***
Глава дворца Хуаньхуа связался с демонами и начал кровопролитную войну. Полчища тёмных тварей крушили всё на своём пути, заклинательский мир погрузился в хаос. В тайной резиденции Ло Бинхэ, молодого лорда Цинзин, занявшего место погибшего Шень Цинцю, был подписан договор о союзе с пиком Байчжань. Лю Минъянь и Ша Хуалин, вечные соперницы, впервые сражались спина к спине. Лучшие ученицы своих школ, вместе они были непобедимы. Ша Хуалин и Лю Минъянь быстро обрели славу, адепты Хуаньхуа вздрагивали, только услышав их имена. Ша Хуалин ужасно этим гордилась. Но даже с лучшими заклинателями и заклинательницами, пикам Байчжань и Цинзин было непросто победить. В переломный момент войны, когда многие тайком готовили белые флаги, чтобы сдаться Хуаньхуа, вернулся Шень Цинцю. Он привлёк на сторону Байчжань и Цинзин сильнейшего союзника, священного демона, и, как выяснилось позже, отца Ло Бинхэ, Тяньлан-цзюня. Дворец Хуаньхуа пал. Главу и старших учеников казнили, не успевших сбежать адептов поместили под стражу, а всё имущество дворца поделили между победителями. На празднике полгода спустя Ло Бинхэ и Шень Цинцю публично объявили о своей помолвке. Счастливая новость воодушевила и без того радостных гостей. Они выпивали и веселились. Какой-то молодой заклинатель с чашей вина в руке подошёл к группе приглашённых музыкантов. Нашептав что-то одному из них, он незаметно передал ему несколько золотых монет и вернулся к ожидавшему его другу. Торжественная мелодия, которую до этого исполняли музыканты, сменилась весёлой и лёгкой. В центр зала вышло двое молодых заклинателей. Поклонившись толпе, они взялись за руки и закружились в танце. С каждой минутой всё больше гостей, кто в одиночку, кто вдвоём, выходили на танец. Ша Хуалин пожирала взглядом сидевшую за соседним столом Лю Минъянь. Несмотря на её удивительную красоту, к ней не осмеливался подойти ни один заклинатель. Будто окружённая стеной изо льда, она издалека наблюдала за чужим весельем. Вдруг Лю Минъянь обернулась, и посмотрела на Ша Хуалин в ответ. Отмахнувшись от назойливого адепта какой-то мелкой школы, Ша Хуалин решительно подошла к Лю Минъянь. — Мы так давно не виделись, я скучала. Не хочешь потанцевать со мной? — Как пожелает Лин-эр. Будто влюблённая пара, они кружились по праздничному залу. Шуршали шёлковые одежды, звучали радостные голоса. Ша Хуалин смотрела в чёрные глаза Лю Минъянь и улыбалась. Ни снисходительно, насмешливо или презрительно, как всем остальным. В улыбке Ша Хуалин скрывалось что-то другое, что-то, чему она пока не могла дать название. Но музыка стихла. Лю Минъянь держала руку Ша Хуалин на секунду дольше, чем следовало. В груди Ша Хуалин возникло странное чувство, но тут же исчезло, стоило Лю Минъянь разжать пальцы. Колдовство рассеялось. Не сказав ни слова, Ша Хуалин отвернулась, но не успела пройти даже шага. — Лин-эр! Лю Минъянь сбила её с ног. Ша Хуалин прокатилась по полу пол чжана, и вскочила на ноги. — Твою!.. — злые слова комом встали у неё в горле. Лю Минъянь неподвижно лежала на холодном мраморном полу. Вокруг растекалась алая лужа крови. Из груди Лю Минъянь торчала чёрная стрела. Время будто застыло. Как сквозь толщу воды Ша Хуалин слышала крики гостей. Ша Хуалин сделала шаг вперёд. Ещё один. И ещё. Под ногами что-то отвратительно захлюпало. Ша Хуалин стояла в крови. Она никогда не боялась ни крови, ни смерти, но теперь ей почему-то стало дурно. Ноги Ша Хуалин подкосились, и она упала на колени. Не понимая, что делает, она трясла Лю Минъянь за плечи. Руки, одежда и лицо Ша Хуалин покрылись кровью, являя страшную картину, которая многие месяцы преследовала наблюдавших её гостей в кошмарах.***
