***
После завтрака Карл сразу отправился вниз к лифту, сказав напоследок, что к обеду его ждать не стоит. Да и к ужину, в общем-то, тоже… Флэр, побурчав, тоже ушла к себе, в комнату, что находилась на самом последнем этаже и была наиболее светлой и просторной, не заваленной всяким не нужным хламом, в отличие от остальных. Не нужным для Карла, разумеется… Куча стеллажей и навесных полок, уставленных баночками с красками, маслом и самодельными холстами — всё это было для девушки самым что ни на есть нужным. Здесь был порядок. Особенный, не подвластный привычной трактовке этого слова. Но какой-никакой порядок. Здесь она чувствовала себя уютно — в этом небольшом уголке безмятежности и тишины. Оглядевшись, девушка прошла вглубь, к небольшому столу, и вытащила из-под него поношенную сумку с нелепыми заплатками, а затем принялась аккуратно укладывать туда тюбики с красками и кисти, бережно замотанные в тряпочки, следом в сумке улеглась и небольшая деревянная палитра вместе с мастихином. — Кажется, я что-то забыла… — задумчиво протянула она, внимательно осматривая рабочий стол. Тут на глаза попалась маленькая стеклянная бутылочка, почти наполовину заполненная золотистой жидкостью — это было льняное масло. — Ах, да! Вот ты где! — воскликнула она, хватая пузырёк и кладя его внутрь. Убедившись, что ничего не забыла и положив сумку на стол, Флэр подошла к мольберту, стоящему у окна, и сложила его, поставив также рядом со столом. Она подошла к стене, где висело охристое шерстяное пальто, в котором она когда-то сюда приехала. Это было всего пять лет назад. Или шесть?.. А кажется, будто прошло несколько десятилетий. Она почти забыла свою прошлую жизнь (хотя по большей части из-за воздействия мегамицелия), и сейчас для неё дом — эта деревня со всеми её обитателями, эта фабрика со всеми её ужасами, Гейзенберг со всеми его тараканами. И всё же именно он был к ней по-настоящему добр (насколько мог), именно он не бросил на растерзание ликанам, а приютил в своём «маленьком» убежище, даруя ещё один шанс на жизнь. Флэр была ему благодарна… Она не любила вспоминать о прошлом, о том, что пришлось пережить, когда она очутилась здесь, напуганная и лишённая сил — очередной неудачный эксперимент матери Миранды. Это имя в стенах фабрики вообще было под запретом: девушка уяснила простое правило ещё в первые часы пребывания тут. Флэр мотнула головой, отгоняя непрошенные воспоминания: ей не хотелось портить сегодняшнее утро. Застегнула пуговки пальто, а затем укрыла горло шарфиком и надела старенькие кожаные сапожки. Спустя пару минут она уже шагала по петляющей между деревьев дорожке, держа путь на безызвестный утёс на краю деревни, откуда открывался невообразимый вид на окрестности. По обеим сторонам высокими столбами поднимались вверх раскидистые ели и стройные сосны; под ними росли густые кустарники, закрывая собой извилистые корни. Капельки воды, ещё не успевшие высохнуть после ночного дождя, блестели в редко попадающих на них лучиках солнца, переливаясь, словно жемчуг. Наконец оказавшись на самом верху, девушка расставила мольберт и скинула сумку на землю, становясь почти у самого обрыва. Да уж, дорога сюда действительно стоила потраченного времени. Крутой склон уходил вниз и скрывался среди густого тумана, плотной пеленой нависшего над болотом поместья Моро и постепенно рассеявшегося к верху, приближаясь к вершинам гор. Он окутывал ели и сосны, словно укрывая их мягким одеялом. А над горным хребтом, сквозь тонкую вуаль облаков светило тусклое солнышко. Воздух был свежим, но не холодным и приятно обволакивал лёгкие, насыщая живительным кислородом каждую клеточку организма. Флэр улыбнулась, ощущая умиротворение и единение с бесконечным океаном воздуха, каждой иголочкой сосны и капелькой воды. Ей было так хорошо, так легко. И вдохновлённая муза твердила ей начать, чтобы успеть запечатлеть прекрасный пейзаж на холсте. Не теряя больше ни минуты, она подошла к мольберту и начала… Частые мазки постепенно покрывали толстую холщевину. На ней со временем появлялись горы и деревья на них, начинающее выходить из берегов озеро и серые тучи. Она помнила, как в первый раз пришла сюда. Это место показал ей Карл когда-то давно, когда они в один из тех немногочисленных раз выбирались с фабрики, чтобы развеяться. Место отрешённой возвышенности и покоя. За работой прошёл час, затем другой… А Флэр всё также мешала жёлтый, синий и белый. Ещё немного синего, капелька льняного масла, готово — идеальный цвет и консистенция. Короткими мазками девушка вырисовывала пушистые ели на склонах гор, когда вдруг услышала позади себя отдалённый звук шагов и шелест веток. Она напряглась, откладывая кисточку на подложку, и подумала, что, наверное, идея пойти одной была не такой уж и удачной. Защищаться нечем, бежать некуда. Приготовиться морально? Но к чему? Тем временем шаги становились всё ближе. Паника внутри Флэр росла, а глаза судорожно бегали в просветах между деревьев. Пока среди них наконец не показался бежевый плащ. — Карл… — с облегчением выдохнула она и улыбнулась, но когда заметила его раскрасневшееся лицо и раздувающиеся от гнева ноздри, улыбка с лица тотчас пропала. Она прекрасно знала, чего стоит ожидать от разъярённого лорда Гейзенберга. И это был далеко не безобидный шлепок по попке. Мужчина широкими шагами приблизился к ней, хватая за плечо и больно сжимая. От него прямо-таки исходила угрожающая, пылающая красным аура. — Ты что вытворяешь, а?! — взревел он так, что вороны, сидящие на ветвях сосен, с пронзительным карканьем разлетелись в стороны. — Почему я должен искать тебя по всей фабрике и в итоге находить в нескольких километрах от неё?! — Я… — начала было она, но была грубо прервана: — Du dummes Mädchen! Ты хоть представляешь, сколько уродов Моро бродит здесь, поблизости?! Удивительно, что ты не напоролась ни на одного из них!.. Скажи мне. Скажи мне, моя дорогая, что я говорил тебе насчёт прогулок? Правильно! Спрашивать меня, идти только со мной, а лучше вообще не высовывать носа