Катарсис

Жарко. Все те, кто жил или путешествовал в Новом Свете, знали одно непреложное правило: лето в этих широтах было подобно тысячи адским котлам. Когда небесное светило поднималось на пик небосвода, те, кто находился в море, старались поменьше высовываться на открытую палубу, кидая сочувствующие взгляды на оставшуюся часть команды. А все несчастные, кто не нашел спасительную тень, были готовы отдать душу кому угодно за глоток пресной воды. На суше и того хуже. Нагретые мостовые источали такой жар, что поднимающееся с поверхности марево, казалось, можно было потрогать руками. Безжалостный зной изжаривал всю зелень до увядшей травы. Проникал в каждое помещение, пропитывая все вокруг невыносимой духотой. Жарко. Именно эта мысль никак не желала уходить из головы Аделаиды. А еще то, что при ее успешном побеге из дома она не додумалась захватить с собой мало-мальски пригодный веер на подобные случаи. А пока единственное, что ей оставалось, это мучиться в душной собственной каюте от всепоглощающей жары в прилипшей к коже от пота одежде. Взгляд упал на полуоткрытый шкаф. Небольшой. В ее доме в Санто-Доминго отец не жалел денег на всевозможные наряды, среди которых пышные платья с оборками, кринолинами, украшенными дорогой вышивкой, были жемчужиной коллекции. Но пиратская жизнь диктовала свои условия удобства. Да и сама Аделаида предпочитала обходиться мужскими штанами, высокими сапогами да простыми рубахами. Ведь когда корабль идет на всех парусах, покачиваясь на ветру, и преодолевает шторма, последнее, что бы она хотела, - это запутаться в пышных многослойных юбках и растянуться на мокрой палубе, как кисейная барышня. Однако сейчас взгляд отрешенно блуждал по тканям многочисленных рубашек. Обычный грубый лен, ничего более. Она запустила руку, осторожно перебирая плотную ткань в поисках чего-то подходящего для такого зноя, пока пальцы не наткнулись на… — Ох, — Аделаида слегка дернулась, почувствовав кожей в глубине шкафа странную прохладу. Она совсем забыла о нем, вернее думала, что это всего лишь сон. «Я хочу, чтобы частица меня всегда была с тобой», — Манта осторожно отделил кусок своего плаща. Тот лег на кисть девушки, меняясь в размерах и прилегая к коже. — Это же… — Аделаида озадаченно достала из шкафа подарок. Платье. Да, именно платье, не плащ. Длинное и невесомое. Возможно, тьма могла видоизменяться под влиянием нового владельца. Странно, до сегодняшнего дня она почти забыла об этой вещи. Девушка присела на кровать, проводя рукой по ткани. Темно-серая, словно из тончайшего шелка, она медленно переливалась в ее руках. Прижала материал к щеке. Холодный. На секунду Аделаида застыла в недоумении. Она была полностью уверена: встречи с темным духом происходили в ее снах. Томительно-прекрасных, но все же нереальных. Так почему сейчас она держит в своих руках предмет вполне материальный и осязаемый? Ее размышления прервал стук в каюту. — Будешь и дальше копаться в своих штучках, мы уйдем веселиться без тебя, Адель, — внезапно раздался за закрытой дверью голос Уильяма, отвлекая ее от раздумий. Девушка подняла голову. Точно. Кабак. Команда хотела отпраздновать успешную победу над флотом адмирала Диего. Благо, ближайший порт с небольшим, но оживленным городом находился в паре милях. А уж пропустить спасительный стаканчик охлажденного рома в подобную жару сам Бог велел. К тому же Бобби, кажется, сказал, что его возлюбленная Марго согласилась на предложение отважного пирата стать постоянной дамой сердца, что только добавило общей радости всему экипажу. — Начинайте без меня, — крикнула она другу, — я присоединюсь позже. — И пропустишь все самое интересное, — вздохнули за дверью, — эх, видела бы ты, как я в прошлый раз сделал Шимуса в карты. Бедолага до сих пор хочет отыграть назад свой бурдюк. — Оставь ее, Уильям, — к оживленному голосу прибавился серьезный тон Себастьяна, — Аделаида, ты уверена, что все в порядке? — В полном, — ответила девушка, радуясь про себя, что у новоиспеченного капитана и команды хватало манер и тактичности не заходить в ее каюту без спроса, — идите, а я… Мне надо кое-что доделать. Вскоре голоса затихли. Оставшись одна, девушка снова посмотрела на ткань. Поддавшись какому-то инстинктивному порыву вкупе с неподдельным любопытством, она осторожно разделась, снимая с себя прилипшие от зноя штаны и рубаху, отстегнула ремни-крепежи, бережно положив шпагу на комод, расшнуровала корсет, вдохнув полной грудью. Затем, немного подумав, сняла с себя исподнее, неприятно прилипшее к мокрому телу. Подошла к зеркалу. «Да