***
На ближайших мероприятиях Алекс появляться не будет, меня даже это радует. Не будет этой дурацкой суматохи, постоянных вопросов, например, во что он будет одет. Как только я вошёл в студию, то заметил Алана, который пил кофе и ел пончики, увлечённо смотря хоккей по телевизору. — О, здорово. Как дела? — он пожал мне руку, а я просто выдохнул. Ну что говорить? Что у меня сложно всё в отношениях? Да, но не оглашать же это. — Не важно. Вкусно? — у него губы слегка запачкались шоколадной помадкой. — Ага, Алекс принёс. Никто есть не захотел, вот, теперь моё. Интересно, откуда в нём такая вежливость и доброта. Может больница так повлияла? Ладно, будешь? — он указал на коробку со сладостью, а я немного усмехнулся. — Нет, я пока разума не лишился. А ты вот прям уверен, что Маттсон туда ничего не подсыпал? — Например? — Например? Эм, слабительное? — его лицо резко сменилось, потом он подавился, а я рассмеялся. — Да я пошутил, успокойся, ешь спокойно, — похлопал его по плечу. — Но… всё равно будь осторожней. — Да иди ты! Придурок! Ап… ал… — Тише, не матерись, — продолжая над ним смеяться. — Аптекарь! Вот! Вали отсюда! В кабинете Роба Алекс говорил о записи нового альбома, но на этот раз он всё хочет сделать сам. Как я понял, Маттсон решил окончательно отойти от тех рамок, которые себе ставил. Теперь не было никаких правил. Он решил изменить свой стиль музыки и надеялся, что фанаты его не посчитают дураком. Хотя мне кажется, о нём чего только не думали. —… Всё же я предлагаю, чтобы ты записал демо у себя на студии, а окончательный вариант здесь. Затем нужно организовать тур, а там уже интервью, шоу разные, ну и выпускаем твой альбом. Потом тур, интервью и шоу. Что думаешь? — спросила Сини, рассказав план, который был придуман директором и Робом. — Я лишь одно могу сказать, — Алекс ровно сел за столом, сложил руки в замок, но после покрутил пальцем со словами: — Это круговое наебалово, — я тихо посмеялся, а Роб тяжело выдохнул, закатывая глаза и потирая пальцами переносицу. Инкери и Алан смотрели то на Маттсона, то на Кивела. Как будто фильм смотрели, ей богу. — Нет, всё, я заколебался, — Кивела подорвался с места и сунул в руки Алекса какие-то бумаги. — О, что это? — заинтересовался музыкант. — Да так, просто появились лишние горячие путёвки, — менеджер увидел заинтересованный взгляд. — Хочешь спросить куда? Ха-ха-ха, нахуй! — а потом ещё вдобавок тыкнул на одну из строчек. — А ещё в стоимость входят пешие прогулки нахуй! Всё, Алекс окончательно раззадорил Роба. Его менеджер долго терпел и не выговаривался. Я редко вижу Роба вот таким злым. Обычно он сдерживался. Думаю, у себя дома он выпивал иногда, чтобы справиться с тем, что вытворяет Маттсон. Но диджея тоже можно понять. Сейчас он работает над альбомом, потом едет в тур, затем интервью, выход альбома и по новой. Надоедает, Алекс определённо сойдёт с ума и вообще не захочет работать. — Ой, блять, — Роб начал ходить из стороны в сторону, сопровождая всё далее сказанное жестикуляцией. — Конец такого тяжёлого, трудного дня. Я обзвонил все журналы, некоторым отказал в интервью с тобой, связался с фотографом, чтобы он приехал и сфотографировал тебя на обложку трёх журналов, переговорил с Оксаной какой костюм тебе предлагать, чтобы ты не возмущался, втянули в это Симона Порт Жакмюс, будь он не ладен. Тот сказал, что сможет только через неделю прикатить сюда из Франции. Уладил некоторые проблемы с твоим домом, потому что ты сам жаловался на духоту, поэтому через два дня тебе установят кондиционеры, чтобы тебя обдувало, блять. Так вот, тяжёлый день, думал, всё, теперь нормально, нашего любимого Алекса Маттсона всё устраивает, нет! Тут вот этот вот пиздец. Вот этот вот! — он подошёл к диджею со спины и положил руки ему на плечи, чуть сжимая. Парень вжался в кресло, будто