— Мне некогда смотреть.
Я держала в руке телефон Назара и не осмеливалась посмотреть видео. Уверена, там будет то, что поставит точку. Марк говорил, что Аомине виделся с ним в клубе. И теория о том, что все подстроено, съедает меня изнутри.
— Оно не длинное. — Настаивал Назар, присев на стул. — Посмотри. А потом мы поговорим начистоту. Это я могу обещать.
Я снова посмотрела на горящий экран. От того, что я решу сейчас, зависят дальнейшие действия. Разобраться во всем или остаться в неведении? Характер спорит с разумом. Назар демонстративно зевнул. А я запустила видео.
С каждым словом, грудную клетку словно протыкали иглами. Я не понимала, с какой скоростью менялись эмоции. Застала одну. Опустошение. Марк оказался прав.
— И зачем? — Не своим голосом спросила я, вернув телефон владельцу. — Решил сам во всем признаться?
— Ты и сама догадалась уже. — Назар говорил спокойно, пропуская скучающий тон. — Это я всё подстроил. И подстраивал. Поэтому скажу, как есть. Не мешай. Будешь молчать, всё пройдёт гладко. И все останутся довольны.
Выпрямляю спину, когда Назар располажился в шаге с убранными в карман руками. Он изучал ауру победителя. И я боюсь, что так оно и есть.
— Нет. — Я попыталась убедить саму себя в сопротивлении. — Мне все равно ради чего ты это делаешь, но молчать я не буду.
Злость протянулась до кончиков пальцев. За ручку двери дёрнули. Та не поддалась напору и неизвестный ушёл. Назар по — злому усмехнулся, пропуская глухой смешок. Как же хочется вытряхнуть его из этой формы. Выгнать из Сборной.
— Хорошо. — Назар вскидывает ладони перед собой, принимая рассуждающий вид. — Докажешь мою причастность к допингу, подкупу. Но один я на дно не пойду. И в этом случае, мне несказанно повезло заключить сделку с Аомине Дайки.
Всё же я отошла на шаг. В кабинете стало через, чур, душно. Назар сократил расстояние и наклонился, шепча на ухо уничтожающие слова.
— Буду откровенен. Заложишь меня, и я потяну парня за собой. Аомине выгонят из Сборной. Лучше, его больше никуда не возьмут. Но, если проглотишь напыщенную гордость, я промолчу.
— Я тебе не верю. — Прошипела я, отодвинув Назара от себя. — С чего бы тебе помагать Аомине?
Круг замкнулся. Выхода нет.
— Я бы не хотел рушить его будущее. — Давил Назар, отвернувшись к окну. — Аомине талантлив. Перспективный баскетболист. Как и ты когда — то. Вот только, место на вершине — одно.
Холод пробежал по спине. Подобное, говорила мне Камилла. Я сжала зубы до скрипа. Чудом не прикусила язык. Назар скрепил руки за спиной, показывая уверенность и спокойствие.
— Хорошо подумай, прежде чем действовать.
Уходя из кабинета, Назар не мог не нарадоваться услышанному разговору, немного ранее в коридоре первого этажа.
— Расскажи ей.
Назар притормозил, заслышав голоса за поворотом. Аккуратно выглянув, он увидел Марка и Аомине. Этот дуэт представляет угрозу дальнейшей деятельности. Особенно, если первый сболтнёт лишнего. Притаившись, он стал ждать продолжения.
— Расскажи пока не поздно. — Настойчиво повторил Марк.
Русский басскетболист звучал громче обычного. Аомине даже удивился. Тихая тень, подобие Тетсу, но не невидимка. Атакующий защитник и разводящий. Талантлив, черт возьми. Аомине цыкнул и приподнял бровь.
— О чем ты? — Аомине сделал вид, что не понял.
— Дебилом не прикидывайся. О встречах с Назаром и сделке. — Марк излучал поразительную стойкость и грубость. — Она понимает, что есть связь между уходом того парня и твоим приходом, просто не хочет верить. Сам ей расскажи.
— Какое тебе дело? — Аомине упер руки в бока, заметно напрягшись. — Играй, больше от тебя ничего не требуется.