Ша Хуалин пытался убить сбежавший адепт Хуаньхуа. На допросе он рассказал, что хотел пристрелить всех, кого успеет, но Лю Минъянь привлекла слишком много внимания, и его поймали раньше времени. Лю Минъянь оказалась единственной жертвой. Адепта и охранявших его стражников казнили. После смерти им отсекли руки и головы, и скормили грифам. Ша Хуалин лично бросила голову преступника в ущелье. Огромный чёрный гриф подхватил её на лету и унёс в своё гнездо.***
Попасть во дворец Хуаньхуа оказалось несложно. Ша Хуалин даже не пришлось использовать имя Ло Бинхэ. Десяток золотых монет и пара духовных камней — и она внутри. Глава Хуаньхуа много лет изучал мир демонов, и собрал сотни книг о его устройстве. Среди них Ша Хуалин должна была отыскать единственную нужную. Казалось, это была непосильная задача, но Ша Хуалин знала, что делает. Во время войны во дворце Хуаньхуа появился предатель. Он украл несколько ценных книг и передал их вместе с планом следующего нападения на пик Байчжань. Книги совершенно не интересовали воинов Байчжань, и они с лёгкостью уступили их главе Цинзин. Ло Бинхэ поручил Ша Хуалин, ненавидевшей чтение, изучить их, и ей пришлось подчиниться. Но Ша Хуалин это оказалось только на руку. В одной из книг, самой старой, описывался ритуал поиска, способный обойти любые маскирующие заклинания. Ша Хуалин заранее запасла для него всё самое необходимое. Оставалось только начать. Ша Хуалин начертила поле, встала в его центр и на одном дыхании прочитала мантру на неизвестном языке. Со всех сторон к границам печати слетелись книги и свитки. Некоторые, особенно опасные, разорвали сковывавшие их цепи и теперь яростно бились о невидимую стену, но не могли прорваться сквозь неё. Только одна старая книга, обтянутая гладкой светлой кожей, проникла внутрь поля и приземлилась прямо у ног Ша Хуалин. Едва она коснулась мраморного пола, как другие книги на мгновение замерли в воздухе и с грохотом упали. Ша Хуалин осторожно подняла книгу и дрожащими руками открыла её. В книге говорилось, что чтобы воскресить кого-то, заклинатель должен спуститься в мир демонов, отыскать там душу умершего, и выполнить любое её желание. Тогда душа сможет восстановить тело и вернуться в мир людей. Ша Хуалин нарушала закон. Если кто-то узнает, что она воспользовалась тёмными практиками Хуаньхуа, её тут же казнят. Но теперь, когда до воскрешения Лю Минъянь оставался всего шаг, Ша Хуалин не могла отступить. Мир демонов состоял из четырёх этажей. Первый, ближе всего к поверхности земли, служил переходом. Именно на первом этаже оказывались души после смерти. Немного ниже лежал второй, самый обширный этаж. Там души ждали перерождения. На третьем были заточены души грешников. Они не имели право на перерождение и обрекались на вечные муки среди льда и огня. И только на четвёртом, самом глубоком и тёмном этаже, обитали демоны.***