маленький ребёнок, которого отец отчитывает. — Смотрю его интервью, за которое всем должно быть стыдно, а он там говорит, что его жизнь не впечатляет. Ну просто заебись! Ахуеть, лучшей жизни нам не придумать! — Роб показывает пальцем на всех нас, кроме самого Алекса. — Знаешь, сколько на тебе ответственности лежит? Ты, блять! — Кивела его потряс за плечи, а Маттсон немного посмеялся, но всё равно был насторожен. — Сука! Знаешь, сколько больничных счетов тебе оплатить надо? Блять! — мужчина его отпустил, провёл рукой по лбу и отошёл к окну. — Рот мне в ноги. Ёбаный сыр! Спаси Толян мои ноздри! Ебануться, блять, не проснуться! Пизда рулю, блять. Пизда! У меня нервный срыв уже обеспечен, понимаешь? Пять лет! У меня и так, знаешь, нервы не стальные, сука, у меня всё нестабильно в этой жизни! А ты тут цирк разыгрываешь каждый раз! Цирк уехал — клоуны остались, да? Мне фармацевты в аптеках этого района уже валерьянку не продают, думают, что я наркоман или зоофил! Котов напаиваю и… ох… — Роб посмотрел на Алекса, который с невинным взглядом следил за ним и внимательно слушал. — Живёшь на этой долбаной планете, как?! Как можно жить в этом мире с таким ебалом? Как?! Раз в год, блять, раз в год, как в Новый Год — наповал! — Кивела махнул рукой, прокручиваясь вокруг своей оси, и упёрся руками в стол. — Эх… пиздец, пацан, блять, шош делать-то? Ахуеть просто! Вот что с этим делать? — он смотрел на музыканта. Я в это время уже под столом валялся от смеха, кстати, в прямом смысле! Я навернулся со стула пока смеялся. — Всё, блять, всё! Я домой. За-е-бал-ся! Я! Пока, арривидерчи, гуд бай, о’ревуар! — он взял свою сумку и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. — Ой, — пожал плечами Алекс и посмотрел на меня. — Кхм, у меня сейчас столько новых слов в словарь прибавилось, — потирая руки, сказал Инкери. — Это… что сейчас было? — Алан был в шоке, как и все. — А это называется «Попробуй выведи Роберта Кивела», как видите, Алекс в этом профессионал со стажем. Вот, игру выиграл, — ответил я. Надевая куртку, я щёлкнул пальцами, обращая на себя внимание Маттсона. — Тебя до дома довезти или ты на такси? — Подвезти, — он, как ребёнок, забегал по кабинету, беря куртку и рюкзак.***
Я налил себе в кружку кофе, достал пирожные, которые купил вчера и только сел за стол, как мне пришло сообщение. Йоонас. Нет, у него всё-таки есть чуйка, потому что я не понимаю, как он умудряется так вовремя отправить СМС. «Чем занимаешься?» Крокодилов кормлю, какая ему разница? Ладно. «Я нашёл рэпера.» Удивительный дебил, но прогрессивный капец. — Кто он? — позвонив Порко, сразу спросил я. — Учитель. — Блять, а чего не пожарный? — Такой тоже есть. Но он накаченный, думаю, если его иголкой тыкнуть, то он сдуется. — Йоон, а ты в детстве на иголки головой не натыкался? — Хватит говорить, что я тупой, я не тупой, сам ты тупой. И скольких тупых людей ты знаешь, которые тебе помогают? — Ты умудрился в десять секунд уместить слово «тупой» пять раз. Это уже что-то значит. Но сейчас не об этом. Он реально учитель? — Да, он читает рэп в университетской группе. По-моему, он физик, — удивительно, как он это определил. — Почему ты так думаешь? — Он говорил много непонятных слов, — понятно. Ладно, может Йоонас и выглядит глупым, но на самом деле он своего рода гений. Он открытый для общества, в отличие от меня, ему легче находить людей. — Ясно, я нашёл басиста. Играет в какой-то группе. Когда будет концерт — он мне позвонит. — О, отлично. Я тоже расспрошу про этого физика, когда у них там чего. А сейчас-то ты где? — У Алекса. — А, извините, романтик испортил? — он посмеялся в трубку, а я закатил глаза. — Нет. — Йоэль! — услышал я со второго этажа крик Маттсона. — О, слышу, что всё-таки испортил. Всё, удаляюсь. Боже, почему мне достался этот придурок? Хотя спасибо, что