Чайка

Моя Чаечка очень любила халяву. Он заявлялся на все возможные тусовки, хотя его туда никто не звал. Он скуривал все, что ему давали. Он снюхивал дорожки любой длины. Ему было похуй, откуда это, какого оно качества. Что это? Что ты только что, блять, принял? Что за хуйня на твоем языке? Паленая марка? Похуй. Это бесплатно, потому Чайка счастлив. Это и был его настоящий кайф. Но за кайфожорство его все и презирали, хотя сами любили снимать его бед трипы на телефон и смеяться с приходов, после очередного дешевого говна, что ему сами же и подогнали «на проверку». Как на безобидном, пушистом, подопытном кролике. Чайка — незваный гость на любой вписке, но если прогнать его — обижаются телки. Обижаются телки — телки уходят. А какой смысл любой вписки без них? Вот и получается, что Чаечка оставался, на злость всем парням. У него слащавое личико и милая улыбка. Сколько ему лет? Точно не знаю. Мой ли ровесник? Не похож ведь на совершеннолетнего, но карие глаза, даже за прищуром от вечной-бесконечной улыбки, кажутся взрослыми. Может не по годам, но потаскала его жизнь. Носит он просторную одежду пастельных цветов и прикрывает руки с белесыми и свежими шрамами, так что его худощавость мало кто замечал. Чайка много смеется и мало говорит. Он всегда хороший. Умилительный. Такие ну очень нравятся девушкам. В качестве друзей. И ни для кого давно не секрет, что он — гей. …Ни для кого, кроме меня, правда. Для меня это стало приятной неожиданностью. Мы часто видимся, но не перебросились и двумя словами. Я смотрю на тебя постоянно, украдкой, а ты — нет. Ты не замечаешь меня, ведь думаешь, что с барыгой дружит другой блондин. Но это я подгоняю то, что ты сегодня будешь жрать. Ты ночевал у меня дома несколько раз и даже не в курсе, чей это дом. Тебе плевать, где ты заснул, а где проснулся. Я даже не знаю, как давно ты был дома у себя. И мне, в отличии от остальных парней в нашем кругу, это начинает нравится. Но ты сумел достать даже девчонок. У тебя проблемы, это и не последнему торчку ясно. Совсем перестал себя контролировать, вот и заебал уже всех. Это пугает, знаешь ли, видеть, что с тобой может случиться через пару месяцев. Одна вписка, вторая, третья, пятая без тебя. Через общих знакомых я разузнал, что у тебя выдалась реально хуевая неделя, может две. Говорят, Чайка обшарил весь город вдоль и поперек двести раз. Он провел рукой по каждому подоконнику, сходил в каждый подвал, перевернул все камни на набережной, вскапывал ямки голыми руками до крови. Его даже мусор повязал, но в отделении ничего не нашли. Ничего. За две недели? Бедняга. Но, если бы нашли чего, то отправили бы далеко в больничку. У меня был соблазн, уже давно. Честно, номер халявщика я получил еще тогда, как впервые приметил его у кого-то дома. Я бы мог позвонить и раньше, зная ситуацию, но мне хотелось подержать его… подольше. Я хочу увидеть его голод до дрожи. Мы созвонились, и он даже не понял, кто я, но согласился прийти. Я достаточно ясно дал понять — это не вписка, я буду дома один. Это особое приглашение человеку, которого никто и никуда не приглашает. Чайка не глупый мальчик, я уверен. Если он придет, то вряд ли будет удивленно хлопать глазами и краснеть. Не думаю, что попрошайка еще может испытывать стыд. Увидев меня в лицо, он даже не удивился, что звонившим был я. Или не подал виду. Всего лишь безымянный блондин, что молча пялился издалека, вдруг предложил Чайке спасительную дозу в последний момент. Бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке. Чайка был бледнее обычного, круги под глазами становились явными, губы облизывал нервно, постоянно. Но