Полумейстер

      Роберт хотел остаться ночевать у невесты, но вовремя вспомнил, что вокруг бродят толпы отвратительно не понимающих тонкие чувства людишек и просто поцеловал её на прощанье, про себя отметив, как это удобно — когда невеста в точности одного с тобой роста. Как правило, окружающие Роберта люди делились на карликов, карлиц, почти нормальных людей, Гору и Тириона Ланнистера, а тут вот — идеальное совпадение. Точно Воин удружил.       Немного огорчала мысль, что от Бриенны наверняка гулять не выйдет. Это не Серсея, она не станет ныть и грызть печень — просто отходит так, что стоялка не встанет с месяц, да и ноги тоже.       «Совсем как Лиа. Тянет меня на боевитых, что ли?»       Впервые он встретил Лианну здесь, в Харренхолле — он мог легко вспомнить ту самую комнату, где впервые увидел её со спины, коридор, где она повернулась к нему лицом, молодое деревце, под которым она стояла, болтая с младшим братом. Теперь деревце подросло и окрепло — славная молодая берёзка. «На Севере их считают деревом смерти». Дурацкие мысли, дурацкая берёза, дурацкие воспоминания — дурацкое всё.       Лианна не любила Роберта, и он это знал.       Лианна не любила Роберта почти так же сильно, как он любил её.       Она смотрела на него холодными серыми глазами и всё время пыталась придумать, как же его прогнать.        — Я совсем ничего не смыслю в расчётах, — делает она печальный вид, склоняя головку на плечо. Роберт улыбается её кокетству и заверяет, что у них замечательный управляющий, который едва ли будет нуждаться в помощи леди Лианны.       — И мне не даётся вышивка. Вот, посмотрите, — она показывает ткань с коричневой какашкой на тонких ножках, из которой растут две длинные ветки. Роберт с некоторым трудом опознаёт в этом оленя и хвалит её за терпение: если бы он не умел что-то делать, его бы не хватило на такой большой кусок неумения, он бы бросил на первых стежках. «Так здорово, что вы старались ради меня».       — Меня называют дикой и неуправляемой, что скажут ваши вассалы? — она специально не стала причёсываться после прогулки верхом, и эта невинная хитрость так веселит Роберта, что он не может отвечать, только смеётся.       Ему кажется, после турнира она возненавидела его втрое сильнее.       Почти до утра Роберт просидел под деревом их первого разговора — рябиной. В тот день она цвела, белая-белая, словно покрытая пивной пеной, и Лианна невольно качнула её, так что лепестки осыпали её цветочным снегом. Теперь близилась осень, и вместо цветов были тяжёлые гроздья алых ягод. Он задремал, пытаясь вспомнить ту штормянскую песню, которую напел Лианне в тот день. Конечно же, ей не понравилось — как могло быть иначе?       Она покачнула цветущий миндаль,       И множество белых цветов       Укрыли её, как мирийская шаль,       Как эхо грядущих снегов.       — Постой, не спеши, свои косы не прячь,       Однажды придёт к нам зима -       И белым окрасится чёрная прядь,       Зачем ты их красишь сама?       — Не смейся, любимый, послушай меня:       Я знаю — мой жребий таков:       Закончится лето, закончусь и я -       Других не узнаю снегов.       Он вспомнил песню и проснулся, чувствуя, как бегут по щекам слёзы.       Неда удалось найти за бумагами в одной из светлиц Башни Страха.       — Сука ты, — с порога сказал Роберт.       По глазам увидел: знает, почему сука. Знает — и боится, и этот страх был обиднее всего. Как будто бы вместо того, чтобы навешать пиздюлей, Роберт сейчас кликнет своих гвардейцев и прикажет ставить переносную плаху без суда и следствия. Или, того веселее, костёр разложит.       — Я не мог... — начал Нед, запнулся, опустил глаза.       — Сказать не мог? Дать мне её сына на руки не мог? — Роберт шёл к столу широкими шагами и уже знал, что не дотерпит до тренировочного поля.       — Ранить тебя! — крикнул Нед. — Ранить тебя тем, что Лианна... что ей пришлось умереть...       — Рожая ублюдка от выблядка, — безжалостно закончил Роберт. — И ты решил, что куда лучше будет мне врать. Год за годом. День за днём. Роберт глупый, он поверит в честность своего друга. Роберт не захочет видеть сына Лианны рядом с собой. Роберт не захочет играть с ним и слышать его первые слова... — он аж задохнулся, — Роберт захочет, чтобы сын Лианны рос чужим в своём доме и терпел ненависть своей тётки. Так, да?       — Я думал, она смирится и его полюбит, — тихо ответил Нед.       Не расхохотаться было совершенно невозможно, потому что такой дурости он не ждал даже от Неда.       Первый удар он нанёс, отсмеявшись — благо, стол был под рукой. Тяжеловато, но ничего, не хуже молота. Нед увернулся, он всегда был быстрым и ловким. Всегда уворачивался.       — Роберт глупый и жестокий, — от стола он отломал кусок и дрался теперь им. — Роберт обидит ребёнка, похожего на Лианну и на его лучшего друга. Где этот Роберт, покажи мне его, я ему въебу!       — Ты позволил убить детей Элии! — крикнул Нед.       — Опять эти двое?! — «Он вообще когда-нибудь прекратит их поминать?!»       — Ты был рад их смерти! Ты до сих пор рад их смерти!       — Их убил не я, Нед!       — Но ты их назвал...       — Я и тебя назову!       Наверное, надо было обвинить его в государственной измене, он же, оказывается, скрывал целых троих Таргариенов, но сын Лианны — это сын Лианны, и предательство тут совсем иное, не про короны и троны.       — Я больше не могу тебе верить, Нед, — сказал Роберт, сам пугаясь своих слов. — Я больше никому не могу верить.       И Нед остолбенел, словно громом поражённый, и даже позволил-таки двинуть кулаком себе в морду.       — Папа Аррен обманывал меня со словами «Так надо государству», мои братья обманывали меня со словами «Тебе это не интересно», теперь ты? Кому мне верить, Нед, если никому верить нельзя? Лианна ненавидела меня, но она никогда мне не лгала, — бросил он. — Лианна никогда не лгала.       Она берёт в руки венок, не видя и не слыша ничего вокруг — ни гневного рыка Брандона, ни ужаса на лице Неда, ни того, как Роберт вскочил, опрокинув скамью. Она держит этот венок обеими руками, как святое сокровище, и улыбается так застенчиво и так ясно, что солнце прячется в облаках от стеснения.       Она никогда не умела лгать, Лианна.       Точно так же её лицо складывается в гримасу отвращения при виде Роберта. Точно так же она морщит нос, когда замечает его играющим с Мией. Точно так же она сияет навстречу брату, с которым в Долине проводит каждый день, как ни пытается Папа Аррен заставить её общаться с женихом.       Роберт знает, что она ненавидит его, что она презирает его дочь, что ей нравится унылый кузен Рейгар. Он всё знает, и всё равно ничего не может с собой поделать.       — Роберт...       Он обернулся от двери и увидел, что Нед вытирает слёзы.       — Я просто хотел всех защитить и запутался, — сказал он беспомощно. — И в какой-то момент стало поздно говорить правду, понимаешь? Такие горы вранья на вранье, что правда всё только испортила бы, и мы совсем не виделись... странно было бы встретить тебя на Пайке словами «А знаешь, мой бастард — на самом деле бастард Лианны», — он неловко усмехнулся. — Я хотел всех защитить и всё испортил.       Он говорил, а Роберт думал, что наконец вспомнил, почему Нед всегда был его лучшим другом. Его лучшим братом.       — Стоит мне куда-то деться... — покачал он головой.       Нед опустил голову.        — Я не знаю, что я натворил, Роб, но она бросалась на меня с ножом, — говорит Нед, отбрасывая чёлку со лба. — Я просто хотел разобрать это дело по справедливости, всех защитить... я хотел всех защитить и всё испортил.       Роберт обнимает его и хлопает по спине. Дела любовные и семейные — такая штука, в них легко запутаться. Люди ведут себя как дураки, старается он объяснить, они не подчиняются законам разума и нормальности. Любовь делает их безумными, а семья часто — сорт любви.       — Я ничего в этом не понимаю, — горестно говорит Нед. — Почему нельзя просто сказать всё словами? Почему люди не могут перестать друг друга обманывать?       — Для этого у тебя есть я, — фыркнул Роберт.       — Ты мастер врать, это есть. И мастер любовных дел, — Нед смеётся.       — И стоит мне куда-то деться, жена бросается на тебя с ножом, защищая неверного мужа, от которого ты хотел её защитить. Потому что любит его, мудилу. Так бывает.       Скоро он узнает, как именно.       — Не уходи, Роб. Не прощай меня, если хочешь, но не уходи насовсем. Пожалуйста.       Он тряхнул головой.       — Куда я денусь? Ты мой Десница. И мой лучший друг. И нам обоим нужна свинцовая примочка.