В переходе царила кромешная тьма. Лишь на далёких небесах, дне земли, слабо светили звёзды-отверстия — кратеры вулканов, ущелья и разломы. По стеклянной земле струилась лавовая река, стремясь в самую глубь подземного мира. Ша Хуалин без страха шла вдоль неё. Чем дальше вперёд она продвигалась, тем глаже и темней становилось стекло, тем реже светили звёзды. Лишь река становилась шире, стремясь заполнить всё подземелье. Брызги горячей лавы попадали на подол ханьфу Ша Хуалин, прожигая дыры. Ша Хуалин оказалась на краю обрыва. Внизу, на такой же стеклянной земле, раскинулся человеческий город. Чуть дальше Ша Хуалин нашла выдолбленную прямо в отвесном склоне лестницу, и спустилась. Перед ней расстилалась широкая дорога со вплавленными в стекло брызгами лавы. Дорога вела в самую глубь города. Души толпились, переговаривались, будто вовсе не были мертвы. По сторонам широкой улицы стояли прилавки. Продавцы кричали, зазывая покупателей. Несколько неосторожных душ прошли сквозь Ша Хуалин. Испуганно завопив, они бросились врассыпную, расталкивая своих собратьев. Ша Хуалин вырвалась из потока мертвецов и скрылась за чёрным стеклянным домом. Ша Хуалин не могла затеряться среди душ, слишком очевидной была разница между ними: от каждой души шёл свет — яркий или слабый, любого цвета, он озарял город призраков в его нескончаемую ночь; души не ходили, а парили в нескольких цунях над землёй, и с лёгкостью проходили сквозь любые предметы. В отчаянии Ша Хуалин рылась в мешке цянькунь. Наконец, она извлекла книгу с ритуалом. Судорожно пролистав её, она открыла нужную страницу и тихонько застонала. Способ маскировки был. Нужно было натереть лицо и руки кровью полуразложившегося трупа, а ступни обмотать его кожей. Даже окажись у Ша Хуалин чьё-то мёртвое тело, её бы стошнило от омерзения. Ша Хуалин ещё несколько раз тщетно пролистала книгу. В отчаянии она хотела её захлопнуть, неудачно провела пальцем по краю страницы и… порезалась. Символы в книге неярко засветились, задвигались, складываясь в новые слова. Дыхание Ша Хуалин сбилось. Она выхватила меч и резанула им по ладони. Алая кровь впиталась в страницы. Книга вдруг уменьшилась, став размером с фалангу пальца. Громко, словно кто-то пробрался в её голову, Ша Хуалин услышала: «Ваше желание рассмотрено и одобрено. Цель: найти Лю Минъянь. Средство: маскировка. Желаем вам успехов!» Ша Хуалин замерла на несколько секунд. Выйдя из оцепенения, она вернулась на рынок, но не успела пройти и шага, когда в неё врезалась маленькая старушка. Быстро заизвинявшись, та поспешила дальше, стуча по воздуху клюкой. Ша Хуалин лавировала в толпе, переходя от прилавка к прилавку, расспрашивая каждого, кто готов отвечать. Впервые она так трудилась, чтобы кого-то найти. Младшие ученики приходили по первому её зову, а Лю Минъянь… Лю Минъянь всегда была на своём пике. Она тренировалась дни и ночи напролёт, стремясь стать достойной своего великого брата. Женщина, торговавшая украшениями, указала Ша Хуалин на многолюдную площадь. — Там проходят бои между заклинателями. Я видела похожую девушку там. Ша Хуалин поспешила в нужную сторону. Оказавшись на площади, она растолкала толпу душ, вырвалась вперёд, и едва не столкнулась с Лю Минъянь. Та на мгновение застыла, уставившись на Ша Хуалин, и едва не пропустила атаку противника. Чудом она отразила клинок, лишь слегка оцарапавший ей скулу, и вновь бросилась в бой. Движения Лю Минъянь остались быстрыми и изящными, но на них будто наложили печать смерти. Клинок не свистел, рассекая воздух, волосы не трепал ветер, из раны на лице не текла кровь. Ша Хуалин показалось, что её сердце сейчас сгорит от невыносимой боли. Сильнее, чем когда-либо со смерти Лю Минъянь, она осознала, что та — мертва. Ша Хуалин до крови прикусила губу, приводя себя в чувство. Она воскресит Лю Минъянь, выполнит любое её желание, уведёт из мира мёртвых, даже если ради этого придётся стоять на раскалённых