все еще ничего, сгодится. Я ожидал его и в худшем состоянии. Я бы трахнул его любым, лишь бы не трупом. Просто потому, что он мне нравится, а трупы не улыбаются так, как он сейчас. Улыбка розовых губ не дрогнула и тогда, когда я отвел его в спальню. Не дрогнула, когда я разделся и насыпал белоснежную нить дорожки себе на живот. Её конец точно указывал мне на ширинку. Если он и удивился, то не подал виду… Скорее это было что-то вроде: «Опять? Ну, ладно.» Я и не тешил себя, что буду тем первым гением, что догадается воспользоваться зависимостью красивого парня. Взлохматив волнистые волосы брюнет подался вперед. Карие глаза увлажнились, заблестели от новой жизни. Очаровательная улыбочка растянулась шире. Совершенно спокойно Чайка уселся на лежащего меня сверху, склонился и махом снюхал то, что я ему «предложил». Каштановые волосы заслоняли его лицо, а я так хотел видеть все, что там отразиться. Когда парень закончил, я задрал лохмотья его волос и увидел, что он безмятежно счастлив. Он испытывал невероятное облегчение. Наконец поиски закончились, на какое-то время. Улыбается Чайка совершенно невинно, как блаженный, а затем, совсем не невинно, наклоняется еще раз, высовывает язык и медленно проводит им по сладким остаткам, на забывая следить за моей реакцией в ответ. То, как он поднял на меня глаза, спускаясь ниже, к штанам… Стояк был каменный, какой еще ни одна девчонка не могла вытрясти голыми сиськами. — Я дам тебе еще. Марку, когда отсосешь. Ешку, когда трахну. — Мне завтра некуда пойти, — брюнет приподнимает голову, кокетливо склоняет её и улыбается. — Выебешь авансом? — Выебу, договорились. Это был наш самый длинный и продуктивный разговор за все время. Довольно кивнув, Чайка выпрямился и стянул с себя толстовку, которая была ему явно не по размеру. Как бы сексуально он не выгибался, стаскивая верх через голову, худобу и выступающие ребра было не скрыть. Тонкая грань эстетичного с болезненным. Сколько ему потребуется времени, чтобы перешагнуть её навсегда? Сейчас это не важно. Сегодня, в моменте, его тело прекрасно. Именно то, что я и хочу поиметь. За что я готов заплатить. Он позволил потрогать себя, насладиться видом, оценить товар. Пока мои руки скользили по изящным ребрам, его, покрытые тончайшими шрамами, ненавязчиво, но с трепетом возились с моей ширинкой. Ему не терпелось скорее получить свой кайф, который отныне не на халяву. Но он всем видом постарается показать, как ему нравится мой член, и как он дрожит от желания засунут его в себя, а вовсе не обещанный щедрый подгон. Рукой он справляется хорошо, а ртом еще лучше. Правда не думал, что он так может. Я затащил нас в центр кровати, а Чайка этого даже не заметил. Самозабвенно сосал, будто за этим и пришел — взять, как можно глубже и не подавиться. Но я не дал себе обмануться, да и Чайка бы не позволил забыть. Я остановил его за волосы, чтобы не перестарался, все равно ему не избежать этого члена. Чаечка улыбнулся и подсел ближе, открывая ротик и высовывая язык, замирая в ожидании. Черные ресницы опустились, слегка подрагивали от предвкушения. Да, его рвет на части, но Чайка хорошо держится. Когда этот парень не смотрел на меня и сидел так близко… Я уже хотел податься вперед, всего на пару сантиметров… Но не стоило этого делать. Эмоции здесь все испортят. Ему не нужен лишний козырь. Я достал свой «джокер» из ящика тумбочки и вложил цветастый квадрат на влажный язык. Чайка оживился. Вот так вот запросто он был счастлив и полон любви ко мне. Обманчиво легко, знаю, но когда он приблизился ко мне вплотную, я ничего не смог поделать, и он забрал лист с марками. Снял одну и