Синий шёлк

Это не было привязанностью — попросту не могло быть ею, и в этом Палпатин не сомневался. Как может появиться привязанность к тому, с кем ты иногда проводишь ночи тогда, когда вас не разделяет множество звезд и холодный молчаливый космос? Хего Дамаск оказался интересной личностью: с ним можно было поделиться смелыми идеями, часть из которых при Совете нельзя было даже озвучить. С ним, не одаренным Силой, Палпатин чувствовал связь, словно сама Сила решила связать их судьбы, послать Шиву того, кто поймет его, несмотря на многие и многие различия. И все же что-то определенно пошло не так. Хронометр показал ровные шесть часов. Корусант жил и дышал. Мысли и эмоции многих разумных существ казались фоновым шумом, ставшим привычным за годы жизни на планете-ойкуменополисе. Иногда в едином гомоне голосов можно было различить отдельные слова: просьбы, крики отчаяния, шепот угасающей надежды. Но вселенная оставалась глуха, а город жил. Палпатин приложился лбом к прохладному транспаристилу окна и прикрыл глаза. Он не должен был находиться здесь и все же пришел. Как неопытные еще падаваны сбегали к первой своей любви, так и он покинул храм ради того, чтобы пробраться в «Шпили Кальдани» и ждать, ждать, ждать… Минуты казались Палпатину бесконечными. Магистры говорили: «Сила сильна в тебе, юный падаван», «Слушай Силу», «Избранный ты, нет в том сомнения». Сила должна была подсказать, направить, предостеречь, и если бы это не было нужно, то она не дала бы возникнуть их с Дамаском связи. Палпатин лгал. Лгал самому себе так, чтобы никто не мог усомниться в том, что его слова — есть чистая правда. Их отношения длились уже шестой год — и только подсчитав дни, проведенные вместе, стоило задуматься, а точно ли это ничего не значащие встречи? Будь это так, стал бы он делиться сокровенным и согласился бы прийти сейчас? Немногим больше года назад Палпатин случайно узнал о чувствительности Хего Дамаска к Силе. Необученного инородца сама Сила, казалась, скрывала от чужих глаз. И, в обход многих правил, Палпатин пообещал учить Хего. Так у них появилась тайна, посвятить в которую можно было только дроида 11–4D, и то только потому, что он чутко следил за состоянием обоих хозяев и мог подсказать, когда стоит остановиться. С тех пор, как Палпатин узнал о маленькой тайне Хего, он смог наконец понять, почему рядом с ним нередко чувствовал сладковато-приторный аромат, словно окутывающий мууна. Палпатин повернулся к дверям как раз в тот момент, когда они начали открываться. — Хего попросил передать, что задерживается, — сделав несколько шагов в апартаменты, деловито сообщил муун с аккуратной бородкой. В нем Палпатин без труда узнал Ларша Хилла — ближайшего помощника магистра Дамаска, который, казалось, не только догадывался о природе отношений джедая и своего друга, но и знал о них больше, чем они сами. — Благодарю, что известили меня, — Палпатин церемонно поклонился и вновь повернулся к окну, не желая продолжать светскую беседу. Послышался шорох мантии и удаляющиеся звуки шагов. С тихим шипением двери закрылись. Палпатин остался один. *** Хронометр показывал первые минуты восьмого часа, когда Палпатин снова услышал, как открываются двери, и уловил движение. — Я думал, мы никуда не успеем, — он сложил руки на груди и смерил мууна осуждающим взглядом. — Успеем. Если ты позволишь мне переодеть себя. Палпатин усмехнулся и неопределенно пожал плечами: — Надеюсь, в этом наряде хоть где-то предусмотрены крепления для мечей. — Надеюсь, тебе не представится необходимым использовать их сегодня. *** На предложение Хего одеться в оперу по-светски, как оделся бы аристократ с Набу, Палпатин согласился, не раздумывая слишком долго. В конце концов, в рыцарской робе и мантии он был бы слишком заметен, а джедаи в оперу, как правило, не ходили. По крайней мере, просто так. Привлекать же к себе внимание они с Хего не хотели, а потому Палпатин несколько недель назад навестил мууна в его апартаментах и дал портным обмерить себя со всех сторон. *** От разнообразия тканей разбегались глаза. Хотелось непременно удобного и не чрезмерно вызывающего. — Я бы хотел выбрать фасон, популярный на твоей родной планете, — предложил Хего, вальяжно раскинувшийся на диване напротив Палпатина, вокруг которого с лоскутами и лентами суетились вызванные портные. Дождавшись короткого кивка, Хего продолжил: — Это должно быть изящное одеяние, подходящее твоему статусу. Ни в коем случае не громоздкое и с достаточно широким подолом, не сковывающим движения. Под комментарии Хего Палпатин придирчиво выбирал ткани будущего костюма. — Не перебарщивайте с вышивкой, — строго добавил Хего, когда эскиз был утвержден, а ткани выбраны, — он не должен быть похож на дорогую куклу. Статус, сила, строгость, никакой кричащей вычурности. Палпатин улыбнулся. Он дал Хего записанные рунами древние высказывания, одно из которых хотел видеть вышитым по подолу верхней мантии. — Благодарю за подарок, магистр, — прошептал Палпатин в губы Хего, едва портные удалились, и тут же отстранился, не давая поцеловать себя. — До