углях, или спуститься к демонам. А когда всё закончится, она вызовет Лю Минъянь на поединок, и будет сражаться с ней, пока та не пожалеет, что посмела умереть. Не прошло и трети палочки благовоний, когда Лю Минъянь расправилась с соперником. Толпа заголосила, души кидали к ногам Лю Минъянь тусклые серебряные монеты, но она даже не пыталась подобрать деньги. Она стояла, глядя на Ша Хуалин. Та слегка кивнула, указала на здание на другом конце площади, и скрылась в толпе. Едва дойдя до угла здания, Лю Минъянь бросилась к Ша Хуалин и схватила за руку, пытаясь нащупать пульс. Ничего не почувствовав, она обессиленно разжала пальцы, её призрачное свечение потускнело. — Что с тобой случилось? — бесцветным голосом спросила Лю Минъянь. — Ничего, — Ша Хуалин усмехнулась, — Я жива, Минъянь. Лю Минъянь уставилась на неё своими немигающими глазами. По спине Ша Хуалин пробежали мурашки. В глазах Лю Минъянь ничего не отражалось. — Чего смотришь?! Думала, без тебя я сразу протяну ноги? — огрызнулась Ша Хуалин, — Неужели в твоих глазах я настолько ничтожна? Ша Хуалин постаралась успокоиться. — Не важно, — бросила она, — Я пришла за тобой. — Это невозможно. Ша Хуалин снова прикусила губу, расцарапав едва подсохшую ранку. Конечно, чего она могла ожидать от Лю Минъянь? Как она могла поверить, что Ша Хуалин просто так придёт за ней? Ша Хуалин почувствовала, как ей в сердце вонзился ледяной нож. Она невесело усмехнулась: — Можешь не верить, но я говорю правду. Мне всего лишь нужно исполнить какое-нибудь твоё желание, и ты сможешь вернуться. Скажи, чего ты хочешь? Лю Минъянь отпрянула. Её свет беспокойно замигал, то ослепительно вспыхивая, то почти затухая. — Мне ничего не нужно, Лин-эр. Пожалуйста, возвращайся в школу. В груди Ша Хуалин разгорелось пламя. Она вмиг преодолела разделявшее их расстояние и схватила Лю Минъянь за плечи. — Я. Не. Уйду, — отчеканила Ша Хуалин, — Я знаю, знаю, что в твоих глазах ни черта не стою, но почему ты не даёшь мне доказать обратное? — Лин-эр… — Просто скажи, что тебе нужно! Я сделаю всё, что ты скажешь, просто вернись со мной! Почему ты можешь умереть ради меня, а я не могу даже сделать для тебя такую малость?! Это нечестно, Минъянь, это… — Лин-эр! — в голосе Лю Минъянь звучало отчаяние, — Прошу, послушай меня. Если тебя поймают, то тут же убьют. Я… хочу, чтобы ты жила. Я люблю тебя, Лин-эр. Ша Хуалин застыла, не зная, куда деть руки. Она попыталась разозлиться, но не нашла в себе сил. — Ч-что ты несёшь, — пробормотала она, — С чего бы я… ты… Чёрт! Как ты можешь говорить такие вещи?! — совсем тихо, в тайне надеясь, что Лю Минъянь, стоявшая в полушаге от неё, не услышит, Ша Хуалин пробормотала: — Если любишь, то сними с лица эту дурацкую тряпку. Лю Минъянь услышала. Она подняла руку, и, поколебавшись секунду, сдёрнула вуаль. Ша Хуалин забыла, как дышать. Она думала, что россказни о красоте Лю Минъянь сильно преувеличены. Нельзя быть настолько прекрасной, чтобы свести с ума одним своим видом! Теперь Ша Хуалин убедилась: всё, что она слышала, истинная ложь. Даже величайшие поэты, воспевавшие красоту Лю Минъянь, не смогли передать и самую малость. Лю Минъянь слабо улыбнулась бледными губами. Ша Хуалин отчётливо представила, что, когда она оживёт, её губы будут алыми, как лепестки роз. Не удержавшись, Ша Хуалин осторожно, будто прикасалась к великому сокровищу, провела пальцами по холодной щеке Лю Минъянь. — Лин-эр, — тихо позвала она. — М? — Сегодня праздник на площади. Хочешь сходить со мной? — Конечно. Лю Минъянь отстранилась и снова надела вуаль. Ша Хуалин еле сдержала стон разочарования. Лю Минъянь же взяла её за руку. Вместе они вернулись на площадь.***