— Мне нравится Мэй. — Заявил Марк, дерзко посмотрев во вспыхнувшие яркостью синие глаза. — Да, нравится. Она та, из-за кого я играю. Но, это сейчас не важно. Пойми, что лучше будет если сам признаешься, чем Назар раскроет. Поверь, он не сдержит слово. Ещё и приукрасит рассказ.
Марк почти, что схватил Аомине за грудки формы. И тут Аомине понял одну деталь. Марк тоже что — то скрывает. Стыдится за какой — то поступок. Приукрасит рассказ. Рассказать пока не поздно. Фразы, выдающие его с потрохами. Или же он уже не может хранить тайну в себе.
— Что, не сработались? — Спросил Аомине довольный догадкой. Марк нахмурился, отходя на шаг назад. — Сам — то, похоже, замешан в чем — то подобном. Исправить пытаешься?
Голубые глаза прояснились, и Марк поджал губу. Точное попадание. Таким растерянным и виноватым Аомине его не видел с начала соревнований.
— Поздно исправлять ошибку прошлого. — Тряхнув головой, бесцветно отозвался Марк. — Но предотвратить новую ещё можно. Аомине, не будь идиотом. Я знаю, о чем говорю.
— Я собирался сделать это после игры. — Буркнул Аомине, понимая, что русский парень прав. — Так и поступлю.
В тот момент Назар радовался, как никогда. Оставив дальнейший разговор, он на окрыленных ногах направился в кабинет, где сидит Мэй. Ловушка захлопнулась.
— Какая жалость. Не успел. — Назар тихо рассмеялся в безлюдном коридоре.
Я осела на край стола, как только за Назаром захлопнулась дверь. Бросаю пустой взгляд на часы. Игра началась. Не пойду. Утыкаюсь лицом в ладони, словно могу найти ответы.
А их нет. Назар сказал нужное. Я действительно могу загубить будущее Аомине, если открою рот. Но, почему он мне не рассказал? Идиот. Назар отлично спланировал каждый шаг. Он защищён в любом случае. Что мне делать? Что я могу сделать?
Хочется кричать. Кричать, чтоб надсадить голос от собственной беспомощности. Но вместо выплеска эмоций, я молча смотрю в пол. Ловушка захлопнулась. Куда ни шагни, везде поражение. Либо стать марионеткой в руках Назара, либо проглотить и забыть. Оба варианта не подходят. Я взглянула на правое колено. Снова уйти? Ужасная мысль вспыхнула в голове. Но, большего я сделать не могу.
Минуты пролетали быстро. Я даже не заметила, как игра подошла к концу. На ватных ногах выхожу в коридор и иду в сторону раздевалки Сборной Японии. Не стану тянуть. Решимость с самоуничтожающим чувством опустошения. Проходя мимо спортзала, обращаю внимание на табло. Выиграли. Его первая победа в Сборной. Но, на лице нет радостной улыбки. Я безразлично оглянула уходящих болельщиков, разминающихся игроков и продолжила путь. Не вдохновляет. Не радует. Всё вокруг потеряло цвет в один миг.
Парни вышли из раздевалки через пятнадцать минут. Они молча поприветствовали меня и переключились на тему прошедшей игры. Не впечатлены. Кажется, это была одна из лёгких побед. Также слышу, как они хвалят Аомине. Адаптировался в команде за короткие сроки и неплохо сыграл. Даже забил несколько мячей. Тсыкаю и не дожидаюсь, когда Аомине выйдет, перешагиваю порог мужской раздевалки.
Запах пота скрашивал гель для душа. Аомине натягивал футболку, но заслышав движение оглянулся. Лицо озарила яркая улыбка, от чего мне стало неприятно. Не выйдет счастливого момента.
— Что скажешь? Понравилась игра? — Завалил вопросами Аомине, надев футболку и повернувшись ко мне лицом. — Видела, как я играл? Думал помру прям на площадке от того, как дыхалка сбилась.
— Не видела. — Отрезала я, впервые не разделив эмоции от игры.
Пропускаю вопрос о том, что случилось. Поверить не могу. Я защищала его. Верила, что он не замешан в этой истории. Что это чёртово совпадение обстоятельств. Смотрю на скамейку, где лежит форма. Неужели какое — то звание игрока Сборной важнее человеческих качеств.
— Мэй, что случилось? — Настойчивее повторяет Аомине.