уж, Аделаида, доплавалась», — скептически подумала она, продолжая себя рассматривать. Еще при побеге из дома к портовым, манящим заветной свободой кораблям донья знала: легко не будет. Морская жизнь не щадила никого. Яркое солнце и зной делали свое дело: ее лицо давно уже утратило свою аристократичную бледность, о которой так пеклась ее мать. Плечи и верхняя часть спины сгорели под палящим лучами и сейчас противно жгли, стоило Аделаиде до них дотронуться. Она поморщилась от боли, осторожно снимая тонкую пленку с кожи. «Линяю, как ящерица на солнце, — грустно подумала она, — мама бы ужаснулась, увидев, как я выгляжу». Все еще сомневаясь в этой идее, она осторожно надела на себя платье, стараясь не задевать поврежденные участки. Однако, вопреки ее опасениям, в местах, где тонкая ткань касалась ожогов, Аделаида не чувствовала боли или дискомфорта. Напротив, ее будто окунули в прохладный чистейший колодец. «Ох», — она вздохнула, когда заколки случайно вылетели из длинного хвоста. Ничем больше не удерживаемые белые волосы рассыпались по плечам, контрастируя с чернотой ткани. Та послушно колыхалась успокаивающей прохладой. Облегала обнаженную грудь, завесой опускаясь на крепкие бедра. Аделаида подняла голову к зеркалу, повела плечами, с удивлением отметив, что мучающее ее жжение прекратилось. Казалось, даже сами ожоги, покрывавшие бледную кожу, уменьшились и порозовели. «Ну точно ведьма» Она прикрыла глаза. Если бы это платье могло решить остальные ее проблемы. Кто бы мог подумать, что Диего де Очоа будет меньшей из них. Туман, вырвавшиеся из рундука мертвецы, Дейви Джонс… Могла ли Аделаида — дочка губернатора одной из островных колоний, в детстве мечтавшая о морской жизни, полной приключений, — представить такое? В самых страшных кошмарах — нет. Аделаида снова опустила взгляд на заветренные ладони. Сколько раз она всадила клинок в глотку своим врагам? И сколько еще убьет, прежде чем сама отправится ко дну морскому? — Почему вы выбрали меня? — она сжала руки в кулаки с внутренним гневом и негодованием, обращаясь к духам кольца. Груз ответственности за свою жизнь перерос в ответственность за всю команду, впоследствии распространившись не только на земной мир, но и завесу духов. И эти масштабы давили на плечи тяжким бременем, грозя в один прекрасный день сломать ей хребет. — Неужели не нашлось кандидата получше? — добавила Аделаида с горечью, потирая виски. — Из всех потомков Гарсии… Духи ожидаемо молчали. Конечно, что они могли сделать? Добавить попутного ветра в паруса, когда им грозил день, полный опасного штиля? Или застлать яркую луну темными облаками, позволяя большому галеону скрыться от испанской флотилии в сердце морской бури? Аделаида чувствовала, как ее силы росли с каждым днем. Но вместе с тем росла и тревожность. И ощущение, что она что-то упускает. Стоит оступиться лишь раз, отпустить контроль над собой… Когда-то в детстве заботливая мать, увидев, что ее дочь слишком сильно горбится за обеденным столом, решила исправить положение, подвязав к спине девушки палку. Сутулиться донья перестала, а вот ощущение раздражающе прямой, как кол, палки никуда не делось. Особенно сейчас. Когда по ночам все чаще сдавливало грудь от внутреннего напряжения и переживаний за весь мир. — Пфф, не собираетесь отвечать, да? Не больно-то и хотелось. Сама справлюсь, — отрезала она, добавляя уже более спокойно: справлялась же как-то и до этого. Она едва задела пальцами ключицы, ощущая шероховатость собственной кожи. Отражение в зеркале повторило движение, ведя ладонь ниже, касаясь напряженной груди сквозь ткань. Ну, один из способов снять стресс ей всегда был доступен. Быстрый взгляд на входную дверь. Заперта на засов, команда ушла в порт. Никто не войдет. Ладонь опустилась ниже, на светлую кожу живота через тонкую холодящую ткань. Приподняла подол. Остановилась на обнаженной промежности, сконцентрировавшись на чувствительной точке удовольствия. Грохот пушек и звон стали оглушают. Аделаида выпрямляется, бросаясь со шпагой наперевес к ближайшему мертвяку, не давая последнему утянуть одного из собственных матросов за борт… а в этот момент корабль Диего выпускает новую партию картечи, подло заходя за спину. «Дьявол!» Она попыталась сосредоточиться на чем-то более абстрактно-приятном и возбуждающем, однако картинки недавних событий не хотели выходить из памяти. Пальцы замерли на месте, пытаясь найти правильный угол и темп касаний. — Что значит, вы не можете закрыть остров? — Аделаида рвет и мечет, безуспешно пытаясь договориться с очередным губернатором. Тот что-то блеет в ответ: про