Санса поправила вуаль и твёрдой походкой направилась вниз по дороге. Ей сказали, что мейстер Теомор в хвосте поезда, и она собиралась его найти и с ним побеседовать: Бран пожаловался, что на уроке ему рассказывали о «варварских обычаях северян». Может быть, он ошибся; может быть, ошибся мейстер — он был семерянином, как и Мандерли, и мог не сдержать своего... мнения. По-хорошему, следовало сразу идти к папе, но Санса хотела предоставить мейстеру шанс извиниться и исправиться.
Она никак не ожидала услышать жёсткий голос принца Визериса:
— Значит, я обращусь к правосудию короля, мейстер Теомор.
Её... она пока так и не определилась, кто, стоял очень прямой и строгий, положив руки на плечи Мирцелле-теперь-Уотерс. Голова девочки была перевязана.
— Потому, что бандиты напали на бастардов? Очень смешно, — презрительно бросил Теомор, и Санса подумала, что он не зря похож на больше-не-принца Джоффри.
— Бастарды или нет, — жёстко ответил Верис, — дети благородных кровей находятся под защитой королевского мира, не так ли? Вы были некомпетентны в организации поезда, и это привело к тому, что леди Мирцелла оказалась в опасности.
— Полумейстер, надо ли мне напоминать, что в таком случае ты был в ответе за жизнь и здоровье этих детей? Ты, конечно, не мог и забыть правила Цитадели, — презрительно бросил тот, — но раз ты осмелился взять на себя права мейстера, бери и обязанности. И тридцать плетей за то, что доверенные тебе дети благородной леди пострадали под твоим присмотром.
«Какая чушь! — хотелось крикнуть Сансе. — Визерис не воин, как он мог защититься от разбойников?», — которые бы не напали, будь кибитка Уотерсов в центре поезда, а не в самом хвосте, даже позади обоза. Мейстер Теомор был виноват, не Визерис, это было очевидно.
Как и то, что продолжать спор бессмысленно. Подлец просто вывернет всё в свою пользу и не даст даже приблизиться к королю... не даст Верису, конечно.
Не Сансе. Он даже не знает, что Санса здесь и может вернуться к отцу и его другу и всё рассказать.
— Тридцать плетей за то, чтобы воззвать к правосудию короля? Ты продешевил, Ланнистер, — раздался холодный голос. — Где сьер Борос Блаунт, я подам ему прошение немедленно. А ты можешь звать провоста, каждому свой собеседник, сообразно... склонностям.
Сердце Сансы ухнуло в пятки. А потом наполнилось чем-то наподобие... зависти. Да, зависти и злости: её принц должен был вот так стоять за их любовь, а не за обиду Мирцеллы, девчонки, которую он почти не знает, дочки преступницы и сестроложца, скверны в глазах богов и людей!
Но очень быстро и злость, и зависть схлынули, уступив место ужасу.
Тридцать плетей... это очень много. Одним ударом можно перебить дерево, слыхала Санса, а её принц был от природы хрупок. «Они убьют его. Они хотят его убить», — подумала она.
И побежала.
* * *
— Роберт, прошу тебя, будь разумен, — устало сказал Нед.
— Я разумен. Станнис отличный наследник, не знаю, чем он тебе нравится. Мы его переженим и он со всем чувством долга настрогает других наследников.
— Мне нравится принц Станнис, но...
— Нравится? Эй, осторожнее, Кет будет ревновать.
— Роберт! Я говорю серьёзно. О серьёзных вещах. Королева — это не только личный выбор, она нужна народу.
— И вы уже согнали в Харренхолл девиц на ярмарку скота, я знаю, — отмахнулся Роберт. — Ты правда думаешь, что если девчонка Мандерли покрутит задом передо мной, я тут же на ней женюсь?
— Нет, Роберт. Ты никогда не имел привычки жениться на тех, кто привлекал тебя своими... прелестями, — несколько раздражённо ответил Нед. — Но мейстер Теомор, возможно, считает иначе. А возможно пытается заранее расстроить твой союз с Мандерли ради своей родной семьи, Ланнистеров.
— Везде они... не львы, а тараканы какие-то. Вот сменю им герб своим указом, узнают...
— Папа, папа! — крик Сансы оборвал их спор.
Красная от бега, запыхавшаяся, в сбившейся вуали, она схватила Неда за руку, вцепилась, дрожа от ужаса. Он притянул дочку к себе, прижал к груди.
— Папа, они его убьют! — проговорила та.
* * *
— Тридцать плетей, нельзя его плетьми, он же... — «король, мы навлечём на себя проклятье», — такой слабый, он же не переживёт, — Санса цеплялась за отца. — Он требовал правосудия короля, папа, ты же Десница, ты же можешь...
— Твою мать, — только сейчас Санса поняла, что с папой был сам король. — Так. Что там стряслось? Продышись и по порядку.
Папа гладил её по голове. Она закрыла глаза. «Леди не задыхаются от бега, леди всегда собраны и чётко мыслят. Леди защищают своих любимых, а не паникуют», — напомнила она себе.
— Верис обвинил мейстера Теомора в том, что из-за него пострадала леди Мирцелла, — объяснила Санса. — Они были в самом хвосте поезда и на них напали разбойники. Они отбились, наверное, но Мирцелла была ранена, у неё на голове повязка. Но мейстер Теомор сказал, что в таком случае Верис должен быть наказан, ведь он был в ответе за детей. Но как он мог защитить их от бандитов? Он не рыцарь, он даже не настоящий мейстер!..
Она не плакала, она говорила быстро-быстро, чеканя слова, чтобы не упустить ни мгновения и успеть всё объяснить до того, как первый удар плети опустится на спину её серебряного принца.
— Твою мать, — снова сказал король. — Эй, Блаунт! Разберись!
Когда сестра и брат Уотерсы, Джон Сноу и незнакомый рыжий мальчик, в сопровождении чуть взъерошенного, но живого Визериса явились в их кибитку, Санса почувствовала себя победительницей и героиней, спасительницей принца.
И впервые снова они соприкоснулись рукавами — и сердце йокнуло, совсем как встарь.