В раздевалке никого. Лишь вода из душевой капает на кафель. Я отрываюсь от одежды, и заглядываю Аомине в глаза. Он в смятении. Нервно откидывает налипшие, мокрые волосы со лба. Не знает куда деть руки. Оставить впереди или для уверенности завести назад.
— Сделка с Назаром. — Зубы стучат от подступающего гнева. — Аомине, зачем?
Аомине помрачнел. Я внимательно наблюдаю за тем, как у него тускнеют глаза, а тело напрягается. Сама напряжена как струна.
— Мэй.
Аомине делает шаг, хочет взять за руки, но я отступаю назад. Не хочу, чтобы касался. Аомине останавливается, прочитав немой отказ.
— Зачем? — Повторяю я, отбрасывая всю неуверенность и сомнения.
— Что мне ещё было делать? — Аомине повысил голос. — Они не брали меня, а тут такой шанс. Но я не знал, что ради этого, другому игроку придётся покинуть команду.
Аомине закидывает руки за голову и отворачивается к противоположной стене. Я смотрю на номер пять, и так хочется ударить. Бессилие, предательство.
— А что ты думал? Назар их мило попросит и они одумаются? — Перестаю сдерживать злость, вскинув руки. — Я говорила тебе, что происходит что — то странное. Говорила о проблемах с командой. Почему ты мне не рассказал?
Аомине молчал, а я теряла терпение. Из коридора слышались проходящие голоса, растворяющиеся в глубинах коридора.
— Я же спрашивала тебя. — Продолжила я, срываясь на крик. — Спрашивала не один раз, Аомине.
— Я хотел. — Прорычал Аомине, резко развернувшись. — Но, побоялся. Я боюсь потерять тебя, Мэй. Мне страшно, довольна?
— Скажи ты раньше, мы бы придумали, как с этим справиться. — Я надрывала голос, прижав ладонь к груди. — А сейчас поздно. Это всё твоя чертова гордость. Любишь баскетбол? Так, какая разница где его любить? В команде университета или Сборной. Я верила тебе, а ты предал меня.
Слова больно режут губы. Но слез нет. Я их оставила там, в больнице, несколько лет назад. Одно только не смогла. Приступ. Грудную клетку схватило. Онемение перекрыло подачу кислорода. Стараюсь размеренно дышать, и отступают назад, видя, что Аомине сокращает дистанцию. Вытягиваю руку вперёд, отгораживаюсь. Аомине остановился с блестящими от влаги глазами.
— Не прикасайся ко мне. — Прохрипела я.
— Мэй, прости меня. — Аомине потянулся к лицу, забив на предупреждение.
Отталкиваю его так, что отшатывается назад, и быстро иду к двери. Нужен свежий воздух. Срочно.
— Назар прав в одном. — Произнесла я, морщась от неприятных ощущений сдавливающих лёгкие. — На вершине место для одного. Раз устраивает, — иди.
— Прошу, Мэй. — Аомине опустился на колени, готовый уткнуться головой в пол. — Прости. Дурак, идиот, кретин. Называй, как хочешь.
Аомине ни перед кем не падал так низко. Никем он так не дорожил, как этой девушкой. Той, что вывела его из тьмы, показала мир на грани собственных срывов. Встать на колени перед ней не унизительно. Аомине пойдёт на всё, лишь бы она осталась.
Я сжала ткань кофты сильнее от боли в сердце. Оно пропустило больной удар, нанося глубокую трещину. Я верила ему.
— Встань. Звездам не принято падать, неизвестно перед кем. — Произнесла я, и взялась за ручку дрожащими пальцами. — Желаю удачи.
Аомине остался один в раздевалке. В закрытую дверь полетела скамейка. Аомине отпихнул и вторую поднимая грохот. Оседает на пол, прижимаясь спиной к шкафчикам. Идиот. Молчание виновато. Своим молчанием и безрассудным поступком он потерял Мэй. Они оба оказались в паутине, сплетенной Назаром. Последний раз, Аомине плакал на игре Сейрин. Из — под ребра ладони по щеке покатилась слеза.
Звуков вокруг не было слышно. Я безвольной куклой, по памяти шла по коридору. Нужно забрать Милану и ехать ночевать к Юкино. Не хочу видеть Аомине. А она точно не пропустит его в дом.