то, что препятствие испанскому флоту чревато плохими последствиями, про жестокий нрав новоявленного адмирала. И с каждым аргументом у доньи все больше опускаются руки. — Пусть так, — зло и равнодушно отвечает Аделаида, — но не надейтесь, что корона вам поможет, когда ваших земель коснется проклятье туманов. Аделаида откинулась на кровать, рвано выдыхая жаркий воздух. Долгожданное удовольствие приходило неохотно. Воздействовала ли усталость, общий зной, или же внутреннее напряжение, не позволявшее дать себе волю, она сказать не могла. Оргазм вышел слабый, почти болезненный. Аделаида тихо застонала, облизала пересохшие губы. В ушах зазвенело от шумевшей крови. Она облокотилась на стену, отрешенно смотря в одну точку. — К черту вас всех, — прохрипела она, расправляя платье и глядя на ставшее вдруг ненавистным бременем кольцо, — я не собираюсь спасать этот мир, который не хочет быть спасенным! Она встала с кровати, как спиной вдруг почувствовала сильный сквозняк. Кожа покрылась тысячами мурашек. В каюте резко похолодало. — И куда же ты собралась? — раздался позади нее подозрительно тихий, нечеловеческий голос. Ей стоило больших трудов обернуться к неожиданному гостю. Первым, что бросилось в глаза, был внушительных размеров полукруглый портал, в глубине которого смутно проглядывали очертания огромной крепости-тюрьмы. «Рундук». На миг она потеряла дар речи. Не каждый день увидишь подобное в собственной каюте. Однако, кажется, для самого Манты подобное было вполне себе в пределах нормы. Из открывшегося за его спиной портала раздались протяжные инфернальные вопли, однако они тут же замолкли, едва морской черт раздраженно взмахнул крылом своего плаща, не отрывая от Аделаиды взгляда, терпеливо ожидая ответа. «Я что, снова заснула?» — подумала она, потирая бедрами. Между ног все еще саднило от послеоргазменных судорог. Аделаида фыркнула. — В ближайший кабак. Напьюсь до потери рассудка, распущу команду ко всем чертям и продам фамильное кольцо. Уеду в Старый Свет, куплю себе титул, а потом буду попивать кьянти, сидя где-нибудь на веранде рядом с виноградником. — Неплохой выбор, — одобрил Манта, — хотя я бы предпочел что-то более… исключительное… Что-то в выражении его лица насторожило Аделаиду, но она не придала этому значения. В конце концов, она все еще являлась ведьмой, и бояться было нечего. Равно как выслушивать очередные нравоучения темного духа. Девушка повернулась к нему спиной, показывая, что разговор окончен. Однако едва она сделала шаг к выходу, дверь тут же заволокло черным маревом, преградив ей путь. — Только вот я тебя никуда не отпускал. Аделаида тут же возмущенно обернулась. Все такое же насмешливое выражение лица Манты не изменилось. Равно как и голос. Лишь фиолетовые радужки потемнели настолько, что Аделаиде показалось, будто она смотрит в морскую пропасть. Чернильную и абсолютно бездонную. — Ох, прости, но спрашивать твоего разрешения я и не собиралась, — с вызовом ответила она. Что-то изменилось в его глазах. На мгновение выражение его лица вызвало в ней глубокое удовлетворение и торжество. Не каждый день девушка могла наблюдать подобные эмоции. Она облизала пересохшие губы, продолжив: — К тому же, как я вижу, у тебя и без меня имеется слишком много важных дел. Ей стоило большого самоконтроля не дернуться с места, когда морской черт медленно двинулся на нее. Кончики смоляных длинных волос приподнялись, словно водоросли, колышась из стороны в сторону. Безграничная бездна в его глазах угрожающе качнулась. — Дерзишь, — его губы медленно растянулись в зловещей усмешке, — те, кто осмеливались, редко уходили потом от меня… — он приблизился почти вплотную, — живыми. Аделаида прикрыла глаза. Мысль о том, что ей удалось лишить темного духа самоконтроля, пусть и таким странным способом, тешила ее самолюбие. Значит, человеческие страсти были не чужды даже такому, как он. И почему она еще не проснулась? — В таком случае я буду одной из них. А теперь прочь с дороги. Он не ответил. Прищурился. В ту же самую секунду часть платья отделилась тонкой змеей, обвиваясь вокруг ее горла. Оставшаяся ткань распалась на лоскуты, оборачиваясь множеством темных щупальцев. Опутав Аделаиду, они вдавили ее в кровать, не давая подняться. Она распахнула глаза: в нескольких сантиметрах над ней нависла черная фигура Манты. — Глупая, самонадеянная смертная, — прошептал он, наклоняясь к ее лицу, — хорошо, раз так хочешь… придется показать тебе истинное положение вещей. И прежде чем она успела что-то ответить, тени набросились на нее, отправляя сознание во мрак. Она