встречи. Надеюсь, мне понравится результат. *** Палпатин замер в предвкушении. Чехлы, которые принес Хего, были прозрачными и все же не позволяли в полной мере оценить мантии (о стоимости которых не стоило и задумываться). К тому же было трудно не заметить и коробки, внесенные дроидом, о содержимом которых можно было только догадываться. — Увидишь позже, — ответил Хего на немой вопрос, проследив за взглядом Палпатина. Одним движением собрав волосы в высокий хвост, Шив ненадолго замер, будто раздумывая, не уйти ли ему прямо сейчас, но все же решил остаться. Он снял с пояса мечи и положил на низкий столик рядом с коммуникатором — намного аккуратнее, чем пояс и наручи, небрежно сброшенные на пол вместе с туникой. Оставшись по пояс обнаженным, Палпатин негромко обратился к Хего: — Так достаточно? — Если ты стесняешься и не хочешь примерить все, то достаточно, — с тихим смешком ответил ему Дамаск. Когда Палпатин наконец-то снял сапоги и штаны, он увидел, что все части его одеяния уже вынуты из чехлов и развешаны на вешалке — и здесь были не только мантии, но и комплект из туники и брюк, ткань которых на ощупь оказалась куда мягче, чем то, из чего шили одежду в Ордене. — Спасибо, — произнес Палпатин, бережно, будто опасаясь, что может неосторожным движением повредить подарок, надев брюки и тунику. Нежная ткань приятно слегка холодила кожу, а сужающиеся к запястьям рукава ничуть не сковывали движений — наоборот, ощущались как вторая кожа. — Сначала обувь, — Хего отвел руку Палпатина от мантии и указал на одну из коробок. Высокие кожаные сапоги пришлись впору, а небольшой каблук, казалось, придавал изящества. — Вы не смогли выбрать что-то одно, да? — Палпатин усмехнулся, посмотрев на несколько похожих мантий, по подолам которых серебрилась вышивка. И только у одной из них — темно-синей из плотного шелка — это был не традиционный набуанский узор, а вышитые слова древних текстов. Впрочем, чтобы заметить это, простому обывателю пришлось бы всматриваться. Как пришлось бы всматриваться и в богатую вышивку на широких рукавах, где в переплетении витиеватых узоров угадывались знакомые символы. Одеяние, казавшееся широким и тяжелым, оказалось не таким уж и неудобным — и тех нескольких небольших застежек вполне хватало, чтобы запа́х лежал ровно, несмотря на степень активности движений. Подпрыгнув и перевернувшись в воздухе, Палпатин остался доволен. Хего, стоящий рядом, словно бы улыбался снисходительно. Он негромко напомнил: — Нас ждут. — Вы не очень торопились, магистр. Но не волнуйтесь, мы не опоздаем из-за меня. Палпатин покрутился у зеркала, любуясь легким блеском темных мелких камней, казавшихся на свету похожими на крохотные звезды, раскиданные по небосводу, которым для них стал темный шелк мантии. Притянув к себе пояс при помощи Силы (вдруг захотелось так по-детски показать Хего, что он может), Палпатин аккуратно приладил его на талии и застегнул. И следом за тем ему на плечи опустилась бархатная мантия без рукавов. Похожие, он помнил, носили некоторые работники Сената. Да и Канцлер не раз появлялся на публике в просторной мантии — как полагал Палпатин, это был своеобразный «финальный штрих» в образе уважающего себя аристократа. Но, помимо красоты, бархатная мантия удачно скрывала наличие на поясе креплений для световых мечей. — И наконец, — Хего не дал Палпатину отойти от зеркала. Он ловко зачесал волосы человека и заплел по вискам тугие косы, на кончиках которых закрепил заостренные металлические украшения. Потом отошел, но только затем, чтобы достать из плоской продолговатой шкатулки украшение из цепочек с металлическими пластинами и сапфирами. Практически невесомое, оно легло на голову Палпатина так, что центральный элемент пришелся ровно на центр лба. — Теперь можно идти. Палпатин еще немного покрутился перед зеркалом, наклонил голову в одну сторону, потом в другую и нахмурился: — Меня могут узнать. Хотя из зеркала на него, определенно, смотрел знатный человек, открыто показывающий свое богатство, лицо по-прежнему было его собственным. Открытое, в обрамлении пышных рыжих волос, с сияющими сапфирами в них — и все же в этом лице кто-нибудь мог случайно узнать мастера-джедая. — Сомневаюсь, — Хего протянул Палпатину его мечи, — они запомнят красивого юношу. Возможно, похожего на кого-то из джедаев. Но всем известно, что у вас может быть семья за пределами Ордена, хотя вы можете не поддерживать с ними никаких контактов. Не беспокойся об этом. — Предположим, я вам поверил, — Палпатин забрал мечи, задержав руку в чужой ладони чуть дольше, чем того требовало простое действие. *** Стоило признать, что Хего оказался прав — среди пестрой толпы в опере Палпатин не выглядел чужеродно, даже несмотря на необычного спутника. С ними здоровались, обменивались дежурными вежливыми фразами (скорее потому, что так было принято, чем потому, что они были искренне рады видеть магистра Дамаска) и хвалили их изысканный вкус. — Спасибо за подарок, — Палпатин осторожно сжал руку Хего, заходя в предназначенную для них ложу. Впереди их ждало несколько часов высокого искусства.