он появился. Скучно не будет. Какого рэпера он там нашёл, я не знаю, но уже хоть что-то. Мы даже с тем барабанщиком не общались, но мы уже планируем. Номер его я не удалил. — Йоэль Хокка! Ты уснул? — Да иду я, раскричался, — допив кофе, я поставил кружку в раковину и направился к лестнице. В студии Алекса было крутое и дорогое оборудование. Просто зависть пеленой на глаза лезет. Комната была очень просторной. Стены обклеены акустическими панелями из поролона, а в углах потолка протянута светодиодная лента, которая горела синим цветом, большой стол во всю стену. Большие колонки по бокам, множество проводов, аппаратурой завалена вся поверхность стола. Рядом стояло офисное кожаное кресло, стойка с микрофоном, несколько гитар разных видов, а в стене было стекло, за которым находилась комната с барабанной установкой. В общем, студия реально крутая. Алекс сидел на полу и перематывал скотчем сломанный штатив. Я не удивлён, что он его сломал. Нет, ну правда, мы когда были в кафе, он взял чашку с кофе и ручка этой чашки отвалилась. Горе луковое. — Боже, что ты сделал? — посмеялся я, а он махнул рукой и поднялся на ноги, чтобы сесть в кресло. — Не важно. — Чего звал? Ты вроде говорил, что никто, кроме тебя и звукаря, не знают о твоём процессе работы. — Да, но теперь мне нужна твоя помощь, — вау, меня это заинтересовало, что же он от меня попросит? — Хорошо, но ты выполнишь моё желание. — Ага, — он так быстро согласился, будто надеется, что я его отправлю мороженое мне покупать. — В общем, я решил сменить стиль. Электронная музыка уже не залетает, поэтому хочется чего-то нового. Ты говорил, что умеешь играть на гитаре? — Ну… да, а ты разве нет? — Я умею на многом играть, но сейчас представим, что я твой продюсер, а ты музыкант. — Ролевые игры? — Ой, иди ты. Нет! Просто я не знаю, как иначе сказать. — Ладно я тебя понял. Но твоя задача показать мне весь процесс создания твоей музыки. Тот кивнул на мою просьбу. В течение недели я жил у него дома, хотя я давно не был у Вилме. Пока Алекс был в больнице и в клинике, я жил у него — поливал цветы и следил за горничной, которая приходила два раза в неделю. Когда он говорил, что решил сменить стиль, я не думал, даже предположить не мог, что этот парень захочет добавить элементы лёгкого рока, что-то вроде Green Day. Так и проходили дни. Мы с ним сидели с гитарами в гостиной, у него в спальне на кровати, на кухне писали музыку. Его задача была направить меня, сыграть мотив трека, а моя задача — усложнить гитарные партии, чтобы музыка звучала интересно. Затем мы записывали то, что получилось, он играл на бас-гитаре, после чего перебирался за барабаны и рассказывал мне, какие кнопки нажимать, чего не должно быть в звуке. Все наши действия он сопровождал тщательным рассказом о каждом элементе. Что касается электро музыки — она тоже была. Алекс придумывал интересные эффекты, например, он мог бегать по дому с молотком и стучать по железным вещам, пытаясь найти нужное звучание металла. В музыку он вкладывал всю душу, я видел как горели его глаза каждый раз, когда мы заканчивали тот или другой трек. Тогда-то я и почувствовал наше воссоединение. Души как будто слились воедино, чтобы создать что-то удивительное. Этот альбом мы писали с ним вдвоём. Никого лишнего не было. Ночью мы лежали в центре гостиной на мягком ковре и пили пиво, заедая вредной картошкой фри. Потом Алекс достал с чердака палатку и мы поставили её на заднем дворе, ощущая запах путешествия. Мы лежали на покрывале и фонариками светили на тёмное небо, следя за мотыльками, которые купались в лучах света. Мы даже зажгли костёр в очаге, где над огнём жарили зефир, кормили друг друга. Тогда он узнал, что я умею ещё и петь. Как думаете, кого он записал в бек-вокалисты в своём альбоме? Да, меня. Но меня интересовал вопрос насчёт