с фабрики. Запретный лес — это тебе не шутки! — с придыханием закончил он свою нравоучительную гневную тираду. — Прости меня, — прошептала Флэр, виновато глядя на него и чувствуя, как сдавливающая её плечо ладонь заметно ослабевает. Мужчина постепенно успокаивается, его дыхание выравнивается, а сердце приобретает размеренный ритм. Он потирает её плечо, но всё ещё недовольно хмурится. — Прости-прости! — быстро сказала девушка и порывисто обняла его, ныряя руками под расстёгнутый плащ и обхватывая Карла за мягкую талию. Зажмурившись, прижалась к сильной груди, ощущая только теперь, насколько холодно ей было до этого. А он такой тёплый. Как плюшевый мишка. — Я думала, что быстренько схожу и ты не заметишь… — проговорила она, всё ещё упираясь щекой в ткань хлопковой серой рубашки. — Я правда не хотела, чтобы ты переживал. — Ладно, — сдержанно ответил он, на самом деле млея под её прикосновениями. — На этот раз прощаю. Но если ещё хоть… — Клянусь! Теперь всегда буду спрашивать папочку, — отрываясь, чтобы посмотреть в глаза, но всё ещё держась за его талию, улыбнулась Флэр. — Может, раз уж мы в кои-то веки выбрались с фабрики, зайдём к Герцогу и купим что-нибудь к чаю? Типа… халвы?..***
— Хо, мои постоянные покупатели! — воскликнул толстяк, завидев приближающуюся парочку. — Лорд Гейзенберг, госпожа… — Он снял воображаемую шляпу и чуть поклонился, однако усмешка не сходила с его лица на протяжении всего короткого приветствия. — Здравствуйте, Герцог! — первой махнула ему девушка, обгоняя Карла и подходя ближе к повозке. Лорд же лишь сдержанно кивнул и, оказавшись рядом, пожал толстую сухую руку торговца. По привычке Карл закурил, оставаясь чуть в стороне, пока Флэр с энтузиазмом рассматривала товар, предоставляемый на импровизированной витрине. Здесь были, конечно, далеко не все товары мира, но всё-таки множество нужных вещей. Например, новенькие светодиодные лампочки, две штуки в наличии. Порой Флэр казалось, что этот здоровяк умеет читать мысли. Хотя, возможно, так оно и было?.. — Нам как раз нужны такие, а то в коридоре чёрт голову сломит, — рассматривая лампы, усмехнулась девушка, заправляя за ушко растрепавшуюся прядку волос, и, заговорщически посмотрев на Герцога, тише добавила: — Но он, — кивнула в сторону лорда, — никак не может поменять две несчастные лампочки, представляете? А ещё ведь называет себя инженером!.. Герцог хохотнул, но ничего на это не ответил. Карл же, выпуская очередную порцию серо-жёлтого дыма, только закатил глаза. Тем временем взгляд Флэр упал на пирожные, аккуратно сложенные друг на друга в небольшой корзиночка и укрытые кружевной салфеточкой. С ягодным желе из облепихи, смородины и черники — они выглядели такими аппетитными. — И ещё вот эти пирожные, — указав пальчиком на лукошко, сказала она. — Вы ведь готовите их сами, да? — Разумеется! — заулыбавшись, ответил тот. — Всё дело в яйцах. Понимаете ли, важна температура. Если они будут слишком холодными, то тесто может стать тяжёлыми, и тогда булочки не получатся такими мягкими, — плавно жестикулируя руками, разъяснял мужчина. — Также я всегда вбиваю их постепенно. У меня есть прекрасный венчик из нержавеющей стали. Приобрёл его у одного моего знакомого торговца из Франции. Он тоже много готовит, но… на более профессиональном уровне. Мне до него далеко, — стеснительно пожав покатыми плечами, сказал он. — О, попробовали бы вы его муссы! Они буквально тают во рту. Как-нибудь я обязательно привезу для вас парочку. Вы не пожалеете, обещаю! — Спасибо, Герцог, — улыбнулась Флэр. — Это очень мило с вашей стороны. Сзади послышалось невнятное кряхтение и шелест одежды. Девушка посмотрела на Карла через плечо, но за непроницаемыми линзами окуляров сложно было разглядеть глаза. — Тебе что-нибудь нужно, медвежонок? — И она могла бы поклясться, что увидела сверкнувшую золотистую радужку и услышала недовольное бурчание. — Может быть, сигары? Гейзенберг подошёл к повозке и, вытащив из кармана мешочек лей, положил его перед торговцем. — Этого достаточно? — невозмутимо спросил он. — Полагаю, что да, — ответил тот, складывая ладони вместе и обворожительно улыбаясь. — Точно не желаете чего-нибудь приобрести? — Точно, — буркнул Карл и, сложив лампы в холщовый мешок, сказал Флэр: — Пошли уже. Девушка подхватила со столика лукошко и дружелюбно улыбнулась торговцу. — До встречи! И спасибо вам за пирожные! — Довольный клиент превыше всего, — помахал он на прощание. — Приходите ещё! Держа корзинку двумя руками, Флэр посеменила за Карлом. Скользкая тропинка уходила вверх, ведя прямо к большому каменному мосту. Где-то вдалеке шумели ликаны и гаргульи — звуки, уже ставшие привычными, но по-прежнему пугающие как в первый раз. Девушка помнила о встречах с ними и была рада, что не превратилась в одно из этих бесчеловечных созданий. В какой-то степени ей повезло. Хотя трудно назвать везением жизнь в глухой деревне в горах Румынии… Слабые порывы ветра разгоняли жухлые листья, которые опадали на землю и впечатывались в липкую грязь. Со стороны леса вновь раздался дикий рёв, отчего Флэр вздрогнула и ускорила шаг, наконец полностью догоняя мужчину, только когда они оказались около моста. Он шёл размеренными, широкими шагами, держа на одном плече сумку с инструментами Флэр, а на другом — мешок с лампами. — Прекрасный сегодня день, — довольно выдохнула она, поравнявшись с ним и оглядывая пейзаж, простилающийся сбоку. Внизу громыхала полноводная река, омывая мёрзлые берега, покрытые увядшей травой, и утекала куда-то между гор, сливаясь с плотными туманом. Ей не ответили. — Но ты, разумеется, так не думаешь… — Представь себе. — Да ну, брось… Всё ведь в порядке. К тому же, для ликанов я вовсе не удачная добыча. Жители деревни куда вкуснее и… живее меня. Они скорее будут охотиться на них, чем на полумёртвую тушку где-то на отшибе деревни, м? Разве я не права? — Мы это уже обсуждали, — только и ответил мужчина, без особых усилий отпирая гигантские ворота и пропуская девушку вперёд. — Подумаешь, какие мы