— Эй, ты в порядке?
Не сразу реагирую. Только после того, как врезалась в Эмиля. Тебя ещё не хватало. Ничего не ответив, огибаю парня, продолжая путь к трибунам. Не хочу разговаривать. Стены спортзала стали непривычно душить.
— Куратор, — не отставал Эмиль, обогнав и заслонив дорогу. — Вы не в духе? Не понравилось, как парень играл? Да, на меня тоже скука напала. И…
Эмиль замолкает, когда моя голова утыкается ему в плечо. Покачнулась.
— Настолько плохо? — Усмехается Эмиль, но не отходит.
— Ага. — Бормочу я не своим хриплым, низким голосом. — Хуже не придумаешь.
Он не пытался обнять или спихнуть. Эмиль стоял, как крепкая опора и ждал когда я уйду. По крайней мере, так моему сознанию показалось на тот момент. Запросто можно принять за шизофрению. Эмиль и помочь мне. Может на нас косились другие спортсмены, может, фотографировали, но мне было плевать. Голова гудела.
Через минуты три, я вернулась в нормальное положение и продолжила путь. Эмиль так ничего и не спросил.
***
Дом Юкино слышал много историй. Радостных, печальных, деловых. Но, такой, на которую у Маширо не нашлось слов ещё не было. Милана осталась в гостиной играть в приставку с Минджэ, а мы расположились в кухне. Я смотрела в кружку с нетронутым чаем. Есть не хотелось. Ничего не хотелось.
Теперь Назар дёргает за ниточки. Шантажирует Аомине, говоря, что сдаст меня и наоборот. Пар клубился в белый потолок. Он может управлять нами, как вздумается.
— Что будешь делать? — Мягко поинтересовалась Юкино, перебесившись от новости.
Подогнув ноги сильнее, я застыла. Волосы не послушно скатились вперёд. Что делать. В последнее время этот вопрос надоел мне. Взрослая жизнь сплошной вопрос о том, что делать дальше. Запутано, непонятно. И самое ужасное, иногда приходится делать выбор, противоречащий себе.
— Я уйду из Ассоциации. — Призналась я, а Юкино закашлялась.
— Подожди. Стоп. Нет. Нет. — Юкино замотала головой, агрессивно тараторя под нос. — Как уйдёшь? Ты только вернулась в профессиональный спорт, и хочешь вот так уйти? Мэй, не нужно.
Я горько ухмыльнулась, сдувая паровое облако. Профессиональный спорт не принимает меня.
— На вершине может быть только один. — Повторила фразу и поморщилась. — Я уйду с пути, чтобы не топить будущее Аомине. Раз так хочет, представлю ему шанс играть в Сборной. И больше я за это отвечать не буду.
Юкино в поддержку накрыла мою ладонь своей. Я на миг улыбнулась. От безысходности или нервное. Не знаю.
— Я всегда поражалась твоей силе духа подруга. — Призналась Юкино. — Даже сейчас, ты беспокоишься за его будущее, а не свое.
— Я ведь люблю его. — Я поджала губы, чувствуя, как защипало глаза.
Чувства к нему не изменились. Я не разлюбила его. Просто не знаю, как быть. Аомине наломал дел, предал, и я не могу это простить. Говорят, если любишь, можешь простить любой поступок второй половины. Сказка. Всего лишь сладкая ложь, чтобы люди хоть во что — то верили. То, что ты готов сделать для другого, пожалуй выглядит весомей.
Я никогда не умела прощать. Это даётся сложно. Скорее проглатываю, чем прощаю. По-хорошему, я сбегаю с места битвы. С другой стороны пусть Аомине сам, наконец — то решит, что ему нужно. Без моих слов. А пока, займусь учёбой. Нужно нагонять пропущенные занятия.
— Мэй, — раздался голос младшей сестры. — Мама хочет с тобой поговорить.
Младшая стояла в проёме между кухней и коридором. Милана обеспокоенно смотрела на меня, теребя край свободной футболки. Проболталась. Хотя, я сама хотела с ней поговорить. Я отвела руку в сторону, и младшая моментально примостилась сбоку, положив голову на грудь. Шпильки из шишки касались кожи, слегка царапая. Минджэ вошёл следом, переодетый в домашнюю одежду и сел рядом с Юкино. Подруга быстро закинула ноги ему на колени. Я взяла телефон в ладонь, сказав что ненадолго, вышла на балкон и выдохнув, приложила трубку к уху.
