, жалея лишь о том, что не имеет при себе плащ-невидимку или что-то, что могло бы увеличить его шансы уцелеть во всех смыслах. Ну ничего, зато при себе палочка, боевой дух и неиссякаемая надежда на то, что вот именно в этот раз очередная вылазка точно не посулит ему проблем на пятую точку. А надежда, как говориться, умирает последней. А с ней и здравый смысл…              Глядя то на карту, то на чуть освещенную дорогу каменного коридора, Шастун упорно продвигался вперед, пока не достиг того самого перекрестка, где недавно застал обладателя неведомых следов. Однако, чем дальше оказывался волшебник, тем меньше факела и лунное сияние озаряли эту часть, словно сама судьба давала знаки и погружала это место во тьму. В очередной раз взглянув на пергамент, Антон опешил: большие следы исчезли, зато неподалеку появились другие, поменьше. Какого черта? Как бы старательно юноша ни водил горящим кончиком палочки над картой, прежнюю картину он разглядеть не мог. Зато над второй парой следов, даже посреди чуть ли не кромешного мрака старых коридоров, проявилось имя, но лишь на долю секунды, а после исчезло и оно.              — Эй, какого… — шатен запнулся, будто подавившись оставшейся фразой.       Он настолько растерялся, что чуть было не выронил палочку, но все же удержал ее в руках. Голубоватый огонек на ее конце замигал, словно вот-вот потухнет. И тут парень впервые ощутил, что ему стало не по себе. В этой части замка словно была другая энергетика: магия хуже поддается контролю, волшебные артефакты работают наполовину, и даже мысли путаются, оставляя наиболее ясно-ощутимым лишь чувство растерянности и страха. Нервно сглотнув, Шастун вгляделся в пергамент и обнаружил, что безымянные следы приближаются к его собственному месту нахождения. На лбу выступил холодный пот.              Крепче сжав палочку в кулаке, Антон прислонился к стене и стал не спеша прокрадываться вдоль нее, сверяясь с вектором «неопознанного объекта». Есть два варианта: либо это второе неизвестное существо, обитающее поблизости, либо просто человек, не отображающийся на карте, что в этой части школы дает сбой. Но даже в этом случае это может оказаться какой-нибудь Филч, что тоже ничем хорошим не обернется. В любом случае, нужно постараться аккуратно посмотреть, кто это или что это, а уже потом действовать по ситуации. А тем временем карта показывает, что их двоих разделяет всего пару метров. Каких-то несколько шагов, и они столкнуться за углом почти одновременно. Этого нельзя допустить. Он должен знать заранее, кто это, чтобы иметь преимущество в случае чего.              Шастун заметно ускорился, стараясь двигаться все так же тихо. Получалось это с переменным успехом: шаги все больше тяжелели, а в приоритете все же была скорость, да и аккуратностью гриффиндорец никогда не отличался. А еще ему казалось, что собственное сердце так сильно колотиться о ребра, что может запросто выдать его своим стуком. Но отступать было некогда, от поворота теперь отделяет лишь шаг. Давай, Антон, сейчас или никогда.              Собравшись, шатен сделал еще шажок, выглядывая из-за угла, но предательски онемевшие ноги заставили его запнуться. Сердце будто замерло на мгновение, когда парень непроизвольно выскочил вперед, намного дальше, чем нужно, в последний момент выставив ногу в качестве опоры, чтобы не упасть. Шастун резко развернулся, надеясь на лучший исход, и оцепенел. Перед ним промелькнула вспышка, на мгновение осветившая весь ранее непроглядный коридор, и в ту же секунду юноша почувствовал боль, пронзившую все тело, словно разряд. Он вскрикнул и, лишившись опоры, отлетел назад, приземляясь на твердый каменный пол.              В какой-то момент всё исчезло. Не было ни звуков, ни картин перед глазами, лишь сплошной сумрак и тишина. Только непроизвольная дрожь в теле напоминала о связи с реальностью, да и то не самым приятным образом. Медленно открыв глаза, Антон с трудом приподнялся на локтях, еле слышно простонав, и взглянул в противоположный конец вновь омраченного коридора, будучи готовым уже ко всему. На долю секунды затуманенное подсознание подбросило мысль: что, если это и есть то самое чудище, что атакует молниеносно во всех смыслах и питается душами юных магов? Это, конечно, лишь легенда, но с другой стороны, кто знает? В Хогвартсе может произойти всё, что угодно. Да и легенды не берутся просто так…              Судорожно вдохнув, гриффиндорец постарался выкинуть из головы эту мысль и начал шарить рукой по холодному полу в поисках выроненной палочки. Четкость зрения постепенно возвращалась, и волшебник заметил, как в другой части перекрестка проявилось сияние, с каждой секундой становясь всё ярче. Нервно сглотнув, Антон начал активнее водить ладонью по каменной поверхности. Наконец нащупав желаемое орудие, шатен мимолётно улыбнулся, резко вытянул руку вперед для атаки, и уже хотел было произнести заклинание, и вдруг… Молча застыл, увидев перед собой то, что ожидал меньше всего. Напротив, в приглушенном бело-голубоватом свечении, на гриффиндорца глядели небесного цвета глаза, отражающие в себе два огонька. Те самые загадочные голубые глаза.              — Арс… — тихо произнес шатен, от растерянности запнувшись на полуслове. — Попов?!       — Шастун? — кратко бросил слизеринец, настороженно наставляя светящуюся палочку в противоположном направлении.