обидчивые… — проходя мимо, пробубнила она и, придерживая корзинку одной рукой, легонько стукнула его кулачком в нижнюю часть живота, обтянутого тканью рубашки. Говорят, что противоположности притягиваются. Ровно как и магниты с разными полюсами. Потому что дополняют друг друга, создают единое целое. Такие люди друг для друга нечто новое, неизведанное, то, что хочется постичь. Однако сложно сказать, преследовали ли Карл и Флэр эти цели в начале своего знакомства. Унижения, споры и оскорбления — защитная реакция, которую активно использовал каждый в первые недели (или даже месяцы) и которая в дальнейшем сошла на нет, потому как в ней просто не было необходимости. Но что заставило их изменить своё отношение? Влечение? Животные инстинкты? (Бред). Или нечто большее, о чём до этого ни один не думал? Всё проще. Осознание, что их судьбы на самом деле очень похожи, что они могут друг другу помочь и не дать утонуть в пучине безумия проклятой деревушки… Потому что человеку нужен человек, пускай вместо сердец у обоих уродливый паразит, напоминающий о своём существовании ежедневно.***
В операционной пахло дымом, маслом и металлическим запахом крови. Весь этот смрад резко ударил в нос, стоило Флэр переступить через порог. Инстинктивно девушка поморщилась, закрывая за собой дверь, и прошла вглубь комнаты, посреди которой на длинном столе лежал труп (по крайней мере, она так думала), освещаемый режущим глаза, белым светом большой круглой лампы, подвешенной к потолку. Над «пациентом» склонившись стоял Карл и аккуратно вставлял в то место, где должно было быть сердце, миниатюрный каду-реактор. В зубах он держал сигару, и пепел с неё кружась опадал прямо на тело. Он был в очках, защищающих болезненно-чувствительные глаза от яркого света, и Флэр не могла видеть, посмотрел ли он на неё. Девушка, старательно преодолевая нарастающий в груди страх, подошла к письменному столу у стены и, отодвинув бумаги с чертежами и заметками в сторону, поставила поднос с ароматно пахнущей едой. Неожиданно труп, лежащий на столе, дёрнулся, заехав Карлу прямо по челюсти и выбивая из зуб сигару. Та упала на пол, покатившись к ногам Флэр. — Блядь!.. — вскрикнул он, с силой укладывая руку будущего монстра на место. — Вот же сука! — И снова принялся прикреплять реактор. Каду редко начинает проявлять себя сразу после пересадки, до того, как по телу пропустят электрический заряд, но, видимо, сегодняшний раз стал исключением. Флэр подняла сигару и, чуть отряхнув её, затянулась. Едкий дым проник в лёгкие, а никотин ударил в голову. Да уж, товар Герцога не зря считается лучшим. А такие сигары и в обычном мире достать проблематично. Ещё несколько минут мужчина возился с телом, упорно не обращая внимания на Флэр, стоящую облокотившись на стол. А затем отошёл к рукомойнику в углу и принялся отмывать руки, чуть ли не до локтей испачканные в крови. Флэр посмотрела на операционной стол: тело, совсем недавно наверняка бывшее человеком, было изуродовано до неузнаваемости. Вместо одной из рук был огромный бур, заместо глаз обыкновенными болтами прикреплено оголовье, считывающее нервные импульсы, а отдельные куски плоти и вовсе сшивались строительным степлером. Это было поистине жуткое зрелище, и девушка знала не понаслышке, насколько опасным может быть нахождение рядом с этими монстрами. Обогнув операционный стол по как можно большему радиусу, она приблизилась к Гейзенбергу. Холодная родниковая вода стекала с покрытых тёмными волосками рук, мешалась с кровью и утекала через слив. Мужчина повернул кран и взял с крючка полотенце, поворачиваясь к Флэр. — Я принесла обед, — негромко сказала она, выдыхая дым в сторону и вручая сигару обратно Карлу. — Точнее, ужин. А то ты сидишь здесь безвылазно уже четвёртый час… Он наконец уловил пряный запах специй и тушёного с овощами мяса, стремительно расползающийся по комнате: что-что, а готовить эта женщина умела не хуже Герцога. В животе предательски заурчало, что не ускользнуло от слуха Флэр. Девушка тепло ему улыбнулась, поднимаясь на цыпочки и оставляя на щетинистой щеке лёгкий поцелуй. — Покушай, медвежонок, — добавила она и собиралась уже уйти, но мужская рука, нежно упавшая на талию, остановила её. — Хватит уже… — прохрипел он, второй рукой беря сигарету и откладывая её на стол. — Что хватит? — не переставая улыбаться, спросила девушка, смотря на него снизу вверх и невинно хлопая ресницами. — Ты прекрасно знаешь, о чём я, — ответил мужчина, резким рывком притягивая её ближе. Разумеется, она знала. Но кто же упустит возможность насладиться румянцем, появляющемся на этих вечно бледных щеках, учащающимся дыханием и весьма однозначной реакцией? Флэр усмехнулась, облизывая пересохшие губы, и, упираясь ладошкой в сильную грудь, скрытую рубашкой, проговорила: — От тебя за километр несёт кровью и потом, — демонстративно поморщила носик, — перед тем, как идти спать, будь так добр, заскочи в душ. В ответ его пальцы только сильнее сжались на девичьей талии, а один из уголков губ поднялся в ухмылке, обнажая острый клык, сверкнувший в полумраке. — Я буду очень добр… — промурчал он, другой рукой заправляя за ушко девушки прядку белокурых волос и склоняясь к её шее. Мягкие поцелуи медленно покрывали тёплую кожу, пахнущую едва ощутимым запахом мыла и полевой мяты, которую она обычно добавляла в чай. — И очень нежен… Удивительно, как суровый большой дядя, безжалостно собирающий из трупов монстров и без особого труда способный сразиться с целым отрядом бронированных ублюдков, наедине с Флэр превращался в милого плюшевого мишку. В такие моменты даже его ухмылка была беззлобной и по-настоящему искренней, а серые глаза наполнялись нежностью и любовью, с которой он уже давно не смотрел ни на кого другого. И пускай из уст обоих не было слышно слов об этом высшем чувстве, каждый прекрасно знал, насколько важен друг для друга. Молчаливые взгляды и поступки говорили сами за себя, большего им и не нужно было… Поцелуи Карла становились настойчивее, и он, с лёгкостью подхватив девушку под