Нана, перестань бежать.

      Холодный ветер хлещет Нану по лицу. Северное море словно отвергает её, стоящую на берегу. Говорит, что ей нужно находиться в более теплых местах. А она словно не понимает его, продолжает смотреть на бушующую воду и дрожащими от холода пальцами держать сигарету. Она находится в Эдденбурге всего 3 дня, а уже ненавидит всё в этом городе: от погоды до людей, которым она обязана улыбаться сквозь зубы и быть с ними милой, ведь иначе ее выступления никто не будет заказывать.       Конечно же, Нана не понимает, зачем выступает, она делает это на автомате. Стоять на сцене стало для нее привычкой, вот только в какой момент она стала изменять себе и петь ту музыку, которую раньше не стала бы даже слушать, не то, что сочинять? Когда она настолько сильно сломилась, что запела грустные песни про любовь? Когда злая музыка ее сердца сменилась печальной?       Ей нравится находиться в этом месте больше, чем во многих других. Город стал для нее слишком шумным и чуждым. Здесь же, на обрыве, с которого открывается вид на Северное море, спокойно и тихо. Лишь ветер и редкие машины, проезжающие по однополосной дороге за ее спиной. Из рассказов местных знакомых, она поняла, что мало кто пользуется данной дорогой, поскольку она достаточно опасная, и решила, что это будет ее любимым местом в Эдденбурге. Ведь даже в нелюбимом городе должен быть укромный закуток, где можно спрятаться от всего на свете. Здесь ее точно никто не найдет.       Сигарета быстро тлеет, её пепел разлетается над заливом, но Нане не хочется уходить. Вокруг ни души, ни одного пустого человека, которых в ее жизни за последние семь лет было уж очень много. Нана считает, что лучше уж совсем быть одной, чем заполнять душевную пустоту ещё большей пустотой, как любит это делать Нобу. Нобу... Нана уже и не помнит, как звучит его голос. Пытаясь вспомнить его, она замечает, как сквозь мощные потоки ветра прорывается другой, более слабый и мягкий голос. Эта девушка зовёт ее по имени громко и четко, словно уверена, с кем говорит. Нана уже давно не слышала свое настоящее имя. Лишь по приближению голоса, девушка понимает, что он ей не мерещится. Ее действительно зовут. Сердце Наны пропускает несколько ударов. Она боится оглянуться, ее глаза наполняются предательскими слезами. Если за ее спиной действительно стоит человек, которому принадлежит этот голос в ее памяти, мосты, которые она так долго и тщательно сжигала, рискуют сойтись вновь, а ей этого уж очень сильно не хочется.       — Нана, пожалуйста, посмотри на меня!       Чистая японская речь кажется такой родной и естественной. Осаки невольно ловит себя на мысли о том, что до сих пор думает на этом языке, хотя уже давно на нем не говорила: было не с кем, да и не хотелось, чтобы кто-то узнал, кем она является на самом деле. Так много воды утекло с тех пор, как в последний раз её называли по настоящему имени. Её ведь действительно так звали когда-то?       Выждав паузу, чтобы душевные терзания поутихли, Нана глубоко вздыхает. Она смахивает редкие капли слез со своих щек и оборачивается. Перед Наной стоит рыжеволосая девушка. Такая же красива, как она ее помнит, только кажется она уже взрослей. Хачи часто дышит и, кажется, плачет. Она держит руку, сжатую в кулак, на сердце, и пытается прийти в себя. У нее такое встревоженное лицо. В памяти Наны всплывает то выражение лица, которое было у Хачи, когда её бросил парень. Как его звали?.. Уже и не важно.       После приезда в Британию, Нана часто думала о том, как сильно заставляет переживать своих друзей о ней. Людей, которых она всегда считала своей настоящей семьёй. Но даже имея подобные мысли, она понимала, что больше не сможет находиться в тех местах, где все напоминает о Рене. Она не сможет больше общаться с теми людьми, которые напоминают ей о Рене. И даже сейчас, она полностью осознает то, почему уехала из Японии. Ей очень хочется прыгнуть Хачи на шею, сжать ее в своих объятиях, и лечь вместе с ней спать, в одной кровати, но она не может. Если она сейчас сделает это, то ее будут молить вернуться. Она сделает это, и снова будет жить, как тень, заставляя их переживать ещё сильней.       — Вы меня с кем-то перепутали, — Осаки говорит на английском, мысленно умоляя Хачи о том, чтобы та просто развернулась и ушла. Она обозналась. Перед ней не та Нана, которую она ожидает увидеть.       