приблизил её к моим губам. Я позволил ему вложить кислоту и себе на язык, чему парень был очень рад. Чайка долго смотрел мне в глаза, закинул руки на плечи и повалил меня на спину. Впившись губами в шею, он начал спускаться ниже и я ощущал каждый поцелуй на своей коже, до самой груди, пока сам я справлялся с его ремнем. Как только мои пальцы забрались под штаны, крепко хватаясь за мягкий зад — Чайка притормозил. Оставил последний поцелуй на ключице и послушно лег на спину. Он сам помог избавить его от ненужной одежды, демонстрируя все свое тело. Бледное, худое, сексуальное. — Как ты хочешь меня? Он спросил это, и я понял, что не смогу сдержаться, если он продолжит вот так смотреть, лежа подо мной, готовый и открытый для любых желаний, только скажи… Я молча перевернул парня на живот и, не долго копаясь со смазкой, вставил ему два пальца. Грубо, не оригинально, но иначе нельзя. Чаечка даже не пискнул, его устраивал любой исход, при котором в кармане его потрепанной толстовки появится розовая таблетка. По-быстрому разработав его, я распотрошил фольгу, натянул резинку и засадил. Тогда я услышал первый короткий стон. Чаечка не пытался купить меня наигранными вздохами, да и внутри него было приятно, но я чувствовал, что не первый там. Он привык к боли, хоть обе руки и вжались в простынь мертвой хваткой. Я налег на него всем телом и придавил рукой у шеи. Я был рядом и слышал каждый его вздох. Начал входить, пока не глубоко, но мне не терпелось зайти дальше, услышать еще один стон. Я до сих пор смаковал тот, первый. Под моей рукой его шея казалось кукольной, а в детстве я часто ломал игрушки, случайно. Все его тело содрогалось, отвечая на каждый толчок. Уперевшись рядом с его рукой, я мог чувствовать, как дергается простынь, собираясь под чужим кулаком, сжатым до белых костяшек. Каштановые волосы отливали шоколадом, но я уже успел насмотреться на их блеск издалека, сейчас они засыпали лицо парня. Я откинул их, чтобы продолжать наслаждаться тем, как он жмурится и жадно глотает воздух ртом. — Еще, давай еще… Бросил он это на выдохе, красный до шеи. А я принял это за личное оскорбление и тут же вставил ему до конца, чувствуя, что начал улыбаться. Да… Это оно. Наши влажные тела на секунду отлипли друг от друга. Брюнет выгнулся в спине и сладко промычал что-то невнятное, переходят на скулеж. Я не терял времени и выбил из него еще несколько признаний в любви к моему большому члену. Одно громче другого. Жилка на его шее бешено пульсировала. Но сам Чайка улыбался. Я тоже уже поймал кайф и легкость… Легко и приятно трахать его, оказалось. Лучше, чем я представлял. А представлял я этот день каждый раз, как видел Чайку на вписке. Каждую вписку, получается. Чем дольше ты меня игнорировал, тем сильнее мне хотелось… Ты всего лишь перепутал блондина, солевая ты шлюха. Это я был тебе нужен. Передо мной ты должен был расстилаться ковриком, а не перед ним. За это — никакой тебе пощады. Раньше надо было думать прокуренными мозгами. — Кха, кха… Хватаясь за горло он отполз к спинке. Весь красный, с синяками на шее. Сердечко наверняка шалит, дышит он часто, от пота ко лбу налипли черные завитушки волос. Но за глазами, как и прежде — пустота. Ты чуть не сдох, я запросто мог тебя задушить. Сломать тебя пополам будто ничего не стоит… Как только Чайка замечает, что я курю и пялюсь на него, он выдыхает все, что в нем скопилось по самое горло, долго и тяжело, прямо на глаза приобретая прежнюю свежесть и улыбку. И откуда в одном человеке столько сил давить собственное эго? Я лег рядом и протянул к розовым губам сигарету, они мягко обхватили её на одну хорошую