ДОМ

Дом ... Дом - это стены и стены осыпающейся штукатурки. Это коридоры покрыты рисунками и надписями. И в этих, казалось бы бессмысленных строках, если приглядеться, то можно найти ответы. Просто нужно знать куда смотреть. Серый дом одинокий и холодный. Но в его стенах греются те, кому не досталось тепла, там, наружности. Дом умеет любить, хоть и многие этого не замечают. Искалеченные и сломанные они оказались у порог Дома. И дом впустил, укрыл их от того, что творится там, в Наружности. POV: Сорока Воспоминания режут память, как самая жуткая опухоль причиняет боль. От него хочется избавиться, срубить ненужное и болезненное. Но избавиться не получается. Перед глазами все ещё маячит ужасная картина. Бездыханное тело некогда родного человека, скорчилось и утопает в лужице крови. Горло сжимает стальные руки и кажется ещё чуть-чуть и сломается шейная кость. Вместо крика из горла вырывается жалкий хрип. Секунда и перед карими глазами блеснуло что-то металлическое. Над ухом звучит мерзкий голос, что будет преследовать меня в самых страшных кошмарах. - Дочка, ты же ничего не видела, правда? - с ехидством спрашивает голос. Хоть и прекрасно знает, что ничего не видеть даже при сильном желание не получилось бы. Век касается что то холодное, металлическое. Я с ужасом осознаю, что это ложка и догадываюсь для чего она. Мне хочется кричать умолять, но ничего не слышно. Лишь слезы ручьями льются из глаз. Это не реальность, его нет. Доползаю до ржавых раковин, и протираю лицо ледяной водой. Будто это может помочь смыть остатки воспоминаний, что крепко сидят в памяти. Из зеркальной поверхности на меня смотрят разноцветные глаза. Карие, обычные, как и у миллионов других людей. И зелёные, яркие, большие, вот только, какие то неживые. Будто кукольные. Осторожно касаюсь глазной роговицы и вытаскиваю протез. В руках рассматриваю зелёную радужку и невольно взгляд утыкается на его пустующее место. А там темнота.... Он лишил меня всего. Глаза, голоса и единственного человека который меня искренне любил. Моей матери. Напуганная и сломанная. Никому не нужной я оказалась у ворот Дома, что ограждал собой от остального мира. И здесь я действительно обрела Дом. Но надолго ли? POV: Художник Слабый, беспомощный, обуза. Вот что что я слышал сколько себя помню. Среди этих недовольных возгласов всегда был, один, добрый голос. Голос моей сестры. Я осознавал, что не один в этом мире. Даже когда мне поставили диагноз мышечная дистрофия. Мне не было грустно, ведь я знал, что она будет рядом. Но.... Но я ошибался. Она была старше меня на семь лет. И естественно, после совершеннолетия покинула приют. А я остался. Позже я слышал, что она вышла замуж. Но оформлять опеку надо мной не стала. Нет, вы не подумайте я не в обиде. Я ее понимаю. Никто не хочет возиться с ребенком, который толком позаботиться о себе не может. После ее ухода я жил и старался меньше мешать людям вокруг. Со временем я все чаще переставал контролировать руки. Из за мышечных спазмов ронял все, что мне давали. Ложку, вилку и карандаши. Карандаши. О да, я обожал рисовать. Кисти, краски, мелки все это добавляло красок в мою жизнь. Любую свободную минуту я возился с альбомом и красками. С каждым днём мне становилось труднее что то сотворить. Но это по прежнему было тем, светлым пятном в жизни. Чем больше времени проходило, тем больше моя слабость бесила окружение. И руководство приюта решило избавиться от обузы в виде меня. Мне говорили, что в новом месте мне будет лучше. Что там обо мне смогут позаботиться, но я знал, что это лишь повод от меня избавиться. Вот так я оказался в Доме. *** Что-то родное... Коридоры, длинные коридоры. С тех пор, как объявили о новом законе в этих стенах стало шумно и многолюдно. Обитатели Дома стали чаще собираться на первом этаже. Туда и приходили девушки. Девушки... все в стае с благоговением рассказывали о них. О трепетных чувствах, что они вызывали. Однако я не испытывал того же, что и они. Если быть честным, то мне кажется, что я никогда такого не испытывал. Никогда и никому. От этого их рассказы становились бессмысленными и преувеличенными. По крайней мере я так думал. Это случилось тогда, когда я проводил время за своим основным занятием. Рисовал на стенах. Выводя кистью очередную линию мышцы рук настигла внезапная судорога. На пол с треском рухнули кисти и несколько банок красок, что я