Трое на двуспальной кровати

Вообще, просыпаться счастливым, когда тебе за пятьдесят, это немного отклонение. Дудаков уж начал забывать, что так бывает, но вот спросонья натолкнулся рукой на теплое спящее женское тело на второй половине кровати и разулыбался до полного пробуждения. Ночью Сергей проснулся от звука закрывающейся двери. Расстроился, что от него сбежали в свое одиночество. Он так хотел продолжать иллюзию совместности. И все ведь понимал: взрослый, даже почти старый человек, а как дурак обманывался этим призраком “мы вместе”. И жаждал длить обман. Вот так его сказку закончила женщина. Просто ушла. Дуд потер пустой безымянный палец, обнял подушку, где лежала несколько минут назад кудрявая головка, прижался щекой и, дыша еще не ушедшим любимым запахом, утонул в сне. Там, в грезах, она была рядом. Наверное, он все-таки не очень нагрешил, если ему вернули его сказку утром. Так что лежал с закрытыми глазами и улыбался, пока не запиликал будильник. Значит подъем, потом завтрак, потом тренировка. Этери на звук дудаковской побудки даже не отреагировала. На столике у зеркала лежала записная книжка, что значило лишь одно - сбегала в ночи работать. Творила. И сколько ее творчество длилось - непонятно. Будить стало жалко, а не будить - нельзя, рассердится. И все же сначала принял душ, побрился, привел себя в порядок, и лишь потом пошел тормошить спящую женщину. - Этери, вставай! Щербакова съест твои котлеты,- пошутил Сергей. - Пусть ее!- невнятно отозвалось в подушку. Кроме как на фундаментальный недосып такое безобразное манкирование своими обязанностями ни на что больше Дуд не мог списать - Золотко. Через два часа тренировка. А надо еще позавтракать!- увещевал любимую мужчина. - Дудаков,- хрипло отозвалось из окончания сна,- кто сказал, что ты добрый человек? Ты садист! Я уснула три часа назад! - Это ужасно!- даже не пошутил в ответ Сергей Викторович. Стянул одеяло с полусонной блондинки и поднял на руки. - У тебя секунд пятнадцать осталось,- чмокнул в щеку на ходу.- Доспишь после. - Ага... в аду отосплюсь,- согласилась Этери, уткнувшись ему в шею и не соглашаясь открывать глаза. Такую, дремлющую, ее и поставили в ванной комнате рядом с душевой кабиной. - Спинку мылить не буду,- чмокнул уже в затылок Сережа.- Мы опаздываем и без того, а я могу не сдержаться. Спасай наш хронометраж. И оставил женщину одну, прикрыв двери. Ничем больше помочь не мог, разве что засунуть ее известную всем любителям фигурного катания записную книжку в сумку. Неловко взял со стола, и палец раскрыл блок на странице с пометками. Короткий текст немного ученическим не слишком верным почерком. Часть букв были написаны латиницей, потом исправлены на русский алфавит. С момента отъезда Дианы Этери, и до того проводившая массу времени в общении с заокеанскими друзьями, перешла в своих диалогах вне работы почти полностью на английский. Это теперь проскакивало даже на письме. Но для Дудакова и даже ошибки казались красивыми. Все, что она делала, было ему красотой. Закрыл записную книжку и опустил в сумку. Оставалось только ждать, когда появится из ванной, накрасится и будет готова на выход. Радовал и этот ритуал всех прекрасных женщин. Ждать ее. Это же тоже счастье. Хотя бы фантазия о нем. Потом следил за ловкими движениями рук, рисующими пока просто выходное, а к вечеру парадно-выходное лицо. Потом вел завтракать, следил, чтобы ела, а то напьется пустого кофе и на этом пойдет работать. Потом ехали на тренировку. И снова любовался. И тем, как работает, и тем, как выходит из ритма работы, настолько, насколько была способна выключаться. Слышал, как сказала Дане: - Давай добавим в финал вот это сердце? Спортсмены репетировали командную презентацию. - После “Сансары”?- задумался Глейхенгауз.- Как соединять? - Подумаем,- и устало зевнула в кулак, спровоцировав ответный зевок со стороны хореографа. Так - через насилие над собой, интерес сквозь накатывающий сон, ёженье от бегущих из-за усталости мурашек, дожили тренировку. В автобусе, сидя между товарищами, Этери призналась: - Полцарства за три часа сна! - Сначала обед,- покачал головой Дудаков. - Я не голодная, а уставшая,- по-детски надулась блондинка. - Я тоже, но есть надо,- внезапно встал на сторону Сергея Даня. После горячей еды добралась на своих двоих до номера Этери лишь благодаря силе воли и крепкой поддержке за локоть Дуда. Даниил Маркович тоже не выглядел бодрым и планировал явно отсыпные часы не меньше главного тренера. Скорее всего именно поэтому никто и не заметил идущую из глубины коридора с одной из околоделовых бесед с коллегой Олю. Девушка сначала радостно подняла руку, чтобы ее увидел Даня, но замерла, с удивлением глядя, как нежно за талию техтренер штаба Тутберидзе заводит в свой номер главную персону этого штаба. Оля, конечно, без комплексов, но как-то вот именно такого расклада совсем не ожидала. Это что же получается? Вот этот неприметный немолодой мужичок вызывал такие страсти два дня назад в комнате Тутберидзе? К моменту, когда удивление сошло, все трое тренеров разошлись по номерам. Девушка направилась к Дане, застав его не готовым ни к чему, кроме сна. - Дань, ты чего такой жеваный? Не заболеваешь, часом?!- заволновалась журналистка. - Да нет, я это… не спал ночью,- заворачиваясь в одеяло с головой пробубнил Глейх. - И что ты делал?- совсем удивилась Оля, которая ни сном, ни духом не ведала о ночном бдении: засыпала - был рядом; проснулась - снова рядом. - Да с Этери там…- не договорил, уснул. - Дурдом,- прошептала любовница.- В номер ее водит один, ночи она проводит с другим. Не рабочий коллектив, а команда свингеров… Это, наверное, была шутка, но какая-то недобрая. Знать про роман начальницы и хореографа Оля не знала, слухам значения не придавала, но что-то непонятное женским чутьем ощущала между ними. Не верила даже себе, но вековые инстинкты самки, жаждущей спокойной жизни, выстукивали SOS морзянкой в плотно закрытое сознание. И прорывалось это подобными “шутками”.