Однажды?

      Тревожащее, скользящее сквозь пальцы и пробирающееся за воротник футболки чувство холода будит Алекси. Он медленно садится в кровати, пытаясь прийти в себя после сна, пока сквозняк щекочет его кожу. В темноте оглядывает комнату, поочередно кидая взгляд на шкаф, стол, тумбочку. Задерживается на кровати. Пусто.       Он встаёт с постели, тут же облокачиваясь на стоящий рядом комод. Стоит так по меньшей мере пять секунд, пока головокружение и темнота в глазах не спадают. Алекси подходит к балкону, аккуратно кладет ладонь на ручку двери и неспешно проходит внутрь, боясь лишний раз шуметь, чтобы не разрушить царящую во всей квартире атмосферу ночного спокойствия.       Холод и ветерок с новой силой принимаются терзать его тело так, что приходится покрепче сжать зубы, чтобы их стук друг об дружку ненароком не разбудил никого. Но в то же время Алекси не может не признать, что наслаждается этим чувством.       Йоэль опирается спиной о кирпичный угол балкона, сидя прямо на холодном полу. Он медленно раскуривает сигареты, одну за одной. Так полюбившийся ему шоколадный Chapman. В ногах стоит пепельница, которую он всё же время от времени игнорирует, стряхивая пепел прямо на пол.       — Чего не спишь? — хрипло спрашивает Алекси.       — Кошмар приснился. Не получается больше уснуть.       В полутьме опять загорается кончик сигареты и бледнеет пару секунд спустя.       Алекси подходит к краю балкона, опираясь руками о каменное ограждение. В окнах в округе не горит свет. Тихо. Слышно, как ветер бродит меж домов по пустынным дворам, треплет кроны уже позеленевших деревьев. Где-то вдали, на горизонте, проступает заря. Наверно, время близится к пяти утра.       — Что за кошмар? — говорит, подходя к Йоэлю и беря из пачки сигарету.       — Да так, как всегда. Странно.

***

      — Ну, вот мы уже и отделались, — измученно улыбается Алекси, поудобнее накидывая на плечо портфель.       — Наконец-то, — буркает Йоэль. — Ненавижу эти сраные школьные мероприятия. Какого чёрта мы должны в них участвовать?       — Забей. Главное, что сейчас весь вечер у нас свободный, а дома уже приготовлено бухло.       — Тоже верно.       Они заворачивают в небольшой переулок на достаточном расстоянии от школы, чтобы никто их не увидел. Небо затянуто серыми тучами, на грязных лужах уже виднеются первые капли еле накрапывающего дождика. Шуршание листвы сливается с другими звуками улицы. Единственная на двоих зажигалка уже еле горит, но её хватает на то, чтобы поджечь две сигареты. Горечь в горле, дым изо рта, лёгкость в голове, и вот жизнь уже не кажется такой ужасной.       Несколько минут они стоят молча, думая каждый о своём. Йоэль тушит сигарету о мусорный бак.       — Пошли?       — Ага, — отвечает Алекси, делая последнюю затяжку.       Они заваливаются домой к Йоэлю. Алекси ночевал тут этой ночью, так что его вещи всё ещё здесь, и за ними не приходится идти.       Йоэль достает из ящика две бутылки пива. Первые они выпивают быстро, за разговором даже не замечая появившуюся вдруг лёгкость в мыслях.       — Ты не пил сегодня таблетки?       — Нет. Я же знаю, что их с алкоголем нельзя мешать, — говорит Йоэль, доставая всё из того же ящика по второй бутылке.       — Как думаешь, что будет дальше? — вдруг спрашивает Алекси, делая глоток.       — Смотря о чём ты.       — Что будет с нами? С нашими жизнями?       — Не знаю. И не хочу знать, — честно признаётся Йоэль. — Для меня теперь жизнь — сущий ад, и ты в нем последний и единственный островок спокойствия.       — Ты тоже для меня единственное, за что я держусь, — грустно улыбается в ответ Алекси.       — Катилось бы оно всё к чертям. Я ненавижу в своей жизни всё. Если хочешь знать правду, то, на мой взгляд, ни черта с нами больше не будет. У нас просто нет будущего, вот что я тебе скажу.       — Может, ты и прав.       Алекси ставит бутылку на пол и ложится на спину, задумчиво глядя на обшарпанный потолок.       — Может, ты и прав, — медленно повторяет он.       Они выпивают ещё по две бутылки. Поддерживать диалог становится почти невозможно — сказываются и алкоголь, и усталость. Мысли разбегаются, нить разговора выскальзывает из рук. Остаётся единственное желание — заполнять собою весь разум Алекси. Они уже собираются лечь спать, когда он произносит: «Поцелуемся?»       Всё происходит так быстро, что он не успевает опомниться, как уже чувствует, что лежит с Йоэлем в одной кровати, ощущая тёплый, не очень умелый поцелуй. Темнота нежно укрывает их от внешнего мира, скрывая и румянец на пылающих щеках Алекси. Немного придя в себя, он так же неумело пытается отвечать на поцелуй, кладя ладони на руки Йоэля.       Этот короткий момент кажется сейчас вечностью в холодной комнате. Комнате, где два еле тлеющих уже сердца из последних сил пытаются согреть друг друга.       Голова становится всё легче, пока Йоэль и Алекси оба незаметно для себя засыпают. Эту ночь они спали крепко, не тревожась от кошмаров и не замерзая, согреваемые в объятиях друг друга. Одной судьбе известно, сколько ещё таких ночей посчастливится прожить этим двоим. Может, жизнь вдруг станет сказкой и подарит им настоящее счастье, позволит упиваться своей радостью каждый день? Но что, если нет? Повториться ли такое хотя бы однажды?