— Привет, мам. — Поздоровалась я, переходя на русский язык.
— Моё старшее солнышко. — У меня разнеслось по телу тепло от мягкого голоса мамы. — Милана сказала у тебя проблемы. Рассказывай.
Раньше, я бы ни за что не поделилась с мамой своим состоянием. Как было во времена Академии Тоо. Мне проще было сказать, что все хорошо, а не обсуждать с кем — то свое состояние. Хотела скрыть то, что со мной происходило.
— Да, проблема действительно есть. — Я облокотилась о перекладину, от тяжести желания обнять её. — Мама, я снова влезла туда, откуда следовало держаться подальше.
— У вас с сестрой это семейное. — Подметила она, а я закатила глаза. — Орлова Мэй, не закатывай глаза. Я знаю, что ты это сделала.
Я невольно оглянулась по сторонам. Вдруг она где — то притаилась и наблюдает. У мамы характер строгий. Совладав с вредной привычкой, я выложила всю информацию до последнего. Кажется, вылетела даже пара нецензурных фраз. Эмоции взяли вверх. В темноте ночи слова казались ещё безнадежней.
— Мама, я сдаюсь. — Говорю так тихо, что, кажется, будто она и не услышала.
— Иногда вместо безумных, агрессивных шагов вперёд, лучше сделать несколько назад. — Прозвучало умное наставление. — Мэй, в погоне за желаемым люди совершают непоправимые ошибки. Думают, сделают хорошо и себе и близким, но ошибаются. Есть те, кто осознает ещё в процессе, но остановиться не могут. Мне кажется Аомине такой.
— Не оправдывай его. — Буркнула я, шмыгнув носом.
— Ни в коем случае. — Возмутилась мама и по звуку что — то разбилось. — Предательство дело серьёзное. Только тебе решать простить или нет. Со временем примешь решение. А пока, уйди из Ассоциации, как и решила. Отдохни. А потом, прихлопни того мальца, что портит всем жизнь. И больше никаких: «Я сдаюсь». Перенесла такие страдания, чтобы сейчас говорить подобное. Ну, уж нет. Не позволю.
Я и сама не заметила, как гордо подняла голову к звёздному небу.
— Люблю тебя, мам. — Произнесла я, по — настоящему успокоившись. — И очень скучаю.
— И я скучаю, моя чемпионка.
***
Последний раз, Аомине пил с Назаром в клубе. Одна безобидная стопка. Тогда ещё можно было, что — то предпринять.
Аомине залпом осушил стопку, и смахнул пустую бутылку на пол. В тишине опустевшей квартиры, зазвенело разбитое стекло. Аомине не включал свет, не уверен, что закрыл дверь. Спортивная сумка брошена где — то в коридоре. Повезло, что не выбросил возле спортзала.
Разочарование. В зелёных глазах его было ужасно много. Аомине упёрся лицом в ладони. Выпитое не расслабляло, а наоборот вводило в отчаяние, прокручивая в голове разговор с Мэй.
«Ты предал меня».
Стол полетел в стену. Плевать если соседи вызовут полицию за шум в позднее время. Аомине пошлёт их. Заводит пальцы в волосы, с дикой яростью сжимает корни.
Почему не рассказал? Испугался. Аомине Дайки испугался. Мэй сделала невероятное. Мало заставить эгоиста замечать вокруг себя других. Она добилась того, что Аомине познал страх. Страх остаться одному. Без неё. Своего ориентира в жизни.
Стул последовал за столом. Аомине побрел в ванную по пути отталкиваясь от косяков. Свет неприятно ослепляется после кромешной темноты. Аомине обхватил раковину, как опору и взглянул в зеркало. Аомине Дайки. Игрок Поколения Чудес. Игрок Академии Тоо. А теперь и игрок Сборной Японии. И, что дальше? Громкие титулы закончились. Мимолетное протяжение звуков. Песок, что сыпется сквозь пальцы.
«Ты не готов».
Аомине хрипло рассмеялся. Отражение повторило. Не готов. Жаль, понял слишком поздно.