Души праздновали Сячжи. Они развесили на стенах домов кружочки из жёлтой бумаги, а сами водили хоровод в центре площади, будто пытались обратиться солнцем, осветив тёмный мир. Лю Минъянь повела Ша Хуалин к прилавку на краю улицы. Вокруг него собралась маленькая толпа из детских душ. Старик-торговец продавал флажки, украшения, игрушки и маски. Дети оживлённо переговаривались, некоторые рылись в карманах в поисках мелочи. Ша Хуалин быстро отвернулась. — Что за глупости, Минъянь? Ты же всегда была такой серьёзной. — пробурчала она. С самого детства Ша Хуалин ни разу не участвовала в народных гуляниях. Её отец, сильнейший заклинатель, недолюбливал простых людей, и не позволял дочери покидать дом без необходимости, а когда Ша Хуалин поступила на Цинзин, то, как она сама считала, стала слишком взрослой для таких глупостей. Она не могла признать, что сейчас ей до одури любопытно. Лю Минъянь пропустила её слова мимо ушей. Она подошла к прилавку и, понизив голос, заговорила с торговцем. Тот что-то прошелестел в ответ. Послышался тихий звон серебра, и Лю Минъянь вернулась к невольно засмотревшейся на хоровод Ша Хуалин. — Лин-эр, посмотри на меня. Ша Хуалин повернулась. Лю Минъянь взяла её ладонь и надела на палец тонкое кольцо с белоснежной жемчужиной. — Разве это не твой цвет? — в замешательстве спросила Ша Хуалин. Лю Минъянь подняла руку, продемонстрировав точно такое же кольцо, но с красным камнем, на своём пальце. Старик-торговец с задумчивой улыбкой наблюдал за ними. Когда-то он тоже был влюблён… Засмеявшись в седые усы, он повернулся к детям. — Знаете, ребятишки, сегодня праздник. Берите всё, что хотите, денег не надо! Детские души весело заголосили, наперебой благодаря торговца, и в считанные минуты опустошили прилавок. Хоровод распался. На невысокий постамент на краю площади поднялась группа одетых в лохмотья музыкантов. Поклонившись толпе, они сели прямо на доски постамента. Двое заиграли на простеньких самодельных дудочках, а третий, тихо прокашлявшись, затянул старую песню. Вдруг певец захлопал в ладоши. Заунывный напев ускорился, превратившись в весёлую песенку, которую часто в свободное время напевали младшие ученики Цинзин. Детские души схватили друг друга за руки и с громким смехом закружились по площади. Девушки и юноши, пытаясь скрыть ставшее почти ослепительным сияние, робко приглашали друг друга на танец. Старики обсуждали последние сплетни. — Потанцуем, Лин-эр? — предложила Лю Минъянь. Ша Хуалин крепче сжала её руку. В голову полезли неприятные воспоминания, но Ша Хуалин прогнала их и, легко улыбнувшись, потянула Лю Минъянь в центр площади. Белые и красные одежды. Такой знакомый образ. Ша Хуалин множество раз видела его во снах — кошмарных и счастливых, преследовавших её с самой первой их встречи. Ша Хуалин чувствовала холодную ладонь Лю Минъянь в своей, смотрела в её чёрные глаза и чувствовала, как смерть, посмевшая забрать её Лю Минъянь, отступает. Руки Лю Минъянь стали почти неощутимы, с каждой секундой они теряли плотность, сливаясь с воздухом. В их с Ша Хуалин крошечный мир прорвались голоса душ: — Что происходит? — Эта девушка что, уходит на перерождение? — Эх, а ведь они так хорошо смотрятся вместе! Жаль, жаль. Надеюсь, в следующей жизни они встретятся снова. Лю Минъянь почти неощутимо погладила