Ассистент

      Пока мы ехали из аэропорта в отель Мадрида, я вспоминал, как Алекс вышел из Bizkaia Arena и снял тёмные очки. Его встречали овации! После всего, что он сказал, его полюбило ещё больше людей, я уверен. А он и вправду знает, что делает. Он знает, как привлечь к себе внимание, он знает, что нужно сделать, чтобы запомниться. Несмотря на то, что Америка о нём уже давно знает, теперь она его ещё сильнее любит. Там любят таких, как он — необычных.       А вот я столкнулся с другим. Алекс шикарен и это говорили все. Я пытался себя убедить, что он дурак, что он ничего не умеет, что он мне противен, но… это я дурак, я ничего не умею, я противен себе. Маттсон действительно профессионал, и может я ещё не видел его в деле, но я уверен, человек не может влюбить в себя стольких людей, которые будут его считать идолом. Знаете, он как Дамблдор, всегда всё знает. Даже там, на номинации, он был спокоен. Он точно знал, что выиграет. Но в его стиле из простого мероприятия сделать скандальное шоу. Да! Он ещё тот скандалист.       Алекс перестал вести себя как последняя тварь. Со мной он был взрослым парнем, пошучивал, но меня перестал как-то оскорблять. Иногда я ловил себя на мысли, что с ним здорово, что он такой яркий и, на самом деле, открытый человек. С ним комфортно, интересно, весело и даже познавательно. Да, как-то в туре он мне рассказывал, как начинает писать музыку. Это был полезный урок. А ещё… твою мать! Походу я влюбился.       Да, блять, я влюбился в Алекса Маттсона, хотя… может и в его настоящую личность? Короче, я не знаю, но точно в этого человека. Это пугает.       Вот и как теперь с этой мыслью на него смотреть, ему помогать, с ним разговаривать? Это же невозможно! Ужас какой-то.       Весь день я провалялся в кровати, а вот на следующий день уже нужно было ехать в WiZink Center, где и пройдёт концерт. Это, наверное, одно и крупнейших мест в Мадриде, куда можно прийти на концерт очень известных музыкантов, например, Эда Ширана, Леди Гаги, Рианны и других, да и Алекс здесь выступал уже не раз.       — Где Маттсон? — именно с этими словами в гримёрку залетел Роб.       — Не знаю, ушёл куда-то, а что?       — Хоть бы он не набухался, — Кивела какой-то напряжённый. Хотя он всегда такой. Интересно, на каких успокоительных он сидит? Надо будет потом узнать.       И да, вот эта фраза «хоть бы он не напился» уже не раз звучит из его уст. Дело в том, что после MTV EMA 2018 Алекс так сильно напился, что по всему отелю бегала охрана и мы, чтобы его то поймать, то найти. Под конец Роб закинул его себе на плечо и отнёс в номер. Не знаю, что он ему сделал, но на утро Маттсон был шёлковый, даже поздоровался со мной и поблагодарил официанта за принесённый завтрак.       Я проверил всё по райдеру и выдохнул. Наконец-то всё сделали так, как нужно. Схватив банку энергетика, я вышел в зал, где столкнулся с Леви. Он сложил руки на груди и смотрел на сцену. Из колонок играла песня Кэти Перри, а фонари крутились как на дискотеке, видимо, их как раз и пытались настроить, но единственное, что выбивалось из этой картины, так это Алекс.       Он танцевал и прыгал на сцене, подпевая слова песни. Маттсон крутил головой в стороны, отчего волосы немного путались, но какой он был весёлый и счастливый. Он так отжигал, что трудно было не начать пританцовывать вместе с ним, но я удержался. На куплете Алекс поставил ноги на ширине плеч, расправил руки в стороны и двигал бёдрами то влево, то вправо. Актёр, диджей, продюсер, кто ещё? Вот только я очень надеялся, что это он, это его поведение, а не из-за таблеток. Боже, да я готов молиться.       — Он офигенный, — произнёс вслух я, а Леви удивлённо взглянул на меня. — Что? Ты бы смог вот так на сцене оторваться?       — Нет. А ты?       — Пьяный, с бутылкой джина и сигаретой вполне, — световик посмеялся и кивнул головой, соглашаясь со мной.       — Вот он, — как-то долго Роб искал этого танцовщика. — Я уже думал, он побежал в алкомаркет, который здесь рядом находится. Подождите, он под кайфом?       — С чего ты взял? — я с подозрением посмотрел на мужчину, а он вздохнул.       — Алекс уже два года не переносит песни Кэти Пэрри, после того, когда она назвала его ребёнком и отправляла спать на фестивале в Сан-Франциско. Он её даже видеть не желает, а однажды, когда из радио в такси заиграла какая-то её песня он остановил машину и вышел хрен пойми где. Поэтому я и спрашиваю, он под кайфом? — как-то меня это напрягло.       Концерт прошёл так же круто, как и все остальные. Алекс веселился на сцене, заигрывал с залом, сыграл пару песен исключительно на синтезаторе, сымпровизировал пару мелодий, от души напрыгался с разных возвышений. Но под конец я заметил, что он с ног валился. Действие таблеток, скорее всего, прошло. Он уже был не в состоянии натягивать улыбку на лицо, он просто закрывал его своими волосами.       — Он сейчас упадёт, — заметила Сини, а я уже чуть ли не готовился его ловить.       Попрощавшись с залом, Алекс направился в гримёрку, но пока шёл по коридору его шатало так, будто он не просыхал уже месяц. Его так и утянуло в сторону, отчего он столкнулся лицом со стеной, тогда-то я и не выдержал. Подняв его на руки, я заметил, что всё его тело мгновенно расслабилось, он откинул голову назад и лежал у меня на руках как кукла. Я скорее понёс его в гримёрку, где положил на диван.       — Твою ж… Алекс, — Роб раскрыл пальцами его глаз, но выдохнул, когда понял, что зрачки нормальные. — Всё. Батарейка села. Надо будет его до номера довезти.       — Я это сделаю, — уверенно сказал я, а менеджер кивнул, не задавая лишних вопросов.       — Короче, в номере положишь его на кровать, полотенце намочишь под холодной водой и положишь ему на лоб, из бара весь алкоголь вытащишь, а окна закрой очень плотно, чтобы у него сил не хватило их открыть. Вроде всё.       Так, полотенце, алкоголь я ещё мог понять, но окна? Он что, когда-то пытался выброситься из окна? Кошмар, как я много оказывается не знаю об Алексе Маттсоне. Самое страшное, что я не знаю, было ли это в прошлом или это может случиться ещё раз.

***

      Так и прошло два дня. Алекс не выходил из своего номера, никого туда не пускал, кроме Роба, который сидел с ним, пока проветривалась комната. Я и Кивела заказывали ему еду, но он мало что ел. Мы предполагали, что он впал в депрессию, но по его поведению это не было видно, скорее он был чем-то озадачен.       Стоило мне выйти из душа, как на телефон пришло какое-то оповещение. Оказалось, что мне написал Алекс. Что-то новенькое. «Зайди ко мне, пожалуйста». Чёрт, вот он со своим пожалуйста… как тут отказать? Я надел рубашку, которая лежала на кровати, джинсы и быстро высушил волосы. Впервые так себя веду. Зачем-то именно в рубашку залез, ещё волосы расчесал… Брр, что за хрень? Нет, я понимаю, что он мне нравится и тому прочее, но я даже сильно в этом не уверен. Вот только что ему нужно? Алекс мог мне написать даже для того, чтобы диван передвинуть, так как тот не по фэншую, скорее всего, стоит. Я вышел из своего номера и пошёл к Маттсону. Удивительно, что дверь была открыта.       — Хэй! Есть кто? Алекс? Ты мне написал, я пришёл. Что случилось? — я прошёл в гостиную, но там никого не было, и я не решился идти дальше.       — Да, хорошо. Понимаете, я, возможно, сразу за год заплачу. Да. До свидания, — он вышел из ванной, и я сразу уставился на его красную макушку. Так, теперь он мне напоминает молодого Джерарда Уэя или Курта Кобейна, не знаю. Только не говорите, что он написал мне, чтобы похвастаться своей новой причёской. — Привет. Слушай, когда домой приедем, мне нужно будет съездить к маме, ты поможешь?       — Эм… ну, да, конечно. А что-то случилось?       — Нет, просто ей нужно некоторые книги завезти, пачку сигарет и оплатить лечение на год вперёд, на всякий случай.       — Боишься обанкротиться?       — Боюсь, что что-то случится, — он положил телефон на тумбочку и подошёл ко мне.       — Красиво, ярко так, — да, других слов я не подобрал. — Кого-то пародируешь?       — В карьере каждого уважающего себя музыканта должен быть период, когда он ходил с красными волосами, — он посмотрелся в зеркало, которое висело в гостиной и поправил на себе футболку, только не понимаю зачем, если уже темнеет и пора спать.       — Теперь понятно, — усмехнулся я. — Ладно, если это всё, то я пойду, — развернувшись, я уже хотел было уйти, но…       — Подожди, — ну вот зачем? Я же сейчас с ума сойду! Мне так некомфортно стоять здесь. — Я хотел сказать спасибо. Я помню лишь то, что ты меня подхватил на руки, когда я упал. Благодаря тебе моё прекрасное личико всё ещё такое красивое.       — А, ну, не за что. К тому же, это моя работа, — он понимающе кивнул и продолжал смотреть на меня. Блин, может у меня на лице зубная паста осталась? Я же всё-таки спать собирался… А если пятно на рубашке? Так, нужно успокоиться. Он же музыкант, у него в голове много всего, вот он и пытается вспомнить, что ещё хотел сказать. Да, именно так. Ладно, подождём.       Алекс выдохнул и сделал шаг ко мне, отчего я напрягся. Что у него в голове? Парень приподнялся на носочки, приближаясь к моему лицу, а затем нежно коснулся своими губами моих. Блять, чего? Он меня целует? Что я должен теперь делать?       — Ты говорил с Робом о своём уходе? — он выдохнул мне в губы, а я почувствовал, как внутри всё приятно скрутило.       — Да, — блин, ему Кивела разболтал?       — Почему? Я тебе настолько противен? — его ярко-голубые глаза рассматривали каждый кусочек моей кожи.       — Нет, просто… Алекс, я перестал видеть перспективы в этой работе. Я лишь таскаюсь за тобой, выполняю твои прихоти, а ты продолжаешь надо мной издеваться. Поэтому…       — Не уходи, — прошептал Маттсон, смотря мне в глаза. — Что мне сделать, чтобы ты остался? Ты столько обо мне знаешь… Я тебе доверяю и больше никому.       — Алекс… — я не успел договорить, как он опять меня поцеловал, только уже настойчивее.       Я прижался спиной к стене, а парень продолжал терзать мои губы, но я и не заметил, как начал отвечать, касаясь руками его худых плеч, в то время как его ладони уже вовсю очерчивали мою талию. Алекс без стеснения высвободил мою рубашку из джинс, а я полностью сдался. Уже всё равно, что будет завтра, но сейчас я просто повинуюсь своему желанию. А дальше было всё как в американских фильмах.       Йоэль развернулся и прижал Алекса к стене, держа свои руки на его тонкой талии. От неожиданности тот издал сладкий стон и зарылся руками в длинные волосы своего ассистента. Хокка накрыла давно забытая страсть, он уже и не помнил, когда в последний раз ощущал что-то подобное. Блондин бёдрами вдавил диджея в стену, не утаивая своего возбуждения. Маттсон душит его в грубом поцелуе, не оставляя шансов и на глоток воздуха. Цепкие пальцы обхватили крепкие плечи, почти впиваясь ногтями, оставляя слабые полосы.       Хокка не удерживается и подхватывает Алекса на руки, сжимая напряжённые бёдра, а поцелуями спускается к шее. Он так легко держал красноволосого, будто пушинку, и так страстно исцеловывал его шею, оставляя еле заметные следы от укусов, проходясь кончиком языка по выпуклой вене, отчего Маттсон постанывает, маняще выдыхая. Его ноги сильнее сцепились на торсе Йоэля, а руками он притягивал ассистента, будто боялся, что тот уйдёт.       Но музыкант тоже не решался подчиняться ласкам, поэтому склонил голову и покрывал лёгкими поцелуями щёки, виски и уши блондина. Тот опустил голову ему на плечо и сквозь тяжёлое дыхание, рычание, выдыхал, одновременно перемещая одну руку на поясницу парня. Алекс продолжал спутывать волосы Йоэля, зарываясь в них носом.       — Я не могу… мы… я твой ассистент, Алекс, — обрывисто произнёс Хокка.       — Ты обещал, что сделаешь всё, о чём я тебя попрошу, — диджей услышал тихое «чёрт» и усмехнулся. — Так вот, я хочу, чтобы ты доставил мне такое удовольствие, которое сам желаешь. Давай, Йоэль, выполни моё поручение, слышишь? — каждое слово было переполнено страстью и флиртом; Маттсон специально говорил это низким медовым голосом, пытаясь завести блондина.       — Чёрт, Алекс… ты… мне сносит крышу. Я боюсь, что сделаю что-то не так. У меня… ещё не было парней.       — У меня тоже, — с заигрыванием прошептал музыкант, а потом почувствовал, как его плечо прикусили, отчего по всему телу растеклось приятное ощущение. — Пожалуйста, я сделаю всё, что ты захочешь. Одно твоё желание.       Йоэль посмотрел в его глаза: расширенные от страсти чёрные зрачки, тоненькая голубая радужка и тяжёлое тёплое дыхание, что бархатно проходилось по губам ассистента. Хокка впился в тонкие, но уже покрасневшие губы, ощущая сладковатый вкус. Он крепче прижал Алекса к себе и поскорее добрался до спальни. Парень аккуратно положил на чёрные простыни Маттсона, опираясь лишь на одно колено, не разрывая поцелуя, чтобы не лишиться той сладости.       Йоэль залез на бёдра красноволосого и выпрямил спину, подёргивающимися пальцами расстёгивая пуговицы на рубашке. Алекс смотрел на него опьянённым взглядом; он уже полностью осознал, что находится в одной кровати со своим, так сказать, подчинённым. И, боже, как же он хочет, чтобы его первый раз с мужчиной был именно с этим сильным, сексуальным, красивым парнем. Он следил за каждыми действиями Йоэля: как тот медленно расстёгивал каждую злополучную пуговицу, как потихоньку открывался вид на острые ключицы. Хокка никогда не стеснялся своего тела, поэтому раскрепощённо стянул с себя рубашку, откидывая её в сторону, а горячие и шаловливые руки Алекса сразу потянулись к его торсу, нежно поглаживая рельефную часть тела, поднимаясь выше по грудной клетке, а потом левая рука легла на затылок блондина, резко притягивая его к себе, сливаясь в поцелуе. Такой нежный, трепетный, но и горячий, и страстный.       Алекс смело огладил левой ногой бок Йоэля, пока не дождался такого желанного прикосновения. Хокка сжал своей ладонью его бедро, плавно спуская ниже, оглаживая всю ногу, притягивая к своему телу. Аккуратно, медленно блондин вёл руку по ноге, прикасаясь к области бедренной кости, поддевая пальцами футболку Маттсона и оглаживая плоский живот того. Музыкант выгибался под прикосновениями Йоэля. Он сходил с ума, закатывал глаза перед тем, как их закрыть, а руками вцепился в одеяло, жадно его сжимая пальцами.       Хокка усадил Алекса, стянул с него футболку в стиле оверсайз, провёл кончиком носа по бледной бархатной коже диджея. Он коснулся своими губами уже изученной шеи, а затем перешёл к худым ключицам, которые сильно выпирали. Руки Йоэля поглаживали гладкую спину Маттсона, после чего он опустил того на простыни, продолжая целовать грудь парня.       Блондин начал расстёгивать ремень джинсов Алекса, не быстро стягивая их с ровных, нежных ног, замечая явную возбуждённость музыканта. Маттсон прерывно дышал, порой срываясь на стоны от каждого прикосновения Йоэля. Кинув джинсы на пол, Хокка снова поцеловал красноволосого, который закинул на него ногу и перевернул их, удобно усаживаясь на крепких бёдрах блондина. Алекс лисьим взглядом осмотрел оголённый торс своего ассистента и чуть не задохнулся. Его ассистент был шикарен.       — Ты такой красивый, — оглаживая ладонями грудную клетку Йоэля, произнёс музыкант. — Почему я раньше это не заметил?       — Был занят придумыванием издевательств надо мной, — Хокка положил руки на обнажённые ноги Алекса и начал их поглаживать, оставляя ладони на округлых бёдрах.       