падала. Казалось, бесконечно долго. В бесконечное ничто. Дробящая тьма расступалась перед ней, унося все дальше вниз. В голове за это время мелькнуло много разных мыслей: от «наверное, не стоило…» до «он серьезно собирается меня убить?!». Она протянула руку, пытаясь нащупать хоть что-то, чтобы замедлить падение. Однако пальцы утопали в чернильной вязкой тьме. И в этот момент спина почувствовала под собой что-то странное, напоминающее мягкий двигающийся пол. Это было сродни погружению в воду. Вот только вместо теплоты океана лишь холодный мрак без каких-либо ориентиров. Аделаида тихо выдохнула. Нет, конечно, Панцо предупреждал ее о том, что с духами бывает непросто. Каждый из них имел свою натуру и особый нрав. И если Мама Бриджит, Русалка и Северная охотно помогали ей, то с Мезо, Южной и Бароном договориться было гораздо сложнее. Первые двое не упускали случая раскритиковать Аделаиду, если им что-то не нравилось. А Самеди вообще норовил зажать юную донью где-нибудь в ближайшей прокуренной могиле, что тоже не особо помогало. Но даже среди них Манта казался самым непостижимым для ее понимания. Тихий и неуловимый, он являлся лишь тогда, когда хотел сам. Не поддавался ни на уговоры, ни на угрозы. А когда Аделаида однажды в сердцах выкрикнула, что проклянет его и весь рундук в придачу, темный дух лишь посмеялся, сказав, что в таком случае работы у нее будет с вечность. — Где я? — собственный голос потонул в непроглядной дробящей черноте. — И зачем ты затащил меня сюда? Она попыталась подняться на ноги, но давление объемного пространства не дало ей этого сделать. Поверхность медленно поплыла под голыми лопатками. Несколько долгих мгновений ничего не происходило. Настолько мучительных, что Аделаида ощутила, как противная склизкая паника зарождается где-то в солнечном сплетении. Он же… не собирался оставлять ее тут? В этой пустоте… — Правильный вопрос: «когда», — вдруг услышала она едва различимый на грани слышимости голос. — Это бесконечная тьма. Моя суть. И то, что ждет вселенную, если Дейви Джонсу удастся отпереть врата по ту сторону. А насчет того, зачем ты здесь… Ей показалось, или в ответ раздался до боли знакомый смешок. — Ты должна сама ответить на этот вопрос. И прежде чем Аделаида сумела что-то возразить, пространство снова видоизменилось. То, что она наивно приняла за гладкую поверхность пола, зашевелилось под ней. Нечто прохладное и невесомое коснулось волос. А затем несколько десятков теневых пут взвились из темноты, обхватывая ее тело и лишая подвижности. Отростки связали руки за спиной, обернулись вокруг грудной клетки, перекрестием легли на ключицы. Обвязки вились вдоль тела, причудливо переплетаясь, будто пытались превратить тело девушки в подобие гальюнной фигуры. Не ожидавшая подобного Аделаида сильно дернулась, но тело удерживали крепко. — Ты что?.. — начала она возмущенно, как кусок тьмы лег ей на рот, не давая более издать и звука. Ей показалось, где-то рядом мелькнули фиолетовые зрачки Манты. — Тссс… — зашептала ей тьма на ухо. — Прекрати сопротивляться и слушай. «Слушать что?! Здесь же ничего нет!» — Аделаида протестующе покачала головой, как почувствовала, что путы сдавили еще сильнее, зафиксировав окончательно. — Слушай, — снова повторили ей. Первым же порывом Аделаиды было скинуть с себя все эти путы, которые удерживали ее. Тишина неприятно давила на уши. «Нужно бороться… бороться изо всех сил, ведь если я остановлюсь…» К горлу подобрался противный комок. От нервного перенапряжения на миг Аделаида подумала, что ей не хватит воздуха и что смерть от удушья, возможно, будет не самой приятной. «Не убежать… я не могу… ничего не могу…» Мысли все еще путались, стягивающее чувство по всему телу усилилось. Аделаида откинула голову, пытаясь избавиться от боли. Тук-тук… В оглушающей тишине отчетливое биение собственного сердца показалось ей почти оглушающим. Вдох. «А если и так… важно ли это все? Что вообще важно?» Еще вдох. Аделаида прикрыла глаза, вслушиваясь в сердечный ритм. Чем дольше она дышала, тем медленней билось измученное сердце, но тем и легче становилось. Мышцы расслабились, отпуская боль. Исчезло напряжение в спине и шее. Давящее колом чувство в грудине тоже пропало. Она парила в абсолютном безвременье, словно в чистой воде, испытывая легкое чувство невесомости. Теневые щупальца медленно перемещались по ней, щекоча кожу, в голове стало приятно пусто. Умиротворение растеклось по телу. Внутри постепенно поднималась волна совершенно нового чувства — возбуждения. Все ее внимание переключилось на лениво ласкающие ее отростки. И прохладные