держал. Попытка наклониться и подобрать упавшее была с треском провалена. Пока я беспомощно барахтался чья то бледная рука собрала с пола все упавшие предметы. Что меня сильно удивило я не слышал ни звука приближающихся шагов, ни шороха одежды. Казалось она материализовалась из воздуха, а не пришла сама. Настолько тихими были движения той, что стояла передо мной. Подняв голову я натыкаюсь на разноцветные глаза и замечаю вытянутую руку с моими кистями. Тянусь к ним хоть и не уверен, что смогу удержать. Забирая свои краски мои пальцы случайно касаются ее ладони. Холодные... Первое что приходит мне в голову. Подняв голову в очередной раз я понимаю, что уже нахожусь один. Как будто ее и не было. Наслушавшись рассказов Табаки, я думаю от том не призрак ли она случаем... Но быстро отгоняю эту мысль. Где то в грудной клетке что-то тлеет. А я ощущаю себя будто нахожусь там, где я должен быть. Это чувство словно обрёл что-то родное. ***Обещание*** Когда-то пустующие коридоры день изо дня заполнялись людьми. Становилось шумно, в каждом углу шёпот, топот шагов и скрип колясок. Она никогда не любила шумные места. И всеобщий галдеж заставлял ее лишь сильнее нервничать. Шатенка много думала о новом законе. Для нее он стал причиной больше тревожиться. Нет, она любила Дом. Каждый его камушек и каждую пылинку. Но от постоянного шума с каждым днём хотелось сбежать все больше. В попытках найти спокойное место, она наткнулась на стены весь изрисованные яркими рисунками. Казалось на этих стенах другой мир, более яркий и более красочный. Сильный грохот отвлекает от расследовании стен. Резко обернувшись разноцветные глаза видят мальчишку не сильно старше ее самой. Он барахтался в попытках собрать упавшие. Неизвестно от чего, но она испытывает желание ему помочь. Не из жалости как могут подумать многие, а просто так. Потому что, может. Когда она протягивает ему кисти он смотрит на нее до того удивлено. Что она не понимает, что же сделала не так. Поэтому вручив поспешает удалиться. Как ни с странно, но с тех пор они продолжать видится. В коридорах, на первом этаже. Они замечают друг друга, когда остальные не замечают их. И так продолжается день изо дня. Пока однажды они оба не окажутся на чердаке. В Доме мало спокойных мест и чердак был среди этих немногих. И никто из них не спешить уходит. С каждым днём, вечерние встречи на чердаке и обмен взглядом в коридорах становятся обыденным. Их своеобразным ритуалом. Ни один из них не назвал бы эти встречи свиданием. Но каждый из них в душе надеяться, что это оно и есть. И вот, очередное "не свидание". Художник, болтает а том, о сем. Пожалуй, это он слишком переобщался с Табаки. А Сорока молча слушает его трёп. Если бы она могла говорить, то задавала бы вопросы, но сейчас им и без этого уютно. Вдруг разговор, точнее монолог Художника перетекает в будущее. В будущее которого, у них нет. Он боится его, этого будущего. Но почему то продолжает а нем трепетать. Ему хочется, чтобы время прекратило свое течение. Чтобы никогда не наступило, это будущее. Ему комфортно здесь и сейчас. Рядом с Сорокой, что слушает его бред и собирает упавшие краски. Но время не останавливается, лишь продолжает равномерно протекать вместе с тиканьем часов. Который так ненавидят в четвертой. Слушая невесёлый монолог Художника Сорока думает, что хватит. Хватит мыслей о расставании. Хватит разговоров о будущем, где нас ждёт несчастный и одинокий конец. Шатенка прекрасно знает, что за стенами Дома им нет места. Лишь здесь, они чувствуют, что целые. Не склеенные, а именно целые. Благодаря друг другу. От этого голос Художник, который в обычное время она слушала бы вечность и его несчастный вид, лишь сильнее удручает. Сорока думает, как бы остановить его. И решается на безумный шаг. Но менее безумный, чем разговоры о будущем в Наружности. Осторожно беря лицо художника в свои ледяные ладони поворачивает к себе. Видя на его лице тень удивления. Она его понимает, сама удивлена не меньше. Ведь тактичным человеком назвать ее очень сложно. Обветренные губы касаются чужих уст. Она вкладывает в этот наивный, почти что детский поцелуй обещание. Быть вместе, никогда не оставлять, да, что угодно лишь бы больше не видеть грусть на его лице. Ветер воет, коридоры пустуют. Лишь призраки бестелесно бродящий по коридорам и ветер за окном становятся свидетелями обещаний. Которые так и не были озвучены.