бёдра, усадил её на комод, стоящий у стены. Флэр ахнула, цепляясь за крепкую шею и чувствуя, как соски под тканью платья заметно напрягаются, когда мужские руки ласково сминают их. — Может, не здесь? — томно дыша, полушёпотом спросила она, аккуратненько снимая с него очки и откладывая их в сторону. Ей хотелось видеть его глаза. — Ты серьёзно хочешь сейчас подниматься на самый верх? — отвечая вопросом на вопрос, сказал Карл, неспешно расстёгивая крошечные пуговки её платья. — Или тебя что, смущает этот, — кивнул в сторону операционного стола, — бедолага? Так ты не переживай, он всё равно мёртв, ему до лампочки. — Нет, я просто… — поникнув, пробормотала девушка, устремляя взгляд за его спину, где лежало безжизненное тело. Гейзенберг отвлёкся, теперь внимательно глядя на погрустневшее лицо Флэр. Он прекрасно помнил тот день, когда ей пришлось впервые встретиться с созданными им монстрами один на один, и эта встреча оставила на ней неизгладимый отпечаток в виде уродливого шрама, пересекающего грудь и верхнюю часть живота. В тот день она потеряла много крови, а он чуть не потерял её. Такое не может просто забыться. Перед глазами Флэр неизменно возникло одно и то же воспоминание о том, как она бежит по тёмным подземельным коридорам фабрики, петляя, словно в лабиринте, как впереди возникает монстр с буром вместо руки, как он стремительно надвигается на неё, как искры летят в стороны, когда он промахивается, попадая в кирпичную стену… Тем временем ладонь Карла легла на скулу девушки, с нежностью очерчивая линию челюсти, и обратила её личико на себя, прогоняя пелену страшных воспоминаний. Всё внутри него болезненно сжималось, когда он видел её такой: напуганной и потерянной. — Всё в порядке, — прошептал он, успокаивающе поглаживая большим пальцем нежную кожу её щёчки. — Он даже не дёрнется, уверяю тебя. По крайней мере, без моего разрешения. А даже если попробует, я тут же прикончу его. Тебе нечего бояться, слышишь? Флэр рассеянно кивнула, вновь взглянув на мужчину перед собой: он по-прежнему обеспокоенно смотрел на неё. И ей вдруг захотелось ощутить его ближе: было так страшно чувствовать себя в одиночестве здесь, на этой огромной фабрике. А потому она придвинулась чуть ближе к краю и обняла его, прижимаясь к плечу и действительно чувствуя себя намного более защищённой. Такой тёплый, большой и мягкий, с ним ей было спокойно. — Спасибо… — прошептала она, прикрыв веки. Карл не ответил, продолжая медленно поглаживать её по спине. Быть для кого-то значимым — вот что важно. В безмятежных объятиях прошло несколько минут, прежде чем из-за двери, ведущей в складское помещение, внезапно раздались непонятное копошение и скулёж. Девушка насторожилась, прислушиваясь. Показалось? Но вдруг невнятное мычание раздалось снова. Флэр подняла голову, вопросительно глядя в сторону двери, а затем на Гейзенберга. — Что там? — спросила она. — Да… — протянул мужчина, уводя взгляд в сторону, — наверное, шахтёры снизу копошатся. Ерунда. Но звук повторился, и девушка поняла, что он определённо разносился именно из-за той двери. Уперевшись ладошкой в грудь мужчины, она спрыгнула с комода, попутно застёгивая пуговички платья. За спиной раздался протяжный вздох, а мычание за дверью становилось отчётливее и громче. Флэр подошла ближе и нажала на ручку двери, открывая её. Спустя мгновение перед ней предстала странная и неожиданная картина: прямо на полу лежал человек в тёмно-зелёной куртке и грязных рабочих джинсах, со связанными за спиной руками и ногами, но самое главное — на голове его был холщовый мешок, а рот наверняка заткнут. В ужасе девушка повернула голову в сторону Гейзенберга, как ни в чём не бывало закуривающего сигарету. — Как это понимать?..***
— Кто это? И что здесь делает? — сердито продолжала задавать вопросы Флэр, хотя, в общем-то, догадывалась, что происходит, однако ей до последнего не хотелось верить в это. Казалось, они прояснили этот вопрос и расставили все точки над «Ё» ещё давно, поэтому она не понимала, почему Гейзенберг берётся за старое. Девушка, оставляя дверь открытой, в несколько шагов преодолела расстояние между собой и Карлом, расслабленно курящим, оперевшись на комод. Его внешнее спокойствие и невозмутимость начинали раздражать. «И зачем он снова это затеял?» — спросила она себя, останавливаясь рядом с мужчиной и выхватывая сигарету из его руки. Посылая гневный взгляд в непроглядные линзы окуляров, Флэр демонстративно бросила окурок под ноги, растаптывая тот носком сапога, и это действие тотчас заставило Гейзенберга напрячься и инстинктивно дёрнуться в мимолётном порыве схватить мелкую выскочку, но в последний момент он сумел остановить себя, справедливо решив не усугублять ситуацию. — Отвечай… — придвигаясь к нему ближе, почти что угрожающе прошептала девушка, вовсе не страшась прерывистого дыхания и сверкающих за тёмными линзами глаз. В тот момент она, конечно же, отчётливо осознавала, что играет с огнём, однако этот огонь особенный. Особенный для неё, потому что не смеет её кусать. И это позволяло ей быть смелой рядом с ним. — Кто это?.. — неустанно спрашивала она, глядя на него снизу. Со стороны выглядит забавно, как шпиц тявкает на овчарку. При других обстоятельствах Карла это даже возбудило бы, но не сейчас. «Кажется, эта маленькая собачонка слишком многое себе позволяет. Не пора ли её приструнить?» И всё же он гонит такие мысли из головы, ему незачем принижать её. — Человек из деревни, — тоном, подобным её, отвечает мужчина, складывая руки на груди. Так он выглядит ещё внушительнее в сравнении с маленькой Флэр. — И зачем он здесь? — нисколько не робеет она. Карл прищуривается так, что у внешних уголков глаз появляются морщинки, и молчит. У него совершенно нет желания что-то ей объяснять, а ещё больше не хочется выяснять отношения снова, чтобы избежать ненужных разборок, но, в конце концов, он понимает, что это неизбежно. — Зачем?.. — вновь наступает Флэр, и Карл сдаётся, даже не пробуя увести разговор в сторону: всё равно бесполезно. — Для