волны наслаждения, которые они дарили ей, скользя между бедрами и голенями. Осознание того, что тугая тьма у рта пропала, пришло с запозданием. Аделаида скосила глаза на гладящие ее путы. «Узел "восьмерка" и "штык"», — отстраненно мелькнуло в голове. Она натерла не один десяток мозолей, делая такие же для своего галеона. Кажется, у Манты был свой особый юмор. Если духи вообще умели шутить. — Ну, дьявол-то я морской, — тут же отозвался голос на ее немой вопрос. — И узлы тоже умею вязать морские. — А это обяза… ах… Она не договорила, зажмурилась до цветных пятен под веками. От трения на бедрах щупов промежность заныла приятным зудом. Внутреннее состояние покоя сменилось другим, более будоражащим. В тот же миг два других теневых отростка потянулись откуда-то снизу, обвиваясь спиралью по груди и щекоча кончиками чувствительные соски. Щупальце, ласкавшее бедра, вновь начало свои движения, дразнящее скользя вниз к промежности, заставляя девушку задохнуться от собственных эмоций. Из горла Аделаиды вырвался непроизвольный стон. На мгновение реакция своего тела показалась ей более чем странной, однако расслабленный разум пропустил эту мысль мимо себя. Тьма нежила, гладила ее, одновременно стягивая конечности, отчего необычная смесь боли и удовольствия перемешивалась между собой. — А теперь, — тихий голос Манты, казалось, зазвучал у самого уха, — ответь-ка себе, чего ты желаешь? Чего она желала? Аделаида тяжело вздохнула. Список дел у нее был сложный и внушительный. — Вернуть Санто-Доминго, победить туман, а еще за… Ай! Она коротко вскрикнула, когда одно из щупалец, до этого гладящее бедра, ощутимо хлестнуло по промежности. Внизу живота снова сладко заныло. — Неправильный ответ, — темное пространство ответило ей бархатным смехом, — ложь никогда не была твоей сильной стороной, моя дорогая Аделаида. Девушка возмущенно задохнулась, но промолчала. Откуда он вообще мог знать, чего она реально хотела? И почему такому, как он, должно быть дело, что происходит в мире людей? Щупальца снова неспешно зашевелились. — Чего ты желаешь на самом деле? — снова спросили ее, уже более настойчиво. Холодная волна разлилась по позвоночнику. Аделаида шумно втянула воздух. Знакомый запах мокрого дерева и морских водорослей пропитал кожу. Слегка солоноватый, освежающий. Он преследовал ее в день побега из-под венца с «Первой Ласточкой». Пропитывал одежду в вечер, когда угнанный галеон наконец-то развернул паруса, отдаваясь на милость морской стихии. Оседал на губах в те секунды, едва девушка произносила нужные заклинания, чувствуя, как воздух дрожал от резонирующей магии. Все эти мысли мигом пронеслись в ее голове. Ответ сорвался прежде, чем она успела себя остановить. — Свободы. Аделаида не смогла сдержать громкий стон, когда в этот самый момент теневой щуп впился в самое чувствительное место между бедер, то увеличивая нажим, то ускоряя скользящие движения. Одновременно с ним уже знакомый тугой пут тьмы перекрыл рот, не позволяя нарушить тишину. Девушка выгнулась, забившись в своем плену, требуя большего, но подстроиться под нужный ритм никак не получалось. Пространство отозвалось колким смешком на ее безуспешные попытки. — И ты полагаешь, что, сбежав от всего, достигнешь желаемого?.. Можешь не отвечать. Вечные человеческие заблуждения… столетия идут — ничего не меняется. Вы, смертные, наивно думаете, что можете что-то решать, что влияете на судьбу. Но правда в том, что каждому уготован свой путь и, поверь мне, от тебя зависит лишь то, как ты его пройдешь. В конце концов, исход все равно один. У гробовой доски я встречаю всех, — тьма на мгновение замолчала. — Но я слишком увлекся. Свобода, да? Что ж, раз таково твое желание, я дам тебе ее. Только вот сможешь ли совладать с нею? Аделаида непонимающе прищурилась. Почему он заговорил об этом, когда она все еще находилась связанная и абсолютно неподвижная? Она протяжно застонала через ткань. Напряжение, требующее срочной разрядки, стало совсем невыносимым. — Приму это за согласие, — услышала она, и два дополнительных щупа обвились вокруг бедер, разводя их в стороны. Собственный стон затерялся где-то в горле, когда в ту же секунду лоно напряглось, принимая крупный отросток. На мгновение боязнь подобной длины и размера уступила место натуральной панике. Которая только усилилась, когда одновременно один из дополнительных щупов потоньше как-то слишком близко и незаметно подобрался к ее заду. А трогать себя там Аделаида не позволяла никому. Она сильно дернулась, возмущенно прикусила ткань у рта. Та мгновенно исчезла. — Хочешь что-то