Хачи молчит, ее дыхание почти восстановилось, поэтому она делает несколько глубоких вдохов. Она проделала слишком большой путь, чтобы сдаться так просто. Все же она понимает Нану лучше всех, даже лучше, чем ее понимал Рен. Она прекрасно знает, что Нана будет до последнего отказываться вернуться, но не теряет надежды.       — Нана, мы так долго тебя искали, почему ты ничего не сказала, когда уезжала?       — Простите, я не говорю по-японски.       Резкий звук захлопывающейся двери заставляет Нану дерутся. До этого момента она и не замечала машину, на которой Хачи приехала. Сейчас из нее выходят другие знакомые лица: Ясу, Нобу и…       — Мама, мама! — маленькая девочка на всех парах летит к Хачи, и хватает ее за руку. Тревога на лице девушки сменяется мягкой улыбкой. — Это тетя Нана? Та, которую мы искали?       Сердце Наны вновь пропускает несколько ударов, дышать становится сложно. Эта девочка так сильно похожа на Такуми. У нее черные длинные волосы, на голову надет розовый берет. Невольно для себя Нана подмечает, что у такого жестокого человека не мог бы родиться столь чудесный ребенок, если бы не Хачи. Как много Нана пропустила в жизни своей лучшей подруги? Неужели Хачи действительно искала её всё это время?       — Сацуки, подожди, пожалуйста, с Ясу, хорошо? Мы поговорим, и я вас обязательно познакомлю.       — Обещаешь?       — Обещаю.       Немного поникшая девочка уходит к Ясу, который единственный из всей их компании, казалось, совсем не изменился. Они с Нобу, выглядящим сильно повзрослевши, стоят у машины, давая Хачи самостоятельно провести переговоры. Они скучали по Нане ничуть не меньше, но понимают, что Хачи единственная, кто может заставить Нану вернуться к ним.       Видя расстроенное лицо Сацуки, Нобу начинает петь. Ветер немного стихает, поэтому Нана отчётливо слышит "Утахимэ", которую Нобу всегда заказывал у Наны, когда они выпивали вместе. Она помнит, что это его любимая песня. А ещё она, всё-таки, помнит его голос. Прекрасно помнит. Такое нельзя было забыть, даже стараясь уйти от своей прошлой жизни.       — Я назвала своего сына Реном, — Хачи протягивает свою руку вперёд, Нане остаётся лишь сделать шаг, чтобы оказаться в ее объятьях. — Он тоже хочет познакомиться с тобой. Чтобы ты рассказала ему, каким великолепным музыкантом был Рен.       Слезы вновь накатывают на глаза Наны. Со смерти Рена прошло уже семь лет, а она до сих пор не может справиться с этим. На безымянном пальце Хачи точно такое же кольцо, как и на ее. Это единственное, что продолжает до сих пор связывать Нану с ее прошлой жизнью. Она так и не смогла его выбросить. Несколько раз она сдавала его в ломбард и каждый раз возвращалась за ним, словно боясь забыть то, кто она такая. Всё-таки Рен не достоин того, чтобы его забыли. Кто-то обязательно должен о нем помнить.       Нана чувствует, как легкие покидает воздух. Воспоминания, от которых она так тщательно старалась отказаться, вернулись к ней. Невыносимое чувство, словно они разрывают ее изнутри. Неужели ей снова надо попрощаться с Реном? Продолжить жить без него, перестав строить из себя другого человека?       — Нана, прошу, — глаза Хачи вновь наполняются слезами, — перестань бежать. Тебе нужно оглянуться назад, где ты оставила нас. Мы поможем тебе. Я никогда тебя не брошу, и мы переживем это вместе, слышишь? Мы с Такуми разъехались, ты будешь жить вместе со мной столько, сколько тебе потребуется.       Под конец голос Хачи обрывается, она продолжает тянуть свою руку к Нане, а та пытается хватать ртом чистый, морской воздух. От стойкости не осталось и следа, она снова задыхается. Как давно у нее была последняя паническая атака? Как давно она разрешала себе в последний раз чувствовать хоть что-то? Объятия Хачи кажутся такими манящими, именно этого Нана ждала все эти годы. Она делает шаг вперёд, но не успевает. Колени Осаки подкашиваются, она падает на них и хватается за горло. Уже ни о чем не думая, Хачи делает к ней рывок и подлавливает.       — Нобу, пакет! — истошно кричит девушка, укладывая Нану на свои колени. — Быстро!       Дальше Нана ничего не помнит. Она проваливается в тишину, где единственное, что она чувствует: мягкую руку Хачи, нежно гладящую ее по щеке. Всё-таки сжечь мосты в одиночку невозможно. Рано или поздно ты снова окажешься на той стороне, откуда пытался сбежать.