большим пальцем ладонь Ша Хуалин. Казалось, она хотела что-то сказать, но не могла издать ни звука. — Что? Нет, Минъянь, не смей! — воскликнула Ша Хуалин, и попыталась схватить Лю Минъянь за руку, но поймала только воздух, — Разве мы не должны уйти вместе?! Лю Минъянь не смогла ответить. Её тело рассыпалось искрами. О стекло площади с металлическим звоном ударилось кольцо. Ноги Ша Хуалин подкосились. Она упала на колени. Время будто остановилось. В исступлении Ша Хуалин шарила по земле, пытаясь отыскать кольцо. Сзади послышались шаги. Зашуршала ткань, и кто-то опустился рядом с Ша Хуалин. — Не печалься, дитя, — проговорил старческий голос. — Твоя любимая сейчас в лучшем мире. Скоро ты тоже переродишься и встретишься с ней. — Нет. Нет, она не… — Ну-ну, девочка. Я понимаю, тебе больно. Ты ведь уже теряла её, так ведь? Она уже давненько здесь появилась. Всё сражалась, да сражалась. Ну, ничего, ничего девочка, всё будет… — Не будет! Я так долго её искала, я думала, что она уйдёт со мной, а она! Она сбежала от меня! — Ша Хуалин со всей силы ударила по стеклянной земле. Ша Хуалин била по ней снова и снова. По стеклу стали расползаться мелкие трещины, рука Ша Хуалин покраснела и распухла. Почуяв неладное, старик неожиданно крепко схватил Ша Хуалин за запястье: — Успокойся, — прошептал он, — Тебя сейчас раскроют. Ша Хуалин резко повернулась к нему. Тот самый старик-торговец мягко улыбнулся ей через седые усы. — Пойдём отсюда. Я знаю, как выйти из города, не привлекая внимания. Тебе ведь больше незачем здесь оставаться. Старик был прав. Ша Хуалин спустилась в мир демонов из-за Лю Минъянь, и теперь, когда вместо того, чтобы воскреснуть, она ушла на перерождение, Ша Хуалин оставалось только вернуться домой и принять наказание. Подавив гнев, она встала и пошла следом за стариком. Они спустились по узкой пустынной тропинке, и, спустя палочку благовоний, вышли из города. — В нескольких ли отсюда есть разлом, соединяющий нас с третьим этажом, — объяснил старик, — Когда дойдёшь до него, по правую руку от тебя будет большой чёрный камень, а за ним — выход. Там никто не ходит, боятся упасть и провалиться на третий, так что тебя не увидят. Ша Хуалин не ответила. Ей было всё равно, откуда старик узнал о тайном ходе, не хотелось благодарить его. Ей просто нужно побыть в одиночестве. Когда она выберется — завалится в трактир, выпьет столько вина, сколько сможет купить, а потом устроит разнос кому-нибудь из младших учеников. Старика нисколько не смутила её холодность. Похлопав Ша Хуалин по плечу, он махнул ей на прощание сухой рукой и побрёл назад в город. Словно в бреду, Ша Хуалин добралась до разлома и поднялась в мир людей. С неба смотрела холодная бледная луна, тихо шелестели на ветру листья деревьев. В голове Ша Хуалин зазвучал голос: «Время исполнения желания истекло. Маскировка снята.» Ша Хуалин только отмахнулась. Мысленно прикинув расстояние, она побрела на восток, и с рассветом добралась до подножия своего пика. Едва переступив порог, она подозвала нескольких адептов, обругала на чём свет стоит, и отправила за чистым ханьфу и деньгами. Весь день Ша Хуалин провела в трактире. Раз за разом она наполняла чашу вином и выпивала его, не чувствуя вкуса. Мысли в голове путались, растекались, превращались в вязкую жижу, обволакивали разум. Ночью Ша Хуалин вернулась в школу, а утром рассказала обо всём Лю Цингэ и Ло Бинхэ. Она не знала, почему они оставили её в живых. Может, из-за скорой свадьбы с Шень Цинцю, Ло Бинхэ стал терпимее к ученикам, или Лю Цингэ из любви к погибшей сестре решил сжалиться над Ша Хуалин. Она получила двадцать ударов палкой. Слишком мягкое наказание. Следующие три дня Ша Хуалин провалялась в лихорадке.***