эксперимента. Он сам согласился. Сказал, ему всё равно недолго осталось влачить свою жизнь в этом захолустье. Так что, — Флэр отошла в сторону, упирая руки в бока, — всё было добровольно. Я никого силой сюда не тащил. — Да? Правда? И почему же он тогда связан? — шипит она, указывая в сторону незнакомца, лежащего на полу. — В целях безопасности, разумеется. — Чистая и совершенно не прикрытая ложь. — Тебе ли не знать, как легко заблудиться в этих лабиринтах?.. — Выгибая бровь, он делает шаг ей навстречу. Тон беззлобный, но задевает по больному. — Как много здесь опасных механизмов? И… моих незавершённых творений, ждущих своего часа? Вряд ли он будет соблюдать технику безопасности. Ты ведь не стала, да, дорогая? Флэр нахмурилась, старательно отгоняя возникающие в сознании воспоминания, и взглянула на него по-прежнему смело. Вот что ему так нравилось в ней — эта безграничная, глупая смелость, совершенно никому ненужная. Он прекрасно знал, чего ей стоило избавиться от вечно появляющихся панических атак при виде тёмных коридоров фабрики, при режущем звуке заводящейся пилы. Потому пользовался этим, стараясь сделать так, чтобы она сама ушла отсюда. Но это, к его сожалению, не сработало. — Я рада, что ты так заботишься о людях, — ядовито произнесла девушка, пропуская его вопросы мимо ушей. — И всё же попрошу не увиливать от темы. Я не дура и понимаю, для чего он тебе понадобился. Но пойми… он живой человек! Нельзя вот так просто взять и… — Она обернулась на труп, лежащий на столе. Внутри в мгновение вспыхнула ярость, которую девушка сдержать не смогла. — Ты хочешь сделать это, — кивнула на монстра, — с живым человеком?! Чёртов Франкенштейн! Совсем выжил из ума?! Провоцирует. Не специально. Но провоцирует его на грубость. — Прекрати орать, истеричка! — подлетев к ней и схватив за предплечье, крикнул он. — И не суй свой нос куда не надо! Его глаза чуть ли не искрятся, а из носа почти валит гневный пар. Но Флэр не даёт слабину: она смотрит на него уверенно, сомкнув челюсть от боли и глубоко дыша. — Ты не можешь кромсать живых людей… — размеренно и спокойно, разделяя слова, сказала она, выдерживая яростный взгляд. — Я тебе не позволю. Ведь тогда, скажи на милость, чем ты лучше той, с кем хочешь поквитаться? Чем ты лучше Миранды, м, дорогой? Вопрос, который она задавала ему и раньше при почти схожих обстоятельствах и к которому сегодня они возвращаются вновь. Волна гнева спадает так же быстро, как появляется, и Флэр уже ведёт себя спокойнее. Она старается. И от этого Карл тоже постепенно приходит в себя. — Новый тип солдат может стать совершенным, если эксперимент пройдёт удачно, — настаивает он на своём. Конечно, Гейзенберг мог бы просто не слушать её, выгнать отсюда и больше не возвращаться к обсуждению с ней своих планов, но отчего-то ему непременно важно, чтобы она ему верила, чтобы доверяла и следовала за ним добровольно, поэтому он хочет убедить её в том, что то, что он делает, действительно имеет огромное значение и сможет сильно продвинуть его в исследовании «подарочка» матери Миранды. Мужчина ослабляет хватку, только сейчас замечая, что чересчур сильно сжал её предплечье, наверняка до боли. Теперь он почти мягко держит её за руку и шумно вздыхает, прежде чем снова заговорить: — Всего один такой солдат будет стоить целого отряда нынешних. Только представь, какая сила тогда будет в моих руках? Чего я смогу добиться, если всё получится… Понимаешь? Я навсегда избавлюсь от этой сучары, она даже не успеет ничего понять, как всё будет кончено… — Он прямо-таки вспыхнул воодушевлением и решимостью. — То есть, по-твоему, убивать невинных людей ради того, чтобы клепать солдат для своей «великой армии», — это нормально? — нахмурилась Флэр, высвобождая руку из его хватки и не встречая при этом сопротивления. — Разве цель того стоит? — Я похож на садиста? — изумлённо спросил он. — Конечно, это… это большая жертва, но… что мне делать? Я не могу уйти отсюда, не могу позволить этой пернатой суке и дальше безнаказанно устраивать «зоопарк в горах». Я должен сразиться с ней и просто обязан победить. — Его челюсть скрипнула, когда мужчина, отведя взгляд, в очередной вспомнил обо всех тех ужасах, что ему пришлось пережить благодаря Миранде. Он снова посмотрел на девушку перед собой. — Больше ничего не остаётся. Разве я выбирал такую жизнь, Флэр? Думаешь, я хочу ковыряться в трупах? Думаешь, мне всё это нравится? Да я бы с удовольствием валялся на пляже где-нибудь в Италии и пил вино, а не местную парашу! — Его голос сорвался на крик, и это не предвещало ничего хорошего. Он глубоко вздохнул, взъерошив волосы пятернёй, и, покачав головой, сделал шаг назад, разворачиваясь. Ему вновь требовался никотин, а лучше — что-нибудь покрепче, потому что разговаривать на подобные темы на трезвую голову — то ещё испытание. Но под рукой только пачка сигарет, и он достаёт её, чиркает зажигалкой и закуривает. Становится легче. — Пойми же, без него нам… — оборачиваясь, продолжил он, но обнаружил, что девушки нет. — Флэр? — спросил в пустоту и быстрыми шагами подошёл к складской двери. Та, опустившись на колени, сидела на полу и развязывала руки несчастного старика. Это оказался один из рабочих водохранилища, девушка не знала его лично, однако видела несколько раз в деревне, куда наведывалась иногда с разрешения Карла: порой ей, в отличие от «безумного учёного», было чуть ли не жизненно необходимо почувствовать себя частью хоть какого-нибудь общества. — Что ты… — начал было мужчина, выдыхая дым, но девушка перебила его. — Он всё ещё дышит, но без сознания. Наверное, из-за дефицита кислорода. Зачем вообще нужно было оставлять его в мешке? — повернув голову в сторону Гейзенберга, спросила она. — С ним всё будет в порядке, он крепкий мужик, — бесстрастно ответил Карл, приближаясь к ней и присаживаясь на корточки рядом. — Послушай, ты ведь отлично знаешь, зачем я всё это делаю. Мне не столько важно убить Миранду, сколько спасти… тебя. Я хочу освободить тебя. И себя тоже. Избавившись от суки, мы