вокалиста. Я ни разу не видел его друга, я даже имени его не знаю. — Знаешь, представляю, как буду рассказывать о создании этого альбома, — улыбнулся Алекс, лежа головой у меня на груди, пока мы находились ночью на улице. — Твой альбом взорвёт мозг всем фанатам, придут другие фанаты, а те, кто говорили, что ты ничего больше не умеешь, теперь с ума сойдут от зависти. Твой альбом — это шедевр. — Наш альбом, — прошептал Маттсон. Я удивлён. Почему я раньше его называл чёрствым и самовлюблённым? Да потому, что я его не знал! — Это наша работа, — он поднялся, опираясь на локоть, смотря куда-то вдаль, поглядывая на меня. — Благодаря тебе я смог написать то, что мне не было доступно раньше. Теперь же я рад, что смог написать и создать по-настоящему хороший, даже отличный, материал. Поэтому это и твоя заслуга. Я обязательно скажу с кем работал. — О, так я тоже стану такой же звездой, как ты? — А хочешь? — Алекс, я был подростком, когда осознал, что хочу рок-группу. Пока я в свои семнадцать справлялся с учёбой и нестабильной психикой, ты в свои восемнадцать был восходящей звездой. Нас это отличает. У тебя были силы сделать всё, чтобы добраться до своих целей, а у меня не было. — Я в шестнадцать выиграл в конкурсе и мне предложили на год переехать в Нидерланды. Там я обучился мастерству электро музыки, звукозаписи и продюсированию. Я получил свою профессию, а потом доучивался в школе, когда уже был, как ты говоришь, звездой, — ничего себе, какие откровения. Я ещё больше ему завидую. — Хочешь чего-то добиться — хоти, но вместо этого ты можешь уже это сделать. Я готов помочь всем, чем смогу. Думаю, за это время, пока мы писали этот альбом, ты многому научился. — Ты шикарный учитель, спасибо, — он посмеялся. Я сел перед ним и провёл рукой по светло-синим волосам. Краска ещё не до конца вымылась, интересно, какой следующий цвет будет? Алекс смотрел на меня, в мои глаза, а я просто его поцеловал. Так нежно, как только мог. Этому человеку было больно делать боль, как бы это не звучало. — Какой цвет следующий? — озвучил свой вопрос я. — Хм, я думал над этим. Но даже не знаю. А ты как думаешь? — Я? Ну, а в какие цвета твои кумиры красились? — Остался чёрный, жёлтый и зелёный… Ой, слушай, а если махнуться в пепельный? — Так, Джерард Уэй снова на связи, да? — Ну это же шикарно! У нас альбом как раз такой трагичный, жестокий, больной, нужно что-то такое! К тому же меня пару дней считали мёртвым. — Ага, а ты прям гордишься этим, — посмеялся я, на что Алекс закатил глаза. — Да, пепельный тебе подойдёт. Он что-то продолжил говорить, а я лишь слышал звуки и наблюдал за эмоциями на его лице. Какой красивый у него голос. Такое ощущение, что я его уже где-то слышал… Подождите-ка, а ведь действительно голос знакомый… — Алекс, подожди, — он замолк и посмотрел на меня. — Что-то случилось? — Да, кто твой друг? Кто поёт те тексты песен, которые ты пишешь? Почему его никто не знает, кроме тебя? Кто этот человек, который записывает свой голос и остаётся неизвестным? — Маттсон удивился такому количеству вопросов, а потом сел удобней. — А с чего ты вдруг решил спросить? — Мне кажется твой голос очень знакомым. — Ну, конечно, мы же столько времени знакомы и каждый день рядом… — Нет, я не об этом. Твой голос… ощущение, что я его уже где-то слышал, — Алекс улыбнулся. Он повернул голову в сторону, поднимая взгляд к небу, усмехнулся, оголяя зубы. — Чего ты улыбаешься? — Ты первый человек, кто до этого дошёл. Наверное, единственный. Йоэль, мы знакомы девять месяцев с лишним, а с Робом, Аланом, Инкери, Сини и другими уже несколько лет. Даже фанаты, которые могут найти куртку, в которой я был где-то на интервью, или определить, где я нахожусь, по кирпичикам на тротуаре — не смогли до этого догадаться. — Что ты хочешь этим сказать? — Вокалист моих песен — это я.