* * *
Санса не знала, когда именно она влюбилась в Вериса — в своего принца Визериса Таргариена. Короля, на самом деле, но короли... во-первых, в балладах они никого не любят, а только сидят на троне и вершат суд, а во-вторых — это слово было теперь неразрывно связано с гигантской тушей Его Величества Роберта. Так что Визерис был назначен принцем, и, как порядочный принц, не посмел спорить со своей прекрасной дамой. Санса не знала, когда именно она в него влюбилась, но твёрдо знала, что любым путём, любой ценой они поженятся и будут жить где-нибудь в маленьком уютном замке, тихом и безлюдном — только они, их дети, мейстер, гарнизон и пара сотен слуг. Что у них будут дети, рыжие, как мама и Санса — иначе им придётся с младенчества красить волосы, а это вредно и вызывает раннее облысение. Что даже если её принц облысеет, он не будет меньше ей мил, и они встретят старость рука об руку, как папа и мама (но без бастардов). Она уже распланировала их жизнь — и она знала, что точно так же Робб уже придумал имена детям, которых ему родит Дени. Он говорил об этом только сводному брату и Теону, но Санса хорошо умела слушать. Никто не посмеет возразить, если сестра Робба выйдет за брата его жены. Она проверяла по книгам: это должно сработать. Но пока что до полного счастья было далеко. Надо было ловить момент — моменты — ловить поцелуи, ловить взгляды, ловить друг друга за руку. Тихо, тайно, чтобы никто ни в коем случае не увидел. Чтобы никто не узнал. Когда вечером они зажигали в септе свечи, они украдкой соприкасались рукавами, так что не замечала даже мама — и Санса знала, что она молится Деве, а он — Матери, но их молитвы об одном и том же. Когда они встречались в коридорах, они дарили друг другу улыбки. Когда приходили праздники, она дарила ему вышитые платочки (Арья тоже, но это совершенно другое). Когда она учила древне-валирийский, она порой нарочно ошибалась, чтобы из неверных букв составились слова любви. А ещё иногда они целовались. Для этого нужно было соблюсти множество условий: чтобы папа и мама были заняты, Робб, Теон и сводный брат — наказаны, а Арья и младшие учили уроки. Тогда можно было проскользнуть в Старую Башню, подняться наверх по крутой лестнице — и, встретившись на вершине, целоваться у окна, пока не закружится голова. А потом, потом надо было спускаться быстро-быстро и выходить порознь, и искать себе невинное занятие, и всё равно весь день потом она тихо вздыхала, так что септа Мордейн волновалась о её здоровье. Пришлось отговориться сквозняком и лёгкой простудой. Южная кровь, такая уязвимая перед холодом. Так стучит в ушах, когда губы касаются губ, и глаза закрыты, и весь мир сжимается в точку, где они вместе. Папа был в лесу с королём, мама готовила праздничный пир, Бран где-то играл, остальные тоже были заняты... и Верис, главное — Верис уже ждал её там, на вершине башни. Заходили они тоже по одному, так проще придумать оправдание, если вдруг — вопреки логике — случится попасться. Шаг, другой, третий... она не шла по ступенькам, она летела... но почему её принц не ждал её у окна, а стоял на середине пролёта? И почему его лицо было так серьёзно? — Там кто-то есть? — спросила она. Шёпотом, тише тихого. — Слушай, — только ответил он. И она услышала. Неприятные, мокрые звуки, шлепки, чавканье, стоны... и имя: Джейме. И слово: сестра. Она поискала подходящее, не грязное и не противное, слово для того, чем и кто там занят. Слово нашлось легко. Инцест. — Мы должны рассказать королю! — ей было страшно, по-настоящему страшно. — Или хотя бы маме! — Король на охоте, но мама... мама здесь, она в замке. Её принц только покачал головой. — Нет? Но почему? — Сначала придётся объяснить, что ты здесь делала, — он сел на ступеньку, опер голову на руки. — Они будут задавать вопросы, много вопросов... и правда выплывет. Сначала одна. Потом другая и третья. А потом вся, и меня сожгут на костре. Он был прав. Он был Таргариен, и он был прав. Санса слышала — не от папы, нет, от прачки — историю о том, как папа осудил смерть нежной королевы Элии и её детей, а король Роберт сказал, что так должно быть со всеми детёнышами дракона. Он сказал не "детёнышами", конечно, и прачка тоже, но леди не думают такие слова. — Но мы не можем молчать! — прошептала она. — Это государственная измена. Ланнистеры изменяют королю! — Друг с другом, — согласился принц. — Нам нужен хитрый план... — Санса наморщила нос и серьёзно задумалась.* * *
Визерис смотрел на свою ненаглядную с печальной нежностью. В её годы простительно верить, что хитрый план может разрешить любую проблему... хотя, надо признать, многие проблемы в самом деле неплохо разрешались хитрым планом. И рыжая головка Сансы Старк таковые порождала легче и быстрее, чем Фреи порождают новых Фреев. Он обожал её за это (ещё за красоту, доброе сердце и то приятное чувство, которое возникает, когда целуешь дочь смертельного врага). Признаться, ему было плевать на Узурпатора (когда тот ему не снился), и он бы никогда не выдал любую другую королеву с любым другим любовником — он бы хотел, чтобы у мамы был любовник, который заставлял её так стонать от счастья — но это были Ланнистеры. Мерзкие львиномордые твари, которые убили добрейшую тётушку Элию, младенца Эйегона, задаваку Рейнис и её котёнка. И возможно, перед смертью их всех изнасиловали. Ланнистеры должны были гореть. За измену короли жгут на костре. Значит, король должен узнать про измену. Всё просто, как белый день. Поэтому он с надеждой смотрел на Сансу Старк и ожидал её слов, как ожидают вести от самой Девы. И Санса не подвела: — Послушай, я вот что думаю...* * *
На другой день на фасаде замка красовалась надпись извёсткой: КОРОЛЕВА ИЗМЕНЯЕТ А КОРОЛЬ ОСВИНДОМЛЕН ____________________________________________________ Здесь кончается моё вдохновение, если есть идеи, что может быть дальше — предлагайте!