Три месяца спустя Ша Хуалин шла по сырому осеннему лесу. Тихо шуршала листва под ногами, где-то вдалеке шумел ручей. Впервые со дня возвращения на Цинзин Ша Хуалин спустилась с пика. Оправившись от наказания, Ша Хуалин заперлась в своей комнате, и выходила, только чтобы поесть и помыться. Иногда она отправляла младших учеников за вином. Ночью она выбиралась на крышу и пила, глядя на холодные звёзды, и думала, видят ли её небожители? Никогда в жизни Ша Хуалин не просила помощи ни демонов, ни богов. Она всегда полагалась только на себя. Единственная, кто готова была помочь и спасти её, теперь, наверное, стала дочкой какого-нибудь богача. Её ждала счастливая долгая жизнь, в которой, конечно, не могло быть места воспоминаниям о прошлой. Закаркала ворона. Ша Хуалин совершенно по-детски погрозила ей кулаком. Птица не замолчала, а её карканье будто сделалось насмешливым. «Что, Лин-эр, не можешь забыть? А тебя давно уже забыли! Глупая, глупая Лин-эр!» — А тебе какое дело? — огрызнулась Ша Хуалин, — Как будто про тебя кто-нибудь вспомнит! «А мне и не надо, чтобы про меня помнили. Мне и так хорошо. Куда захочу, туда и полечу!» Ша Хуалин тихонько фыркнула и продолжила путь.***
Ша Хуалин ушла с пика. Она не предупредила ни Ло Бинхэ, ни других адептов. Только оставила короткую записку на столе. Ша Хуалин не любила путешествовать. Не любила трястись в повозке, и, тем более, долго ходить пешком, и предпочитала летать на мече. Но за много лет, проведённых на Цинзин, родной пик стал казаться ей тюрьмой. Ша Хуалин почти чувствовала, как с каждым днём сужаются стены её комнаты, будто хотят раздавить Ша Хуалин. Она так больше не могла. Ша Хуалин прошла сотни ли. По дороге она убивала нечисть, пила, ссорилась с другими бродячими заклинателями. За несколько месяцев странствий Ша Хуалин увидела больше, чем за всю свою короткую жизнь. В одном приграничном городе Ша Хуалин услышала от базарной торговки о странной заклинательнице в белом. — Она недавно появилась в нашем городе. Никто не знает, откуда она. Она просто так убивает нечисть, а денег не берёт. Даже имени своего не говорит. А ещё — торговка понизила голос, — Она никогда не снимает вуаль. Говорят, это потому, что она — красавица, каких свет не видел! Ша Хуалин сжала кулак. Длинные ногти больно впились в ладонь. Натянув дружелюбную улыбку, Ша Хуалин спросила: — А где остановилась эта девушка? Лин-эр хотелось бы познакомиться с такой сильной заклинательницей! — Ох, да здесь недалеко! За углом, в доме бабушки Ван. Ша Хуалин ещё немного поговорила с торговкой, и, купив пару баоцзы, ушла с рынка. Убедившись, что осталась одна, Ша Хуалин в ярости бросила одну баоцзы на землю и раздавила каблуком. Какая-то выскочка посмела притвориться её Минъянь! Ша Хуалин готова была выцарапать ей глаза и вырвать язык, а потом скормить грифам! Ша Хуалин поспешила к дому госпожи Ван. На скамейке около дома сидела маленькая старушка. Издалека приметив Ша Хуалин, она встала и открыла ей калитку. — Вы ведь госпожа Ван? — вежливо спросила Ша Хуалин. — Уже шестьдесят лет как. А тебя, девочка, как зовут? — Называйте меня Лин-эр. Госпожа Ван кивнула. — Ты ведь, Лин-эр, не просто так сюда пришла. Тоже к А-Янь, да? — А-Янь? — Ах, точно, — госпожа Ван хлопнула себя по лбу, — Она