сказать? О, она хотела высказать ему многое. — Ты, — слова давались с большим трудом. От копчика до ягодиц протянулся облизывающий холод, — даже не ду!.. И тьма снова заткнула ей рот. — Не нужно так возмущаться, моя дорогая. Вы привыкли разделять боль и удовольствие, но правда в том, что без одного не может быть другого. Оба эти переживания естественны для смертных. К тому же тебе ли меня бояться? — последнюю фразу темнота протянула уже более насмешливо. «Иди ты знаешь куда со своей демагогией!» — хотела прохрипеть Аделаида и прохрипела, если бы могла. Находящийся в промежности отросток начал свое движение, чуть оттягиваясь назад и вталкиваясь обратно с большей силой и глубиной. В этот же миг тонкий щуп проник в задний проход, заставив Аделаиду подавиться собственным вдохом от боли, последовавшей следом. Он заходил внутрь сантиметр за сантиметром. В то же время остальные отростки на клиторе и груди ласкали ее успокаивающе, почти любовно. Через какое-то время боль притупилась, даже обострив все те чувства, что она сейчас испытывала. Аделаида закрыла глаза, полностью отдаваясь ласкающей ее тьме. Нутро приятно растягивалось. Длинные щупальца извивались в ней, проникая все с большей амплитудой. Находили идеальный угол. Исступленно терлись друг о друга внутри между тонкой кожной перегородкой, заставляя девушку биться в удерживающих путах в предоргазменной агонии и безмолвных криках. Это было не по-человечески извращенно. Аморально. Порочно. И ей это нравилось. «Не могу… больше не могу…» — рваные немые стоны все еще вырывались из горла, пока действия темного духа все ближе подводили к долгожданной разрядке. В голове было восхитительно пусто. Множество отростков размеренно продолжали свои движения со всех сторон и, как бы Аделаида ни старалась сдерживаться, ощущение приближающего пика подбиралась к ней, словно нахлестывающая волна. — Как правило, я стараюсь не делать подобного со смертными слишком часто. Догадываешься почему? — бархатный голос зазвучал где-то справа, обжигая холодом, но Аделаида уже почти не слышала. Напряжение стало невыносимым. — Многие не выдерживали, теряли рассудок. И в конце концов желали лишь одного… На этих словах отростки толкнулись еще глубже, напоследок изогнувшись внутри нее. — …остаться в этой тьме навсегда. Она не услышала его последней фразы. Накопившееся напряжение лопнуло, растекаясь долгожданными судорогами мощного оргазма. Тело расслабилось, получив долгожданную разрядку, обмякнув в сжимающих путах. Аделаида громко застонала через ткань, откидывая голову, чувствуя, что задыхается от чистого восторга и незамутненной радости… …и внутренней свободы. Тень, закрывающая рот, снова исчезла, однако Аделаида больше не могла издать ни звука. Лишь тяжелое хриплое дыхание вырывалось из нее, когда щупы все еще двигались внутри, не желая отпускать от себя. Она коротко захрипела, ощущая, как большой отросток в ее лоне разделился, перетекая дальше и глубже, касаясь и трогая ее изнутри. Тьма обволокла бьющееся сердце, саму ее суть. Она вилась черными аспидами, проникала в кровь, разнося чистую магию по сосудам и венам. Аделаида тонула в этом мире, ощущая, как щупальца скользили по телу, неспешно опутывали ее в подобие уютного кокона. Аделаиде казалось, что тьма не просто проникла в нее. Она сама стала тьмой. Ощущение времени стерлось, перестало существовать. — Иногда я забываю, насколько хрупка натура смертных, — снова тихо заговорили с ней. Аделаида не ответила. — Вы проживаете свои короткие жизни, строите планы, наивно веря в справедливый мир, подчиненный каким-то вами же придуманным правилам. Но стоит обстоятельствам сложиться хоть немного иначе, вы сдаетесь при первых же трудностях. Прозвучавшее в тишине откровение заставило Аделаиду приоткрыть веки. Возможно, такой, как он, прожил слишком долго? Возможно, он действительно видел гораздо больше, чем она сама, за столетия своего существования. Но это не значило, что Аделаида была с ним согласна. Сдалась? Она? После всего, что с ней случилось? Ни за что на свете. Многочисленные все еще отростки лениво двигались в ней, даря приятное ощущение наполненности. Тело наливалось приятным покалывающим магическим холодом. Тук-тук. Стук собственного сердца пробился сквозь тишину. Горло и нос снова заволокло знакомым запахом морской соли… «Я буду падать все ниже и ниже, на самое дно… а когда я упаду, то оттолкнусь и воспряну». — Не нужно, — собственные губы едва шевельнулись, — не нужно говорить за всех. И прежде, чем ей ответили, Аделаида сконцентрировала магию в себе, сжигая кокон дотла.