станем по-настоящему свободными. Спустя столько лет… И это была правда. Разве что-то может быть важнее свободы? Ответ на этот вопрос, пожалуй, одинаков не для всех. Но для Карла, кому свобода могла являться только в самых несбыточных сновидениях, была словно запретный плод Эдема, такой желанной и в то же время недосягаемой. А чувство мести лишь подпитывало азарт. Флэр развязала бедолаге руки и ноги и вынула изо рта тряпку. Поверить, что он согласился прийти сюда добровольно, было уже слишком сложно, но она решила больше не поднимать этот вопрос, а перейти сразу к сути. Девушка поднялась, и Карл вместе с ней, вновь затягиваясь и ожидая, что она скажет. Она вышла из кладовки, задумавшись и зачёсывая волосы назад, а затем присела на стул, закидывая ногу на ногу и складывая руки на груди. Гейзенберг встал рядом, опираясь на комод и продолжая курить несчастную сигарету. — Тебе необязательно создавать новый прототип этого твоего солдата, — продолжила девушка. — Ведь у тебя и так есть целая армия… — …тупорылых мертвецов, — закончил он за неё. — Да, но этого недостаточно. — Ну, можно ведь найти союзников, — неуверенно начала она, подняв на него глаза, — кого-то не из деревни. Изо рта Гейзенберга сам собой вырвался истерический смешок: это ведь было немыслимо. «Она вообще понимает, о чём говорит?» — Каким образом, позволь спросить? Как только покину пределы деревни, Миранда настигнет меня. У неё ведь с нами особая, — фыркнув, показал кавычки пальцами в воздухе, — связь. Или ты забыла? — Нет. Конечно… — потупив взгляд, ответила девушка. — Мы можем попросить Герцога, например. — Чего?! — чуть ли не подавившись дымом, воскликнул Карл. — Этого продажного шута на таратайке? Ты в своём уме, Флэр? Блядь, да ты, видно, издеваешься надо мной! Вездесущий, всезнающий жирдяй! Предаст при первой же возможности. — Он нервно прошёлся по комнате, обдумывая её предложение, но затем снова остановился у комода, туша окурок в пепельницу. — Ни за что… — добавил тише. Девушка поднялась, подходя к нему вплотную и кладя ручки на широкую вздымающуюся грудь. Характер Гейзенберга был взрывным, а поведение непредсказуемым, однако абсолютно точно Флэр знала одно: он не был монстром, способным просто так забрать чужую жизнь. Она прожила с ним достаточно, чтобы понять, когда стоит остановиться и дать ему время побыть наедине со своими мыслями. — Ладно, медвежонок… — ласково проговорила она, глядя на него снизу вверх. — Не кипятись. — Грустная улыбка озарила её милое лицо. — Нет значит нет, найдём другой путь. — Карл устало выдохнул, чуть поворачивая голову в сторону, но девичья ладошка, невесомо коснувшаяся щетинистой щеки, мягко повернула её обратно. — Но ты подумай над этим, хорошо? Если хочешь, я сама могу поговорить с Герцогом. Уверена, он сможет помочь… — Девушка поднялась на носочки, коротко целуя его в кончик носа, а затем кивнула в сторону письменного стола, где по-прежнему стояла еда, уже наверняка успевшая остыть. — И покушай обязательно, — добавила она, прежде чем развернуться и выйти из операционной. Оставшись наедине с самим собой, Гейзенберг, стукнув по столешнице комода кулаком, приглушённо выругался. Флэр была чертовски права: убивая людей, он уподобится «своей пернатой мамочке». А этого никак нельзя было допустить. Ведь тогда чем он лучше её?..***
Вечер постепенно близился к ночи. За окном стремительно темнело, и туман заволакивал пригорок у фабрики, ползя между тёмными очертаниями полуразобранных автомобилей и танков второй мировой, а луна, бледным диском висящая в небе, терялась среди облаков, лишь тусклым сиянием освещая горный хребет, за которым пряталась безымянная румынская деревушка. Флэр сидела в кресле у окна и, укрывшись пледом, читала книгу, взятую из библиотеки местной знахарки Ленуты. Не то чтобы этот вечер как-то отличался от многих других, но сегодня девушка была обеспокоена разговором в операционной: ей не терпелось узнать, что решил Гейзенберг. И всё же где-то в глубине души она почему-то знала, что он прислушается к ней и даже согласится. Снова. Чайник на плите протяжно засвистел. Флэр нехотя выбралась из тёплого кокона и, всунув ножки в тапочки, поспешила выключить газ. Затем достала маленький стеклянный чайник, мешочек с чаем и травами и, заварив ароматную смесь, поставила его на столик, накрыв милой грелкой в виде котика, вышитого ею в один из таких одиноких вечеров. У неё были вкусные пирожные, купленные накануне у Герцога, которые, стоя на кухонной тумбе, ждали своего часа. Взяв корзиночку в руки, она вдруг заметила у двери мешок с лампами и вспомнила, что хотела поменять сегодня дурацкие груши в коридоре. Поставив пирожные на столик рядом с чайником, Флэр взяла мешок и решила заняться этим, пока заваривается чай. Захватив маленькую лестницу, она пошла к коридору. — Х-х-х… — кряхтела девушка, с трудом дотягиваясь до лампы и выкручивая, — неужели так сложно?.. Как возиться со своими… к-хе… солдатами, так это — пожалуйста, время всегда найдётся! А поменять две… к-хе… несчастные лампочки — это нет, нужно собраться с мы-ы-ы… — Старая лестница пошатнула, ещё мгновение — и Флэр точно грохнулась бы на бетонный пол, если не о железные перилла прямо головой, однако крепкие руки, вовремя подхватившие её под спину, не дали этому случиться. — Вот ведь… Я же сказал тебе, что поменяю грёбаные лампочки! — ставя её на ноги, процедил Карл, так вовремя возникший сзади. Девушка, поправив платье, только пожала плечами и протянула: — Две-е-е недели тебя просила… — Она озорно улыбнулась, вновь собираясь забраться на лестницу, но мужчина выхватил лампу у неё из рук и, закатив глаза, полез сам. — Что за упрямая женщина… — пробухтел Карл, выкручивая лампу, но Флэр могла поклясться, что в тот момент он вовсе на неё не злился. Последние месяцы он особенно закрутился с созданием монстров и усиленной разработкой нового прототипа, будто знал, что времени остаётся слишком мало, что совсем скоро всё должно будет решиться. Конечно, у него был план. Однако чаще всего планы имеют свойство работать неправильно. Нужно было придумать запасной или на крайний случай — путь отступления. — М-м-м… — неуверенно начала Флэр, подавая ему лампу, — тот старик… он всё ещё здесь? — спросила девушка осторожно. — Наверняка уже на подходе к деревне, — невозмутимо ответил Гейзенберг, чем вызвал на лице Флэр счастливую улыбку. Всё-таки ему небезразлично её мнение…***