Маттсон расстегнул ширинку джинс ассистента, быстрее их стягивая и снова усаживаясь на его бёдра, слегка потираясь своим пахом о пах Йоэля. Он наклонился, впиваясь в уже истерзанные губы блондина. Алекс прогибался в пояснице, опирался на руки, что стояли по обе стороны от головы Хокка, который схватил диджея за талию, прижимая к себе.       Хокка снова опрокинул Маттсона на спину, хватая его за кисти рук и заключая их над головой красноволосого. Он целовал ключицы, плечи и грудь музыканта, пробираясь рукой под ткань белых боксёров, поглаживая только бедро. Алекс из-за сверхчувствительности дёрнулся и задрожал, сопровождая это стоном.       Йоэль уже не мог себя сдерживать, он перевозбудился и очень сильно хотел Маттсона, надеясь, что тот также жаждет большего. Стянув последний элемент одежды с себя и диджея, Хокка спустился поцелуями к животу, добираясь до внутренней стороны бёдер, покрывая их алыми пятнами. От таких ласк Алекс стонал и выгибался, полностью переставая себя контролировать. Музыкант приподнялся и подтянул к себе блондина, нежно целуя его и утягивая за собой, заставляя накрыть его тело своим.       — В тумбочке, — прошептал Алекс, на что Йоэль усмехнулся. Неужто он готовился?       Хокка отстранился, потянулся к полке и достал серебристый квадратик с тюбиком лубриканта. Он взглянул на диджея, а тот кивнул, ёрзая на кровати и ложась поудобнее. Блондин не стал медлить, нанёс смазку на пальцы и толкнулся ими внутрь тела Маттсона. Тот мгновенно напрягся и задрожал, ощущая дискомфорт вперемешку с наслаждением. Йоэль добавил второй палец, он сгибал их, раздвигал как ножницы, растягивая мышцы. Он никогда подобным не занимался, но делал всё так уверенно будто профи с многолетним стажем.       Раскатав презерватив по своему члену, Хокка смазал его лубрикантом и осторожно вошёл в нутро Алекса, нависая над ним, целуя ключицы и шею, а парень спрятал лицо в его волосах, чтобы скрыть заметный румянец. Ему было одновременно больно и приятно настолько, что не хотелось прекращать весь процесс. Йоэль постепенно входил всё глубже и глубже, прижимая к себе красноволосого, целуя те места шеи, которые он ещё не испробовал.       Алекс начал тонуть в чувствах, в наслаждении. Такого он никогда не ощущал и боялся, что больше никогда не ощутит. Горячее тело его ассистента прижимало к уже мокрым простыням. Хокка хоть и двигался медленно, но входил максимально глубоко, отчего Маттсон срывался на гортанный стон и даже обвил ногами торс Йоэля, чтобы быть ещё ближе. Они продолжали целоваться — страстно и размыто, но как же это было неописуемо прекрасно. Они слились воедино. Да, блондин был влюблён в Алекса, но тот не питал к нему каких-то чувств, разве что плотских. Теперь. Было приятно слиться в экстазе с человеком, который может и привлекает, но только своей внешностью.       Подойдя к своему пику, Йоэль вышел из тела Алекса и упал рядом с ним на кровать. Он пытался восстановить тяжёлое дыхание, из-за которого его грудная клетка хаотично вздымалась. Маттсон же вообще перестал шевелиться, всё ещё наслаждаясь тем, что произошло. Хокка впервые за долгое время наконец ощутил сексуальное удовольствие, от которого так легко на душе.       Я очухался только тогда, когда почувствовал, что Алекс зашевелился. Он уснул. Боже, я переспал с самым известным диджеем современности. Да на моём месте мог оказаться кто угодно! Вот только для него это так, ничего не значит, но для меня… моё-то сердце не стальное, тоже всё чувствует. Но да ладно, завтра возможно всё обсудим.       Я нашёл свою одежду и быстрее оделся, вылетая из номера. По пути к своему номеру я завязывал шнурки на кроссовках, а также поправлял растрёпанные волосы, надеясь, что никто не заметил, как я пулей вылетал из номера Алекса. Но как бы не так.       — Четвёртая стадия, — проходящий мимо Роб, показал мне четыре пальца и остановился.       — Ты мне объяснишь, что за стадии? — психанул я, а Кивела усмехнулся.       — Стадии восхваления Алекса Маттсона, — что ещё за бред? — Ты думаешь первый у него ассистент? Нет, двадцатый, уж точно. Все ассистенты влюблялись в него до беспамятства. Первая стадия — ненависть. Вторая стадия — заинтересованность. Третья стадия — понимание и сожаление. Четвёртая стадия — влюблённость и секс, правда не у многих он был. Пятая стадия — увольнение по собственному желанию. Алекс играет своими ассистентами как кукловод. Ему плевать на ваши чувства, похрен, что вы будете делать дальше. Он играет с вами, а как это бывает у детей — поиграл и бросил. Вот так и с вами. Рано или поздно он потеряет интерес. Думаешь, ему важно то, что ты чувствуешь? Нет, ему всё равно. Не забывай, он Алекс Маттсон — придуманная личность, созданная для храбрости и уверенности. Алекс забудет тебя сразу же, когда ты уйдёшь.       — С чего ты взял, что я уйду?       — Хм, если не уйдёшь, то долго будешь мучиться.       Я говорил, что Роб тёмный человек. Вот вам доказательство. Я вообще не знаю, как себя вести рядом с ним, если он всё только портит. Какая к чёрту разница, что думает обо мне Алекс? Между нами всё равно не будет каких-то отношений. По сути, он меня попросил с ним переспать, я согласился… Блять, я же не проститутка после этого? Пофиг! Но я и не жду чего-то от Алекса.

***

      Мы прилетели в Хельсинки ночью, а спустя два дня я ехал с Алексом в больницу к его матери. После той ночи мы с ним ничего не обсуждали, да и общение у нас было напряжённое. Меня всё же мучил вопрос его возраста. Не знаю я сколько ему лет! И мне не нравится это.       — Алекс, скажи честно, тебе есть восемнадцать? — он перевёл взгляд на меня, а потом снова уставился на дорогу.       — Что, боишься, вдруг я подам заявление в полицию? — вот без его подстёбов никуда!       — Ответь! — потребовал я, а он изменился в лице, видимо, понял всю серьёзность моего вопроса.       — Да, мне есть восемнадцать, — слава богу! Можно выдохнуть! Надеюсь, это реально правда. — Йоэль, ты же понимаешь, всё, что произошло в Мадриде, остаётся в Мадриде?       — Да, я прекрасно это понимаю. Но… мне стоит ожидать, что теперь из твоего дома будут выходить не только девушки, но и парни?       — Нет, я больше никого не пущу в свой дом, кроме близких людей, — он реально стал очень серьёзен. — Ладно, что-то мы о грустном. Ответь, чем заниматься будешь? Я же неделю дома сидеть буду, твои услуги мне не сильно нужны.       — Услуги? Не наглей! — потребовал я, а он посмеялся.       — Хорошо, дорогуша, не буду, — он улыбнулся и произошёл какой-то резкий толчок. — Блять…       — Что это было? — удивился я. Мы одновременно приблизились к лобовому стеклу, пытаясь понять, что произошло. Я вышел из машины и заметил крупного парня, примерно моего роста. — Пипец! Алекс! Ты сбил человека! — истерично кричал я, подбегая к пострадавшему, которого хоть и задела машина, но удар был сильным. — Извините, пожалуйста. Мы не хотели. Этому придурку недавно выдали права. Правда, он не специально! Можете не вызывать полицию.       — Закройся! — потребовал шатен. — Ты своими вопросами меня раздражаешь. Чёрт, я палочки из-за вас сломал, — он вытащил из кармана куртки барабанные палочки, и я немного удивился. Как их можно сломать?       — Меня зовут Йоэль Хокка. Дай мне свой номер телефона, я куплю тебе палочки, и передам их тебе вместе с компенсацией при встрече.       — Томми Лалли, — кряхтя произнёс он, вставая на ноги, потирая бок. — Записывай, — я записал его номер в телефон и проводил до лавочки ещё раз извиняясь.       Алекс всё это время сидел в машине и, мне кажется, ему было всё равно на этого парня. Бесит его пофигизм и самолюбие в одном флаконе с лицемерием и эгоизмом. Иногда даже забываю, что этот парень многое пережил, пошёл он к чёрту, пофиг, что у него в жизни. Мне не нравится, что он такой… такой… Не видит никого, кроме себя и своего личного.