затяжку. Конечно, я не стал спрашивать, курит ли он и что курит. Я все уже о нем знаю. И пусть его это не удивляет. Или он снова делает вид, что не удивлен… Да, самое время для разговоров, но мы проводим его в тишине. Когда я заканчиваю вторую сигарету, который не забывал делиться, чувствую себя отдохнувшим. — Я дам тебе сразу две, — поворачиваюсь я к нему, притягивая к себе за бледные бедра. — А ты будешь таким же добрым?.. Его рука задумчиво скользила по моей груди. Шутка, но с намеком. Карие глаза устремились к окну, побродили по комнате и только потом на меня. Вздох. Смотрит, как мокренький уличный котенок. Я понял, что ему больно, было и будет. И у меня кое-что болит, глядя на Чаечку подо мной. Оба плеча горели от впившихся ногтей. В реальности еще больнее, чем под кайфом, но в том то и дело, что сейчас мне плевать. Обе руки заняты тощими ляжками. Я вижу его лицо, сменяющееся то болью, то блаженством. Его взгляд блуждает, но то и дело мы выцепляем друг друга из общей кислотной цветастой массы вокруг. О, какая же это, блять, была ошибка… Я хочу злиться, но не могу. Я хочу выебать из него душу, но теперь это не просто глухие стоны и откровенные выкрики. Теперь я вижу, как ему плохо, и каждый раз замедляюсь от этого. Его лицо, больное, бледное, несчастное. И прекрасное. Вот, одна рука отпустила влажное от пота бедро, будто бы случайно соскользнула от сильного толчка. Такого сильного, что Чайка разодрал мне кожу на спине, но я ощутил лишь теплую кровь и никакой боли. Моя рука оказалась на его лице. Вязкая, бесконечная секунда и время окончательно остановило свой ход. Сосредоточение кайфа на пухлых розовых губах. Я слизал его языком, до конца, и проник за них, глубоко внутрь, где получил еще одну, чистейшую дозу. Он ответил взаимностью на поцелуй, забираясь пальцами в мои волосы. Я понял, что пропал. Когда я открыл глаза, то увидел то, чего и боялся. Хищный блеск. В мертвых карих глазах зародилось нечто. За туманом из расплавленных мозгов загорелось, как лампочка. Мысль. Он просек. Сам притянул меня к себе, за новым поцелуем, за очередным поощрением моей зависимости. Мы целовались и я стал нежнее. Я стал тупее по всем фронтам, как и острота моих чувств, и самообладание. Я просто хочу его, мою Чаечку, хочу, чтобы он был только моим, как можно дольше. Хочу контролировать его, выдавать ему столько, сколько нужно, чтобы он возвращался ко мне, каждый раз, ведь знаю — по собственной воле такого не случится. Ты зависимый халявщик, ты не чувствуешь ничего, кроме тяги. А я чувствую тягу к тебе. Так давай облегчим жизнь друг другу. Хотя бы временно. — Я приду к тебе в пятницу, — сказал он, натягивая джинсы. Я кивнул, щелкая зажигалкой. Можно сколько угодно было делать вид, что мне похуй, не смотреть на него, сосредоточится на тлеющем кончике папиросы. Но Чаечка уже начал ставить условия. Козырь перешел к нему в карман, вместе с платой, о которой мы договаривались. И вскоре он получит больше и будет повышать ставки. Будет проверять границы допустимого, насколько глубоко я в жопе, насколько все у халявщика в белом шоколаде. Может быть еще не так поздно. Я могу сыграть холодного и молчаливого, обычно не приходится стараться… Но перед тем, как уйти, в самых дверях, брюнет притягивает меня за шею и увлекает коротким, но запоминающимся поцелуем, долго отпуская мои губы, оставляя свое собственное послевкусие. Чайка улыбается мне на прощание, но уже по-другому. Может, он на самом деле не удивлялся своей удаче. Может, он вообще ни разу не удивился за сегодня. Потому, что изначально не путал двух блондинов. Флиртом с другим он точно целился в меня.