— Всё читаешь? — спросил Карл, входя в их общую с Флэр спальную комнату. — Квантовая физика, надеюсь? — с усмешкой поинтересовался он, подходя к шкафу и доставая оттуда чистую одежду. Девушка подняла голову в его сторону: мужчина стоял к ней спиной, а из одежды на нём было только полотенце, завязанное на бёдрах. Её взгляд заскользил вверх, по массивной спине и мокрым волосам, с которых всё ещё стекали капельки воды. Широкие плечи и мускулистые руки, исчерченные многочисленными шрамами, — всё это было её. — Дракулу Стокера. В оригинале, между прочим, — ответила она. — О, у нас тут есть свой «Дракула». Та ещё стерва… — фыркнул Карл, роясь на полках и переворачивая все аккуратно уложенные Флэр стопки одежды. — Никто не идеален. Леди просто выросла в другое время, — парировала Флэр, вновь устремляя взор в книгу. — Вот только не надо делать из неё страдальческую душу!.. Ты просто не знаешь, не видела, какими мерзостями эта сука занимается в своих кровавых подвалах. Не сравнится с безобидными коридорами моей фабрики! Девушка только усмехнулась и ничего не ответила. Ей доводилось бывать в замке госпожи Димитреску всего раз и совсем не долгое время, когда они вместе с Карлом были у неё на званом ужине всей немногочисленной семейки Миранды, который Альсина устраивала специально, чтобы угодить своей «любимой мамочке». Но даже за этот короткий промежуток Флэр сумела понять, что Леди не была злом во плоти, какой её описывал Карл. Да, она не слыла образцом благородства и доброй воли, но у неё были принципы и устойчивые жизненные убеждения, что, между прочим, немаловажно. Девушке не удалось найти с ней общий язык, хотя она особо и не пыталась, потому как внимания на неё почти никто не обращал, считая вовсе не достойной их общества. Думать об этом сейчас не хотелось, и Флэр вновь взглянула на Гейзенберга, по-прежнему стоящего к ней спиной. Раньше она бы и не обратила внимание на такого мужчину. И дело не в том, что ей нравились загорелые блондины с идеальной кожей, скорее, для неё это просто не было таким жизненно важным — иметь с кем-то любовные отношения. Однако с тех пор, как она по глупости приехала в проклятую деревню и поселилась на этой фабрике, многое изменилось, в том числе и её взгляды на мужчин. Карл Гейзенберг порой был слишком грубым, упрямым и своенравным, а Флэр умела идти на компромиссы и отвечать ему теплом, которое заледеневшая душа так жаждала. Вот так и получилось, что они, будто две детали одного механизма, идеально гармонировали вместе. Строчки сливались перед глазами, когда девушка погрузилась в собственные мысли и вдруг услышала тихий шёпот со стороны мужчины. — Пару десятков… И где здесь пару десятков?.. — спрашивал он сам себя, смотрясь в зеркало, вставленное прямо в одну из дверей шкафа. Да уж, за последние пару лет Карл значительно прибавил в весе, так, что пуговки рубашки с трудом сходились, а ткань жалобно натягивалась. И если его руки, в следствие постоянной работы, были в форме, то всё остальное тело утратило свой первозданный вид. А ведь когда-то у него был почти идеальный пресс и ни грамма лишнего жира. Но сейчас всё это в прошлом. Не то чтобы его волновало то, как он выглядит… Ведь, в конце концов, он столького добился, что переживания насчёт внешнего вида должны казаться незначительными. И всё же, когда Флэр зачем-то снова упомянула это сегодняшним утром, Карл не мог не задуматься: может быть, ей противно и таким образом она пытается намекнуть, что было бы неплохо скинуть пару лишних кило? «Что за ерунда?» — ответил он сам себе, хмурясь. — «Она не такая…» — Его взгляд сам собой переместился с рассмотрения собственного тела в зеркале на девушку на заднем плане, лежащую в кровати. На ней был только хлопковый топ, сквозь ткань которого проглядывались маленькие, затвердевшие от прохладной температуры сосочки, и такие же трусики. Она полусидела, оперевшись спиной о изголовье кровати, и читала. Взгляд Карла заскользил от аккуратных стоп, сведённых вместе, поднимаясь выше по стройным ножкам к бёдрам и узкой талии и задерживаясь на небольшой, спелой груди. Молочную кожу усеивали многочисленные маленькие родинки, и милое лицо, сейчас умиротворённое, обрамляли светлые волосы, мягкими волнами опадавшие на хрупкие плечи. «Прекрасна», — пронеслось в голове мужчины, когда девушка вдруг взглянула на него, явно расслышав то, что он сказал ранее. Флэр хохотнула, умилившись. Было странно и немного забавно видеть, что его, оказывается, задели её утренние слова о лишнем весе. — Я ведь пошутила, медвежонок, — поспешила сказать она, и Карл ощутил прилив нежности. — Может быть, всего десяток, не больше… И только слова успели слететь с её губ, как свет неожиданно погас. Комнату озарили тусклая луна, светящая сквозь грязное окошко, и свет с фабрики, сочащийся через щёлку закрытой двери. Девушка улыбнулась, откладывая книгу на тумбу около кровати, и в предвкушении устроилась поудобнее, когда вдруг почувствовала, как матрас прогнулся под весом мужчины, как он навис над ней, уперевшись руками по обе стороны и обдавая горячим дыханием нежную кожу девичьей шеи. — С чувством юмора у тебя не очень. Тебе повезло, что я… — он осёкся, не сумев произнести то, что было на уме, вслух. — Что ты мне дорога. — Поцелуй настиг оголённую ключицу, затем грудь и рёбра, бережно проходясь по шраму. — Не думала, что ты такой ранимый, — издевательски прошептала Флэр, обвивая руками его шею и прикрывая от наслаждения глаза, когда он оставлял горячие засосы на коже ключиц. — Извини… Если я тебя задела… — Дыхание сбивалось от нахлынувшего возбуждения. — Говорят, мужское эго