***

Первое, что почувствовала Аделаида, - это губы темного духа на своих губах. Она лежала голой спиной на длинном постаменте, напоминающем жертвенный алтарь. Твердый камень мрамора холодил лопатки. Большой зал мощной колоннадой уходил вверх, подпирая высокий потолок. Сквозь удлиненные стрельчатые окна просвечивали тусклые блики, переливающиеся на темно-синем полу. В этом огромном древнем тихом зале Аделаида ощутила себя ничем. Песчинкой в океане вечности и времени. Рундук. Сколько она пробыла здесь? Перед глазами вспыхнули знакомые фиолетовые радужки. Одна рука Манты поддерживала ее под голову, вторая лежала на сердце, цепко удерживая ее душу. Он впивался в нее ртом, жадно и неистово, так, будто хотел слиться с ней в одно целое. Плащ трепетал за его спиной, обнимая ее с двух сторон, укрывая тенью. После абсолютной темноты перед глазами плыло. Аделаида схватилась за лацканы его камзола, приподнявшись над твердой холодной плитой. Фиолетовые зрачки чуть сузились в немом одобрении. Он смотрел на нее так, как не смотрел ни один живой человек. На миг, лишь миг Аделаида поколебалась в своем непреложном убеждении. «Но ведь... духи не могут чувствовать». Сердце забилось сильнее под холодной ладонью Манты. «Не могут», — отчаянно пыталась переубедить себя саму, ощущая на губах горечь морской соли. Морской дьявол прищурился. «Зато могут смертные. Видишь? — говорили ей его глаза. — Тьме не нужны слова, чтобы показать тебе истину». Они замерли в таком положении на несколько секунд. — Ну что? — Манта отстранился от нее. Его любовное выражение лица сменилось привычной полунасмешливой улыбкой. — Как ощущения? Аделаида медленно поднялась, проглатывая горечь, не отводя при этом взгляда от морского дьявола. — Знаешь, — прошептала она, — я поняла тебя… ты просто очень одинокий… Манта грустно улыбнулся. — …самовлюбленный мерзавец! — внезапно яростно закричала девушка. В то же мгновение сметающая волна энергии отшвырнула темного духа на добрый десяток шагов. Тени разметались по углам, потревоженные дрожью морского рундука. Манта покачнулся, но устоял, с восторгом глядя на поднимающуюся с алтаря Аделаиду. Темная магия стекала по ее телу каскадом, окрашивая руки, бедра и ноги в иссиня-черный цвет. Вилась древними узорами, опоясывая обнаженную грудь и живот. Сейчас она сама была похожа больше на духа, чем на человека. Очень злого духа. — Кажется, я дал тебе больше магии, чем положено, — морской черт довольно прищурился, разглядывая результаты своих стараний. Светлая Русалка точно будет не рада качнувшейся чаше весов, но Манта привык получать то, что хотел. — Ну, не критично. Все-таки ты справилась. Вот только сама девушка, кажется, его радость разделять не спешила. — Ты совсем охренел?! — она покачнулась, взмахнула рукой, не обращая внимания на черные под кожей вены. — Да я чуть не умерла там внизу! — Но не умерла же. Наоборот, тебе очень понравилось. Обычно смертные реагируют на мои игры немного… по-другому. Его слова о произошедшем заставили ее сердце забиться сильнее. Внизу живота снова сладко потянуло. Аделаида мотнула головой, отгоняя свои же воспоминания. Довольный вид Манты выводил ее из себя. — Понравилось? С чего ты это вообще взял?! — Ты могла остановить меня, — голос духа переменился, став более серьезным, — в любую секунду, лишь пожелав. Твоя беззащитность была ложью, Аделаида, и ты это знала. А значит… — Не смей! — Дело не в том, что ты не могла, а в том, что не хотела, — закончил Манта, прищурившись, глядя на пылающую девушку. — Ох, уж эта скучная смертная мораль. Сотри ненужную шелуху излишних предрассудков и стыда и обнаружишь множество интересных вещей. Я лишь дал тебе то, в чем ты нуждалась больше всего. Он окинул ее взглядом, улыбаясь еще шире. Аделаида вспыхнула, как свечка. Чего она желала больше всего… Свободы, того покоя и катарсиса, что пришел после. Однако мысль о том, каким именно образом Манта дал ей желаемое, ввергла ее в состояние шока. Нормальные люди назвали бы подобное содомией. Где-то внутри снова томно потянуло. Аделаида отшатнулась. — Не нужно смущаться этого. Произошедшее между нами — лишь одна из форм общения, — услышала она мягкий наставляющий голос. — Все же ты смогла мне довериться. Имей ввиду, я не забываю подобного. — Я отказываюсь в это верить, — пробормотала девушка, глядя на темного духа исподлобья. — Это все ты… твой морок, темная магия, чары… Да чему ты вообще радуешься?! Он засмеялся. — Тому, что не ошибся в своем выборе, — морской черт потер пальцами острый подбородок. — Моя милая Аделаида, ты должна быть польщена. Я не часто говорю это смертным. — Да плевать мне на все это! Бессовестный, чтобы я еще хоть раз обратилась к тебе за помощью!.. — Она двинулась на него абсолютно обнаженная, пышущая жаром и распаляющей яростью. Пространство вокруг дрожало от злобы темным маревом. Манта открыто улыбнулся, задерживая взгляд на ней дольше, чем требовалось. Сильная, неистовая, живая… Он искал подобную тысячи лет. — Я буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи, — он ловко увернулся, пропуская повторную темную волну атакующей энергии. — Ну-ну, не трать мою же магию на ненужную борьбу со мной. В скором времени она тебе пригодится. А теперь, — едва девушка приблизилась к нему, он щелкнул пальцами, — тебе пора. И, повинуясь его молчаливому приказу, тьма тут же ринулась к ним из дальних углов зала, охватывая Аделаиду со всех сторон бесформенными фигурами. Та зарычала в исступленном протесте, однако подчиненные Слуа не дали ей больше сделать ни шагу. Это было удивительно, учитывая тот факт, что она спала. В голове прояснилась странная мысль. — Постой, так это что? Не сон? Странная ласковая улыбка Манты и его ответное молчание заставили Аделаиду подавиться собственным воздухом. — Сволочь! — напоследок успела выкрикнуть она, едва тени понесли ее сознание прочь из рундука мертвецов. Морской черт пожал плечами, поправляя платок под шеей. — Видела же. Какой есть.