ведь только мне представилась, — с гордостью в голосе сказала она, — А-Янь это та самая заклинательница, о которой все говорят. Ну, ладно, что на улице стоять. Пошли, Лин-эр, в дом. Познакомитесь. В доме госпожи Ван оказалось тесновато, но чисто и уютно. Госпожа Ван отвела Ша Хуалин в единственную комнату, а сама вышла на задний двор, чтобы позвать А-Янь. Ша Хуалин быстро осмотрела комнату, но не нашла ничего, что могло бы выдать личность этой самозванной «Лю Минъянь». Снаружи послышались шаги. Ша Хуалин быстро села на старую циновку в углу комнаты. Дверь открылась. Ша Хуалин во все глаза уставилась на вошедших. Рядом с госпожой Ван стояла… Повисло напряжённое молчание. — Ой, что же это я, вам, наверное, надо без посторонних поговорить! — засуетилась госпожа Ван, — А я тут стою, мешаю. Вы говорите, говорите, я всё равно на рынок иду! — с этими словами, она вышла из дома. Шаг. Другой. Девушка в белом медленно подошла к циновке, и в нерешительности замерла. Ша Хуалин всё так же молча смотрела на неё. Сглотнув ставшую вязкой слюну, она хрипло прошептала: — Минъянь? Лю Минъянь не ответила. Судорожно вздохнув, она бросилась к Ша Хуалин и порывисто обняла её. — Что ты?.. — Прости, — тихо сказала Лю Минъянь, — Прости, что не вернулась сразу. Ша Хуалин не ответила. Осторожно, будто боясь, что Лю Минъянь в любой момент исчезнет, она взяла её за руку. — Я сохранила твоё кольцо, — совсем не к месту проговорила Ша Хуалин, — Если хочешь, я… — Хочу. Ша Хуалин кивнула и сняла с шеи тонкую серебряную цепочку с кольцом — единственную вещь кроме меча, которую она взяла в путешествие. Ша Хуалин никогда не смотрела на кольцо, только осторожно сжимала через одежду. От этого ей становилось спокойнее. Ша Хуалин расстегнула цепочку и надела кольцо на палец Лю Минъянь. В пробивавшемся сквозь неплотные занавески закатном свете слабо блеснул красный камень. Впервые острая на язык Ша Хуалин не знала, что сказать. Она смотрела в чёрные глаза Лю Минъянь, держала её ладонь и хотела, чтобы это никогда не заканчивалось. Вернувшаяся госпожа Ван так и застала их: смотрящими одна на другую бесконечно влюблёнными глазами и держащимися за руки. Прикрыв рот ладонью, она тихо, чтобы не прерывать такой прекрасный момент, прокралась на кухню. Она вспомнила мужа. Они полюбили друг друга ещё в юности, и прожили долгую счастливую жизнь. Живо, как будто это было вчера, госпожа Ван представила его добрую ласковую улыбку. Смахнув выступившую слезу, госпожа Ван закатала рукава и принялась за готовку. Когда Ша Хуалин и Лю Минъянь вышли из комнаты, их ждал простой, но вкусный домашний ужин. Госпожа Ван не спрашивала их ни о чём, только украдкой поглядывала на кольца на их пальцах и тепло улыбалась. На ночь Лю Минъянь и Ша Хуалин остались у госпожи Ван, а с рассветом отправились в путь. Они поднялись на высокий холм на востоке от деревни. За ним до самого горизонта раскинулась прекрасная цветущая долина, а за ней, далеко-далеко, тянулись синие горы. — Ты уверена, что хочешь это сделать? — Да. Лю Минъянь подняла руку и решительно сорвала вуаль. Её тут же подхватил резкий порыв ветра и, вырвав из рук Лю Минъянь, унёс в сторону покинутой деревни. — Пообещай, что больше никогда такого не наденешь! — Обещаю, — улыбнулась Лю Минъянь и нежно поцеловала Ша Хуалин.***
Далеко-далеко, там, где не бывал никто ни с Байчжань, ни с Цинзин, две любящие души, преодолев все препятствия, все козни судьбы, наконец сумели найти своё, такое желанное, Будущее.