очень… неустойчиво… Видимо, это… действительно так… — Хочешь обсудить моё эго? — с придыханием спросил Карл, оторвавшись от ласк изнеженного тела. Девушка сладко улыбнулась, а её ручка медленно очертила его затвердевшие соски, плывя по торсу ниже сквозь плотные заросли жёстких завитков волос к чуть выпирающему, мягкому животику. Возвышаясь над ней, словно огромный медведь, он выглядел даже устрашающе, но Флэр знала, что он не причинит ей вреда. Она проигнорировала вопрос, прошептав: — Чертовски сексуально… В жизни не встречала мужчин красивее… — И под ладошкой ощутила, как волна едва заметной дрожи прошлась по его телу. Гейзенберг не был падок на разговоры по душам и раздачу комплиментов, поэтому и получать их от кого-то ещё (пускай и от своей женщины) казалось противоестественным. И всё-таки ему было до одури приятно, а все сомнения тотчас испарились: зачем ей врать? — И много ты их встречала? — как бы невзначай спросил он, чувствуя ласковые, почти обжигающие поглаживания прохладных пальчиков и знакомое чувство ревности, колющее в груди. Сама только мысль о том, что кто-то ещё, кроме него, мог хотя бы видеть её обнажённой, выводила его из себя. А уж наслаждаться ласками этих прекрасных рук и ублажать её… Брови сами собою сползлись к переносице, когда Карл думал об этом. Нет уж, он никому еë не отдаст. И пусть только попробуют: лучше им не встречаться с гневом Гейзенберга. — Ну… — так соблазнительно прикусив губу, задумалась Флэр, вновь привлекая его внимание, — до всего этого у меня, да, вообще-то, был парень. Вечно сидел на протеине и без устали качался в тренажёрке… Твёрдые как камень кубики — такое тело будто неживое. Я не понимала, почему не получаю с ним достаточно удовольствия. Но сейчас… — шаловливые пальчики ущипнули мужчину за низ живота, сжав мягкую складочку, — всё становится на свои места… Карл цыкнул, глаза сверкнули золотистым во мраке, и он склонился над девушкой вновь, припечатывая эти вездесущие ручки за её головой. Он не мог сказать, что ему было неприятно. Скорее, непривычно. — Ты можешь… не щипаться?.. — прорычал мужчина. Флэр рассмеялась, рассеивая яростную дымку, сгустившуюся над ним, и вынуждая уголки его губ таки дрогнуть в улыбке, а затем резко прильнула к этим самым губам. Мужчина вмиг ощутил яркий вкус смородинового джема и заварного крема и, отпустив её руки, сам прижался ближе, чувствуя, как она податливо тянется бёдрами ему навстречу и трётся ими о его. Маленькая, изворотливая, словно змея. Освободившись, но по-прежнему не разрывая поцелуй, девушка невесомо провела ладошкой по его торсу, останавливаясь у резинки трусов и залезая под них. Она сжала напрягшуюся плоть и тотчас услышала протяжный стон, больше похожий на рык, издаваемый мужчиной прямо в губы. Воздух заканчивался, и когда поцелуй уже разрывался, Флэр специально прикусила его нижнюю губу, оставляя маленькую кровавую ранку и моментально слизывая алую капельку острым язычком. — Могу, — радостно ответила она, невинно хлопая ресницами и с победной улыбкой откидываясь на подушку. — Тебе весело? — прохрипел Карл нарочито серьёзным тоном, облизывая губы и едва чувствуя солоноватый привкус крови. — А тебе нет? — почти удивлённо взглянула она на него. — Хочешь крови? — Хочу тебя… — прошептала Флэр, протягивая ручки к его мягкой талии. — Иди уже сюда… Она вновь утянула его в поцелуй, а после, не без усилий, оказалась сверху. Осев на его бёдрах, девушка уже потянулась к резинке трусов, однако неожиданно раздалась противная трель телефонного звонка из другой комнаты. Не обращая внимания, мужчина взял инициативу на себя и потянулся к маленькой маечке, чтобы поскорее снять еë с девушки. — Аккуратнее… — прошептала Флэр, перехватывая его горячие ладони. — Разорвёшь ещё. Как в тот раз… — усмехнулась она, глядя ему в глаза, и сама аккуратно сняла топ. Белоснежные груди выскользнули из-под него, розовые сосочки тотчас затвердели, а кожа покрылась мелкими мурашками. Карл заворожённо наблюдал за ней, а затем вновь протянул руку, дотрагиваясь до бархатной кожи и ласково массируя упругую грудь. Тем временем трель не прекращалась, казалось, становясь лишь настойчивее. — Слушай… — на выдохе произнесла она, — думаю, лучше ответить. Вдруг что-то важное… Гейзенберг взглянул на озаряемое мягким лунным светом лицо Флэр и глухо выругался, аккуратно стаскивая её с себя. Как бы он ни хотел останавливаться и вылезать из постели, всё-таки она была права. — Какому придурку приспичило звонить в два ночи?.. — пробухтел он, накидывая на плечи старый махровый халат, и, обернувшись к обнажённой девушке, одиноко сидящей на кровати, мягче добавил: — Я сейчас, Liebling… Когда Гейзенберг скрылся за дверью, ведущей в коридор, Флэр тоже встала с кровати и, укутавшись в халатик, подошла к окну. На улице уже очень давно было темно, настолько, что даже во дворе фабрики с трудом можно было разобрать силуэты металлоломного хлама, однако вдалеке ей удалось увидеть непонятное столпище мельтешащих огней, вероятнее всего, принадлежащих факелам. Прищурившись, она подошла ближе и пригляделась: это были ликаны, скачущие по холмам и деревьям прямо в деревню, куда им вход был строго-настрого запрещён. И через мгновение, будто в подтверждение её мыслям, со стороны деревни послышался дикий рёв, с трудом доходивший до одинокой фабрики на отшибе. Неудивительно, что, увлёкшись друг другом, ни Флэр, ни Карл не услышали того, что происходило вдалеке. «Какого…» — только и успела подумать она, когда дверь в спальную снова открылась. Тяжёлые шаги Гейзенберга раздались за спиной, и Флэр обернулась. — Что… что происходит? — Но, увидев, что он достаёт штаны и рубашку, задала новый вопрос: — Куда ты?.. На лице Карла сложно было прочесть какую-то эмоцию, кроме непонимания и сосредоточенности. Густые брови были сведены к переносице, а движения сквозили резкостью и нервозностью. Застёгивая ширинку и вдевая в петли ремень, он покачал головой, прежде чем ответить: — Миранда… Она вернулась и срочно зовёт на собрание. Сказала, что наконец нашла сосуд…