***

Что. Это. Мать его. Было?! Глаза проснувшейся Аделаиды устремились в потолок. Она пришла в себя в собственной каюте на собственной кровати. Лежа на взмокшей спине с разметавшимися по подушке длинными волосами, девушка несколько секунд пялилась в пустоту, пытаясь осознать произошедшее. Это было ненормально. Ненормально, противоестественно, странно… и так хорошо, как никогда в ее жизни. От этих приятных, спирающих нутро ощущений стало жутко. «Твою ж!..» Слова застряли где-то в горле. Все еще ошалевшая от противоречивых эмоций, она медленно поднялась на локтях, покачиваясь и приходя в себя. Тихо зашуршала ткань все еще надетого на нее платья. Обычного, без щупалец и темных пут. Аделаида крепко зажмурилась, сминая простынь. Магия приятно переливалась внутри нее, заставляя сердце стучать еще сильнее. Между ног было влажно. Пустующее лоно сладко ныло, требуя присутствия в нем… — Убью, — со злым свистом выдохнула девушка, сбиваясь в дыхании, пересиливая себя и поднимаясь на ноги. Босые ступни опустились на пол. — Сделаю так, что ты из своего рундука больше и носа не покажешь! Только сейчас она, спохватившись, заметила, что солнце почти скрылось за горизонтом, украшая небо розово-желтой широкой полосой. Опоздала. Себастьян с Уильямом и остальной командой наверняка уже безбожно бухали, устав ждать ее появления. «Вот черт!» — Думаешь, я собираюсь сидеть тут и впадать в уныние? — Аделаида подорвалась, пытаясь найти под кроватью сброшенные ботинки. Пару раз загребла воздух, вытащив их за голенища. — И пропущу все веселье с моими друзьями, переживая о том, что ты со мной сделал? Не дождешься! Толстая кожа сапог плохо сочеталась с легким платьем, но подыскивать что-то более подходящее и терять оставшееся время девушка не хотела. Она громко хлопнула дверцей полуоткрытого шкафа, разрывая окутывающую ее тишину. — И если ты наивно полагаешь, что добился своего, то сильно ошибаешься! — рявкнула она в пустоту, выбегая из каюты, чуть не налетев на деревянный косяк. Ей показалось, что в ответ Манта лишь тихо посмеялся где-то на задворках сознания. «Отрицание — первый шаг к принятию, моя милая Аделаида». Она нашла команду галеона в оговоренном баре. Распахнула дверь, втянула запах прокуренного помещения и ловя распевающие шанти голоса. Направилась к столу, слегка пошатываясь. Ноги все еще не держали. — Мне нужно выпить. — Рома? — тут же предложил Шимус, каким-то шестым чувством зная: вопросов сейчас лучше не задавать. — Двойную порцию, — Аделаида бахнула рукой по столу, — нет, тройную. — Ух, красотка, давно не видел тебя в платьях! Неужели повод нашелся? Может, присядешь?.. Аделаида отрицательно качнула головой. Нет уж, сидеть она не будет, как минимум еще сутки. — …или тебя уже кто-то отымел по дороге сюда? Пьяный стол разразился хохотом от похабной шутки. Аделаида криво улыбнулась, думая о том, что превращать ром в воду, чтобы отрезвить команду, далеко не лучшая идея. Посмотрела на струящееся платье. На секунду ей показалось, будто то снова шевельнулось. Девушка тут же шлепнула ладонью по маленькому черному щупу, заставляя обернуться назад в ткань, и тихо, чтобы друзья не услышали, мстительно прошептала: — Ничего, я еще доберусь до тебя, плавучий ты засранец!